– …и обращаться, – закончил я зловеще, – тоже.
Он сказал торопливо:
– Господин, мы люди Фалангера, а значит – подневольные!.. Куда скажут, туда идем. Что скажут, то и делаем.
– На такие дела, – сказал я с горькой злостью, – от добровольцев нет отбою, не так ли?
Он, не отводя от меня испуганного взгляда, судорожно закивал. Я вздохнул.
– Слезай. Ты все равно умрешь здесь. Не пачкай кровью седло.
Он начал слезать, медленно и осторожно. Когда ноги коснулись земли, в руке блеснул нож. Я успел высвободить сапог из стремени и отшвырнул его пинком, но он успел полоснуть ножом по бедру. Боль обожгла, как кипятком, он прыгнул ко мне снова, но мой длинный меч с хрустом рассек его от плеча до середины грудной клетки.
Женщины плакали, слезно благодарили, я осматривал их с высоты седла. Сердце все еще колотится, мысли бегут горячечные, злые, руки дрожат то ли от усталости, то ли все еще от жажды что-то делать. Я нарочито замедленно повернулся в седле, осторожно перерезал веревки на руках той женщины, что первой ответила на вопрос.
Она снова сориентировалась быстрее всех: прыгнула к умирающему, быстро выдрала нож из еще теплых пальцев, начала торопливо пилить узлы на руках подруг.
Я заговорил тоже медленнее, иначе слова горячечным потоком хлынут из меня с такой скоростью, что сам не пойму, а это недостойно рыцаря, мы должны говорить медленно и важно:
– Возвращайтесь в свое село. Если кто умеет обращаться с лошадьми, то вон там остались кони… Кто их заберет – того и будут.
Женщина быстро вскрикнула:
– Ваша милость, кто вы?
– Ну… – проговорил я в затруднении, – моя природная скромность не позволяет мне называть себя…
– Ваша милость, но как же…
– А вот так, – ответил я, – скромный я ужасть. И застенчивый. Вы ж благодарить будете, а не ругать? А это супротив нашего устава скромников.
– Будь благословенны ваши родители, – сказала женщина с чувством, – что воспитали такого благородного рыцаря!.. Эй, Тиль, не спеши за конями!.. Я тебя освободила первой, но это не дает тебе права…
Я усмехнулся. Эта женщина сразу взяла бразды правления в свои руки. Есть такие, что просто рождаются вожаками.
Глава 10
Они разбирали коней, пошли споры, у кого больше разорили двор, та самая женщина активно вмешивалась и, как властный судья, выносила решения, будучи прокурором, судьей и адвокатом в одном лице, микрофеодал. Я взобрался на Зайчика, и тут все испуганно вскрикнули.
Пыльное облачко приближается уже с другой стороны. Женщины с надеждой смотрели на меня, я нахмурился и наложил стрелу на тетиву лука.
Раздался тяжелый грохот, словно скачет подкованный слон, из пыли выметнулся измученный всадник на огромном коне.
Сэр Растер загрохотал, увидев меня:
– Вам не удалось удрать от меня, сэр!.. А что это за женщины… Господи, неужели удалось отыскать дорогу к амазонкам, теперь таскаете оттуда… ну что за жизнь, я только проговорился, а вы уже все нашли…
– Постыдитесь, сэр Растер, – прервал я. – Разве эти измученные покорные женщины похожи на амазонок, которые так тревожат ваши маскулинистые сны? Особенно если пожрете жареного мяса со специями?
Он повернулся к пленницам, девушки под его взглядом старательно прикрывали оголенные груди остатками платьев. Он вздохнул так печально, что на полмили вокруг полегла трава:
– Да, эти покорные, как коровы… В них нет огня…
Я махнул женщинам.
– Идите обратно. Пожалуйтесь своим господам, такие бесчинства должны строго пресекаться.
Наши кони идут ноздря в ноздрю, только конь сэра Растера поглядывает на Зайчика с таким же неудовольствием, как и его хозяин на меня. Зайчик на локоть выше, крупнее, но идет легко, словно конь Растера из чугуна, а мой – из легчайших ферросплавов.
В сэре Растере борются оскорбленная гордость, что я побрезговал ободрать его, как липку, и тайная радость, что не ободрал, из-за такой двойственности никак не решит: считать меня своим лютым врагом или же благодетелем.
Медленно выдвинулось из-за леса высокое строение, размером с башню замка, только вдвое выше и крупнее, однако не башня: те либо круглые, либо квадратные, а это как кристалл с острыми гранями.
У меня почему-то похолодели ноги, я смотрел на крепость и чувствовал, как непонятное чувство страха начинает заползать под кожу, будто смотрю в бездну. Сэр Растер коротко мазнул по ней равнодушным взглядом, так человек, незнакомый с огнестрельным оружием, может без страха заглядывать в дуло не только заряженного пистолета, но и пушки, а у меня холод разлился по внутренностям. Этот замок, если его можно назвать замком, строили явно не люди. Я не знаю, что могут построить люди, их изобретательности нет предела… но это лишь красивая фраза, мы ограничены тем, что мы – люди, у нас людская психика, у нее есть границы… а вот это строили совсем не люди.
Сэр Растер наконец обратил внимание на мое бледное лицо, быстро огляделся по сторонам.
– Что случилось?.. Вы что-то увидели?
Я кивнул на замок. Он снова оглянулся, некоторое время всматривался, будто старался рассмотреть блеск металла на смотровой башне или в бойницах.
– Ничего не вижу, – ответил он напряженно. – Там что-то есть?
– Не знаю, – ответил я. – А что это… за сооружение?
Он сдвинул плечами.
– Никто не знает. В старых рукописях, что на самом деле лишь копии с копий древних подлинников, а то и не копии, а краткое изложение, сказано насчет серых людей, что пришли из ниоткуда и заселили этот край… Эти серые люди были и не людьми вовсе, так и сказано, но что это значит, никто не знает, потому что все-таки люди… Других источников не осталось, а все переписчики лишь толковали этот текст. Известно еще, что были войны, о которых известно только, что они были… и были жестокими, так как все либо превращалось в лаву, либо замерзал даже воздух. Потому даже о том, что там войны, узнавали от соседей…
– Интересно взглянуть бы на те записи, – сказал я задумчиво.
Он фыркнул:
– Вот уж больше делать вам нечего! Дела давно забытые, а людям нужно заниматься своими. Известно только, что строили не люди, хотя и люди, а нападали тоже не люди. Только другие не люди.
– Нелюди? – спросил я.
– Нет, – поправил он. – Не люди.
Солнце стремительно падает за холмы, от их верблюжьих горбов протянулись длинные угольно-черные тени. Но сами вершины холмов страшно горят золотым огнем, от них летят искры, воспламеняют облака и даже парящих в небе орлов: птицы стали золотистого цвета, только кончики острых крыльев хранят черноту.
Сэр Растер поглядывал по сторонам в поисках приличной деревеньки, а я сказал гордо и надменно, надеясь от него избавиться:
– Час добрый, сэр Растер!.. Вон там виднеются домишки… Нет, вполне приличные дома. Пастух гонит стадо в село, гуси идут от пруда… Вам там будет удобно.
Он сказал с подозрением:
– Где, у пруда?
– Что вы, сэр Растер! Я имею в виду – в этом приличном селе.
Он спросил с еще большим подозрением:
– А вам неудобно?
Я осенил себя крестным знамением, что вызвало у него скептическую ухмылку.
– Нет.
– Почему?
– Я рыцарь, – напомнил я.
Он спросил угрожающе:
– А кем вы обозвали меня?
Я сказал поспешно:
– Сэр Растер, я говорю только о себе!
– Ах, только о себе? И после этого называете себя рыцарем? Да еще светлым?.. Говно вы, сэр Светлый, даже если оно светлое!
Я начинал чувствовать раздражение, проговорил мягко:
– Сэр Растер, рассчитываете отыграть свое поражение?
Он подумал, но не нашел сразу, что соврать, буркнул:
– А почему нет? В этот раз врасплох не застанете.
– Хорошо, – согласился я. – Берите копье, меч или что хотите. Так и быть, оставлю вас трупиком на расклевание. Божьим птичкам тоже надо чем-то кормиться. Орлы-стервятники – тоже божьи птичечки… Правда, на этот раз лошадку вашу уведу с собой. Надеюсь, за пару серебряных монет кому-нибудь да сбуду.
Он побагровел, ухватился за рукоять меча.
– Сэр Светлый, вы оскорбляете моего коня!.. Он обошелся мне в три золотых, когда еще был жеребенком. А сейчас обучен всем рыцарским приемам, такому коню вообще цены нет!
Я подумал, кивнул.
– Спасибо за подсказку. Продам за четыре золотых. Понимаю, что можно и дороже, раз уж ваш конь обучен в отличие от вас всем рыцарским приемам, но не люблю базарного гама.
Он с лязгом опустил забрало, проревел, как из склепа:
– Предлагаю честный бой пешими!
– Принимаю, – ответил я.
Я соскочил первым, сказал Псу:
– Ты только зритель. Постарайся не комментировать, не кричать «бис», не бросаться бутылками. И Зайчику это скажи… Сэр Растер, я готов!
Сэр Растер слез с коня с нарочитой грузностью, хотя я уже успел заметить, что двигается он с непривычной для такого огромного тела проворностью. Для поединка я взял простой меч, Ариантов пусть пока спит в мешке, а вот щит Арианта и доспехи вряд ли смогут нанести смертельную рану противнику.
Мы сошлись в быстром и настолько стремительном бою, что я сперва ошалел: оказывается, сэр Растер всю дорогу присматривался ко мне, просчитывал мои сильные и слабые стороны и теперь стремился навязать жестокий бой на короткой дистанции.
Рассчитывая на доспехи Арианта и его щит, я сдуру согласился на ближний бой и едва не оглох от яростного звона в ушах: меч сэра Растера ежесекундно высекал искры о щит, о мои плечи, бил в голову. Я страшился парировать его яростные удары мечом, ибо он того и добивался, чтобы перебить мою тростинку своей железной оглоблей.
Если бы не мои доспехи, честно, он бы уже свалил меня, окровавленного и оглушенного, но и так я шатался и отступал, торопливо подставляя под удары меча щит. Рука занемела, в голове звон, а сэр Растер яростно наступал, бил мечом, щитом, лягался, а когда мы сошлись вплотную, провел мощный удар плечом, и я, словно отброшенный грузовиком, позорно брякнулся на спину.
К счастью, сэр Растер рассчитывал сломить бешеным натиском уже в первые мгновения, а сейчас запыхался, дышит с хрипами, и я успел подняться за миг до того, как он обрушил страшный разящий удар.
Я принял на щит косо, меч скользнул и со скрипом вонзился в землю. Первый промах сэра Растера, но у меня не хватило сил им воспользоваться, а Растер тут же снова ринулся в атаку.
На этот раз я выдерживал легче, удары слабее и замедленнее, я же восстанавливаюсь быстро, наконец я прокричал:
– Сэр Растер, предлагаю сдаться!
– Это вам пора просить пощады, – прорычал он.
В голосе рыцаря слышались хрипы, он задыхался, но упрямо наступал, ибо у меня на длинной дистанции преимущество по дефолту, а так все равно отступаю, иначе он навяжет мне очень опасный для длиннорукого ближний бой.
Я разжигал в себе злость, наконец горячая кровь вздула вены так, что едва не проступает сквозь кожу, тело налилось новой силой, движения стали быстрее и увереннее. Выплеск адреналина едва не разорвал, как хомяка капля никотина, я перестал отступать, мы стояли друг перед другом и обменивались частыми жестокими ударами.
Сэр Растер начал пошатываться, от его щита откалывались куски дерева, металлические пластины топорщатся, а рука уже вздрагивает от моих ударов.
– Ну, – проговорил я, – сдаетесь?
Он прохрипел:
– Я могу принять вашу сдачу…
Он бросился на заплетающихся ногах в атаку, я с легкостью отступил и подставил ему ногу. Он грохнулся так, что вздрогнула земля. Я тут же оказался рядом, приставил острие меча к его забралу.
– Сдавайтесь, сэр Растер!
– Ни за что, – прохрипел он.
– Одно движение моего меча…
– Ваш меч не пролезет в щель моего забрала, – сообщил он.
Я посмотрел, да, рыцарские мечи никогда не точат до остроты бритвы, это глупо, все равно затупится и выщербится после первых же ударов. Лезвие моего меча сродни даже не топору, а колуну, которым не рубят, а раскалывают поленья.
– У меня есть и кинжал, – сообщил я.
