– Как думаешь, сколько нам осталось жить?
– Не мели ерунды, – зло сказал Матвей. – Мы разберемся с этим. Должны разобраться! Ну, скотина, кому ты отдал Желанную?
Матвей тряхнул котяру, и глаза Скарбника сверкнули, как большие желтые монеты.
– Я не знаю их, – протянул сладким голосом кот и прищурил глаза.
– А кто должен знать?
И разозленный Матвей врезал коту по уху ладонью. Хорошо так врезал, после встряхнул наглого зверюгу и повторил вопрос.
– Да хоть стань медведем и разорви меня, я не смогу сказать больше, чем знаю! – заорал кот, голос его при этом стал угрожающе низким. – Я не знаю эту тварь! Мерзкая тварь, злой дух, совершенно не похожий на человека. Ты такого еще не видел, Матвей. Злой дух с крыльями, и ему было известно, где находится Желанная. Он явился не один, вместе с ним были люди. Пришли ночью и забрали книгу. Я не мог им противостоять… – Котяра блеснул желтыми глазами и оскалил клыки. – Это ты, правнук Ведьмака, открыл им вход в свой дом. Сказал им заклинание, с помощью которого запечатывал мастерскую твой прадед, и они без труда нашли книгу. Вспоминай сам, кому ты разболтал, мальчик…
Последнее слово кот буквально прошипел, словно ядовитая змея. Затем извернулся и, разодрав до крови руки Матвею, соскочил на пол. Рванулся к двери – этакий громадный пушистый клубок – и выскочил на улицу.
– Что за тварь? – проговорил Матвей, глядя на меня.
Видимо, я побледнела от ужаса, потому что он вдруг шагнул ко мне и взял за руку.
– Мы разберемся с этим, – твердо сказал он, но я видела лихорадочный ужас, блестевший в его глазах.
– Надо остановить кровь, – пробормотала я, кидаясь к шкафчику с аптечкой.
Матвей поморщился. Он ведь терпеть не мог запаха крови, он ненавидел кровь вообще. Когда был человеком.
– Я должен вспомнить, что со мной произошло. Мне надо обязательно понять, как вернуть себе память. – Матвей словно не слышал меня. – Нам надо вернуть Желанную.
– И что тогда? Разве мы сможем отменить то, что в ней записано?
– Мы можем записать свои желания. У тебя осталось одно, и у меня – два.
– Мы пожелаем, чтобы Марьян нас не убивал, да? И после сожжем книгу, – добавила я. – Пошли, поищем в книгах твоего прадеда. Должен быть способ вернуть память. Но сначала я перевяжу тебе руку.
3
Только после того, как у нас сложился план, я немного успокоилась. Не то чтобы ужас от случившегося совершенно меня оставил, но впереди замаячил хоть какой-то просвет. Хоть какой-то выход.
Мы решили сначала поужинать – Снежана заверяла, что на пустой желудок никакие нужные идеи к нам не придут, – а после спуститься в мастерскую прадеда Матвея и порыться в его тетрадях.
Довольно глубокие царапины на руке Матвея я промыла, обработала и перевязала. Мы поели – вкус жареной картошки с селедкой совершенно терялся при том мрачном настроении, которое царило за столом.
Едва я зашнуровала свои ботинки, чтобы идти в мастерскую, как мне на телефон пришло сообщение. Писали на мой аккаунт в «Инстаграм». Это была та самая длинноволосая девчонка, которая недавно участвовала в обряде на кладбище. Она училась в моей группе, но ее имя упорно не желало выползать из памяти. И лишь сообщение подсказало, что она Кристина.
– Смотри, Матвей, что мне пришло! – крикнула я, показывая ему телефон.
Кристина просила отыскать ее двоюродную сестру.
Моя двоюродная сестра пропала несколько дней назад. Не отвечает на звонки, в общежитии ее никто не видел, на пары не приходит. В последний раз она написала мне в начала недели. Сказала, что сидит в кафешке с подружкой. А после прислала странную фотку. Мне кажется, что вы занимаетесь такими потусторонними вещами. Может, вы со своим парнем поможете?
Кристина скинула и фотку. В полумраке на темной деревянной столешнице лежала Желанная. Это была именно та самая книга – лишенная прикрытия в виде старинного фотоальбома и от этого еще более мрачная и страшная. Желанная лежала на незнакомом столе целая и невредимая.
Мои пальцы дрогнули, и телефон чуть не полетел на пол.
– Вот она, книга Желанная, – пробормотала я, показывая фотку. – Ты видишь?
– У этой девочки? У той, что тебе написала?
– Нет. Двоюродная сестра прислала ей эту фотографию перед тем, как пропала.
– Тогда ее сестра и есть та, что записала свои желания. Спроси, как сестру звали.
Я написала девчонке, и та мне ответила:
«Ее звали Дарина. Рыбалко Дарина».
– Звони Марьяну. Спроси, не она ли делала записи в Желанной.
Я позвонила. Марьян взял трубку не сразу, а когда ответил, голос у него был глухой и тихий.
– Что?
– В книге сделала запись Рыбалко Дарина? – быстро спросила я.
– Откуда ты знаешь?
– Ее разыскивает двоюродная сестра. Это та самая девочка, что была на кладбище, когда мы с тобой охотились за Странником, помнишь? Она знает меня, учимся вместе. И вот, написала в «Инстаграм». Просит отыскать сестру. Фотка Желанной – последнее, что та прислала ей, перед тем как пропала. Однокурсница сбросила ее мне.
– Дарина Рыбалко мертва, – сухо ответил Марьян, – можешь так и сказать.
– Но мы узнали, у кого сейчас книга. И почему ты уверен, что Дарина мертва?
– Люди из обычных не могут писать в Желанной. Если они делают записи, то им приходится платить за это своей жизнью, иначе ничего не сработает.
– Тогда книга там, где Дарина умерла… – растерянно пробормотала я.
– Нет. Книга у того, кто убил Дарину. Или у того, кто ей эту книгу дал.
– Значит, надо найти того, кто убил Дарину. Очень просто, – проговорила я.
– Хорошо, давайте попробуем найти того, кто убил Дарину, – сказал Марьян. – Это один из наших, Вартовых.
– Я завтра постараюсь увидеться с двоюродной сестрой Дарины и все узнаю, – пообещала я.
– Ты ничего не узнаешь. Такие вещи не делаются у всех на виду, – мрачно сказал Марьян.
– Но мы попробуем.
– Будьте осторожны.
– Мы будем.
Глава десятая. Мирослава
1
В мастерской прадеда Матвея царил полнейший хаос. Сундуки открыты, сухие травы высыпаны из мешочков прямо на пол. Сами матерчатые мешочки валялись на столе, а сверху – разорванные в клочья страницы прадедовских тетрадок.
– Какой ужас… – испуганно прошептала Снежана, замерев на пороге и не решаясь войти. – Кто это сделал?
– Тот, кто забрал Желанную. Я бы еще порасспросил Скарбника, о какой твари он говорил, – сказал Матвей, осторожно продвигаясь вглубь мастерской. Он потер перебинтованное запястье, которое расцарапал котяра, и перешагнул через рассыпанные черные бусины.
– Посмотри, что они написали над печкой. Вывели прямо углем, – проговорила я и ткнула пальцем в кривую надпись.
Казалось, что писал пьяный, – буквы заваливались, в словах была куча ошибок.
«Мы убем тибя, видьмаче», – было накорябано на побеленной стене.
– Действительно, твари, – ответил Матвей.
Все тетради его прадеда Стефана были разорваны в клочья. Собирать эти крошечные бумажные кусочки не было никакого смысла. На это ушло бы не меньше года, мы давно бы уже легли в могилы, уничтоженные Желанной.
– Есть у меня еще одна тетрадь, она в хижине прадеда. Туда они точно не сунутся, – заметил Матвей, сгребая со стола весь мусор. – Я разберу это, может, завтра. Пойдем спать. Но сначала, Мирослава, позвони той девочке, сестре Дарины. Давай встретимся с ней завтра. Я отвезу тебя в город.
Я позвонила. Голос у Кристины оказался совсем детский и какой-то писклявый. И еще у нее была привычка постоянно добавлять слово «ну» к абсолютно любому предложению.
– Завтра встретиться? – проговорила она так растерянно, будто я просила у нее денег взаймы. – Ну… Давай. После обеда. Где? Ну… Ну, может, в «Макдоналдсе»? В каком? В том, что в центре, у оперного театра.
Мы договорились, и, когда я убирала телефон в карман, на душе у меня было немного легче. По крайней мере мы знали, где искать, понимали, в какую сторону двигаться.
На улице царил лютый холод, даром что конец октября. Наверное, около нуля, может, и минус один. Едва зашли на кухню, как Матвей включил отопление. Снежанка взялась мыть посуду, а я растерянно опустилась на стул и подперла ладонями голову.
Такой тоски и безнадеги я давненько не ощущала. В тот период, когда жила с матерью, я держалась благодаря неисчерпаемой злости. А теперь на кого злиться? На Матвея?
Но я не могла на него злиться. Слишком много хорошего и доброго нас связывало. Только сейчас, сидя у него на уютной кухне, я поняла, что все эти два месяца мне сильно не хватало моего лучшего друга.
Матвей поставил передо мной кружку черного кофе и молча сел рядом.
– Что ты записал в Желанной? – спросила я.
– Чтобы ты осталась живой. И чтобы Марьян победил.
– Вот оно что… – проговорила я. – Вот она откуда, победа…
– Я подстраховался.
– А после подумал, что книга может еще пригодиться…
– Очень логично, согласись. Я подумал, если вы с Марьяном нашли друг друга, значит, книга способна и на добрые дела.
– И ошибся, – горько заключила я. – Потому что книга Желанная убивает. И она овладевает тем, кто в ней пишет. Тот, кто все это затеял, это понимал – не сам записал желания в книге, а нашел для этого девочку из обычных.
– Кто это сделал? Кто мог это сделать? – жалобно всхлипнула Снежанка.
– Кто-то из кланов Варты, – мрачно ответил Матвей. – Причем из тех, кто владеет магией. Скарбник прав, они узнали информацию от меня – где находится книга и кто выполняет желания. Это все сделано для того, чтобы…
– Для того чтобы убрать тебя и меня. Потому что они боятся нас, – закончила я за него. – Тут и думать нечего. Вартовые не хотят, чтобы у них на пути стоял потомок Левандовского и потомок Новицких. Старая клановая вражда продолжается, она никуда не делась.
– Я, наверное, не усну этой ночью, – всхлипнула Снежанка.
– Мы будем спать вместе, не переживай. Останемся ночевать у Матвея, он нас защитит, если что…
– А вдруг Марьян твой придет прямо этой ночью вас убивать? – жалобно запричитала Снежана.
– Не придет. Сначала он выполнит первые желания. Как я понимаю, это не мы. Ему понадобится время, он ведь тоже человек. Давайте спать, поздно уже. Утро вечера мудренее. – Матвей поднялся и захромал в гостиную. – Верхние комнаты свободны, выбирайте себе любую.
2
