Отвинтил крышку, понюхал. А ничего так пахнет, не противно. Завинтил. И вспомнил про свой долг гостеприимного хозяина.
– Я рад, что тебе у меня понравилось. Чай будешь?
– Буду, – тут же с готовностью согласился Ваня и добавил: – Я пойду это… там виноград подберу. Ну… я уже говорил, твоей собаке девчонка не очень понравилась. Сатурн залаял, она испугалась, все из рук у нее посыпалось… Как же ты сюда девчонок-то водишь? С таким сторожевым псом?
Илья даже дыхание задержал. Невольно Иван затронул тему, которая была для Ильи очень… непростой. Кто-то сегодня на его рояле девушку… ну, скажем обтекаемо… целовал. А Илью за всю его жизнь целовали три женщины. Мать и две бабушки.
– Предпочитаю встречаться на чужой территории! – он старался, чтобы ответ прозвучал невозмутимо. Поставил наконец бутылку на стол и полез в шкафчик за чаем.
– А-а-а, – судя по тому, как это было произнесено, тон Ильи оказался для Вани вполне убедителен. – Да я тоже, но обычно у другой стороны тоже проблемы с местом. Так что порой приходится к себе. А вот Танька никогда никого домой не водила еще, это я точно знаю. У нее всегда чужая территория.
Красная жестяная банка выпала из его рук и с грохотом приземлилась на пол. Хорошо, что не раскрылась.
– Не рассыпалась? – Иван заглянул ему через плечо.
Да иди ты уже виноград убирать!
Но вслух удалось что-то невразумительное буркнуть. Подобрал банку и попытался вспомнить, зачем он ее вообще взял. Иван одарил его удивленным взглядом и отбыл на уборку. А Илья ничего полезного так и не сделал. Снова сел на стул и уставился на банку. Изучал слонов и затейливый цветочный рисунок, старательно отгоняя от себя мысли о… чужой территории Тани Тобольцевой.
Ваня вернулся довольно быстро. Сам нашел, куда выкинуть мусор, потом по-хозяйски порылся в шкафах, достал стаканы, применил стоящую на столе бутылку по назначению и протянул на две трети наполненный стакан Илье.
– Давай, тебе надо, я вижу.
Надо же, какой наблюдательный. Надо мне, Ваня, ты прав. Но не этого.
Щелкнул чайник. Оказывается, он успел его все-таки поставить.
– Мы же собирались чай пить… – Илья поразился, как неуверенно звучит его голос.
– Чай попьем, но сначала это. Давай! Сейчас полегчает! – В подтверждение своих намерений Ваня толкнул своим стаканом стакан Ильи и произнес тост: – За удачу!
В удачу Илья Королёв не верил. Он верил в методичный, ежедневный труд. Но здесь он не поможет. Так какая теперь разница?
Налитое он выпил до дна. Вкусно. И сразу стало тепло. И немного странно. Но вкусно и тепло – в первую очередь. И он протянул свой стакан Ивану со словами:
– Еще.
Второй был еще вкуснее. И от него стало еще теплее. Илья наконец убрал со своих колен красную жестяную банку.
– Ну его к черту, этот чай, – а потом приподнялся, перевернул под собой стул, сел верхом, оперся локтями и неожиданно в первую очередь для самого себя выдал: – А я сегодня встречался с твоей сестрой.
Для Ивана такое откровение стало, наверное, еще большей неожиданностью. Он так и замер с не донесенным до рта стаканом. Потом опустил его.
– Да? Где? Поругались, что ли? Ты чего такой расстроенный?
Поругались? Расстроенный? Нет, не те ты говоришь слова, Ваня, не те. Мы просто не сов-па-ли. Глобально. И летально.
– Она брала у меня интервью, – медленно проговорил Илья. Надо, чтобы Иван его правильно понял. Не надо, чтобы Иван его понял неправильно. Поэтому добавил: – На радио.
– А-а-а… – Ваня отставил в сторону бутылку. Илья проводил ее взглядом. Жаль. Вкусно же. И тепло. – Так это ее работа! Она у кого только не брала. Но у таких, как ты, которые с Чайковским и этим, как его… Малером, вроде нет. Чего это ее на классику потянуло?
Да, вот так вот. Ее на классику потянуло. А меня – на нее. Вот такое вот несовпадение вкусов. Бывает.
А с откровениями надо заканчивать. И так сегодня выдал десятилетнюю норму. Илья протянул руку, выудил из вазочки печенье, захрустел, собираясь с мыслями.
– В рамках культурного просвещения радиослушателей.
– О как! И как? Просветили? Знаешь, я, пожалуй, чай все-таки заварю, – Иван смотрел на Илью как-то очень пристально. – Я и бутербродов могу нарезать. Тебе поесть надо, ты, наверное, с обеда ничего не ел.
Хозяйственный какой. И заботливый. И черт с ними, с разбросанными нотами и виноградом. Хотя за Модеста Ильича обидно, конечно.
Илья снова поменял под собой положение стула, откинулся на спинку, вытянул ноги.
– Чувствуй себя как дома, – и рукой махнул. – А с твоей сестрой у нас состоялся крайне интересный разговор. Про Рахманинова и кляксы, – а потом хмыкнул и добавил: – Жаль, про Малера не успели. Ну, это я с тобой наверстал. Извини, что вспылил. Обычно я не бью людей нотами. По крайней мере, Малером.
Извинился внезапно, но на душе стало легче. И он с удовольствием наблюдал за хлопочущим на кухне Ваней.
– А чем ты обычно бьешь людей? – поинтересовался тот, ловко орудуя ножом.
– Музыкой.
– Слушай, вариант! – Иван поставил перед Ильей тарелку с бутербродами, удивительно аккуратными на вид. – Ешь давай, борец!
Бутерброды оказались не только красивыми на вид, но прекрасными по содержанию. Илья понял, что и в самом деле проголодался.
– Очень вкусно! Дашь рецепт?
– Чего? – Ваня расхохотался. – Бутерброда? Мясо и хлеб. Слушай, ты пить совсем не умеешь. Но ничего, это поправимо. Я тебя научу. А сейчас просто ешь.
Илья и сам понимал, что спросил глупость. Но так приятно иногда побыть глупым. Глупым не так больно. И Ваня прав – пить Илья не умеет совсем. Может быть, и не стоит учиться. А может быть, и стоит. Все эти умозаключения казались ужасно сложными, поэтому он вернулся к бутербродам и чаю. А у Вани зазвонил телефон. Разговор вышел краткий.
– Да… ты где?.. Понял… конечно… скоро буду!
Иван отключился и встал на ноги.
– Слушай, мне пора. Я так и не понял, что у вас там за интервью было, но мне сестру еще забирать из бара. Она на мотоцикл теперь не сядет. В общем, я пошел, а ты все бутерброды доешь, просветитель, и чаем не забудь запивать.
Наклонился, потрепал Сатурна за ушком.
И ушел – захлопнув дверь за собой.
В полной тишине Илья дисциплинированно доел бутерброды и допил чай. Вышел в прихожую, запер дверь. Постоял задумчиво в прихожей. Что-то важное Иван сказал про телефонный разговор с сестрой, но смысл этих слов ускользал. И нестерпимо хотелось спать.
Он не дошел до спальни. Сел в гостиной на диван, долго смотрел на рояль. А потом завалился на бок и мгновенно отключился.
* * *
Ну и денек выдался!
Ваня Тобольцев спешил к метро. Что произошло на этом интервью, он так и не понял, но то, что что-то произошло, – это точно. Сестра никогда не позволяла себе спиртное, если садилась за руль, а тут не просто позволила. Голос по телефону был очень странный. Да и умник пришел… Нет, тот вообще по жизни странный, но сегодня был еще и расстроенный. Даже уходить не хотелось, в том смысле, что надо было его сначала спать уложить, а потом уже идти. А то мало ли что? Но сестра позвонила. И выбора у Вани не осталось.
Да и свидание получилось скомканное. Он планировал все чин чинарем, но Таньку срочно вызвали (на это самое интервью, наверное), а родители без ключей, пришлось звонить красотке и передвигать встречу на более поздний срок. Та, естественно, надула губы. «У тебя есть более важные дела, чем я». В общем, пока одно, пока другое, пока встретил отца с матерью, пока добрался, открыл мартини, помыл виноград… Квартира красотке очень понравилась, оно и понятно. Она сразу стала допытываться, кому принадлежат такие крутые хоромы, но удалось отшутиться. Дошли до главного – Сатурн завыл. В глубине души Ваня был уверен, что собака вполне может вести себя прилично, просто ему не понравилась данная конкретная девчонка, вот и все.
Когда позже Ваня лежал на полу и гладил шерсть песика, он как раз размышлял на тему: стоит доверять интуиции Сатурна или нет. И склонялся к тому, чтобы довериться. У собак нюх – обзавидоваться можно.
А вообще, хорошо, что с умником мартини он всего лишь пригубил и с девчонкой выпил чисто символически, да и выветрилось все уже, поди.
Эту мысль про мартини Ваня Тобольцев вспомнил позднее, когда прибыл в бар и увидел сестру. В таком состоянии он ее припомнить не мог. Нет, было пару раз, конечно, после вечеринки в честь дня рождения и по поводу первого Ванькиного подвального концерта. Тогда они закатили знатную гулянку! Но чтобы после эфира… к тому же в день прибытия родителей из теплых краев, чтобы предстать перед их соскучившимися лицами в таком состоянии… Да, дела…
– Ну, и чем ты тут без меня баловалась? – поинтересовался Ваня, присаживаясь рядом.
– Текилой, – сказала сестра и долизала с руки оставшиеся крупинки соли. – Тебе не предлагаю, потому что кому-то из нас двоих садиться за руль, и это явно не я.
– Это явно не ты, – согласился Ваня и поднял руку, призывая официанта. – Колись, в честь какого события у тебя тут батарея стаканчиков числом пять?
– Эфир был трудный. Вот понимаешь, совсем ужасный. Думаю, уволят меня на… совсем, короче, уволят. И рекламодатель ушел недовольный. А рекламодатель этот, Ваня, очень крутой продюсер. А я все запорола, – тут она шмыгнула носом и в глазах появились слезы, – потому что пришел один… придурок… с которым простым человеческим языком разговаривать не получается.
– Да, – вздохнул Ваня, – с ним простым человеческим вообще не вариант.
– С кем? – Таня подняла голову.
– Ну, с придурком. Ты же про него говорила? Но вообще, он может быть даже очень неплохим человеком, поверь.
– Ой, что-то я совсем запуталась, Вань. Ты сейчас о чем?
– О том, что пить в одиночестве вредно.
Подошел официант, Тобольцев попросил расчет.
Когда они встали из-за стола, выяснилось, что Таня не очень твердо стоит на ногах.
«Эту тоже надо учить пить», – пронеслось в голове. Впервые в жизни Иван Тобольцев почувствовал, что может кого-то чему-то научить. Хоть курсы открывай.
– Надевай, – протянул он сестре шлем.
– А ты?
– А я так.
Чего уж теперь? Все равно рулить без прав придется на свой страх и риск. Так что одной проблемой больше, одной меньше – не принципиально.
Он сел на мотоцикл, Таня устроилась за его спиной и обняла.
– Держись крепче, – сказал Ваня сестре и повернул ключ зажигания.
* * *
Лица родителей Таня видела как в тумане. Ведь совсем по-другому планировала день. Ждала маму и папу, ждала шумного вечернего ужина, их рассказов, подарков. Таня знала, что они обязательно привезут подарки, и пусть давно уже выросла – все равно было здорово получить какой-нибудь сюрприз. Таня была уверена, что папа нащелкал кучу потрясающих кадров. Хотя многое можно увидеть в соцсетях, выкладывал он далеко не все. Столько было планов! А вот теперь она стояла в прихожей и не знала, что сказать.
– Что случилось? – мама, как всегда, впереди планеты всей со своей интуицией.
– Трудный эфир, – ответил вместо Тани Иня. – Что-то там с рекламодателями.
Из кухни в прихожую подтянулся папа, увидел дочь и сказал:
– Пойдем горячего чайку выпьем. Мама к тому же такую курочку запекла – самое лучшее средство от злых рекламодателей.
Сказал и раскрыл руки, и Таня, как в детстве, уткнулась ему лицом в грудь, а отцовские руки, самые сильные и самые надежные, укрыли от всего мира. И тут Таня сделала то, чего не делала с самого детства. Она разрыдалась в отцовских объятиях.
Так было в семь лет, когда упала на асфальте и сильно поранила коленку, в двенадцать, когда не прошла на танцевальный конкурс от школы, в пятнадцать, когда провалила годовую контрольную по алгебре, и вот теперь – когда поняла, что ничего у нее не получится с Ильей Королёвым, человеком, который заставляет разговаривать рояль. Он смотрел на нее с таким снисхождением, мол, что ты, Таня Тобольцева, можешь в этом понимать?
А она понимала! Но теперь не объяснить уже. Все кончено. И может, даже уволят. А и к лучшему.
Откроет кружок танцев для всех желающих.
Ваня с мамой ушли на кухню, Таня слышала звуки гремящей посуды и чувствовала, как ее гладят по голове самые лучшие руки на свете.
Глава 5
Есть такие женщины, которых видишь, и все – мозг отшибает полностью.
Ваня Тобольцев (Иня)
С той девчонкой, которая не понравилась Сатурну, пришлось расстаться, зато на горизонте появилась новая и, пожалуй, даже симпатичнее. Больше всего в ней Ваню привлекла абсолютная свобода отношений. Погуляли-поболтали и – «Пока, чувак!». В общем, полное его отражение. И Маша, так ее звали, не имела ничего против встреч в подвале. Перед романтической частью решено было заглянуть в супермаркет – купить чего-нибудь вкусного. Пока ходили мимо полок, позвонил Эдик-мажор и обрадовал, что подвал на ближайшие часа два занят.
– Вот блин, – Ваня застыл перед полкой с одноразовой посудой.
И зачем она ему теперь, когда такой облом? Потом взгляд Ини спустился ниже и уперся в порционные пакетики с собачьим кормом. «Если ваша собака гурман», – прочитал он.
А дальше целое меню: и для щенков, и для молодых псов, и для уже старых собак.
– Ты чего тут застрял? – Маша потянула Ваню за руку. – Все равно на ближайшую пару часов любовь не светит.
– Погоди, – он высвободил руку, взял один из пакетиков и принялся внимательно его изучать.
Мягкий, мясо, паштет. Если верить напечатанной на обороте рекламе, сам тает во рту, даже жевать не надо.
Ваня быстро достал телефон и набрал номер. Умник ответил не сразу, но все же ответил.
– Привет, Ваня.
– Привет! Ты дома?
