Магистр! Вы, кажется, влюбились
Купава Огинская
Я сбежала от вынужденного замужества в академию, с боем отвоевала место библиотекаря и поверила, что все наконец наладится… Но странная любовная лихорадка, захватившая академию, нарушила покой ректора, а заодно и мои планы.
Теперь вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, мне придется остановить это любовное безумие. Разобраться, есть ли среди наведенных чувств настоящие, а главное – спастись от ненавистного жениха, сумевшего отыскать меня даже в другом государстве.
Купава Огинская
Магистр! Вы, кажется, влюбились
Глава 1
Нервно теребя край папки с документами, старательно и бережно выправленными мною для этого собеседования, я уже полчаса сидела в приемной ректора, под прицелом выцветших от старости, но все еще цепких глаз неразговорчивой секретарши.
Почти не спавшая ночью, перенервничавшая и измученная мыслями, в академию я прибежала раньше открытия ворот.
Сорок минут простояла на улице, ежась от промозглого ветра, потом еще пятнадцать – у запертого входа главного корпуса и вот – полчаса под неприступными дверьми ректорского кабинета…
Когда меня вызвали, я не поверила своим ушам.
С трудом встав с неудобного стула, с которым мы успели уже сродниться, я на подкашивающихся ногах вошла в кабинет.
Мрачнее места я, пожалуй, не видела.
Черные шелковые обои на стенах, мебель, покрытая темным лаком, кресла, на вид еще неудобнее стульев в приемной, и мужик за огромным массивным столом. Они были созданы друг для друга – этот стол и этот мужик. Два непереносимых дерева.
Я поняла, что ректор – человек сложный, как только вошла. У меня на такое нюх был еще с детства. И имя у ректора было говорящее, непримиримое, будто даже агрессивное – Эйнар Гэдехар. Его имя я вызубрила наизусть, пока сверлила взглядом дверь и красующуюся на ней вычурную табличку. Запомнила каждую линию выведенных на позолоте букв.
Еще с детства я старалась избегать таких людей, чтобы сохранить нервы в целости, но не теперь. Сейчас подобные причуды являлись для меня непозволительной роскошью.
Либо я не работаю здесь и берегу свой хрупкий внутренний мир, либо работаю, но неизбежно общаюсь с главой академии…
Выбор был очевиден. Я нуждалась в этой работе.
– До-о-обрый день, – промямлила я, не забывая дружелюбно улыбаться.
– Садитесь, – велел мой будущий начальник, не удосужившись даже поднять головы. Он быстро вычеркивал что-то в лежащих перед ним бумагах и хмурился.
На мгновение показалось, что работу эту я не получу.
Но, отогнав панические и глупые мысли, я подошла к столу и, прежде чем сесть, протянула ректору папку с документами.
Он ее принял.
Я села.
Все так же не глядя на меня, он без всякого интереса открыл папку, пробежался взглядом по первым строчкам и завис. Перечитал, ругнулся и только после этого поднял на меня глаза.
Зеленые.
Не люблю зеленый цвет.
– Я же предупреждал о возрастном пороге, – раздраженно и непонятно к кому обращаясь рявкнул он. – Почему объявление все еще не заменили?!
Сначала я подумала, что начальник мне попался не только сложный, но еще и на голову скорбный, а потом фигура змеи на краю стола начала шевелиться. Она проворно распутала кольца и чуть виновато прошипела:
– Я потороплюс-с-с-с.
– Разберись, – велел ректор, и змея, сверкнув изумрудами, заменявшими ей глаза, провалилась сквозь стол. Я вздрогнула и, не думая о том, как это может выглядеть, заглянула под стол.
– Ее там нет, – спокойно сообщил мужчина. Когда я выпрямилась и посмотрела на него, он уже протягивал мне мою папку. Не изученную. – Вы нам не подходите.
– Это почему еще? – спросила, едва сдержав на лице положенную улыбку. – Вы даже собеседование не провели и не знаете…
– Я знаю достаточно, чтобы понимать: вы не подходите для этой вакансии.
– Но я специалист! – соврала я просто блестяще.
– Вам двадцать шесть.
Сказано это было так, будто мой возраст являлся моим главным недостатком, перечеркивающим все возможные достоинства.
– Я слишком стара для должности библиотекаря? – спросила жалобно и получила совершенно неожиданный ответ:
– Напротив. Слишком молоды.
– Что?
Ректор утомленно потер переносицу. Ему не хотелось мне ничего объяснять, у него было полно дел, и часов в сутках на эти дела отчаянно не хватало.
Я улыбалась. Но для себя решила: если меня попытаются выставить без объяснений, буду плакать. Я находилась в достаточно отчаянном положении, чтобы забыть о своем достоинстве.
– Вы, должно быть, слышали последние сплетни, касающиеся академии…
– Я в городе недавно, – перебив его, поспешила объясниться я.
Гэдехар скорбно вздохнул, совершенно беспомощный перед моей неосведомленностью.
– Полгода назад один из наших кадетов сбежал из академии с преподавателем рунной магии. Скандал удалось замять с трудом. Спустя три месяца инцидент повторился. За одним исключением: счастливые влюбленные не стали сбегать, они обручились в ближайшем храме. Стоит ли говорить, что родители кадета, успевшие подыскать ему достойную партию, поступок сына не оценили? – Мужчина откинулся на спинку кресла. – И две недели назад, как вы уже могли бы догадаться, библиотекарь сбежала с практикантом. Они все еще в розыске. Полгода назад что-то случилось, и, пока я не выясню, что именно, нанимать хорошеньких девушек не намерен.
С одной стороны, меня назвали хорошенькой, и это, в общем-то, было приятно. С другой, меня не хотели брать на работу, и это было совсем не приятно.
– Значит, тем более вам стоит нанять меня! – не раздумывая, выпалила я, ухватившись за спасительную идею. – Что бы у вас тут ни происходило, я вам идеально подхожу.
– Мне подходите? – усмехнулся он.
– Конечно! Я глубоко замужем.
– Покажите руки.
Не сразу я сообразила, что ему за дело до моих рук, и охотно их продемонстрировала.
– Где же кольцо? – поинтересовался ректор, желавший видеть подтверждение моих слов, но не наблюдавший его.
– А… ну, сняла.
– Зачем? И вы можете перестать улыбаться? – спросил он раздраженно.
– Не могу, – бодро ответила я. Щеки болели, и хотелось немного поплакать. Но я улыбалась. – Это защитная реакция.
– Что?
– Вы меня до чертиков пугаете. – Моя убийственная искренность его удивила.
– И поэтому вы улыбаетесь? – недоверчиво переспросил ректор.
Чувствуя, как шанс получить эту работу безвозвратно ускользает, я кивнула.
– В нашей культуре улыбка является знаком доброжелательности и подчиненности.
– То есть чем сильнее я вас пугаю, тем покорнее вы становитесь? – заинтересованно спросил он.
Призрачная надежда на получение работы вновь стала обретать материальность…
«Да сейчас!» – подумала я и снова кивнула. Не нужно ему знать, что случается, если на женщин нашей расы долго давить.
– Хм-м-м… любопытно. – Он с исследовательским интересом разглядывал мое напряженное лицо. – Так зачем вы сняли кольцо?
Раньше я думала, что не умею врать, но сейчас, загнанная в угол, врала просто виртуозно, а главное, правдоподобно:
– Посоветовали. Говорят, замужних женщин на работу хуже берут. Вроде как опасаются, что понесет такая в браке, и все. Не уволить ее и выполнения работы не потребовать, а деньги платить все одно придется.
– И вы, значит, решили схитрить?
– Перестраховаться, – не моргнув и глазом, с улыбкой поправила его я. – Ну сами подумайте. На следующей неделе уже учебный год начинается, вам нужен библиотекарь. Кто же студентам выдаст учебники? А дополнительную литературу по лекциям как им получать? Конечно, на первый взгляд может показаться, что работа библиотекаря не так уж важна, мы все же не преподаватели, но отсутствие даже самого маленького винтика способно остановить работу огромной машины…
Я говорила и не могла остановиться, опасаясь лишь одного – что начну заговариваться и выдам себя с потрохами.
Ректор, потемневший лицом сразу же после моего напоминания о скором начале учебы и необходимости выдать кадетам и студентам книги, кажется, меня почти не слушал. Он думал о чем-то своем и перебил меня на середине безумного монолога.
– Принесете завтра кольцо… нет, приведете мужа, – велел ректор. – И работа ваша. Свободны.
– Спасибо. – Я думала, что меня разорвет от счастья. – Спасибо вам.
За дверь выпорхнула с ощущением, что эта работа теперь моя. И лишь в съемной квартирке, под самой крышей не самого чистого, зато недорогого доходного дома, я осознала, что это конец.
Кольцо-то у меня было, я могла продемонстрировать его ректору. Вот только муж к этому кольцу не прилагался…
Три часа я провела в тихой панике, на четвертый, окончательно осознав, что выхода нет, набралась смелости и спустилась на этаж ниже. Там, в небольшой квартире прямо подо мной, жил Дасти.
«Просто Дасти», как представлялся он всем, отчаянно ненавидя свою фамилию и вычурность полного имени.
В город он приехал на месяц раньше меня и уже успел осуществить заветную мечту – вступил в стражу и теперь с энтузиазмом оправдывал ожидания своего сержанта. И только его я могла попросить о безумстве.
Барабанила я в дверь его квартиры, пока Дасти не открыл, а потом, не дав ему ничего спросить, выпалила:
– Мне нужна твоя помощь, и ты не можешь мне отказать!
– Ладно, – растерянно ответил он, пропуская меня в узкий полутемный коридорчик и подталкивая в сторону кухни. – Но, надеюсь, подробности я все же узнаю?
Узнал.
Подумал, уточнил, правда ли мне так нужна эта работа, поразился тому, с какой горячностью я подтвердила, что она очень нужна, просто жизненно необходима. И сдался.
– Я, конечно, еще слишком молод, чтобы сковывать себя узами брака, но ради тебя готов пожертвовать свободой на один день.
– Таких жертв не нужно, – фыркнула я. – Часа вполне достаточно. У тебя есть какая-нибудь строгая одежда?
