У двери кабинета на втором этаже – приветливая, улыбчивая секретарь Маша:
– Доброе утро. До первого клиента осталось ровно пятнадцать минут, сварить кофе?
– Доброе утро, Маша. Спасибо, кофе не нужен. Клиент придет – сразу запускайте.
– Хорошо. Я цветы сменила в вазе.
– Спасибо.
Цветы в вазе, цветы в вазе… тоже привычка. В любое время года в кабинете должны быть свежие цветы, что бы ни случилось. Да, вот они – белые, нежные, похожие на стайки невест.
«Карандаши в стакане разного размера, непорядок. – Два, те, что меньше остальных, летят в ведро под столом, из ящика вынимается пачка новых и точилка. – Вот теперь все правильно».
Неплохо бы перед приходом клиента просмотреть записи по прошлой беседе, освежить в памяти причину обращения и ход терапии. В открытом ежедневнике – фамилия. «Уварова, Уварова… кто же это? Никаких ассоциаций… когда же она была в прошлый раз, неведомая Уварова?» Отлистать назад, неделя, две…
– Маша, зайдите ко мне.
Секретарь возникла на пороге почти мгновенно:
– Слушаю.
– Кто такая Уварова?
– Ну как же… это ведь дочь той самой Уваровой… ну владелицы турфирмы, помните?
– Не помню.
Маша смотрела удивленно:
– Ничего не случилось? С вами все в порядке?
«Кажется, нет. Но не признаваться же в этом секретарю».
– Да. Просто напомните мне, по поводу чего ко мне сейчас придет эта Уварова.
– К ней муж является. Покойный, – уточнила Маша после паузы.
– Ну действительно… муж ведь, покойный… такое не забудешь… все, Маша, спасибо, можете идти.
За секретарем почти бесшумно закрылась дверь. «Сейчас бы лечь на диван и задремать минут на тридцать-сорок». Чтобы не поддаться соблазну, пришлось открыть ноутбук и найти файл с данными на Уварову Валентину Павловну, тридцати двух лет. «Да, так и есть – ночные кошмары, сопровождающиеся видениями и голосами. Что у нас в терапии… ага, все верно… странно, что на таких дозах она по-прежнему видит и слышит то, чего не должна».
В кабинет постучали, и тут же, не дожидаясь ответа, на пороге появилась ярко накрашенная блондинка в голубом брючном костюме и серебристых туфлях на высокой шпильке:
– Доброе утро, доктор! – Она привычным движением скользнула к кушетке и опустилась на нее, сбросив туфли. – Еле дождалась понедельника, ей-богу! Посмотрите, как трясусь! – Она вытянула перед собой руки и растопырила пальцы с ярко-красным лаком на ногтях. – Видите? Он снова приходил, снова! Почему, спрашивает, ты мне ремень в брюки не вставила, я теперь ходить быстро не могу, они сваливаются! А куда ему там ходить, скажите, доктор?!
– Видимо, загробная жизнь вашего супруга столь же активна, как и мирская. – Шутка, конечно, третьесортная, но надо ведь как-то остановить этот словесный поток. – И потом, Валентина Павловна, мы же, кажется, договаривались, что вы перестанете запивать выписанные вам препараты спиртными напитками.
Блондинка резко села, округлив глаза:
– Да вы что?! Какими напитками?! Я же… да как можно…
– Ну-ну, Валентина Павловна, кого вы хотите обмануть? Ведь запах же…
– Запах?! Да это духи!
«Как же – духи! Шанель, Диор и Хьюго Босс в одном флаконе… Коньяк это, причем не особенно дорогой, видимо, такой лучше забирает».
– Если вы не прекратите это, у нас с вами два пути развития отношений. Первый – я отменяю все препараты, а второй – вы ищете себе другого специалиста. Я очень не люблю, когда мои назначения и предписания не выполняются, а уж тем более – злостно нарушаются. На сегодня наш сеанс окончен, я не вижу смысла разговаривать, когда вы не совсем трезвы. Визит можете не оплачивать, но если решите прийти снова, запомните – никакого алкоголя. Либо ищите другого врача.
Уварова от неожиданности приоткрыла рот, вцепилась пальцами в обивку кушетки:
– Доктор… да как же… мне казалось, мы с вами начали добиваться результатов… он ведь уже реже приходит, ну доктор… как же я буду? Где найду другого специалиста?
– Тогда, Валентина Павловна, вам придется выполнять все, что я рекомендую. До свидания.
Клиентка посидела еще пару секунд, сунула ноги в туфли и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Значит, наверняка запишется на следующий прием, иначе хлопнула бы так, что штукатурка бы посыпалась – в самом начале лечения именно так и делала, когда ей что-то не нравилось.
«Почему мне всякий раз хочется помыть руки после клиента? Я ведь не терапевт, пальпацию не провожу». На такой случай в столе всегда лежала большая пачка влажных салфеток. К вечеру корзина под столом была наполнена использованными кусочками пропитанной спиртовым раствором ткани почти доверху.
Мэр
– Анита Геннадьевна, вы не забыли о пресс-конференции? Журналисты соберутся ровно в одиннадцать. – Голос референта по интеркому вывел ее из состояния молчаливого созерцания. Небольшой фонтанчик, установленный в самом углу кабинета, позволял настроиться на работу и убирал негативные мысли, мерное тихое журчание воды помогало думать.
– Я помню, Юля, спасибо.
– Тогда я занесу вам справку, которую прокурор прислал?
– Минут через десять, когда чай будешь делать.
– Поняла.
Интерком умолк, и Анита с облегчением выдохнула. Черт бы побрал эту пресс-конференцию, но и проигнорировать запрос было нельзя. Два убийства, о которых довольно подробно рассказывали оба местных телевизионных канала и писали все газеты и интернет-порталы, вызвали нездоровый ажиотаж, нужно как-то реагировать, раз уж она тут мэр.
Насколько ей было известно, к этому моменту местная полиция не продвинулась в расследовании ни на шаг, не было подозреваемых – словом, ничего. Два трупа с похожим способом убийства – тут наверняка нужен тот, кто разбирается в таких делах или уже расследовал подобное и успешно довел до конца. И она нашла такого специалиста, воспользовавшись своими связями. То, что следователем оказалась довольно молодая женщина, Аниту не смутило – она всегда считала, что в подобных делах именно женская интуиция и внимание к мелким деталям могут сыграть важную роль. Она добилась, чтобы следователя Каргополову прислали в Осинск, и надеялась, что в скором времени все прояснится, а убийцу, кем бы он ни был, поймают и посадят за решетку.
Снова зажужжал интерком:
– Анита Геннадьевна, к вам Дина Александровна.
«О, только не это! – мысленно простонала Анита, хватаясь за виски пальцами. – Только не сейчас! За что, господи?»
Дверь кабинета открылась, и в проеме показалась невысокая молодая женщина с черными волосами, гладко убранными в пучок на затылке. На брюнетке был безукоризненно сидящий на тонкой фигурке брючный костюм лимонного оттенка, дополненный легким бирюзовым шарфиком.
– У тебя что-то срочное? – спросила Анита, по-прежнему не отрывая пальцев от висков.
– А у вас, матушка, как всегда, мигрень при моем появлении? – насмешливо спросила вошедшая, выдвигая стул и бросая на него мягкую желтую сумку.
– У меня пресс-конференция, – процедила Анита, сдерживая рвущееся раздражение. – Если ты пришла по делу, говори, а если нет…
– …то убирайся вон, угадала? – рассмеялась женщина, не трогаясь с места. – Не волнуйтесь, сейчас уйду, я действительно по делу. Вы мои ключи не видели?
– Какие ключи?
– Ну от дома, какие еще? Хватилась утром – не могу связку найти. Вы не прихватили по ошибке?
– Я не ношу с собой ключей, ты ведь знаешь.
– Неужели потеряла? – Лицо молодой женщины выразило озабоченность.
– Кику, не морочь мне голову. Возьми запасные у Галины Васильевны, сделай дубликаты – что угодно, только сейчас не изводи меня подобной ерундой! Ты ведь знаешь, что в городе неприятности, мне сейчас придется отвечать на вопросы журналистов, а я должна отвлекаться на ерунду с потерянными ключами! Ты ведь не ребенок, реши хоть что-то сама! – чуть повысив голос, произнесла Анита.
Женщина смерила ее насмешливым взглядом:
– Можно? Вы разрешаете мне решить что-то самой? Какая щедрость с вашей стороны, матушка.
– Кику! Я прошу тебя – уходи!
– А то что? – змеиным броском подавшись в сторону Аниты, так, что та невольно отпрянула, прошипела женщина. – Что вы сделаете, матушка? Позовете охрану? Не-ет! Не позовете, вам духу не хватит, потому что вы знаете… знаете…
Анита почувствовала, что вот-вот потеряет сознание, вцепилась в столешницу и постаралась взять себя в руки:
– Уходи, Кику, я… прошу тебя…
– Едва не подавились просьбой, матушка? – насмешливо спросила та, вставая, наконец, из-за стола и подхватывая свою омерзительно-желтую сумку. – Ну, раз уж вы просите… я, разумеется, уйду, тем более – у меня встреча.
Женщина покинула кабинет легкой походкой, высоко вздернув голову, а у Аниты затряслись руки. Она встала, заходила по кабинету, разминая ставшие ледяными пальцы, пытаясь согреть их и унять дрожь. «Даже таблетку выпить не могу – в сон начнет клонить, а у меня эта чертова пресс-конференция… Вот же дрянь, как она ухитряется выбирать такое время, чтобы выбить меня из колеи? Будто в ежедневник мой заглядывает – обязательно перед важным мероприятием что-то выкидывает. Надо положить этому конец. Надо, надо, невозможно ведь уже…»
Успокоившись немного, Анита вернулась за стол, выдвинула самый нижний ящик стола и достала оттуда небольшую рамку с фотографией, поставила перед собой и, положив голову на скрещенные руки, устремила взгляд на снимок импозантного мужчины в черном костюме и галстуке. «Не смотри на меня так, дорогой. Я просто не могу больше терпеть все это».
Следователь
В Осинск предстояло ехать поездом, который отходил почти в полночь. Полина настояла на том, чтобы Лев не провожал ее, а доверил это водителю, которого прислал прокурор. Муж недовольно заворчал:
– А поцелует тебя у вагона тоже водитель?
– Ну без этого, пожалуй, обойдусь. – Полина держала на руках уже задремавшего Ванечку и наблюдала за тем, как Лев записывает в ее ежедневник телефон своего одногруппника. – Но согласись – тащить с собой детей ночью на вокзал вообще нет смысла, а оставлять дома одних – еще хуже.
– Инке тринадцать, она вполне справится.
– Лева… ну мы ведь договорились.
– Все-все, договорились, не шуми, Ваньку разбудишь. И вот тогда точно придется ехать всем вместе.
Полина осторожно заглянула в личико сына, убедилась, что тот крепко уснул, и на цыпочках направилась в комнату, уложила мальчика в кроватку и, включив небольшой ночник, вышла, прикрыв за собой дверь. Из-под двери соседней комнаты пробивалась тонкая полоска света – дочь читала что-то, устроившись в постели. Видимо, услышав шаги матери, девочка выбралась из кровати и открыла дверь:
– Ты уже поехала?
– Нет, машина будет только через час.
– А ты надолго?
– Не знаю, Инна. Как пойдет…
Девочка вздохнула, теребя бантик на пижаме:
– Понятно… сложное дело?
– Пока не знаю, на месте разберусь.
– Но если вызвали тебя, значит, сложное… и это надолго.
Полина притянула дочь к себе, обняла, прижалась щекой к макушке:
– Я буду очень стараться как можно скорее все раскрыть. Я ведь тоже скучаю без вас и уже давно никуда не уезжала. А Ваню вообще впервые оставлю… ты уж тут постарайся папе помочь по мере возможностей, ладно? Тетя Вита, конечно, будет приезжать, но ты ведь понимаешь…
– Ты, мам, не волнуйся, – серьезно сказала дочь, – мы справимся.
Полина погладила девочку по волосам, закрывавшим спину почти до талии, и вздохнула. Превратившаяся в ершистого подростка Инна временами удивляла ее вот такими совсем взрослыми заявлениями, давая понять, что и на нее тоже можно положиться, а не только на сестру и мужа.
– Я знаю, доченька. Ты у меня совсем взрослая стала.
– Мам, ты только постарайся там побыстрее, ладно?
– Конечно. Но папа сказал, что вы сможете приехать ко мне на выходные – у него в Осинске живет одногруппник, папа давно с ним встретиться хотел. Ну и вас с Ваней возьмет, мы там погуляем, вместе побудем.
– О, круто! – обрадовалась дочь. – А мы поездом или на машине?
– Это как папа решит. Все, Инка, мне собираться нужно, я еще не все вещи уложила.
Девочка послушно вернулась в постель и снова взяла в руки книгу. Полина бросила беглый взгляд на обложку, рассчитывая увидеть что-то из современных подростковых романов, но это оказался том из собрания сочинений Чехова.
– Чехов? – удивленно переспросила она, и дочь кивнула:
– Да. Театральная студия спектакль готовит, а я хочу на него отзыв написать для конкурса молодых журналистов. Вот материал изучаю…
Полине стало стыдно. Она совсем забыла, что Инна вот уже второй год занимается в школе юных журналистов, организованной местной газетой, мечтает писать о театре, а теперь, значит, еще и в конкурсе собирается участвовать. А Полина, как настоящая мать-кукушка, в пылу своих рабочих забот даже не интересуется тем, как и о чем пишет дочь.
– Почитать наброски дашь?
Инна удивленно вскинула голову:
– Почитать? Ну дам, конечно… только…
– Ну электронную почту никто не отменял, верно?
– Тогда я тебе утром скину, хорошо? – просияла дочь, и Полина снова устыдилась собственного невнимания к ее интересам.
