– Ладно, Ксюха, извини, я тебя подколол по старой памяти, не обижайся, – примирительно произнес Алексей.
– Я не обиделась, ты чего?
– Камрады, давайте вернемся к делу, – попытался вернуть их в русло разговора Реми.
Кис с Ксюшей состроили серьезные мины. Реми лишь головой покачал, будто перед ним и впрямь сидели малые дети.
– Итак, мадам Багирова в юные годы пыталась охмурить Этьена Пасье, – продолжил он. – Видимо, надеялась через брак получить французское гражданство. Не будем забывать, что действие происходило в начале девяностых, тогда все мечтали уехать из развалившегося СССР в какую-нибудь благополучную страну. У нас об этом много писали, тем более что русские всегда привлекали большое внимание. Так что сюжетов о девушках, рвущихся за границу любой ценой, в то время было множество, что в печатной прессе, что по телевизору. Помимо гражданства, юная Анжелика явно рассчитывала на брак с весьма состоятельным мужчиной. Сейчас он крутой миллионер, но и в молодости зарабатывал очень хорошо. Плюс богатые родители – то есть будущее наследство. Идеальный жених.
– Но зачем она параллельно завела русского любовника? – удивлялась Ксения. – Неудержимая страсть, что ли? Как в романах? Если уж она такая расчетливая, ухватила выгодного жениха, зачем было все портить?
– Секс, – предположил Реми. – С Пасье было не так… ммм… не так круто в постели, как со спортсменом.
– Или цинизм, – выдал свою версию Кис. – Решила поспеть и там и тут. В конце концов, и Олег мог сгодиться, чтобы зацепиться за Францию: раз он работал, значит у него была виза. Но девушка переоценила свои возможности. Как говорится, на двух стульях одной задницей…
– Реми, а нельзя попросить господина Пасье прислать ее фотографию? – спросила Ксения. – Если у него сохранилась, конечно…
– Не знаю, это немного неловко. Как я мотивирую такую просьбу?
– Ну… Ну скажи, что хотим увидеть в лицах братьев черты матери.
– И зачем нам?
– Ну, чтобы отличить, где сходство с матерью, а где с отцом, например.
– А это зачем? Потому что ты любопытная? Сходство Даниэля с господином Пасье очевидно, и этого достаточно.
– Ладно, проехали. Кис, покажи-ка мне еще раз ее фотку из соцсетей.
– Там вряд ли фото последних лет, ей сейчас под пятьдесят, а на снимке и сорока не дашь.
– Фотошоп, ты уже говорил. Но все равно покажи.
Алексей открыл телефон и повернул экран к Ксении. На нее смотрела красивая брюнетка с длинными волосами вдоль плеч, которые контрастировали с очень белой кожей. Взгляд темных глаз был внимательным и в то же время излучал необыкновенную доброту. Так смотрит мать на любимое дитя. Или святые на грешных людей. Странное сочетание с яркой сексапильной внешностью. Нет, не сочетание – скорее, противоречие.
– Когда она должна вернуться? – спросила Ксюша, рассматривая снимок.
– В конце недели, как я понял, – отозвался Реми. – Нужно будет уточнить, нам предстоит непростой разговор с ней.
– Если она на него согласится, – заметил Алексей.
– Когда они все осознают, что речь идет о миллионах евро, то согласятся как миленькие, – возразил Реми.
Ксюша в спор вмешиваться не стала, лишь подумала, что некоторые секреты стоят дороже миллионов. Ее небольшая, но интенсивная практика расследований значительно обогатила Ксюшины представления о людях. И она предчувствовала, что в этом деле секретов немало.
– Реми, я не понял, так что вы с Пасье обсудили-то, помимо обмена фотографиями? – спросил Алексей.
– Он невероятно обрадовался, когда увидел, до какой степени Даниэль похож на него. В нем будто прожектор вспыхнул. Глаза засияли, лицо порозовело…
* * *
Этьен давно не чувствовал то, что называют «приливом крови». Хоть куда-нибудь, хоть к щекам. Казалось, его кровь вообще не двигается. Стоит на месте, как болотная жижа, и медленно гниет.
Но когда он увидел фотографию юного красавца, похожего на самого Этьена в молодые годы, все в его теле взыграло, вскипело, рвануло по одряхлевшим венам. «Это мой сын, – билась, пульсировала в виске жилка, – это мои, МОИ сыновья!!!»
Он даже не представлял, что можно испытывать такое чувство счастья. Огромное, абсолютное, всепоглощающее. Знать бы раньше об этом… Он бы давно их нашел, своих мальчиков. И давно был бы счастлив.
А если бы не эта лживая дрянь, он бы их не потерял. Из-за нее все случилось!
Она лгала и тогда, и теперь. Она привела его сыновьям какого-то чужого мужика и сказала, что это их отец! Боже…
Да что теперь.
Радуйся, что хоть перед смертью познал это счастье.
А может, он не умрет? Этьен давно не чувствовал себя так хорошо, как сейчас. Он пойдет на поправку. Он победит эту гадость, рак! Теперь, когда он нашел своих мальчиков, – он обязательно справится! И будет жить! Ради них!
Запищал аппарат над его головой. Прибежала медсестра, заверещала: «У вас давление поднялось, надо укол сделать, сейчас-сейчас, минуточку!»
– Нет, не надо, – твердо произнес Этьен. – Я отлично себя чувствую.
– Но…
– Никаких «но».
– Это опасно!
– Плевать. Я не хочу укол. И вы мне его не сделаете.
Медсестра растерялась. Она вышла из палаты, но через несколько минут вернулась, неся листок и ручку.
– Подпишите, господин Пасье, отказ. Если у вас случится инсульт, я не хочу, чтобы меня обвинили в вашей смерти.
Этьен подписал и попросил медсестру покинуть палату. Он достал из холодильника яблоко – Магали принесла, она стала его навещать, узнав о болезни, – и с забытым удовольствием хрустнул им.
Сыновья. Его мальчики. Его дети. Продолжение его рода. Красивые, успешные, они понесут его гены в будущее!
Надо только успеть обнять их. Прижать к себе, вдохнуть запах своих детей. Пусть они взрослые мужчины и пахнут, скорее всего, каким-нибудь дорогим парфюмом, но Этьен различит родной запах.
Он прикрыл глаза и принялся представлять встречу с сыновьями. Но что-то ему мешало, будто его прожигал взгляд исподтишка… Анжелика, вдруг понял он. Она сделает все, чтобы не допустить их сближения. Как все лжецы, она побоится разоблачения. А ведь отцовство Этьена вскроет ее ложь!
Да, но… Они взрослые, его сыновья! Совсем взрослые. Они могут и сами решить, как им поступать.
Или не могут?
Какие они? Что за люди выросли? Этьен размечтался, как обнимет их, – а вдруг они не захотят? Может, они холодные и расчетливые, как их мать?
Нужно побольше узнать о них. Как можно больше и срочно! Пусть Реми с женой дадут им понять, что…
И он принялся набрасывать на компьютере текст.
* * *
– У меня даже возникло нерациональное ощущение, – продолжал Реми, – что теперь, когда Этьен нашел сыновей, он выздоровеет. Победит рак.
– А вдруг и впрямь?.. – с надеждой воскликнула сострадательная Ксюша.
– Маловероятно. Четвертая стадия.
– Печально, – произнес Алексей. – А что он сказал по делу?
– Все по-прежнему. Не давить на психику парней генетическим тестом, но намекнуть: наследство значительное, и Этьен может написать завещание в их пользу даже без доказательств отцовства, поскольку у него все равно никого нет… Тем более что их мать он когда-то любил. Но – но! – в обмен на полноценную информацию – Этьен именно так выразился – о том, как сложилась их жизнь. Всей семьи – не только братьев, но и Анжелы.
– То есть мы им скажем: Этьен Пасье готов завещать вам денежки без доказательств, лишь в обмен на семейную сагу?
– Ее самую. Представляешь, как они обрадуются? И расскажут о своей жизни все, я уверен. Ты хорошо сделал, Кис, что меня остановил утром. Напряжение возросло, им не терпится узнать, какое там наследство и нельзя ли его каким-нибудь способом заполучить, не делая анализ ДНК. И вдруг – сюрприз! – выяснится, что можно!
В этот момент Ксения вернула смартфон, в котором разглядывала снимок Анжелы, Алексею.
– И что ты там увидела, психолог мой?
– Ничего особенного. Она везде «позирует», везде светская, везде на публику… Но взгляд у нее какой-то странный… Будто она всех любит. Прямо всех, все человечество… Воплощение доброты. Я не знаю, что и думать. А вдруг Этьен Пасье ошибается насчет Анжелики? И никакая она не обманщица? И вовсе не из корысти хотела за него замуж, а потому, что любила?
– А как же тот поцелуй в спорткомплексе?
– Мало ли… – Ксюша пожала плечами. – В жизни всякое случается.
– А разве они целовались в щечку, как друзья? – удивился Алексей.
– Пасье сказал, что в губы. Это был поцелуй любовников, по его словам, – внес уточнение Реми.
– Ну ты даешь, Ксюха, – тряхнул головой Алексей. – Неожиданная у тебя мысль, откуда только взялась.
– Моя женушка романы сочиняет, дорогой друг. Так что не бери в голову. Жизнь проще романов, а? – и он хлопнул Алексея по плечу.
– Я просто рассматриваю все варианты, как ты любишь говорить, Кис! – обиженно произнесла Ксения.
– И в каком же варианте мужчина с женщиной могли целоваться в губы, не будучи любовниками? – хмыкнул Реми.
– Например, если они бывшие любовники.
– Хм… Хорошо, что я у тебя первый мужчина, – прищурился Реми, – и бывших у тебя нет. Не то бы я сейчас тоже начал роман сочинять!
* * *
Светло-желтые, прозрачные, как мед акации, лучи солнца липли к коже, к зонтикам, пальмам, фруктам в корзинках, коктейлям в высоких стаканах; лениво растекались по воде в голубом бассейне и качались на волнах отдаленно сверкавшего моря.
Вокруг бассейна стояли лежаки, покрытые мягкими, полосатыми в тон зонтам матрасами. На них блаженно раскинулись тела отдыхающих, клиентов этого отеля-люкс. Белые, розовые (обгоревшие), смуглые, иной раз черные. Кто читал, кто слушал в наушниках телефон (музыку? аудиокнигу? последний отчет своей компании?), кто спал. Но всех роднила расслабленность поз, разглаженность лиц. Люди отдыхали.
Только не Анжела. Только не сегодня. Звонок сыновей растревожил ее. Этьена Пасье она почти забыла – она хотела выбросить его из памяти, и ей это удалось. И вдруг этот неожиданный оскал прошлого, ехидный и недобрый.
Она неподвижно лежала на мягком матрасе под солнцем – загорала. Глаза закрыты, – казалось, она задремала под шум прибоя, и никто не догадается, что внутри у нее все кипит: Анжела владела собой отлично. За долгие годы натренировалась не выдавать себя, когда, лежа на пляже, сквозь щелочку в веках подсматривала за мужчинами, буквально столбеневшими при виде ее потрясающего тела. Тот (якобы) факт, что она спала, позволял рассматривать ее не стесняясь – и восхищение, возбуждение, сквозившие в их глазах, вызывали у Анжелики почти оргастическое наслаждение.
Подсматривала она и за женщинами, бросавшими завистливые взгляды на ее фигуру. Она, в свою очередь, подмечала и застарелый целлюлит, и ранние морщины у еще вполне молодых девиц, – и торжествовала. Приближаясь к пятидесяти, она не могла не ужасаться, ощущая ледяное дыхание старости. Но не утрата здоровья пугала ее, и даже не смерть – она сокрушалась об увядающей красоте. Разумеется, все, что только выдумало человечество для поддержания молодости, она использовала постоянно, начиная от пластической хирургии и кончая различными массажами-примочками. И выглядела куда моложе всех этих целлюлитных девах, раскинувших свои дряхлеющие уже в тридцать лет тела на соседних лежаках. Что утешало.
Но в данный момент она совсем забыла и о восхищенных мужчинах, и об убогих женщинах, у которых она легко отобрала первое место. В ней клокотал неостывший гнев, который поднялся после звонка сыновей. К ним явились какие-то люди и заявили, что некий господин Этьен Пасье, гражданин Франции, хочет написать завещание в их пользу. Поскольку он уверен, что ее, Анжелы, мальчики, – его, Этьена, сыновья!!!
«Как он посмел! Как он только посмел позволить себе посметь! Явился через поверенных в нашу семью, претендует на отцовство! То есть фактически заявил о том, что он мой бывший любовник, что я спала с ним! А дети не должны знать подробности интимной жизни их матери! Особенно сыновья! Хуже того, я им уже указала на отца. Получается, я не знаю, от кого у меня дети?! Какая подлость! Он всю жизнь мечтал мне отомстить, я уверена. И нанес свой удар тогда, когда я не смогу ответить. Потому что он уже и так подыхает! Сволочь. Урод. Как помирать надумал, так о сыновьях вспомнил? Захотел найти родные души, чтоб было кому цветы на гроб положить?! Э-э-э нет, ничего у тебя не выйдет, ничтожество! – кипела она. – Ты бросил меня! Прямо перед свадьбой! Беременную!»
Такого унижения Анжела не испытывала ни до, ни после. Подумаешь, увидел ее с Олегом в спорткомплексе. И что? Ну целовались, да. Это еще не доказательство измены, между прочим! И вообще, какая разница! Он не имел права ее бросить! Ее, красавицу, умницу! Даже сейчас, когда ей под пятьдесят, ни одна женщина не сравнится с ней. Точеный носик, великолепно очерченный рот, яркие темные глаза, густые вьющиеся волосы – да она сама не могла насмотреться на себя в зеркало! Грудь, талия, бедра – все как на картинке! Боженька щедро наградил свою любимицу. А уж она этот подарок берегла и лелеяла. Ведь ее красота – это не просто так, полюбоваться, как на бесполезную картину в музее, – о нет, это ядерное оружие! Не было такого мужчины, который устоял бы перед ней. А уж в сочетании с умом, чувством юмора, образованностью… Французы краснели и смущались как двоечники, когда она блистала знанием их родной литературы! Она цитировала Вольтера, Бальзака, Марселя Пруста – а они только глазами хлопали. Кто бы сомневался: ведь она выбирала в объекты приложения своих чар мужчин, делающих деньги, – какая уж тут литература. Но перед красоткой русской, великолепно владеющей их языком и разбирающейся в литературе лучше них самих, они не просто смущались – они падали ниц.
А он, Этьен, посмел ее отвергнуть. Унизить, бросить, как дешевку. Назвать лгуньей. Ну да, она в тот момент точно не знала, от кого залетела. Это когда мальчики родились, тогда уж все сомнения отпали: один из них был со всей очевидностью похож на Этьена. Но ведь он тоже не мог быть уверен, что дети не от него! И при этом посмел бросить ее!!!
Анжела даже застонала при этих воспоминаниях. И тут же открыла глаза: рядом шевельнулся муж.
– Что с тобой, милая? – спросил новобрачный, и его рыхлое тело нависло над ней. Глаза смотрели обеспокоенно и влюбленно.
– Ничего, милый. Сон приснился, я задремала, представь.
Она слегка потерла веки, для большей убедительности.
– И я заснул, – улыбнулся Антон. – Тут хорошо. Правда, милая?
– Конечно. Ты у меня такой молодец, выбрал лучшее место для нашего свадебного путешествия! – Анжела потрепала его по мягкой, дряблой щеке.
Дряблость Антона была не от старости – он всего-то на несколько лет старше ее, ему чуть за пятьдесят, – а от дурного образа жизни. Много ел, много пил, мало двигался, редко бывал на свежем воздухе. Ничего, по возвращении в Москву Анжела им займется. Заставит правильно питаться, погонит в спортзал. Антон, конечно, прекрасная партия, он сказочно богат – но терпеть такую неэстетичную тушу рядом с собой Анжела не намерена. Ее платья, украшения, машины, мужчины – все, что обрамляет ее, обязано быть красивым.
Впрочем, если Антон сдохнет от обжорства, плакать она не станет. Ведь она единственная наследница его состояния. Он крепко рассорился со своими детьми – Анжела, разумеется, поспособствовала ему в этом благом начинании – и лишил их наследства. Завещание написано на нее, так что зеленый свет, может помирать.
К ним подошел официант с подносом, предложил прохладительные напитки. Но Анжела покачала головой. Смузи из фруктов – слишком кисло, потом изжога поднимется. А никакую газированную дрянь типа колы-спрайта она не признавала.
– Почему у вас все коктейли с лимоном? – капризно спросила она по-русски.
Но официант ее не понял. Анжелика повторила вопрос по-французски.
Молодой человек, смуглый и довольно смазливый, по типу внешности смахивающий на индийца, широко улыбнулся, показав очень белые зубы.
– Если мадам не желает коктейль, то мы можем предложить свежие соки, – ответил он на ломаном французском, – а также кофе, горячий шоколад, чай любого сорта, минеральную воду…
Он вызывал у нее отвращение. У нее сейчас все вызывали отвращение. Особенно мужчины.
– Воду принесите. Простую, без газа.
И она закрыла глаза, давая понять, что разговор окончен.
…А этот подлец Этьен решил небось ей, Анжеле, перед смертью показать: вот как я крут! Дети у тебя от меня, а денежки мои тебе не достались, потому что ты…
