Анна Мирович "Дом Ворона"

Дом Ворона
Анна Мирович

Птичья звезда #1
Быть детьми могущественного владыки – сладкая участь. Но король Ворон свергнут, и принцесса Равена отправляется в ссылку на север, а принц Авриль – на далекий юг. Она готовится стать монахиней, он притворяется сумасшедшим, спасая жизнь сестры. Однако мир застывает на пороге новой войны, и детям дома Ворона придется сражаться не только за корону, но и за честь и жизнь.

Анна Мирович

Дом Ворона

Глава 1

Брат и сестра

– Участь моя решена, я женюсь. Отец сказал, что откладывать больше нельзя.

Для Клер эти слова прозвучали как пощечины. Одиннадцать штук, у нее даже лицо заболело.

Эдвард никогда не поднимал на нее руки. Они прожили вместе семь лет, и все это время Клер считала, что у них идеальная семья. Пусть их союз не освящен в церкви, пусть они не приносили клятвы Двоим, но они были семьей. Они любили друг друга.

И теперь все рухнуло.

«Как же я? – хотела спросить Клер. – Как же наши дети?»

Ей хотелось закричать. Ей хотелось устроить отвратительную, совершенно бабскую истерику, чтобы выплеснуть из себя все, что сейчас кипело в душе. Но Клер знала, какую женщину в ней любил Эдвард, и лишь спросила:

– Что же будет со мной? С нашими детьми?

Эдвард Бренуи, принц Седьмого дома, обернулся к ней, и Клер против воли снова залюбовалась им. Все эти семь лет она не могла насмотреться на него и знала, что ее чувство взаимно.

И надеялась. Совершенно по-глупому надеялась, что однажды, может быть…

– Я люблю тебя, – произнес Эдвард, и Клер знала, что он искренен. Он никогда не врал ей. – Я люблю наших детей. Но пожениться мы не можем, Клер.

Клер кивнула. Она всегда это знала.

Кто она была? Девушка-бастард, незаконнорожденная дочь главы одного из дарангварских домов, которую его величество Малоун выбрал для того, чтобы проверить, способен ли сын зачать ребенка. Клер всегда знала, что от нее требуется: зачать, родить и убраться с глаз долой. Она была никем. Ей следовало лишь благодарить за оказанную милость.

Но они полюбили друг друга. И Клер надеялась, что однажды…

Она все-таки не выдержала. Обхватила Эдварда за плечи, уткнулась лицом в грудь и расплакалась. Она не могла его потерять – и теряла прямо сейчас.

– Клер, – услышала она голос Эдварда откуда-то с невообразимой высоты, – я не оставлю тебя, слышишь? Ты все равно будешь жить в этом дворце. Дети тоже. Для вас ничего не изменится. Я люблю тебя, только это имеет значение. – Он гладил Клер по волосам, и она слышала, как гулко бьется его сердце, почти как тогда, когда они занимались любовью.

– Это династический брак, – произнес Эдвард, отстранив Клер и глядя ей в глаза тем самым взглядом, каким смотрел, когда она выносила к нему детей. – Я не люблю ее и никогда не полюблю. Я женюсь по приказу отца, и мы все это понимаем. Он хочет объединить дома Лебедя и Волка, вот и все.

«И ты ляжешь с ней в постель, мой Эдвард, – подумала Клер. – И она родит тебе детей. И мы будем встречаться урывками и никогда не сядем за один стол, а потом ты скажешь, что я должна выйти замуж. И вот так закончится наша история».

Она никогда не думала, что может чувствовать настолько глубокую боль и не умирать от нее.

– А как же твоя жена? – спросила Клер, не отводя взгляда от Эдварда. Когда еще она сможет посмотреть на него вот так, открыто, не боясь и не прячась.

– Это династический брак, – повторил Эдвард. – Между нами нет и не может быть никакой любви. Она все прекрасно понимает.

«Она всего лишь девочка, – подумала Клер. – Она, должно быть, верит в сказки и любовь. Я была такой же».

Потом она вышла в сад и села у фонтана – по счастью, здесь никого не было, некому было жалеть ее или язвить по поводу падения фаворитки принца. Клер откинулась на спинку скамейки и стала смотреть, как воробей прыгает по краю фонтана.

Она потеряла Эдварда, а что же у нее есть? Двое детей, признанные принцем. Конечно, Антони и Эвила никогда даже близко не подойдут к трону, но у них есть и деньги, и право быть рядом с отцом. Вот удивится юная принцесса с полуострова, когда узнает, что у ее мужа уже есть семья.

Клер печально усмехнулась. Это не семья. Пора понять это и смириться.

– Сьоррен Клер!

Клер обернулась – по дорожке неспешно шел господин Бруно Стафани, Тень короля, глава секретной службы Дарангвара. Меньше всего Клер сейчас хотела общаться с ним, но она верила, что Двое никогда не посылают людей друг к другу просто так.

– Сьор Стафани, – улыбнулась она. Надо быть спокойной и вежливой, надо хранить свою боль при себе. Ее все равно никто не пожалеет.

Стафани со вздохом опустился на скамейку рядом с ней. Долговязый, лысеющий, тощий как щепка, он производил обманчивое впечатление мягкого человека. Но Клер знала, что те, кто считает сьора Стафани добродушным простачком, совершают самую крупную ошибку в своей жизни, а она не собиралась ошибаться.

– Вы уже слышали о свадьбе принца? – спросил Стафани так, словно Клер могла и не знать об этом.

– Разумеется, сьор Бруно, – ответила она.

Стафани понимающе улыбнулся.

– Я вижу, что вы расстроены.

– Не буду отрицать.

Стафани прикрыл глаза. Клер подумала, что никто ничего о нем не знает. Интересно, сложно ли держать в полной, непроницаемой тайне всю свою жизнь?

– Тогда и я не буду играть с вами в игры, – произнес Стафани. – Вы мне нравитесь, сьоррен Клер. Я предпочел бы видеть королевой Дарангвара вас, а не Лию Окли.

Воробей свирепо чирикнул и был таков. Клер внезапно почувствовала острый прилив мстительной радости.

– Продолжайте, сьор Бруно, – сказала она, – я вас внимательно слушаю.

Стафани позволил себе едва заметно улыбнуться уголком губ.

– У меня есть все основания считать, что вместе с принцессой сюда приедет Авриль Тисон.

Клер удивленно посмотрела на него.

– Ему-то что тут делать? Государь его примет, конечно, как не принять юродивого…

– Да, да, да! – рассмеялся Стафани. – Он юродивый во имя богов, он мужчина, который называет себя женщиной и ведет женскую жизнь при храме Черной матери Глевы. Знаете, если бы я хотел спастись от гнева его величества Малоуна, я бы сделал то же самое.

Клер понимающе кивнула. Король Малоун когда-то занял трон Дарангвара, убив отца Авриля. Принц какое-то время считался пропавшим без вести, а потом всплыл на юге в облике ритуальной шлюхи и форменного сумасшедшего. Клер видела его портрет в газете – на нее смотрела очаровательная девушка, но Клер почему-то стало знобить от ее взгляда.

– Хотите сказать, что он притворяется? – нахмурилась Клер.

Стафани кивнул, сделавшись похожим на сонного кота.

– Разумеется. И пара моих маленьких ушей на юге сообщает, что он может объявиться в наших краях в свите принцессы Лии. Понимаете, чем это может кончиться?

Клер понимала.

– Так чего вы хотите от меня, сьор Бруно?

Стафани обернулся к ней и снова улыбнулся так, что Клер поняла: у нее все-таки есть надежда.

– Вы, кажется, владеете заклятием Тени? – осведомился Стафани, и Клер едва не лишилась чувств от накатившего ужаса. Стафани ободряющим жестом накрыл ее руку своей. – Ну, ну… все хорошо, сьоррен Клер.

– Если вы кому-то расскажете об этом, меня ожидает костер, – прошептала Клер. – Сжальтесь, сьор.

Стафани сочувственно кивнул.

– Я не болтлив, Клер. Ну так что, поможем друг другу?

– Поможем, – шепнула Клер.

Видят Двое, ей больше нечего было ответить.

* * *

В полиции Хвоста служило полное дурачье. Во всяком случае, Перри так считал, когда сюда переехал.

Собственно, теплый и сухой климат полуострова всегда настраивал на разнеженный лад и на отдых в тени с пиалой зеленого чая в руке за сочинением пятистиший о любви и вине. Но сейчас, когда два стража порядка гнались за ним с приличной скоростью, Перри готов был пересмотреть свои убеждения.

Он промчался по Малой Яблоневой, нырнул в арку доходного дома, пробежал по двору и, вырвавшись на площадь Кракена, понял, что офицеры по-прежнему несутся за ним, не сбавляя скорости. Даже не запыхались.

На мгновение Перри сделалось обидно. Но только на мгновение.

Не стоило бить эту суку по голове. Но уж больно она его довела своей кислой рожей, которую он лицезрел каждый день. Когда муж приходит домой, приличная жена должна встречать его с улыбкой, а не со слезами. Что делать, перегнул палку. Получив удар, Мали не заткнулась; когда он повалил ее на пол и наступил ногой на шею, она все равно продолжала выть.

Перри хорошо бегал. Но сегодня ему не повезло.

Он надеялся, что сможет оторваться от полицейских среди прилавков и закоулков рыбного рынка, но тамошняя охрана увидела погоню и решила если не поучаствовать, то хотя бы подгадить. Теперь за Перри гнались уже пятеро и, поскальзываясь на рыбьей чешуе и панцирях креветок, он мог радоваться только тому, что выкинул Мали из окна их съемной квартиры и она наконец-то заткнулась.

Человек пришел в ярость. Имел право, эта тварь пилила его несколько месяцев и забрюхатела обманом.

Она все делала ему назло. Даже упала и разбила свою пустую башку прямо перед полицейскими, которые шли в таверну. Не дала людям пообедать.

Рыбный рынок остался позади и Перри почувствовал, что выдыхается. Но и преследователи поотстали; он воспользовался случаем и, срезав хороший крюк через дворы, снова выбежал в приличный район города и увидел впереди колонны дворца Черной матери Глевы, обиталища ритуальных девок.

Что ж, это было везение. Девки Черной матери приносили удачу, а удача ему сейчас не помешает.

Полицейские окончательно отстали. Перри слышал сверлящий звук их свистка, но где-то справа, в стороне. Остановившись, Перри отдышался и дальше пошел уже с видом спокойного добропорядочного гражданина. Он ведь и был таким, пока не связался с этой тварью Мали.

Перри увидел бисалли, храмового юродивого, когда поднялся по ступеням и вступил в прохладную тень портика. Бисалли вышел прямо на Перри, тот сбавил шаг и опустил глаза.

Ритуальные шлюхи – это одно, а безумец во славу богов – совсем другое дело. И магия у него особенная, у этого сумасшедшего мужчины, называющего себя женщиной.

Злая магия. Страшная.

Бисалли посмотрел в лицо Перри, улыбнулся, и какое-то время Перри не видел ничего, кроме темно-карих подведенных глаз. Ему казалось, что они смотрят глубоко-глубоко, в самую его душу, где было темно, холодно и безнадежно. Там не было ничего, даже демонов – только пепел.

Полицейский свисток вдруг послышался совсем рядом, и Перри дернулся – надо было бежать, спасаться! Бисалли улыбнулся, и он почувствовал эту улыбку, словно огненную сеть, наброшенную на голову.

Бисалли смотрел ему в душу и видел все.

И удары, которыми Перри награждал Мали, и его ногу на ее шее, и тело на мостовой.

И Мали снова умоляла, взывая о помощи и мести, – и ее услышали и ответили согласием.

«Кажется, полиция намного лучше», – успел подумать Перри. Бисалли дотронулся до его лба и произнес негромким голосом, не мужским и не женским: