Она не оборачивается. Просто мечтательно улыбается.
– У нас будет ребёнок. Рат ещё не в курсе. Ты первая, кто об этом знает, – сообщает мне, а у меня на глаза тут же наворачиваются слёзы радости. Во всём, что касается Серы, я размазня.
Порывисто обнимаю её. Муж давно её уговаривал на второго ребёнка, но Сера откладывала. Считала, что ещё рано. И вот наконец решилась.
– Я так рада за тебя, – шепчу ей в ухо.
– Спасибо, Пирожочек. Только я теперь буду за тебя волноваться. Пообещай, что придёшь ко мне, если что-то случится. И уезжай от отца.
– Хорошо, – киваю.
– Мы с Ратом на днях уедем в Италию. Если тебе надоест в Греции, присоединяйся.
Часы показывали уже полночь. Самолёт Влада через пару часов. Если повезёт и отец не заблокирует карту, то всё необходимое для поездки на море я смогу купить в аэропорту. Возвращаться домой я не планирую.
– Хорошо, – целую её в щёку, – если не буду некоторое время писать, то это потому, что не хочу, чтобы отец выследил. Не волнуйся за меня. Тебе нельзя.
– Береги себя. Я уеду с мужем, а ты садись в мою машину. Водитель отвезёт тебя, куда скажешь. Люблю тебя больше всех.
– Нет. Это я люблю тебя больше всех, – обнимаю её на прощание ещё раз. И чувствую какую-то странную тоску. Будто нескоро нам предстоит увидеться.
Гоню от себя эти мысли. Ерунда.
Мы расстаёмся. Охрана ей сейчас не требуется. Ратмир рядом, переживать не о чем. И её верные псы, смотрящие на неё щенячьими глазами, сопровождают меня к её мерседесу. Я теряюсь в их окружении. Оборачиваюсь на Спичку, но не вижу её.
Сев в автомобиль, получаю сообщение от Владика, что, если хочу, могу поехать с ним в аэропорт. Это кажется хорошей идеей, чтобы не искать друг друга на месте.
Пишу ему СМС-сообщение, что еду.
Водитель настроил радиоволну на какой-то канал, где транслировали неспешный джаз. Я прислонилась лбом к прохладному стеклу. В груди пустота. Так хотелось испытывать чувства, сравнимые по силе с любовью сестры к мужу. И мне делалось страшно от мысли, что я какая-то прокажённая. И не смогу никогда полюбить с такой силой. А если не так любить, то зачем оно вообще всё?
Автомобиль остановился на светофоре. Боковым зрением увидела какой-то странный комочек. Напряглась, поняв, что это котёнок.
– Остановите, пожалуйста, – прошу водителя. Он тут же исполняет просьбу.
Вышла из машины и поняла, что не ошиблась. На обочине пищал совсем маленький котёнок. Месяц от силы. На глаза навернулись слёзы от мыслей, что его кто-то выкинул.
Посмотрела на часы. Перед вылетом ещё было время.
Глава 4
Настоящее время
Не дышала. Только смотрела на него. И думала. За эти секунды, пока я тонула в синем омуте его радужки, перед глазами пролетела вся жизнь. Рефлекторное желание сознаться, что я не Серафима, подавила в себе мгновенно. Прикусила язык до боли. До крови. И пыталась понять, что случилось бы, скажи я правду.
Меня бы никто не отпустил. Смешно даже думать об этом. Может быть, убили бы тут же на месте как лишнего и случайного свидетеля. Чтобы не могла предупредить Сабурова об опасности. Или пустили бы в расход – развлекать людей Ямадаева, которыми он меня пугал.
Не сомневаюсь в одном – охота за сестрой продолжилась бы, и когда-нибудь он оказался у цели. А она – на моём месте.
Я понимала, кто передо мной. Сестра в подробностях рассказала жуткую историю, случившуюся с ними в злополучную ночь пару лет назад. Когда в один момент был убит партнёр её мужа – Мураз Ямадаев. Жена Ратмира погибла в автокатастрофе. И дядя Мураза Ямадаева. И все они умерли благодаря Сабуровым. Моей сестре и её мужу. Ненависть этого человека к моей семье вполне объяснима.
Сказать, что данная информация меня тогда шокировала, – ничего не сказать. Но сестра исповедовалась мне не для того, чтобы облегчить душу.
Сера и Ратмир полагали, что когда-нибудь младший брат Мураза обязательно объявится. И я должна была быть начеку. На связь с ними он не выходил, несмотря на все попытки Ратмира. Ясно, что мира можно будет достичь лишь через войну. В которой кто-то погибнет.
И если это буду я, то так тому и быть. Но не моя беременная сестра.
Ещё не так давно я была уверена, что не окажусь в ситуации, когда придётся выбирать. Моя жизнь или жизнь другого человека. Только это не враг. А самый близкий мне человек…
– Сабуров тебя уничтожит, – говорю с полной уверенностью в своих словах.
Когда он узнает о плане Ямадаева, он впадёт в такую ярость, что мало не покажется никому. От одной только мысли, что Серафиму у него пожелали забрать.
Лицо мужчины принимает довольное выражение. Будто разозлить Сабурова – именно то, чего он хочет добиться. Ему не страшно. Они испытывает азарт от предстоящей бойни.
Он никак не реагирует на сказанное. Отпускает, вмиг потеряв интерес к моей персоне. Переводит внимание на своего пособника.
Я припадаю к стене, наблюдая за похитителями. Пытаясь определить, что ждёт меня дальше.
– У неё что-то было при себе? – обращается к мужчине, будто меня тут и нет.
Его голос меняется. Становится ещё грубее. Резче. Хотя, когда говорил со мной, мне и без того казалось, что я вот-вот описаюсь от страха. Не завидую я тем, кто на него работает. От него разит смертельной опасностью. Даже люксовые шмотки неспособны скрыть тёмную сущность. Будто смерть его преследует по пятам, и он заражает ей всех вокруг. Кроме себя.
Я судорожно пыталась вспомнить, что сложила в маленькую сумочку, с которой была в ночном клубе. И молилась, чтобы в ней не обнаружили загранпаспорт и платиновую банковскую карту, с выгравированным на ней именем моего отца.
Мой похититель сразу всё поймёт. Меня охватывает ужас такой силы, что я физически ощущаю гибель нервных клеток и белеющие в седину волосы.
– У неё было это, – похититель протягивает мой клатч.
Нервно наблюдаю, как главарь берёт его в руки и выбрасывает на пол всё содержимое. По одному предмету. Нет, сумочка слишком маленькая. В неё не поместился бы паспорт. Только бы не поместился, господи!
Вон летит блестящий тюбик помады, зеркальце, спиртовая салфетка, упаковка жвачки, тысячная банкнота, которую я закинула на всякий случай.
– Ещё она сжимала в руках вот это, – передаёт упаковку пауча.
Хмурюсь. Клянусь, не могу вспомнить, как она у меня оказалась. Из-за шока в голове лишь отрывочные воспоминания. Часть из которых стёрлась страхом.
Медленно выдыхаю, оседая на пол, как сдувшийся воздушный шарик. Главное они не нашли. Значит, паспорт и банковскую карту я всё же оставила в своих вещах в автомобиле сестры.
Мой похититель недоумённо рассматривает пауч. Вертит его в руках. В его мозгу явно не складывается картинка. Моё вечернее платье, крошечная сумочка и влажный кошачий корм.
– Китекет, значит, – сводит тёмные брови.
Жёлтый отблеск лампочки, освещавшей фургон, причудливо падал на мужчину. Создавая зловещую игру света и тени.
Я почему-то не могла отвести от него взгляда. Изучая его. Тёмные волосы зачесаны назад, но одна прядь выбивалась, смазывая картинку безжалостного убийцы. Но, безусловно, он им является. Я знала это шестым чувством. Передо мной монстр в красивой оболочке. Он – плохой. Он не пощадит меня.
И если ему понадобилась Серафима, то для того, чтобы пробраться под кожу её мужу. Совершив самую извращённую и безжалостную месть. Забрав у Сабурова самое дорогое – любимую женщину.
Представила, что он мне приготовил, и мышцы свело судорогой. Надо придумать план побега, иначе он меня уничтожит. Физически и морально. Раздавит.
Взмах ресницами, и синева его глаз вновь сосредоточена на мне.
– Меня зовут Якуб Ямадаев. И теперь, Китекет, твоя жизнь зависит от меня.
Глава 5
«Приятно познакомиться» в такой ситуации не скажешь. «Чтоб ты сдох» тоже не подходит. Меня подобный исход может встретить раньше. А я жить хотела. Лишь сейчас поняла, как отчаянно и сильно. Только бы выбраться из его лап.
Якуб не ждал от меня никаких комментариев. Поставил в известность и поднялся.
Бросил какую-то фразу своим наёмникам не по-русски и покинул фургон, пригибаясь из-за высокого роста. Меня тут же взяли под руки и вывели наружу.
Оглядевшись, сообразила, что нахожусь не в какой-то глуши, куда, думала, меня привезут. А во «Внуково». Аэропорт, из которого вылетают частные самолёты. У моего отца не имелось столько денег, чтобы пользоваться подобными видами транспорта. Но мне довелось «покататься» на таком с Сабуровыми.
Серафима упоминала, что Ямадаев-младший затаился, зализывая раны и восстанавливая силы после смерти брата. Но, когда я увидела, как он переступает своими длинными ногами трап джета, стало очевидно, что раны уже затянулись. Финансовые по крайней мере.
Один из пособников толкнул меня в спину, заставляя идти вперёд. А я оглядываюсь в поисках сотрудников аэропорта. Как назло, поблизости никого. Но ведь внутри должны быть пилоты, стюардесса. Хоть кто-то неравнодушный…
Самолёт так и кричал о богатстве его обладателя. Даже если это арендованный джет. Понятно, что эконом-классом меня бы не перевезли в то место, куда, по всей видимости, планируют. Разве что в чемодан засунули… С Ямадаева бы сталось.
Поднимаюсь в самолет с завязанными за спиной руками. В красивом, но поистрепавшемся вечернем платье. Если кто и увидит сейчас меня, решит, что ведут девочку для утех. Извращённых, конечно. Никому и в голову не придёт, что это настоящее похищение.
Внутри меня не встретил экипаж. Толкнули к креслу Якуба, который в нём вольготно расположился. И наблюдал за моим падением, как за представлением.
Запутавшись в своих ногах, я больно ушиблась коленями. Ворс ковра смягчил удар. Но не унижение.
Короткое платье задралось до самых трусиков, а зафиксированные за спиной руки не давали возможности с достоинством поправить юбку. Я отползла от Ямадаева чуть-чуть назад. Как неуклюжий краб. Не в силах оторвать взгляда от его лица. Как бывает, когда смотришь в глаза дикому животному, которое может вот-вот на тебя наброситься и растерзать.
Нет. Желания в его глазах я не обнаружила. Лишь сосредоточенное изучение жертвы. Он забавлялся, наблюдая за моими нелепыми потугами.
– Что, шалава, так смотришь на меня? Понравился? – ухмыляется. – Уже хочешь отсосать мне?
Его предположение тут же рождает волну жгучего гнева в груди. Он кипит. Клокочет до такой степени, что меня начинает потряхивать. Не от страха. От злости.
Но я так зла, что захлёбываюсь в нём, не в силах придумать достойный ответ. Открываю и закрываю рот. Мозг коротит и защитные реакции падают. Зыбываю, что я жертва похищения.
– Отсоси берёзовый сок у берёзы, козёл, – выдаю первое пришедшее в голову, – ты даже рядом не стоял с Сабуровым.
Называть Ратмира своим мужем у меня язык не поворачивается. Но вступиться за честь сестры обязана. Как бы она себя вела с похитителем? Убила бы на месте взглядом. Испепелила к чертям.
Его движение было таким ловким и быстрым, что я не успела на него отреагировать. Увернуться или отползти ещё дальше.
Он приподнялся с кресла, схватил в охапку мои волосы и с такой силой притянул мою голову к себе, что мне казалось, он намерен снять с меня скальп. Я взвизгнула громко. Тонко. От дикой боли.
– Тебя муженёк не научил послушанию, так я научу, – произносит спокойно. Вкрадчиво. От этого голоса холодные мурашки поползли по спине, шее, к самому черепу, обхватывая его ледяным страхом. – И ты будешь делать всё, что я пожелаю. После того, как отмоешься. От тебя разит.
Якуб разжимает кулак, в котором держал мои волосы, и толкает меня от себя. Будто я ему действительно неприятна. Противна. И чтобы находиться со мной рядом, ему нужно преодолевать отвращение.
Отползаю назад, как змея, которой наступили на хвост. Вжимаясь в первый попавшийся угол. Через минуту наше уединение разбавляют его люди. И вскоре частный самолёт начинает движение.
Всё физиологические потребности на фоне стресса замедлились. Но сейчас я отчаянно захотела пописать.
– Мне нужно в туалет, – тихо сообщаю.
Где-то я читала, что если появилась угроза изнасилования, то девушке, чтобы отвратить от себя насильника. Например, прямо во время нападения помочиться. Или совершить ещё что-то, что может остановить маньяка. Всё что угодно. В такой ситуации все способы хороши.
Должно быть, я ещё не дошла до этой стадии. И сведя бёдра, ожидала ответа.
– Отведи её, – приказывает пособнику.
Тот резко поднимает меня на ноги. Не смотрит в мою сторону. Как не смотрели люди Ратмира. Они всегда опускали глаза в пол в моём присутствии. Но подобного отношения от похитителя я не ожидала. Видимо, пока не получит обратного приказа, я для него остаюсь под запретом.
– Развяжи ей руки, – раздаётся голос Якуба, – не хочу, чтобы она заляпала весь туалет.
Краска стыда тут же омывает моё лицо. До жжения. Я смотрю на него и понимаю, что ненавижу этого чужого человека всеми фибрами души.
Глава 6
Стоило освободить запястья, как кровь тут же устремилась к пальцам, лишив их чувствительности. Будто их отрубили. Мой красивый маникюр канул в Лету. Ногти обломаны. Вероятно, я боролась, потому что обнаруживаю под ними запёкшуюся кровь. Ах, жаль, что это было не лицо Якуба. Животное.
Но вид собственного отражения в зеркале заставил вздрогнуть. Мой вечерний смоки айс размазан по всему лицу тёмной сажей, на щеке ссадина. Кто из них меня ударил?
От обиды и жалости к себе на глаза наворачиваются слёзы, но я глушу зарождающиеся рыдания. Не время плакать. Нужно как-то выбраться из ловушки. Только куда меня везут? Сколько понадобится времени моей семье, чтобы понять, что я не в Греции? А Владик? Всё зависит от него. Если он позвонит моей сестре и спросит, почему я не приехала…
А если нет? Если они все будут считать, что я в безопасности? От этой мысли сделалось дурно.
Пальцы закололо тысячью иголок. Болезненно и неприятно. Но потихоньку я смогла ими управлять. Включила прохладную воду, ощущая несказанную радость от такого простого действия. Вымыла ладони и уже было хотела умыть лицо. Но передумала. Его ведь останавливает, что я грязная. Вот и отлично.
Стоило выйти из уборной, как обнаружила, что меня ждут. Пробурчав что-то на своём, охранник толкнул меня обратно на пол. Условия в самолёте куда лучше, чем в фургоне. Даже не заметила, как сползла по стене на мягкий ворс ковра. Свернулась калачиком и уснула. Тяжёлым, тревожным сном. Казалось, прошло всего мгновение, когда меня грубо ударили по ноге, заставив тут же очнуться.
Минута дезориентации сменилась жутким ощущением потерянности. Не дав прийти в себя, меня, как щенка, подняли за шкирку и повели к выходу. За пределами самолёта жаркий, плотный воздух окутал со всех сторон. Кожа сделалась влажной и липкой. Платье не рассчитывалось на такую погоду, вызывая дополнительный дискомфорт. До ужаса хотелось в душ, но слова Якуба засели в голове.
Яркое солнце, заставляя щуриться, мешало осмотреть местность. Цивилизацией здесь и не пахло. Вокруг лишь горы, небо и какое-то здание, больше похожее на амбар, нежели на здание аэропорта.
