Дем Михайлов "Инфер 6"

– Аналог Земель Завета?

– Что-то вроде. Или нет… пока слишком мало информации. Поэтому мне нужен мой шлем…

– Ради обычного канала связи?

– Ради особого канала связи, – усмехнулся я. – В свое время я прибыл сюда с этим шлемом. И с его помощью что-то там делал… не могу вспомнить… но я точно входил с его помощью в контакт со здешней Управляющей. В том числе через него я регистрировал отряд Ночных Гадюк… А учитывая того, кто меня туда послал, и его власть… думаю, доступ и права у меня были чуть ли высшими.

– То есть шлем – это твой личный терминал со всеми правами доступа? Причем завязанный на твою биометрию и прочие данные… Даже если права аннулированы – канал связи еще активен? – задумчиво произнесла Ссака. – Странно…

– Что странного?

– Странно, что случилась так кстати такая вот внезапная находка… может, это западня?

– Почему меня выбросило именно в Зоне 40? – спросил я и сам же ответил: – Потому что из нее прямой путь в Дублин-5. Почему Дублин-5? Да потому что как только я попаду сюда, то сразу начну задавать вопросы, интересоваться здешним укладом, искать возможности получить свои контейнеры, а попутно собирать море побочной инфы. Нет шанса, что я не услышу про главную и самую мощную здешнюю группировку Ночные Гадюки и про их магический, сука, артефакт – древний шлем. Нет шанса, что само название «Ночные Гадюки» не вызовет у меня интерес. Нет шанса, что я не потяну за эту ниточку. Нет шанса, что я не захочу увидеть этот странный шлем – даже если я ничего не вспомню, я все равно пойму, что это не может быть совпадением. И тогда же я пойму главное…

– Поймешь, что тебя привели прямо к шлему, – ответил за меня Каппа. – Принесу мясо. Гляну за заднюю улицу.

– Меня привели прямо к шлему, – кивнул я. – Прямо к терминалу… а значит и к откровенной беседе.

– Почему система не может поговорить с тобой через любой свой терминал?

– А кто сказал, что этот терминал ей принадлежит? – поинтересовался я, и осекшаяся Ссака глубоко задумалась. – И почему система давным-давно не отрубила канал связи между шлемом и собой? Ведь в нем больше нет надобности. Но шлем продолжает что-то получать от системы – иначе здешней группировки Ночных Гадюк просто не существовало бы. Система продолжает «подкармливать» их через мой шлем чем-то полезным – уверен в этом. Отсюда идут слухи о магическом сраном артефакте. Об этом говорят на улицах Дублина, гоблины добавляют от себя фантазий и… стоило мне войти в город, как от первого же грязного бездомного я услышал все необходимое для того, чтобы «зацепиться» и пойти по следу.

– Тогда чего боится система?

– Того, кто ее контролирует, – ответил я и, подавшись вперед, вбил вилку в верхний кусок мяса. – Мое, суки! Не трожьте!

– С жирком утянул, – горестно рыкнул Рэк, стягивая к себе сразу несколько кусков. – Наконец-то пожрем!

– Но на кой хер мутантам рваться из Мутатерра к окраине мира? В побег собрались?

– Или к другим мутантам, – прочавкал я, вгрызаясь в обжигающее мясо. – Мутатерр рвется к тангтарам – прибрежным мутантам Зоны 40.

– Нахрена?!

– Да хер его знает. Может, потрахаться? – буркнул я, стирая с подбородка мясной сок и облизывая ладонь. – Или вражда. Я просто предположил. Раньше тангтары тоже любили убивать обычных гоблинов, каждую ночь выходя из океана. Но с ними заключили сделку, и смерти прекратились. Хер его знает… где-то в Мутатерре или за ним еще и сурверы, что тоже без дела не сидят. Сюда же вдруг с какого-то, сука, хера прибыл летающий остров с тем голубоглазым упырком… зачем? Что ему надо от умирающего убежища? Что здесь такого для него интересного? Он что-то узнал, и это побудило его к действию, заставило покинуть свою стальную нору? Что может быть настолько важным? Что? А?

– А нам откуда знать?

– Вот поэтому мне нужен шлем…

– А ты не думал, что система, может, давно закрыла канал связи? Или недавно… и все обломится?

– Думал, – ответил я и с хлюпаньем присосался к кувшину с компотом. Влив в себя пол-литра, отхлебнул самогона, кусанул еще горячее мясо. – Думал… но к этому терминалу был подключен не только Формоз. Я помню тот подыхающий от ярости и горя голос, что звучал у меня в ушах – голос Первого, что требовал спасти свою дочь.

– Вот теперь я поняла, – медленно кивнула Ссака. – Неплохо… если выстрелит хотя бы один из патронов…

– То мы получим хоть немного важной инфы, – кивнул я. – И поймем, какого дерьма ждать от Формоза.

– Мой бар – ваша крепость. Мой дом – моя крепость, – задумчиво произнесла Ссака, на мгновение оторвавшись от пожирания пропеченной огнем овечьей плоти. – Но странная защита, лид…

– Ты тоже поняла? – хмыкнул я, вонзая вилку в кусок мяса, что таинственным образом исчез прямо из-под вилки, чьи зубья скрежетнули по блюду. – Мяса!

– Несу, амигос! Горячее! Жир льется! Пар столбом! – заголосил Шмякос, и через полминуты на стол тяжко опустилось второе блюдо с грудой мяса. – Жрите от пуза! И это – я угощаю! Плевать на разорение!

– Не будь дебилом, Шмякос, – прорычал я, стаскивая себе на тарелку немалую толику от мясной кучи. – Назови бар «Злой гоблин», подними цены на тридцать процентов, добавь в меню море холодного компота и тазики с жареным мясом и перловкой. Подожди, пока разбегутся слухи по Дублину, жди наплыва толпы и готовься считать песо.

– Ух ты! – тяжко сглотнув набежавшую слюну финансового голода, Шмякос почесал грудь, роняя с сосков хлопья засохшей крови. – Может, еще салата в меню шмякнуть?

– В жопу.

– Меню утверждено! Еще жарить?

– Жарь. И пусть соседи тащат компот без блесток. Много компота!

– Все будет, Оди. Все будет… А ты случайно не держал раньше бара? Так уверено говоришь…

– Может и держал, – проворчал я. – А может просто вырывал языки излишне болтливым барменам.

– О-о-о…

– Свали! – перевел мои слова в приказ Каппа.

– Бегу жарить! И про компот не забуду. И это, Оди… вокруг все больше народа и я, конечно, не спец, но там прямо назревает что-то… душное и кровавое.

– А точнее? – заинтересовался я.

– Точнее? Ну… жарю я вот мясо непринужденно, песенку насвистываю – поминальную, конечно – а за мной напряженно так наблюдают такие высокие чины из Гадюк, Пончиков и Чистого Древа, что в наш окраинный район разве что отлить заглянут и то по пьяному делу… И ведь все вооруженные… а у угла стоит малый шагоход с пушкой огромной… рядом два экза в цветах Пончиков… в целом только на задней улице и крышах вокруг примерно рыл сто… и все смотрят, как я мясо жарю… и улыбаются так ласково… так ласково… Что сейчас у главной двери – и подумать боюсь…

– А ты не бойся и не думай, – посоветовал я и ткнул пальцем в стену рядом с нами. – Выглядит непрочной…

– Углядел? Тут дверь была раньше. Мы с розовыми пополам ее заделали.

– Чем?

– Рецепт предков. Саман. Но я что-то накосячил с этим рецептом, и прочность так и не набралась. Но оштукатурил как положено и нанял маляра одного, что позже погиб в Мутатерре – он мне замаскировал все под бетон. Не знаю, как ты и углядел…

– Рэк. Пробей окошко для подачи компота гоблинам…

– Ща!

Несколько ударов подхваченным пожарным топором, который мы притащили из разрушенного Дома Лезвий, образовал в центре замаскированного проема зияющую дыру, откуда на наши потные от обжирания лица упал тусклый розовый свет. Заглянув внутрь, Рэк перекосился и заорал:

– Там офицера Гадюк жарят, командир! Прямо на столе с компотом!

– Я ОБЛОКОТИЛСЯ И ЗАДАВАЛ ВОПРОСЫ! – ответный ошалелый рев наполнил зал бара резонансным эхом.

– Сзади тебя мужик с прибором!

– Это девка!

– Да у ней хер!

– Женщины разные бывают! Я же в штанах! Ты кто?!

– Я Рэк! И я не такой!

– Охренел, сука?! Я допрос тут вел! Допрос!

– Хера у вас допросы!

– Интересные у той тощей трусы… но блесток многовато, – заметила привставшая и заглянувшая в сочащуюся розовым светом дыру Ссака. – Эй! Похотливую лампочку вырубите уже! И давайте компот!

– Вы совсем охренели! Наджис!! – возмущенно прокричал разгневанный женский голос.

– Мы что? – уточнила Ссака, и резко сбавивший обороты женский голос умильно проворковал:

– Ну что вы… вам все можно. Компот сейчас подадим.

– Передай тому… чтобы звал бывшего главу Гадюк, – буркнул я, сыто отваливаясь от тарелки.

– Эй! Трахнутый! Зови своего босса!

– Я не трахнутый!

– Кого там трахнули уже? – поинтересовался новый голос из-за стены. – Тихо же вроде все было?

– Никого не трахнули! Порро! Зови главного!

– Есть, полковник Стекс! Такого кого тут трах…

– НИКОГО НЕ ТРАХНУЛИ! Я ВЕЛ ДОПРОС!

– Жопу-то хоть подтер, полковник? – глумливо заорал Рэк в дырку, откуда высунулся кувшин с компотом.

– О-о-о-о…

– С компотом что-то нехорошее делали? – тихо поинтересовался я у Ссаки, и та тут же продублировала мой вопрос в дыру.

– Нет-нет! – опять раздался женский испуганный голос.

– Дерьмо, – выругалась наемница и вставила в дыру ствол автомата. – Эй, сиська… еще раз спрашиваю – с компотом что-то делали нехорошее? Последний шанс. Ты сдохнешь – другая сука расскажет.

– Он нассал в компот, когда узнал, что он для вас! Шипел, что вы возомнили себя крутыми…

– Заткнись, сука! – заорал полковник Стекс.

– Он сам! Еще и плюнул!

Я щелкнул пальцами. Ссака вдавила спусковой крючок, и я чуть отклонился, пропуская мимо поток хлынувших горячих гильз. Полковник вякнул еще разок, ответная очередь пришлась в стену, потом там что-то с грохотом упало, и все затихло.

– Поясни тем снаружи почему и за что, – велел я Шмякосу, и тот торопливо кинулся к выходу.

– И передай, что первый из Гадюк, кто сюда войдет, должен будет выпить весь подарок полковника Стекса! – добавил я. – До капли! Пусть сами решат, кто это будет…

– Ага!

В повисшей тишине мы выпили еще по одной, потом разлили и добавили по новой дозе самогона. Почувствовав, что обвитая стальной пружиной ледяная сосулька окончательно исчезла, я с шумом выдохнул, проводя ладонями по лицу.

Ладно… ладно…

Грохнула дверь. Первым вернулся Шмякос, кивнув на ходу и усочившись за дверь черного выхода. Еще через несколько минут внутрь ввалился широко улыбающийся оборвыш с лысой исцарапанной башкой:

– Я внезапно стал Гадюкой! – это было первое, что он сообщил всем нам, широко улыбаясь. – А был бродягой! Жизнь удивительна, да?

– Думаешь? – Ссака с трудом сдерживала лезущую наружу и корежащую ее лицо ухмылку.

– Простота душевная светит ярко… но не долго, – обронил Каппа.

Спрятавшаяся за ним лучница Хитоми едва заметно кивнула.

– Думаю! – проорал влившийся в ряды Гадюк оборвыш. – Жизнь прекрасна! Сказали выпить до капли кувшин компота – и тогда точно примут как доказавшего! Еще и запишут на курсы внутренних работяг. А это житуха! Спокойная, мать ее, житуха!

– Житуха, – согласился я и ткнул пальцем в кувшин с компотом. – Вот.

– Да я в три глотка его! А стопку не нальете?

– Нальем, – кивнул я. – Но…

– Но?

– В компот нассал покойник, – сцапав бутылку, я подался вперед, налил мутного самогона в ближайшую стопку и пододвинул ее к краю стола.

– Да ну?

– Да ну, – широко улыбнулась наемница.

– Я бы такое пить не стал, – предупредил Хорхе.

– Так я другой кувшин! – легко отыскал решение проблемы бродяга. – Мочу хлебать дебилов нет!

– Другой нельзя, – я с сожалением развел руками и опять оперся спиной о стену.

Облизав пересохшие ободранные губы, бродяга поочередно обвел нас взглядом, сцапав стопку, выпил частыми мелкими глоточкам, еще раз облизнулся и уточнил:

– Не шуткуете, братцы? Кувшин с мочой выпить обязан?

– Почему обязан? – удивился я. – Выбирать тебе, гоблин. Хлебай мочу – и живи спокойно внутренним работягой.