Но взрослых нельзя признать насильниками, и поэтому ребенок начинает считать плохим именно себя.
Во многом поэтому мы так боимся быть плохими. Если вы понаблюдаете за собой, то сможете обнаружить, что в некоторых обстоятельствах говорите не то, что хотите. Делаете не то, что вам нравится. Врете (не говорите правду). Боитесь обидеть кого-то своими высказываниями. Улыбаетесь, хотя не хотите. Делаете вид, что вы милый человек, хотя внутри бушуют страсти.
Помните, как вам рассказывали, как ведут себя хорошие девочки и мальчики? А как ведут себя плохие? Помните, как вас резко оборвали, когда вы засмеялись или сказали то, что думали? Некоторым из вас сказали, что вы говорите глупости. Не раз и не два сказали. Другим велели молчать, когда взрослые разговаривают. Некоторые рано усвоили, что с «негативными чувствами» вроде недовольства или злости к родителям лучше не приближаться. Многим рассказали, как это плохо – думать о себе – и как важно думать о других. А некоторым даже не рассказывали, а попросту создали такие условия, в которых нельзя было думать о себе.
А если еще вспомнить нашу школу, в которой зачастую воспитывают критикой и унижением, то картина, откуда берется самоподавление, становится предельно ясной. Блокировка, подавление себя становятся автоматическими.
Что происходит, когда человеку показывают, что в определенном состоянии, качестве, процессе он «неприемлем»? Тем более когда это зависимый от взрослых ребенок? У него происходит расщепление себя на «хорошего» и «плохого». Плохого себя он теперь сам не любит. И подавляет.
• Поэтому так много людей боятся говорить то, что думают, боятся говорить в своей манере, своими словами, думая, что они этого не заслуживают.
• Поэтому так много вранья.
• Поэтому мы боимся обозначить свои границы – вдруг это кому-то не понравится?
Но взрослый человек – это человек, у которого есть выбор. То есть он выбирает из нескольких вариантов то, что ему подходит. Поэтому у него должен быть опыт того, что жизнь продолжается, даже если его слова не понравились, его действия (пусть ошибочные) не являлись запретными, его желания (пусть для кого-то затратные) – это не преступления.
Нам необходимо без осуждения себя пережить самые разные выборы и изучить последствия на собственном опыте. Другими словами, у нас должно быть внутреннее право быть всяким, а не только «хорошим». И в определенные моменты воспользоваться правом «быть плохим» (то есть за себя), если сочтем нужным.
• Вести свой блог и писать о том, о чем интересно.
• Обозначить свои границы, если их нарушают (например, банить тех, кто хамит или нарушает правила пространства).
• Дружить с теми, с кем интересно и с кем есть энергообмен, не поддерживая старые истощающие связи.
• Носить то, что нравится, а не то, что модно или дорого.
• Не улыбаться, если не хочется, не поддерживать разговор, если… не хочется).
• Назвать человека, который тебя дразнит, дураком, если вы чувствуете, что вам это необходимо для восстановления границ…
Быть «плохим» – значит, быть на своей стороне, но не против других. Это из один важнейших навыков взрослого человека, потому что в противном случае мы так и остаемся разделенными на две части, запуганными и несвободными детьми.
Вернемся к теме нашей главы. Рассмотрим еще один отклик:
Тема сепарации мне хорошо знакома. Таких моментов во взрослой жизни, в которых я находила и нахожу хвостики незаконченной сепарации, не так уж и мало. Например, в работе иногда обнаруживаю, что жду одобрения или как будто разрешения от опытных коллег. Но наиболее часто это бывает во взаимоотношениях с мужем. Расскажу о типичном для нас случае. У меня была загружена неделя, и к выходным я очень устала. Я не говорила о своей усталости мужу, мне казалось, раз он видит, что я занята с утра до вечера, то он и сам знает, что я устала. Каково же было мое удивление в субботу с утра, когда он разбудил меня и попросил заварить ему чай. После удивления я почувствовала сильное раздражение на мужа, и в голове начали крутиться мысли: «неужели так трудно догадаться, что я хочу поспать сегодня?! Ему совсем меня не жаль! Он не видит, как я устала». За злостью пришла обида, я почувствовала себя маленькой и беззащитной. Мне хотелось, чтобы муж мне сочувствовал и заваривал чай. Чтобы он говорил мне, какая я молодец и как хорошо работала всю неделю.
Эта женщина проецировала на мужа родительскую фигуру.
Тут я, конечно, узнала свой дефицит, когда-то давно мне не хватило от родителей признания, сочувствия и тепла. Понимаю, что это мой процесс. Я смогла сказать мужу о своей усталости, и он действительно пошел заваривать чай для нас обоих, а я лежала под теплым одеялом и чувствовала себя маленькой. Мне важно видеть свои детские процессы, тогда легче возвращаться во взрослую позицию и справляться со своими чувствами. Я могу сделать вывод, что мне не хватило принятия. Причем дефицит глубинный, мама была очень молода, когда меня родила. У нее не было ресурса откликаться на мои детские потребности. Поэтому мне с детства транслировалось – не мешай. Вот и приходилось ждать или даже что-то специальное придумывать, чтобы мама заметила, что мне нужно, и дала сама. Просить было страшно, она могла начать ругаться.
Получается, человек привыкает к тому, что говорить о себе нельзя, и ждет как маленький, что его за это вознаградят, потому что, вслед за родителями, начинает считать это качество хорошим, положительным, добродетельным.
Вот в таких эпизодах у нас формируются установки «как правильно поступать». И с такими мерками мы продолжаем подходить и к себе, и к другим людям, и в общее поле (например, при разговорах транслируем это качество как правильное и ценное).
Возможно, у кого-то из вас был похожий эпизод, когда вам по каким-то причинам нельзя было говорить о себе. А ведь это и есть очень важный признак сепарации. Вы не ждете, когда кто-то вам разрешит говорить о себе, а вы делаете это, потому что считаете нужным.
Как не зависеть от других людей и жить своей жизнью?
Чем наполнена ваша жизнь? Ожиданием встречи с любимым? Быть может, вы живете от встречи до встречи, а в промежутках между свиданиями ваша жизнь кажется пустой и бессмысленной?
Или ваша жизнь наполнена долженствованием? Например, вы ждете, что… вы выполните все обязательства перед семьей, и семья от вас отстанет?.. Как будто вы сделаете еще одно дело, и – вот она, свобода? Но этого «чуть-чуть» все время не происходит…
Или вы ждете, что вы, наконец, достигнете совершенства, к вам не будет больше претензий. Получите еще одно образование, похудеете еще на пару килограммов, еще несколько ступенек в карьере одолеете, и… тогда можно будет пожить «своей» жизнью.
Получается, что вы просто не можете, точнее, вам кажется, что не можете наполнить свою жизнь чем-то необязательным или интересным только вам. Вам все время что-то мешает…
Вам мешает нужда, либо долг и вина, либо отсутствие разрешения…
…Одна женщина жила от встречи до встречи с любимым. С ним не было легко, но без него было еще хуже. Когда он уходил, жизнь заканчивалась. До следующего его прихода.
Почему возникают подобные чувства? И они настолько сильны, что заполняют ее целиком, и другие чувства как будто не возникают?
Потому что, когда мама оставляла ее с бабушкой (достаточно холодной и нетерпимой), для девочки жизнь заканчивалась. Жизнь снова «начиналась», когда мама возвращалась.
Но мама, даже возвращаясь, не принимала большого количества чувств своей дочери. Не хотела мириться с ее злостью (девочка пыталась выразить злость за то, что ее оставили с бабушкой), не признавала другие ее потребности.
Круг замыкался. Все чувства остались сосредоточены вокруг тоски по матери и злости за то, что она покинула. На то, чтобы у нее появилась своя детская жизнь, не осталось ресурса. Совсем.
Как появляется своя жизнь?
Если матери достаточно в жизни ребенка (не во временном исчислении, а в количестве тепла и принятия, в том числе материнского принятия «неправильных» чувств), формируется базовое чувство безопасности.
И, когда достаточно безопасно, можно пойти поиграть. Фантазировать, изобретать. Играть с подружками, выстраивать отношения…
Этот опыт становится прообразом собственной жизни. Игра в куклы становится взрослым интересом к чему угодно: к чтению, походам, языкам. Способность заполнять свою жизнь событиями, интересами, увлечениями опирается на детский опыт жизни вдали от матери и других членов семьи. Когда можно побыть без них, не рискуя при этом оказаться без их любви и принятия.
Но… Если мало любви, то мало безопасности. Мало безопасности – невозможно оторваться, потому что нужно ждать, когда «подадут», или стараться, чтобы отпустили. В таких условиях фиксируется опыт нужды и опыт бесправия, отсутствия права жить своей жизнью.
Получается, что свою жизнь придется «отвоевывать» у травмы. Понемногу, спрашивая у себя, что хочется, вопреки всем внутренним установкам, преодолевая страх, горюя о нужде, осознанно наполнять свою жизнь тем, что только ваше.
Еще один отклик:
Выходя из дома, я часто думала, почему, когда я одна иду по улице, я чувствую какое-то напряжение, словно какая-то опасность меня поджидает. Вчера на улице поняла, что с детства испытываю страх насмешек, как будто бы я выгляжу как-то не так, как надо. Хотя это не так.
Давным-давно, когда я шла в школу с портфелем, кто-то из незнакомых детей посмеялся, оттолкнул меня, и появился страх, что будут делать так еще и что я беззащитна. Я вдруг поняла, что значит этот перенос. Я уже взрослая, мне больше незачем бояться насмешек. Даже если кто-то засмеется или попытается оскорбить – этот человек глуп, или у него в душе настолько пусто, что цепляется к другим. Я могу не обращать на это внимание, могу постоять за себя, я почувствовала, что не хочу быстро идти от одного магазина, а потом в другой. Мне больше незачем прятаться. Написала об этом, потому что это может кому-то помочь понять, что эмоция детская, а ты уже давным-давно взрослый человек.
Обратите внимание, что последний эпизод вообще не имеет отношения к родителям. И тем не менее травма образуется. Потому что достаточно пережить эпизод незащищенности, отсутствия поддержки, и целостность нарушается. Нарушается восприятие себя как человека достойного. И последствия могут сохраниться на всю жизнь.
А по сути, в этой ситуации тоже не хватает поддержки. Нужна убежденность в том, что со мной все в порядке. Даже если кто-то посмеялся, это говорит не обо мне, а о нем, что с ним что-то происходит. С чем он не может справиться.
Глава 2. Как происходит сепарация от родителей в детстве
Сепарация, как мы уже говорили, нужна для самостоятельной жизни. Не только в материальном мире, но и в мире отношений, в мире решений, в мире самоощущения и самоценности.
По идее, в детстве мы должны были пройти все эти этапы сепарации. Но это произошло лишь частично, и в определенных ситуациях и сценариях мы остались на незавершенных этапах детства. Остались маленькими и зависимыми детьми.
Давайте попробуем не давать оценку себе и другим. Представим, что мы смотрим кино про людей, которые не прошли сепарацию и теперь испытывают разного рода трудности. Никому в голову не придет обвинять их в том, что они не получили чего-то важного. Почему же мы так часто обвиняем себя в том, что пострадали, и теперь переживаем свои трудности?
Мы могли бы пройти свою сепарацию полностью, если бы наши родители прошли свою сепарацию. Но этого не могло быть, и потому перед нами стоит задача завершения тех этапов, которые мы не прожили должным образом.
Давайте все же смоделируем идеальную ситуацию для понимания всего процесса.
Ребенок отделяется постепенно. Он получает достаточно (не больше, чем нужно, но и не меньше) поддержки, заботы, принятия. В каждом возрасте свое «достаточно». Например, малыш боится доктора. Его «достаточно» – это столько внимания, чтобы он перестал плакать. Или ребенок просит купить ему игрушку. Его «достаточно» – это внимание родителей к его желанию. Они не отрицают его желание: «Как не стыдно так себя вести?» или «У тебя и так много игрушек». Не демонстрируют позицию жертвы: «Мне надо много работать, чтобы у тебя были игрушки». Не злятся, не наказывают. Все эти действия приводят к тому, что формируется созависимость. Ребенок чувствует себя плохим, учится воспринимать позицию жертвы как нормальную. В особо одиозных случаях чрезмерной строгости учится удовлетворять свои желания тайно, у него появляется «своя» жизнь, в которой есть «можно».
Очень часто спрашивают: «А как же поступать?» Если вы не чувствуете себя жертвой, если вы чувствуете эмоциональную связь с ребенком, вы всегда поступите правильно. Если вы спросите фитнес-тренера: «Как же мне поднять этот вес?», он вам ответит: «Тренируйтесь». Так же и в отношениях: если что-то не получается, занимайтесь собой, ищите терапевта, ищите терапевтические группы или ищите другие способы саморазвития. Когда вы готовы, вы чувствуете, как нужно отреагировать, если вы любите ребенка и вам важны отношения с ним. И, конечно, если вы не Жертва.
Когда мои дети были маленькие, я старалась опираться на эту свою чувствительность. Ошибки все равно были, потому что их не могло не быть. Я, как и вы, не росла в идеальных условиях. Некоторые зоны чувствительности были «заморожены», и я не могла присоединиться чувствами к своим детям, неверно интерпретировала некоторые их поступки и тоже создавала островки эмоциональной зависимости.
Если кто-то демонстрирует полное взаимопонимание с детьми, особенно в социальных сетях, я склонна думать, что эти люди, скорее, хотят показать идеальную картинку, чем реальность. Их нельзя винить, но и ориентироваться тоже не стоит.
Ориентируйтесь на реальность: наше поколение пока только разбирается с созависимостью, с недостаточной сепарацией, и, думаю, нам на это потребуется некоторое время, возможно, жизнь еще пары поколений, чтобы распутать все гордиевы узлы.
Но вернемся к эталонной сепарации. Ребенку важно чувствовать, что его чувства, нужды, желания и нежелания хорошие и сам он – хороший. Ошибки – это нормально. Он должен получить утешение в своих горестях и не получать критику за свои ошибки. Однако поддержка нужна: я, к примеру, часто рассказывала о своих ошибках, легализуя, во-первых, право на ошибки, во-вторых, показывая, как я справлялась или не справлялась.
Ребенку важно знать, что родитель – тоже человек. Но опять же, в каждом возрасте своя «норма» для такого понимания. Маленькому ребенку можно сказать: «Маме нужно немного отдохнуть» (живая мама), а подростку уже можно рассказать о своих чувствах: «Я расстроилась, что наши планы на поездку сорвались».
Однако ни в каком возрасте нельзя использовать своего ребенка как контейнер для слива эмоций, как психотерапевта, ища в нем поддержки. Ищите ее среди взрослых людей.
Когда вы восстановите свою чувствительность, вы сами будете чувствовать, что вашему ребенку по силам, а что – нет. Ребенок показывает, если ему «слишком много». Он сопротивляется, обманывает, саботирует, отвлекается – что бы вы ни делали. Заставляете ли вы его заниматься слишком много, ругаете ли его друзей или увлекаетесь критикой – он даст вам свою обратную связь. Ваша задача – не обесценить этот фидбэк, а взять на вооружение, исследовать, рассмотреть. Желательно – в терапии.
Если вы этого не делаете, вы создаете сначала дистанцию в отношениях, а затем – пропасть. В чем-то ваш ребенок тоже станет жертвой, в чем-то уйдет в протест – и теперь не только вам, но и своим будущим партнерам, работодателям, друзьям…
Все наши действия имеют последствия. Это не должно пугать, это должно нас мобилизовать на работу со своими установками.
Это не значит, что ребенку нужно не обозначать границы, но важно учитывать детские процессы как нормальные, и это может учитывать только взрослый, только зрелый родитель. Отвечая на вопрос: «Какой родитель сможет пережить сложные этапы детской сепарации?», я отвечу: «взрослый и зрелый». Чуть позже поговорим об этом подробнее.
В подростковом возрасте происходит деидеализация родительской фигуры. Долгое время ребенок идеализирует родителей, ему кажется, что они самые умные, самые лучшие, но постепенно в его жизнь входят другие люди, которых он тоже видит, он сравнивает, естественно, с родителями, он видит, что где-то родители не идеальны. Он разочаровывается в них, он даже может предъявлять какие-то претензии.
Он может быть резок в своих высказываниях. Но нужен взрослый родитель, который поймет, что это определенный этап, ребенок отделяется. Ему нужно разочароваться для того, чтобы соединить внутри себя идеальную часть родителя с неидеальной. И через этот процесс с родительскими фигурами ребенок учится воспринимать реальный мир без особых ожиданий. Без ожиданий, что ему кто-то что-то должен.
Это один из важнейших процессов сепарации, когда ребенок разочаровывается в родителях. И, как вы понимаете, только устойчивый родитель может это выдержать. Только устойчивый родитель не будет оскорблять ребенка или привязывать его к себе своими эмоциями, с которыми он не смог справиться.
Как помочь ребенку отделяться от чувств близких людей и справляться с неидеальностью мамы
Недавно я работала вот с таким запросом от мамы: «У меня заболел ребенок. Девочка, 9 лет. Я востребованный врач, у меня операции расписаны на несколько месяцев вперед. Я попросила свекровь побыть с дочкой, и она с радостью согласилась. Но, приехав, она начинает ворчать: «Где кастрюли, где салфетки? И почему такой бардак? Ничего не найдешь».
Дочка (как она мне потом рассказала), начинает меня защищать: «Не нападай на маму, мама хорошая». На следующий день она просит, чтобы свекровь не приезжала. Она сама посидит дома. Ничего не случится, она уже большая. Я, зная свою дочь, понимаю, что что-то случилось между ней и бабушкой. Спрашиваю, что стряслось. Дочка рассказывает, что бабушка меня ругает, и ей от этого больно и стыдно. Она больше не хочет переживать такие сцены.
Я задумалась. Получается, что дочь не может отделиться от чувств свекрови и принимает их близко к сердцу. Чувствует нападение. Начинает меня защищать.
И еще я понимаю, что, если ей стыдно, значит, она все еще хочет видеть меня идеальной. Совершенной, безошибочной.
Честно говоря, я даже не знала, как ее поддержать и чем помочь. Сама никогда не получала поддержки в подобных случаях от родителей и теперь не знаю, как помочь».
* * *
Почему не стоит отмахиваться от подобных историй? В какой именно поддержке нуждается ребенок? Как вы думаете?
Можно было бы все просто пропустить мимо ушей. Можно было бы накинуться на свекровь, сделав дочь «союзницей». Можно было бы стать «союзницей» свекрови, самоуничижительно признав свою «неправоту».
Ни один из этих вариантов не экологичен, и каждый способствует расщеплению на «хороших» и «плохих», «своих» и «чужих».
Девочка в 9 лет уже готова узнавать, что мама не совершенна, но и не плоха, и бабушка тоже имеет свои взгляды, которые могут быть не близкими, но не являются «плохими».
В подобных историях с ребенком 9 лет (и немного младше – тоже) самое важное – это легализация чувств. Диалог мог быть таким:
– Тебе стало стыдно, когда бабушка ворчала?
– Да.
– Потому что бабушка была недовольна, а ты хотела, чтобы она только любила меня?
– Да.
– Знаешь, когда люди по-разному устраивают свое хозяйство, им может быть неудобно, как устроено другое хозяйство, и когда неудобно, многие начинают ворчать, как бабушка.
В последнем предложении вы знакомите ребенка с более взрослым взглядом на происходящее и тоже легализуете его как «нормальное».
Ваше послание несет в себе смысл: «Так бывает, и никто при этом не плохой, не надо выбирать чью-то сторону. Оставайся «в себе» и не спасай меня, и не преследуй бабушку. Таким образом, вы помогаете ребенку не скатываться в треугольник.
