– Верно.
– Я заразен?
– Бацилла, которая находится внутри вас, конечно, может перейти к другим.
– А каким образом она попала ко мне?
– Воздушно-капельным путем, через крошечные, невидимые частицы слюны. Достаточно кашля, чихания или поцелуя. Я не могу сказать, какие у вас были контакты в детстве, – это могли быть родственники, гувернантки, другие дети. Я думаю, что первое проявление, которое у вас было в виде плеврита, могло быть как раз туберкулезом.
– По симптомам, которые у меня будут проявляться в дальнейшем, вы сможете определить, сколько мне останется жить?
– Ориентировочно – да.
– Я могу их узнать?
– Зачем?
– Чтобы понимать самому.
– Они те же, что были у вас раньше, но сильнее и продолжительнее. Вы должны дожить до того момента, когда будет найдено лекарство. Было бы идеально подобрать хороший санаторий, где…
– Где стать пленником? Знаете, я уже наводил справки. Эти места похожи на тюрьмы.
– Это слухи, которые ходят относительно туберкулезных санаториев для неимущих классов. У вас есть средства для…
– У меня нет средств.
– Я знаю о затруднительном положении вашего отца, но также знаю, что ваш дядя Амедео ценит вас и очень любит. В будущем вы могли бы поехать в санаторий, соответствующий вашему социальному статусу, где превосходное лечение и…
– Но вы сказали, что никто не выздоравливает.
– Половина тех, кто лечится в этих центрах, в итоге выживает.
– Половина.
– Это много. Врачи судят по цифрам. У вас сейчас есть следы крови в мокроте?
– Нет.
– Хорошо. У вас благоприятный период, бессимптомный. Значит, сейчас нет серьезной инфекции в активной форме, болезнь находится в спящем режиме.
– Я не понимаю. Инфекции может и не быть?
– Она есть всегда, но сейчас не проявляет себя. Она может вернуться в острую форму или же в течение долгого времени оставаться в таком состоянии, как сейчас. Вы должны вести осмотрительную жизнь, чтобы не ослаблять ваши чувствительные легкие, стараться избегать истощения, чрезмерной потери веса и нагрузок. У вас хороший аппетит?
– Да.
– Вы пьете?
– Алкоголь? Нет.
– Курите?
– Иногда, тосканские сигары.
– Я не могу вам запретить абсолютно все, но позаботьтесь о том, чтобы не вдыхать дым.
– Я не вдыхаю.
– Хорошо. Совершайте прогулки по набережной и снова отправляйтесь в путешествие в теплые регионы, особенно зимой.
– Я хочу поехать в Венецию.
– Этот город не будет полезен для вашего здоровья. Там холодный и влажный климат.
– Еще я хочу поехать в Париж.
– Париж тоже не самый подходящий город.
– В Венеции и Париже проходят выставки, там – музеи и самые значительные в мире художники…
– Искусство не сочетается с вашим здоровьем. Художники, если только они не успешные, известные и богатые, ведут сложную жизнь, лишенную комфорта… Вы можете поехать в Венецию и Париж, но только в летний период. У вас часто поднимается температура?
– Ее давно не было.
– У вас бывает внезапный озноб?
– Нет.
– Вы потеете по ночам?
– Иногда.
– Вы легко утомляетесь?
– Иногда, когда пробую ваять.
– Вы ваяете?
– Делаю попытки.
– При обработке мрамора и камня выделяется очень тонкая пыль… Для ваших легких это настоящий яд. Кашель усиливается, когда вы режете камень?
– Немного.
– Как ваш лечащий врач, я запрещаю вам ваять. Категорически! Вы страдаете от болей в шее или горле?
– Редко.
– Чрезвычайно важно, чтобы туберкулез не распространился на другие части тела.
– А что, такое возможно?
– Вы должны непременно сообщить мне, если ощутите боли в горле, костях и особенно в голове.
– Почему в голове?
– Вы задаете слишком много вопросов.
– Так почему в голове?
– Туберкулезный менингит часто летален.
– Туберкулез может перейти из легких в голову?
– Да. Туберкулез ведет себя так же, как рак. В любом случае я исключаю ваш отъезд в холодные города, такие как Венеция и Париж.
– Я хочу уехать из Ливорно.
– Почему?
– Чтобы следовать своему призванию, а также по другим причинам.
– По каким?
– Здесь все знают о моей болезни, люди распускают слухи, а Ливорно – маленький город. Знаю, что меня тут не жалуют.
– Вы преувеличиваете. Что с вами произошло такого ужасного?
– До нашего с мамой путешествия я встречался с девушкой. Сейчас, когда я вернулся, она больше не хочет меня видеть.
– Возможно, причина в другом.
– Думаете, я заразил эту девушку?
– Не факт. Передача вашей болезни происходит не через гениталии, а через рот.
– Я больше никогда не смогу поцеловать женщину?
– Видите ли, заражение может произойти, а может и нет; это зависит от защитных свойств организма, состояния здоровья и образа жизни другого человека, а также от того, находится ли в вас бацилла в спящем состоянии. В целом, основной источник заражения – это слюна.
– У меня тоже есть право любить.
– Я не понимаю. Вам просто хочется вседозволенности?
– Я растерян. Я не хочу жить дальше, если это подразумевает жизнь без любви и искусства.
– Знаете, что говорят о туберкулезе? Что он дарит больным ощущение эйфории, в медицине это называется Spes phthisica, что означает «надежда чахоточного». У больных часто наблюдаются вспышки творчества, зачастую это люди искусства…
– Я в это не верю.
– Хотите примеры? Шопен, Китс, Перголези, сестры Бронте, Антон Чехов… Вам что-то говорят эти слова: «Ты помнишь, Сильвия, еще твоей земной и смертной жизни время, когда сияла красота в твоих глазах смеющихся и ясных…»?[10 - Джакомо Леопарди «К Сильвии». Перевод Николая Гумилева.]
– Леопарди.
– Сильвия умерла от туберкулеза. И у самого поэта, среди прочих многочисленных болезней, не исключено, что был и туберкулез. Вы наверняка знаете «Даму с камелиями» Дюма? Маргарита была больна туберкулезом. В лирической опере Пуччини «Богема» главная героиня Мими тоже умирает от туберкулеза.
– Я слышал об этом, но не знаком с оперой.
– Так вот: я не верю в этот идиотизм. Истина же в том, что творческие люди часто бедны, плохо питаются, живут в сложных условиях с недостаточной гигиеной и в холоде. Прислушайтесь ко мне – и доживите до того дня, когда создадут лекарство от туберкулеза.
– Я хочу уехать из Ливорно.
– По крайней мере, пообещайте мне, что, когда начнете харкать кровью, вы вернетесь в Ливорно. Сделайте это хотя бы ради вашей матери.
– Я вам обещаю.
– Хорошо, я сделаю вид, что поверил вам. Жизнь, которая нам дана, не должна растрачиваться. Даже во имя искусства.
– Доктор, для меня искусство намного важнее жизни.
– Что ж… Я считаю подобные утверждения всего лишь юношеской глупостью.
Венеция
Мой друг Оскар – единственный, кто обращается со мной как со здоровым, – курит тосканскую сигару в носовой части вапоретто[11 - Вапоретто (итал. vaporetto) – речной трамвай, следующий по определенному маршруту и расписанию. Основной вид общественного транспорта в островной части Венеции.]. Мы направляемся в Свободную школу живописи обнаженной натуры, куда мы поступили учиться.
Судно огибает береговую линию, на которой возвышается собор Санта-Мария-делла-Салюте[12 - Санта-Мария-делла-Салюте – венецианский собор XVII века, самый большой купольный храм в городе, возведенный в знак благодарности Деве Марии за избавление Венеции от чумы.], перед взором моего друга открываются красоты Венеции – и мне доподлинно известно, о чем он сейчас думает. Его размышления подобны моим, когда я впервые побывал в Галерее Уффици: «Что я такого сделал, чтобы заслужить возможность увидеть все это?», – и далее – «Что я сделал плохого, чтобы теперь соизмерять себя с такой красотой?» и «Буду ли я когда-то способен создать нечто подобное?»
С тех пор как мы прибыли в Венецию, с каждым днем Оскар грустит все больше, и не только оттого, что чувствует себя посредственным художником. Его унижает финансовая зависимость от меня: я помогаю ему деньгами, он живет в моей комнате. Он не понимает, что я с удовольствием оплачиваю его присутствие здесь и совершенно не думаю о возврате этих денег. Мы оба – из Ливорно, оба – художники, друзья и соратники. Все делится пополам, без оценок заслуг и возможностей. Мы должны постигать, экспериментировать, ощущать величие искусства. Остальное – вторично. Все, что я вижу, становится интереснее, если я смотрю на это еще и глазами Оскара, если делюсь с ним своими рассуждениями, размышлениями, толкованиями. Его мнение заставляет меня рассуждать более глубоко и усиливает взаимосвязь моих мыслей и моего творчества. Оскар, хотя и спит на диване в моей комнате, напротив, чувствует за собой вину оттого, что не может разделить со мной расходы. Из-за его чувства гордости мне придется смириться с необходимостью расстаться с ним. Я знаю, что теперь – уже скоро. Если бы я был здоров и вся жизнь была бы впереди, с бесчисленными возможностями не подорванного страданиями бытия, пожалуй, я бы тоже был таким же гордым, как он. В моей ситуации я не могу себе этого позволить. Я должен быстро двигаться вперед, переходить от одного этапа моего художественного роста к другому, не создавая себе особых проблем.
Я приближаюсь к Оскару, стоящему в носовой части катера, и чувствую аромат тосканской сигары.
– Мне хочется, чтобы ты иногда улыбался.
Оскар смотрит на меня и улыбается, искренне и с наслаждением.
– Видишь? Я улыбаюсь.
– Я изумляюсь всякий раз, когда мы пересекаем Венецию на катере. Я задаюсь вопросом, как такое возможно – столько красоты в одном месте.
– Ты все время это повторяешь. Дедо, ты стареешь, ты прямо как моя бабушка.
Он смеется с очевидным намерением подшутить надо мной.
