– Нет, – ответил он, и в его глазах заблестели игривые искорки. Обернувшись к Сиси, Шейн прошептал: – Я же говорил, что у меня это плохо получается.
И в этот момент все силы, сдерживавшие Еву, испарились. Внезапно она почувствовала себя оскорбленной самим его существованием. Она доводила себя до исступления, готовясь к этому событию, репетируя ответы с Одри и втискиваясь в это платье, а Шейну позволялось просто быть самим собой. Всю жизнь он делал все, что хотел, – прятался от интервьюеров, исчезал с лица земли, ходил сонный по мероприятиям, на которые Ева так хотела попасть, что убила бы за приглашение, – и был вознагражден за свое ужасное поведение так, как за всю историю творчества не доставалось ни одной женщине-творцу. Женщины не могут быть плохими мальчиками.
– Я не думаю, я просто делаю.
У Шейна все выглядело так легко. Все, что делала Ева, требовало усилий. И что хуже всего? Это должен был быть ее день, она пришла чтобы доказать: она серьезный автор, сила, с которой нужно считаться. И все пошло прахом, как только появился Самый Важный Гость. Неужели это ее жизнь или постановка Моны Скотт-Янг[53 - Генеральный директор мультимедийной развлекательной компании Monami Productions, наиболее известной благодаря продюсированию реалити-шоу VH1 Love & Hip Hop.]?
По всем этим причинам – а также по более давним, более мрачным – она должна была что-то сказать.
– Я понимаю, что хочет сказать журналист, – проговорила Ева, медленно, чтобы подавить дрожь в голосе. – Вы используете опыт, о котором ничего не знаете. У Восьмерки проблемы. Она занимается членовредительством. Она склонна к суициду. А вы идеализируете ее, делая из нее очаровательную, грустную девчонку. Депрессия – это не «катастрофа для девушки», которая плачет единственной красивой слезой, выглядывая из залитых дождем окон и бросая односложные фразы. Депрессия – это трагедия. Восьмерка – это трагедия. И писатель-мужчина, романтизирующий женскую психическую болезнь, неуместен.
– Ты права, – сказал Шейн. Он медленно почесал подбородок, размышляя, а потом перевел взгляд на Еву. Впервые она посмотрела ему в глаза. Что было ошибкой.
Воздух сгустился. Они оба моргнули. Раз, два, а потом так и застыли, глядя друг на друга. Не просто глядя. Пожирая друг друга взглядом. С такой сосредоточенностью, что толпа была забыта. Обсуждение было забыто.
Белинда и Халил сидели между ними, переводя взгляд с одного на другого, как будто находились на трибунах Уимблдона. Глаза Сиси увеличились до мультяшных размеров. Что творится у них на глазах?
– Это правда. Я не женщина, – начал Шейн.
– Именно.
– И ты не вампир. И не мужчина.
– Хороший удар, – пробормотала Белинда.
– И все же – что Себастьян? Его образ одно из самых ярких, правдивых изображений мужественности, которые я когда-либо встречал на страницах книг. Особенно в третьей и пятой книгах. Себастьян в прямом и переносном смысле высасывает жизнь из всего, что его окружает. И однажды он высасывает и Джию – он знает, что высасывает, но не может остановить себя и отказаться от любви к ней. Может быть, это потому, что он знает, что в конце концов она переживет его. Он знает, что Джия выносливее. В силу того, что она женщина, она сильнее. Девочкам дана вся тяжесть мира, но некуда ее опустить. Сила и магия, рождающиеся в этой борьбе? Это так пугает мужчин, что мы придумали причины сжигать вас на костре, лишь бы наши члены оставались твердыми. – Он сделал паузу. – Ты сделала волшебную метлу Джии в десять раз сильнее, чем клыки Себастьяна. Ведьма превосходит монстра. Вот и все, что нужно знать о том, почему мужчины боятся женщин.
Ева была слишком ошеломлена, чтобы дышать. Вопреки здравому смыслу, ее глаза снова встретились с глазами Шейна. Что бы он там ни увидел, это заставило его на мгновение замешкаться. Но потом он продолжил.
– Ты не мужчина, – продолжал он, – но ты пишешь, мать твою, об амбивалентной мужественности. Ты не мужчина, но это не имеет значения, потому что ты пишешь пронзительно и замечаешь незамеченное, а твоя творческая интуиция настолько сильна, что способна убаюкать любое повествование. Ты видишь. И пишешь. С Восьмеркой я делаю то же самое. – Он посмотрел на нее знакомым взглядом. – Просто я пишу не так хорошо, как ты.
Белинда наклонилась к Халилу и прошептала:
– Хочешь вернуться к разговору о «девичьих глупостях» или передумал?
У Евы слегка отвисла челюсть. Она кивнула медленно и бездумно. Она не хотела, чтобы он понял, как она поражена. И не позволила ему оставить за собой последнее слово.
– Что ж, – нашлась она. – Неплохая интерпретация.
– Неплохое чтиво, – низким голосом произнес он.
– Твое… тоже.
– Благодарю.
Ева наконец оторвала взгляд от Шейна. И только тогда он, казалось, вспомнил, что находится на сцене, и тихо вздохнул.
Аудитория гремела абсолютной тишиной. Никто не произнес ни слова; все застыли. За более чем десятилетие Шейн Холл едва ли произнес пять (понятных) фраз для публики. И вдруг оказался здесь и произнес чисто феминистский монолог. О Еве Мерси? Это была потрясающая случайность. И, как ни странно, ошеломляюще восхитительная. Вряд ли кто-то в аудитории читал до сегодняшнего вечера серию «Проклятые», а теперь все спешили открыть приложения Amazon.
Ева забыла об аудитории. Осталась только она, в ловушке между словами Шейна и тем, чего он не сказал.
Ева нервно крутила на пальце кольцо с камеей.
«Он прочитал всю мою серию, – подумала она, судорожно теребя кольцо. – Каждое слово».
В этот момент единственный фанат «Проклятых» в зале разразился аплодисментами, его фиолетовая ведьминская шляпа закачалась. Он воскликнул:
– Эй, подруга-фанатка! У тебя есть эмблема Себастьяна?
– Нет, она распродана, когда бы я ни зашла на сайт EvaMercy – MercyMe.com.
Лицо Евы пылало. Он пытался купить эмблему? Он знает мой сайт?
– Еще один вопрос, и мы отпустим мистера Холла, – сказала Сиси, разбивая заклинание тишины изящным покашливанием.
Ей пришлось произнести эти слова, потому что Халил так обиделся на забывшую о нем аудиторию, что у него чуть ли пар не шел из ушей.
Встал рыжеволосый парень лет двадцати с небольшим. Он был похож на принца Гарри, если бы принц Гарри жил в Ред-Хуке.
– Привет, я Рич из Слейта. Бренда, Халил и Шейн, ваши работы очень мощные. Ева, я не был знаком с вами до этого вечера, но Шейн прекрасно о вас сказал.
Ева слабо улыбнулась, как женщина на смертном одре, пытающаяся быть храброй ради близких.
– Не могли бы вы рассказать о проявлениях явного расизма, с которыми вы сталкиваетесь как чернокожие авторы? Шейн?
– Я? Э-э… Нет.
– Нет?
Шейн повторил:
– Нет.
– Разве не для этого мы здесь? – спросил Халил.
– Вы здесь для этого, – сказал Шейн.
«Хорошо, но почему ТЫ здесь?» – мысленно закричала Ева. В висках запульсировало, и она бессознательно щелкнула надежной резинкой на правом запястье.
Словно услышав ее мысли, Шейн бросил на Еву быстрый взгляд. Когда он увидел резинку, по его лицу скользнула тень беспокойства. Он замолчал, словно забыв, что хотел сказать дальше. Этот взгляд она помнила отчетливо. Ева опустила руку.
– Хочешь услышать правду, Рич? – спросил Шейн.
– Да, пожалуйста. – Его глаза загорелись так, как загораются у многих белых либералов после выборов. Как будто они жаждут, чтобы им сказали, как все плохо, как они плохи, и чувство вины превратило их в мазохистов. Большой палец Рича навис над приложением диктофона в его телефоне. – В этой обстановке важно делиться свидетельствами. Давайте привлечем Америку к ответственности. Давайте отнесемся к ее преступлениям серьезно.
Шейн задумчиво выпятил нижнюю губу.
– Я не воспринимаю Америку всерьез, – сказал он с легкостью человека, которому никогда не нужно было заботиться о политической корректности. Или о корректности вообще. (Отдел рекламы «Рэндом Хаус» подготовит пресс-релиз с извинениями к 8:00 утра следующего дня.)
На первый взгляд он выглядел непринужденно. Никто, кроме Евы, не заметил, что с их бурного обмена репликами рука Шейна так крепко сжимала микрофон, что кончики пальцев побелели. Только это его и выдавало.
Это – и дрожащий микрофон.
– Слушай, хочешь поговорить о так называемом социально-политическом климате? Я давно в нем живу. Я противостоял Трампам, Пенсам[54 - Речь идет о Майке Пенсе, американском государственном деятеле, политике, 48-м вице-президенте США.] и Грэмам[55 - Речь идет о Линдси Грэме, американском политике, старшем сенаторе США от штата Южная Каролина.] с незапамятных времен. Первым из этой когорты был охранник, с которым я остался один на один в тюремной камере. Мне было восемь лет. Никаких законов, никаких видеокамер, никакой пощады. То, что произошло за тот час, навсегда убедило меня в том, что я не обязан обсуждать расизм с белыми. – Он пожал плечами. – Не я должен объяснять это, Рич. Это бремя лежит на вас – вы должны все исправить. Удачи.
Шейн говорил с таким безразличием, что было непонятно, волнует ли его это в высшей степени или не волнует вовсе. Как бы то ни было, он произнес чертовски интересную речь. Отказавшись пролить свет на «Борьбу», он сделал именно это, и одна короткая история из жизни вызвала больший резонанс, чем целый час разглагольствований Халила.
– Понятно, – ответил Рич.
Слегка прищурившись, Шейн посмотрел на бейджик с именем на рубашке Рича. На его лице появилось лукавое выражение, и он плавно сменил тему:
– Однако мне вдруг захотелось обсудить морковные тальятелле.
Рич охнул.
– Вы… вы читали мои…
– Ты Рич Морган, верно? Иногда пишешь о еде в Slate? Та статья стала для меня откровением. Я и не знал, что из овощей можно приготовить лапшу.
– Я предлагаю воспользоваться спирализатором с пятью лезвиями с Amazon Prime, – восторженно сообщила Белинда.
– Я купила себе именно такой в прекрасном магазине для кухни и дома на озере Комо, – добавила Сиси.
Ева закрыла глаза, размышляя, не подсыпал ли кто кислоты в ее минералку. Разговор стал просто смешным. Шейн в одно мгновение изменил настроение в зале. Когда он успел стать таким раскованным? Таким болтливым? Она никогда не слышала, чтобы он говорил несколько слов кряду, не ворча при этом, общаясь с кем-то, кроме нее.
– Ясно, закажу это дерьмо, – сообщил Шейн. – Я новичок в здоровом питании. Например, я застрял на тостах с авокадо. Рич, спасибо за помощь.
Засиявший Рич опустился на свое место.
Халилу было противно.
– Помогите мне понять, что происходит. Вы не хотите говорить о расизме, но открываете дискуссию о хипстерских макаронах?
Шейн пожал плечами.
– Здоровье – это богатство.
Сиси широко повела рукой, указывая на гостя.
– Шейн Холл, дамы и господа!
Шейн передал Сиси микрофон, вытер влажные ладони о джинсы, даже не взглянув на Еву, и вернулся к бурно аплодирующей аудитории.
До конца обсуждения оставалось еще двадцать минут, но дискуссия была фактически закончена. Шейн увел ее у них из-под носа.
И Ева была разбита.
Глава 7. Ты первая
Спустя полчаса гости еще толпились вокруг участников дискуссии, болтали с ними, просили Белинду и Халила подписать потрепанные книги в мягких обложках, которые несли в сумках. Никто не принес Еве на подпись ни одной книги из серии «Проклятые», но на нее внезапно обрушился поток жаждущих узнать как можно больше о ее книгах в жанре «феминистского фэнтези». Тем временем восхитительный фанат «Проклятых» в шляпе превратился в команду поддержки Евы, перескакивая от группы к группе, распространяя священный сюжет о Себастьяне и Джии.
Ева на такое и не надеялась. Она внезапно попала в поле зрения совершенно новой категории людей, покупающих книги. Увлеченные литературой. Они станут писать о ней в Twitter, Snapchat и Instgram[56 - Деятельность социальной сети Instagram запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности. (Здесь и далее).], шумиха разрастется, и (скрестим пальцы) она превратится из популярного в своей нише автора в крупную персону в книжном мире. Лидер мнений! Некто, на чей фильм о межвидовом сексе вы бы купили билет!
Но в тот момент она не могла этого почувствовать.
И Белинда, и Сиси с жадным блеском в глазах несколько раз пытались заманить ее в угол. Но Ева каждый раз оказывалась втянутой в новый разговор. Она не могла встретиться с ними лицом к лицу. Пока не могла. С чего ей вообще начать?
Сердце колотилось, она взглянула на Шейна с другого конца зала.
Явно чувствуя себя неуютно в толпе окруживших его фанатов, он каким-то образом скрылся в дальнем углу. (Шейн 2019 года чувствовал себя более комфортно среди людей, чем Шейн 2004 года, но все же не стал любителем тусовок.) Он делал вид, что разговаривает по телефону. Ева знала, что он притворяется, потому что он держал телефон у уха, но ничего не говорил. И она знала это, потому что смотрела на него.
И он тоже украдкой поглядывал на нее. Раз, другой, а потом, словно не мог удержаться… очень часто. От этих взглядов у нее кружилась голова. От всего у нее кружилась голова. От тупой пульсации в висках. Невозможные каблуки! Платье сексуальной красотки. Оно стало еще теснее, обтягивая ее, как пленка. Ева продолжала одергивать подол. На ней было платье размера 2, который на самом деле был 0, а Ева носила размер 4, но во время ПМС – 6. Из-за всего этого и из-за грубого столкновения ее прошлого с настоящим она уже несколько часов толком не могла вздохнуть.
Ее телефон разрывался от шквала сообщений – Одри ругала ее за то, что она забыла купить все, что нужно для финала художественного конкурса «Икона феминизма»:
Сегодня, 19:35
Мой ребенок
Мамочка, ты забыла купить мне материалы для портрета бабушки Лизетт! Он должен быть готов в пятницу! Я не могу закончить, пока у меня не будет перьев для ее волос, но нет, все круто, продолжай ставить под угрозу мое художественное творчество! ХОХО
На этот раз Ева решила проигнорировать дочь. И точно так же отодвинула в сторону стыд, который испытывала, потому что из-за нее Одри верила: ее бабушка была иконой феминизма. В лучшем случае – это пересмотр истории. В худшем – откровенная ложь.
Ее телефон снова пискнул – пришло уведомление о новом сообщении из фан-группы «Проклятые» на Facebook. Модератором в группе была энергичная домохозяйка из Вермонта, чей богатый муж, дистрибьютор рождественских елок, финансировал ее поездки со всеми турне Евы. @GagaForGia была ее самой большой поклонницей. И самой находчивой.
Группа «Проклятые»
Поступили сплетни с какого-то авторского мероприятия в Бруклинском музее. Наша Ева (плюс другие) выступала на панели о расизме или о чем-то в этом роде. Источники говорят, что ОДИН из наших был на сцене! Это Знаменитый Автор™ по имени Шейн Холл? И он восторженно отзывался о «Проклятых». А также вам известно, что у Евы есть автограф Себастьяна на запястье? Зигзагообразная буква S?
У Шейна на запястье буква G. ТО ЖЕ МЕСТО, ТОТ ЖЕ ЗИГЗАГООБРАЗНЫЙ ШРИФТ. G – это Джия, очевидно. Он одержиммм.
Но сюжет закручивается, друзья. Мы все знаем, что Джия не пишет финикийским алфавитом. И ее подпись даже не упоминается в «Проклятых».
И это еще не все. У Шейна Холла БРОНЗОВЫЕ ГЛАЗА. Как у Себастьяна.
Как всегда, оставляйте свои предсказания о сюжете пятнадцатой книги в комментариях. И #staycursed[57 - Букв. #оставайтесь с проклятыми.]
