Она сберегла эти слова, припрятала в кармашке – как те круглые полированные камушки, которые носят с собой и гладят, чтобы успокоиться, – и, пока собиралась в школу, то и дело прикасалась к ним, перекатывала на ладони.
К тому моменту, как она собралась, дом опустел. «Школьный автобус Маларки» уже уехал.
Она так нервничала, что пришла на остановку намного раньше обычного. Каждая минута тянулась целую вечность, а Талли все не было, она не появилась, даже когда автобус тряско выкатился на дорогу и затормозил у остановки.
Уронив подбородок на грудь, Кейт поднялась по ступенькам, плюхнулась на сиденье в первом ряду.
Все утро в школе она искала Талли глазами, но так и не увидела. Во время обеда, проскочив с подносом мимо группы популярных ребят, которые потехи ради то и дело пролезали к раздаче без очереди, она уселась за один из длинных столов в дальнем углу. В противоположном конце столовой школьники смеялись, пихали друг друга, болтали, но здесь, в резервации для изгоев, стояла удручающая тишина. Кейт, как и остальные обитатели резервации, сидела, упершись взглядом в поднос.
Этому навыку, необходимому для выживания, все изгои обучались довольно быстро: школа – зона боевых действий похлеще вьетнамских джунглей, лучше сидеть тихо и не высовываться. Кейт с таким тщанием разглядывала свой обед, что, услышав над головой «привет», вздрогнула и едва не свалилась со стула.
Талли.
День выдался прохладный, но она все равно была в коротенькой юбке, высоких белых сапогах, черных колготках и топе без бретелей. На шее висело несколько ожерелий с «пацификами». Волосы на свету отливали медью. У бедра болталась огромная сумка из макраме.
– Ты никому не рассказывала про вчера?
– Нет. Конечно нет.
– Значит, подруги?
Кейт сама не поняла, чему удивилась сильнее – этому вопросу или уязвимости во взгляде Талли.
– Подруги.
– Отлично. – Талли достала из сумки пачку кексов в ярких обертках и уселась напротив. – Так вот, насчет макияжа. Тебе явно требуется помощь, и я это не из вредности говорю. Правда. Просто я в моде разбираюсь. У меня талант. Можно молока твоего отопью? Класс. А банан ты собираешься есть? В общем, могу к тебе зайти после школы…
Кейт стояла у входа в аптеку и оглядывалась по сторонам – не идет ли кто-нибудь из маминых знакомых.
– Ты уверена?
– Абсолютно уверена.
Ответ не очень-то успокаивал. Официально они дружили всего один день, но Кейт уже успела усвоить: у Талли полно грандиозных замыслов.
И ее замысел на сегодня – сделать из Кейт красотку.
– Ты что, не доверяешь мне?
Вот и он, заветный вопрос. Едва Талли произнесла его, Кейт поняла, что проиграла: крыть такое нечем. Не может же она сомневаться в своей новой подруге.
– Доверяю, конечно. Просто мне не разрешают краситься.
– Слушай, я профессионал. Так накрашу, что твоя мама даже не заметит. Ну пойдем.
Талли уверенно зашагала между полок, выбирая тени и румяна, которые пойдут Кейт, а на кассе – внезапно – сама за все заплатила. И на робкие возражения ответила:
– Ну мы подруги или нет?
Выходя из аптеки, она пихнула Кейт плечом.
Кейт, рассмеявшись, пихнула ее в ответ. Вместе они дошли пешком до своей улицы: сперва по городу, затем вдоль реки. И все это время болтали не переставая – о шмотках, о музыке, о школе. Наконец они свернули с дороги к дому Талли.
– Если б бабушка увидела, в каком тут все состоянии, она бы взбесилась, – сказала Талли, сконфуженно оглядывая рододендроны размером с дирижабль, целиком заслонявшие стену. – Дом вообще-то ей принадлежит.
– Она к тебе приезжает?
– Не-а. Проще подождать.
– Чего?
– Когда мать снова про меня забудет.
Она обошла трио мусорных баков, перешагнула через гору неубранных газет и открыла дверь. Внутри стоял густой дым.
Мама Талли лежала на диване в гостиной, прикрыв глаза.
– З-здравствуйте, миссис Харт, – сказала Кейт. – Я ваша соседка, Кейт.
Миссис Харт попыталась приподняться, но, похоже, была слишком слаба.
– Привет, наша соседка.
Талли схватила Кейт за руку и потащила прочь из гостиной, а едва они оказались в ее комнате, с грохотом захлопнула дверь. Тут же зарывшись в стопку пластинок, она откопала альбом «Прощай, дорога из желтого кирпича» и поставила в проигрыватель. Когда зазвучала музыка, она швырнула Кейт выпуск «Тайгер Бит» и подтащила к зеркалу стул.
– Ну что, готова?
Волнение, едва поутихшее, снова охватило Кейт. Ей за это точно попадет, но разве можно завести друзей и стать популярной, ни разу не рискнув?
– Готова.
– Отлично. Садись. Начнем с волос. Чуть осветлим некоторые пряди. Морин МакКормик[20 - Морин МакКормик (р. 1956) – американская актриса, исполнявшая роль Марши Брейди, красивой и популярной девочки-подростка, в комедийном сериале «Семейка Брейди» (1969–1974).], между прочим, так и делает.
– А ты откуда знаешь?
– Прочитала в «Тин»[21 - Tiger Beat, Teen – американские журналы для девочек-подростков.] в том месяце.
– Ну ее-то волосами, наверное, профессионалы занимаются.
Кейт открыла «Тайгер Бит» и попыталась сосредоточиться на статье («Идеальная девушка для Джека Уайлда[22 - Джек Уайлд (1945–2006) – британский актер, получивший известность в возрасте 16 лет за роль в музыкальном фильме «Оливер!» (1968) по мотивам «Приключений Оливера Твиста».] – что, если это ты?»).
– Эй, возьми свои слова обратно. Я инструкцию два раза прочитала!
– Какова вероятность, что я останусь лысой?
– Нулевая. Почти. А теперь помолчи, мне надо еще разок в инструкцию заглянуть.
Талли разделила волосы Кейт на пряди и принялась распылять на них осветляющий спрей. Прошел почти час, прежде чем она наконец осталась довольна результатом.
– Будешь у меня вылитая Марша Брейди.
– А каково это, быть популярной? – Кейт вовсе не собиралась спрашивать, но слова как-то сами собой сорвались с языка.
– Скоро узнаешь. Только про меня потом не забывай.
Кейт прыснула:
– Очень смешно. Ой, эта штука жжется.
– Да? Не к добру это. И волосы что-то выпадать начали.
Кейт удалось сдержаться и не состроить гримасу. Если ради того, чтобы дружить с Талли, придется немного походить лысой, она и на это готова.
Талли включила фен и направила струю раскаленного воздуха на волосы Кейт.
– У меня месячные начались, – проорала она. – Так что по крайней мере я не залетела от этого мудилы.
Храбрится – Кейт поняла это по голосу, увидела по глазам.
– Я за тебя молилась.
– Правда? – спросила Талли. – Ого. Спасибо.
Кейт не придумала, что на это ответить. Для нее молиться было все равно что чистить зубы перед сном – так уж заведено.
Талли выключила фен и улыбнулась, но тут же лицо ее приняло озабоченное выражение. Наверное, из-за того, что пахнуло паленым волосом.
– Так. Иди в душ, смой это все.
Кейт послушно отправилась в ванную. Несколько минут спустя она вылезла из-под душа, вытерлась, снова натянула одежду.
Талли схватила ее за руку и повела обратно к зеркалу.
– Как волосы, выпадают?
– Ну, некоторые да, – признала Кейт.
– Если облысеешь, я тоже налысо побреюсь. Слово даю.
Талли снова включила фен и взялась за расческу.
Кейт даже смотреть было страшно. Она сидела с закрытыми глазами, и голос Талли постепенно сливался с жужжанием фена.
– Открывай глаза.
Кейт медленно подняла голову. С такого расстояния она все прекрасно видела и без очков, но по своей близорукой привычке наклонилась ближе, чтобы как следует рассмотреть девушку в зеркале. В ее светлых волосах, безукоризненно прямых, разделенных идеально ровным пробором, сияли пряди, обесцвеченные почти до белизны. В кои-то веки волосы выглядели шелковистыми и мягкими, а не просто тонкими и прилизанными. Травянисто-зеленые глаза из-за осветленных прядей казались ярче, нежно-розовые губы притягивали взгляд. Она смотрелась почти что красавицей.
– Ого, – только и смогла выдавить она, чувствуя, как в горле встают комом слезы благодарности.
– Это ты еще не видела себя с накрашенными ресницами и румянами, – сказала Талли. – А прыщи на лбу консилером замажем.
– Я твоя подруга навеки, – прошептала Кейт почти неслышно, но, заметив, как Талли улыбнулась, поняла, что ее все же услышали.
– Круто. Теперь давай тебя красить. Бритву мою не видела?
– Это еще зачем?
– Как зачем? Для бровей, конечно. А, вот она. Ну, закрывай глаза.
Кейт повиновалась не раздумывая.
– Окей.
Кейт зашла в дом, даже не пытаясь прятать лицо – столько в ней было уверенности. Впервые в жизни она чувствовала себя красивой.
Отец сидел в своем мягком кресле в гостиной. Услышав ее шаги, он поднял голову.
– Господь всемогущий. – Он грохнул стаканом о деревянный столик с гнутыми резными ножками. – Марджи!
Мама вышла из кухни, вытирая руки о фартук. На ней была обычная будничная одежда: полосатая синтетическая блузка, оливковая с рыжим, брюки клеш из коричневого вельвета, а поверх всего этого мятый фартук с надписью «Место женщины на кухне… и в сенате». Взглянув на Кейт, она замерла. Медленно развязала фартук и бросила его на стол.
В повисшую внезапно тишину тут же ворвались, спотыкаясь друг о друга, Шон и собака.
– А Кейти на скунса похожа! – заявил Шон. – Фу-у!
– Скоро ужин, иди мой руки, – резко сказала мама и добавила, когда он не двинулся с места: – Сейчас же.
Шон, ворча, поплелся наверх.
– Марджи, ты ей разрешала сотворить с волосами такое непотребство? – спросил папа.
– Я разберусь, Бад. – Мама, нахмурившись, подошла к дочери: – Это девочка из дома напротив сделала?
Кейт кивнула, отчаянно стараясь не забыть, какой красавицей себя чувствовала еще секунду назад.
– Тебе нравится?
– Да.
– Ну тогда и мне нравится. Помню, тетя Джорджия меня как-то покрасила в рыжий. Бабушка от ярости аж побагровела. – Она улыбнулась. – Но надо было спросить, Кейтлин. Ты же у меня ребенок еще, хоть вы, девочки, и думаете, что взрослые. Так, а с бровями что?
– Талли их побрила. Это чтобы форму придать.
Мама попыталась сдержать улыбку.
