Во-первых, он немного дешевле, а во?вторых, на его обложке большими и приятными для глаз буквами написаны слова «Без паники!».
Что же до истории об этом ужасном и нелепом четверге, о его невероятных последствиях, и о сложной взаимосвязи этих последствий с этой книгой, то она начинается очень просто.
Она начинается с дома.
1
Дом стоял на краю городка, на небольшом возвышении. Он стоял на отшибе, за ним начинались фермерские земли. Это был ничем не примечательный приземистый кирпичный дом с четырьмя окнами по фасаду, построенный лет тридцать назад. Размеры и пропорции его едва ли могли порадовать глаз.
Единственным человеком, неравнодушным к этому дому, был Артур Дент, да и то лишь потому, что он в нем жил. Жил он в нем уже около трех лет, с тех пор, как переехал из Лондона, который его нервировал и раздражал. Артуру тоже было около тридцати лет, у него были темные волосы, и он не всегда был в ладах с самим собой. Он довольно часто психовал, в основном оттого, что люди постоянно спрашивали его, чего он так психует. Он работал на местной радиостанции и рассказывал своим друзьям, что эта работа гораздо интереснее, чем они могли бы подумать. Так оно и было, ведь большинство его друзей работало в рекламе.
В среду ночью был сильный дождь, садовая дорожка раскисла, но наутро тучи разошлись, и солнце ярко осветило дом Артура Дента… в последний раз.
Артур еще не знал, что муниципалитет решил снести его дом, чтобы построить на его месте скоростную трассу.
В восемь утра четверга Артур чувствовал себя неважно. Он кое-как проснулся, встал, вяло прошелся по комнате, открыл окно, увидел там бульдозер, нашел тапочки и проковылял в ванную, чтобы умыться.
Выдавил зубную пасту на щетку. Почистил зубы.
Зеркало для бритья смотрело в потолок. Он повернул его к себе. Сначала в нем на миг отразился второй бульдозер, видный в окно ванной, а потом щетина Артура Дента. Он сбрил ее, умылся, вытер лицо и прошел, шаркая, на кухню, чтобы что-нибудь съесть.
Чайник, крышка, холодильник, молоко, кофе. Он зевнул.
В его голове, ища, с чем ассоциироваться, мелькнуло слово «бульдозер».
За окном кухни стоял довольно большой бульдозер.
Артур посмотрел на него рассеянно, подумал: «Желтый» и пошел обратно в спальню одеваться.
Проходя мимо ванной, он остановился, чтобы выпить стакан воды, а потом еще один. Он вдруг осознал, что у него похмелье. Откуда похмелье? Он пил прошлым вечером? Скорее всего, да, подумал он. Что-то промелькнуло в зеркале. «Желтый», – подумал он и побрел в спальню.
Не дойдя, он остановился и задумался. Паб, думал он. О, боже, паб. Он смутно вспомнил, что был зол, зол из-за чего-то, что казалось ему важным. Он рассказывал об этом другим, по-видимому, очень долго. Отчетливее всего он помнил стеклянные взгляды людей. Что-то такое, что он узнал о новой скоростной трассе. Любопытно. Он хлебнул воды. Все устроится, решил он вчера, эта трасса никому не нужна, муниципалитет не найдет поддержки. Все устроится.
Господи, но почему же такое страшное похмелье? Он подошел к зеркалу на дверце шкафа и высунул язык. «Желтый», – подумал он. В его голове, ища, с чем ассоциироваться, мелькнуло слово «желтый».
Через пятнадцать секунд он лежал во дворе перед большим желтым бульдозером, двигавшимся по его садовой дорожке.
Мистер Л. Проссер был, как говорят, всего лишь человеком. Другими словами, он был основанной на углероде двуногой формой жизни, произошедшей от обезьян. Конкретнее: он был сорокалетним толстяком со скверным характером и работал в муниципалитете. Очень интересно то, что, хотя он об этом и не знал, он был прямым потомком Чингисхана по мужской линии. Впрочем, многие поколения и смешения рас так перепутали его гены, что у него не осталось никаких монголоидных черт, и единственными напоминаниями о могущественном предке мистера Проссера были ярко выраженное пузо и любовь к меховым шапкам.
Он ни в коей мере не был великим воином, напротив, он был нервным и озабоченным человеком. Сегодня он был особенно озабочен тем, что у него серьезно не заладилась работа – проследить за тем, чтобы дом Артура Дента был снесен до конца дня.
– Бросьте, мистер Дент, – говорил он. – Вы прекрасно знаете, что ничего не добьетесь. Не будете же вы бесконечно лежать перед бульдозером. – Он попытался гневно сверкнуть глазами, но не сумел.
Артур лежал в грязи, и она издевательски хлюпала на мистера Проссера.
– А может, буду? – сказал он с вызовом. – Посмотрим, кто дольше выдержит.
– Боюсь, это ни к чему не приведет, – сказал мистер Проссер и сдвинул меховую шапку с макушки на затылок. – Здесь должны построить скоростную трассу… и обязательно построят!
– Впервые об этом слышу, – ответил Артур. – Зачем?
Мистер Проссер хотел было погрозить ему пальцем, но смутился и не стал.
– Как зачем? – сказал он. – Это же скоростная трасса! Их везде строят.
Скоростные трассы – это приспособления, которые позволяют людям очень быстро двигаться из пункта А в пункт Б, не мешая людям, которые очень быстро движутся из пункта Б в пункт А. Люди же, живущие в пункте В, находящемся между ними, часто удивляются, чем так хорош пункт А, что люди из пункта Б так туда стремятся, и наоборот. Они бы не возражали, если бы люди раз и навсегда решили для себя, где же им все-таки лучше.
А вот мистеру Проссеру хотелось быть в точке Г. У этой точки Г не было конкретных координат. Это могло быть любое удобное место вдали от точек А, Б и В. Он бы хотел иметь в точке Г уютный домик с дверью, украшенной топориками, и приятно проводить время в точке Д, которая представляла бы собой ближайший к точке Г паб. Вообще-то, его жена хотела бы, чтобы на двери были розы, но он предпочитал топорики. Он и сам не знал, почему, просто топорики нравились ему больше.
Ему было жарко под глумливыми взглядами ухмыляющихся бульдозеристов. Он переминался с одной ноги на другую, но ни на одной из ног удобно не было. Было ясно, кто-то до отвратительности некомпетентен, и он от всей души надеялся, что это не он.
Мистер Проссер сказал:
– Послушайте, у вас было время для жалоб и предложений.
– Время? – возмутился Артур. – Какое время? Я узнал об этом только вчера, когда ко мне пришел рабочий. Я подумал, что он пришел мыть окна, а он сказал, что пришел ломать дом. То есть, он сказал мне об этом не сразу, а сначала протер пару окон и взял с меня за это пятерку.
– Но, мистер Дент, план строительства висел в муниципалитете целых девять месяцев.
– Да, конечно, как только я вчера узнал обо всем, я пошел посмотреть на этот план. Вы ведь не стали утруждать себя тем, чтобы довести его до сведения населения.
– Но план висел на доске объявлений.
– На какой доске? Чтобы найти его, мне пришлось спуститься в подвал!
– Да, доска объявлений находится именно там.
– С фонарем!
– Наверное, лампочка сгорела.
– Лестница в подвал, судя по всему, тоже сгорела.
– Но ведь вы нашли объявление, не так ли?
– Да, – ответил Артур, – нашел. Оно было на дне запертого шкафа с бумагами, который стоял в неработающем туалете, а на двери висела табличка «Осторожно, злой леопард!».
Над ними проплыло облако. Оно бросило тень на Артура Дента, лежавшего, опершись на локоть, в холодной грязи. Мистер Проссер нахмурился.
– В конце концов, этот дом не так уж и хорош… – сказал он.
– Простите, но мне нравится.
– Скоростная трасса понравится вам больше.
– Ох, замолчите, – сказал Артур Дент. – Замолчите и убирайтесь вместе с вашей трассой. Вы не имеете права и сами об этом знаете.
Мистер Проссер пару раз открыл и закрыл рот, а в уме его промелькнула необъяснимая, но ужасно привлекательная картина: дом Артура Дента пожирает пламя, а сам Артур с воплями бегает среди пылающих развалин с тремя, как минимум, мощными копьями в спине. Голос его дрогнул, но он овладел собой.
– Мистер Дент, – сказал он.
– Да, я слушаю, – ответил Артур.
– Немного фактов. Вы знаете, насколько пострадает этот бульдозер, если переедет вас.
– Насколько же? – спросил Артур.
– Ровным счетом ни насколько, – ответил мистер Проссер и нервной походкой пошел прочь, не понимая, откуда взялись вдруг в его голове тысячи волосатых всадников и почему они так громко кричат.
По любопытному совпадению, именно «ровным счетом ни насколько» не подозревал произошедший от обезьяны Артур о том, что один из его близких друзей был не потомком обезьяны, а пришельцем с небольшой планеты из системы Бетельгейзе. Впрочем, он всем говорил, что он из Гилфорда.
Артур Дент не имел об этом ни малейшего понятия.
Этот человек появился на Земле примерно за пятнадцать земных лет до описываемых событий и прилагал все усилия (весьма, надо сказать, успешно) к тому, чтобы ничем не выделяться среди местного населения. Например, все эти годы он притворялся безработным актером, что было достаточно правдоподобно.
Он допустил, однако, одну оплошность, уделив недостаточно внимания предварительным исследованиям. На основании собранной им информации он выбрал себе имя Форд Префект, решив, что оно не будет привлекать внимания.
Он был не очень высокого роста, имел яркие, но не особенно красивые черты лица. У него были жесткие рыжеватые, зачесанные назад волосы. Его кожа, казалось, была натянута от носа к затылку. В нем было что-то странное, хотя трудно было сказать, что именно. Возможно, он недостаточно часто моргал, и при разговоре с ним, даже недолгом, ваши глаза невольно начинали слезиться. Или может, его улыбка была немного шире, чем нужно, и у людей возникало ощущение, что он вот-вот бросится им на шею.
Друзья, которых он завел на Земле, считали его эксцентричным, но безобидным человеком, пьяницей со странными привычками. Например, он мог явиться без приглашения на университетскую вечеринку, напиться и начать глумиться над каким-нибудь присутствовавшим там астрофизиком до тех пор, пока его не вышвыривали за порог.
Иногда, в непонятной прострации, он, как загипнотизированный, смотрел в небо, пока кто-нибудь не спрашивал его, что он делает. Он виновато вздрагивал, затем, успокоившись, усмехался.
– Да так, высматриваю летающие тарелки, – шутил он, и все смеялись и спрашивали, какие именно летающие тарелки он надеется увидеть.
– Зеленые! – отвечал он ехидно и бешено хохотал, а затем бросался к ближайшему бару и начинал угощать всех напропалую.
Как правило, такие вечера кончались плохо. Форд напивался до одури, затаскивал в угол какую-нибудь девушку и невнятно пытался втолковать ей, что на самом деле цвет летающих тарелок большого значения не имеет. После этого он ковылял на полусогнутых по ночной улице и спрашивал у полицейских, как добраться до Бетельгейзе. Полицейские обычно говорили ему что-нибудь вроде:
– А не пора ли вам домой, сэр?
– Давно пора, дружище, давно пора, – неизменно отвечал в таких случаях Форд.
В действительности же, глядя отрешенно в ночное небо, он высматривал там любую, какую угодно летающую тарелку. Он говорил «зеленые» лишь потому, что космические коммивояжеры с Бетельгейзе были обычно зелеными.
Форд Префект в отчаянии ждал хоть какой-нибудь летающей тарелки, потому что пятнадцать лет – это слишком долго для любой планеты, а тем более для такой умопомрачительно скучной, как Земля.
Форду не терпелось дождаться ее и улететь, потому что он знал, как путешествовать автостопом на летающих тарелках. Еще он знал, как можно посмотреть чудеса Вселенной меньше, чем за тридцать альтаирских долларов в день.
Форд Префект был разъездным корреспондентом-исследователем замечательнейшей книги «Путеводитель для путешествующих автостопом по Галактике».
Человеческие существа превосходно ко всему адаптируются, и к полудню жизнь возле дома Артура приобрела обыденный характер. Общепринятой ролью Артура было лежать в хлюпающей грязи и время от времени требовать адвоката, свидания с матерью или хорошую книгу. Общепринятой ролью мистера Проссера было развлекать Артура новыми затеями вроде бесед на темы «О благе общества», «О победном шествии прогресса», «Вы знаете, мой дом тоже когда-то снесли и даже не извинились» и прочими увещеваниями и угрозами. Общепринятой ролью бульдозеристов было сидеть, пить кофе и рассуждать, могут ли профсоюзные законы обернуть данную ситуацию к их материальной выгоде.
Земля медленно двигалась по своей орбите.
Грязь, в которой лежал Артур, начала высыхать под солнцем. Его снова накрыла тень. Тень сказала:
– Привет, Артур.
Артур взглянул вверх, щурясь от солнца, и с удивлением увидел над собой Форда Префекта.
– Форд! Привет, как поживаешь?
– Отлично, – ответил Форд. – Послушай, ты не занят?
– Занят ли я? – воскликнул Артур. – Видишь ли, я тут лежу перед этими бульдозерами и не даю им снести мой дом, а кроме этого… в общем-то нет, а что?
На Бетельгейзе не существует сарказма, поэтому Форд Префект зачастую не распознавал его, если только специально не концентрировался на этом. Он сказал:
– Вот и хорошо. Мы можем где-нибудь поговорить?
– Что? – не понял Артур Дент.
Но тут Форд как будто вдруг забыл о нем и несколько секунд смотрел в небо, застыв, как кролик, собравшийся прыгнуть под колеса. Потом он резко присел на корточки возле Артура.
– Нам нужно поговорить, – сказал он быстро.
– Хорошо, – сказал Артур, – давай поговорим.
– И выпить, – сказал Форд. – Это жизненно важно: поговорить и выпить прямо сейчас. Пойдем в паб.
Он снова посмотрел на небо, нервно и напряженно.
– Послушай, ты разве не понимаешь? – воскликнул Артур. Он показал на Проссера. – Этот человек хочет снести мой дом!
Форд взглянул на него с недоумением.
– А он не может сделать это без тебя? – спросил он.
– Я не хочу, чтобы он это делал!
– Ах, вот оно что.
– Форд, да что случилось? – спросил Артур.
– Ничего не случилось. Слушай, я должен сказать тебе самую важную вещь в твоей жизни. Я должен сказать ее тебе прямо сейчас, в баре «Лошадь и кучер».
