– Спасибо, что пришел, – произнесла она, приглашая войти.
Бролен немного растерянно улыбнулся ей в ответ, не зная, как реагировать. За те несколько месяцев, что Джошуа не виделся с ней, он забыл, насколько она очаровательна. Не вынимая руки из карманов, Бролен вошел в холл.
Джульет указала ему на открытую дверь.
– Принесу кофе, располагайся, – произнесла она, удаляясь в сторону кухни.
Бролен прошел внутрь – в большую гостиную с множеством диванчиков, кресел, низких столиков и камином – таким огромным, что туда можно было шагнуть, не сгибаясь. Над камином располагались перила мезонина и стеклянная дверь. Джошуа развеселился при мысли, что оказался в подобном месте. Его кроссовки, потертые джинсы и старая кожаная куртка совершенно не соответствовали здешней обстановке.
– Думаю, тебе нравится покрепче? – крикнула Джульет из кухни.
Джошуа не стал объяснять, что не пьет кофе с тех пор, как бросил курить: нынче вечером он сделает исключение. Повернувшись, он увидел черный лакированный «Бёзендорфер» в окружении зеленых растений. Он подошел и поднял крышку, его пальцы мягко коснулись клавиш.
– Ты играешь? – спросила Джульетт, появляясь у него за спиной.
Бролен тут же прервался, виновато улыбнувшись.
– Нет. У моих родителей было фортепиано, однако отец запрещал мне к нему прикасаться.
– Это глупо. Зачем тогда оно нужно?
– Полагаю, отец сохранил его в память о своих родителях, однако, может быть, он вообще не хотел, чтобы кто-то на нем играл. Не знаю. А ты?
Джульет подняла брови.
– Начала учиться в восемь лет. Думаю, это должно было сделать из меня виртуоза, но, к огромному разочарованию моих родителей, я очень слабый музыкант.
На ее щеках появились ямочки. Бролен смотрел на нее, удивленный ироничным тоном девушки. Он уже совершенно забыл, насколько она красива: эти черные волосы, каскадом спадающие на плечи, сапфирового цвета глаза. Такие синие, что если долго смотреть в них, можно потерять рассудок. В конце концов, Джошуа подумал о том, что так и не определился, как именно ему следует относиться к Джульет. Он спас ей жизнь, после трагедии они некоторое время провели вместе, но тогда их отношения были особенными: Джульет приходила в себя, а ему постоянно мешали все эти полицейские барьеры, поэтому он не смог просто подружиться с ней. Поразмыслив, он почти с удивлением обнаружил, что оказался у нее в доме спустя год. Их связывало то, что они пережили вместе, между ними установилось взаимное доверие, но они так и не стали ближе. Когда Джульет немного оправилась, он отстранился, с головой ушел в работу, не желая оставаться наедине с красивой женщиной.
Через мгновение Бролен испытал желание прикоснуться к ее нежным и соблазнительным губам, его взгляд упал на прикрытую свитером грудь девушки. Чувствуя, что отклонился от разговора, он указал на три диванчика, расставленных полукругом, и спросил:
– Который из них предназначен для полицейских?
– Тот, что тебе больше нравится.
Бролен выбрал центральный и устроился поудобнее.
– Рад видеть, что ты не перестала улыбаться, – добавил он. – Это главное.
– Стараюсь.
Джульет не могла признаться, что обрела способность улыбаться менее часа назад, как раз тогда, когда он сказал ей, что приедет. От этого человека исходила спокойная сила. Уверенность.
Джульет поставила на стол две чашки очень крепкого черного кофе.
– Чем ты занимаешься теперь? – поинтересовался Бролен.
– Иду по твоим стопам, – сразу ответила она. – Ты ведь изучал психологию, правда?
Бролена вновь удивила ее память. По завершении дела Лиланда Бомонта, Портлендского палача, Бролен хотел помочь Джульет прийти в себя, справиться с пережитым кошмаром. Так он почти помогал и самому себе тоже, ибо это дело сильно зацепило и его. Тогда он впервые убил человека. Джошуа никогда не признался бы в этом Джульет, и ему вообще казалось, что он не так уж и много рассказал ей о себе, но теперь, год спустя, выяснилось, что девушка не забыла абсолютно ничего из того немногого, что он ей о себе поведал. В голову Джошуа вдруг пришла мысль, что Джульет могла сохранить в памяти все незначительные детали, будучи неравнодушной к нему, однако поведение никак не выдавало ее чувства. Конечно, она была расположена к нему, но сохраняла дистанцию и уж точно была далека от любой фамильярности.
– Ну, у тебя и память! – заметил Бролен. – Я впечатлен.
– Отвечая на твой вопрос, могу сказать, что сейчас я учусь на последнем курсе психфака: еще немного смелости, и я получу диплом.
– И что потом? Есть какие-нибудь идеи?
– Пока не знаю. Скажем так: случившееся в прошлом году открыло передо мной новые перспективы. Мне очень нравится мысль в будущем заняться выявлением подобных монстров. Может быть, работая на ФБР. Я действительно иду по твоим стопам!
– Не забывай про осторожность, или закончишь в рядах портлендской полиции, – пошутил Бролен в ответ.
Отпив глоток все еще обжигающего кофе, он тут же почувствовал, как от желания затянуться сигаретой буквально защекотало нёбо. Легкие словно окаменели в груди.
В огромной гостиной воцарилась тишина. Где-то вдали секундная стрелка настенных часов без устали отсчитывала мгновения. Постаравшись сосредоточить внимание на Джульет, Джошуа изо всех сил пытался не думать о вредной привычке, давно уже не напоминавшей ему о себе.
– Наверное, нелегко было в последние месяцы? – поинтересовался он.
– Нормально. Уже довольно давно я выхожу по вечерам, иногда даже пешком возвращаюсь от Камелии. Можно сказать, мне удалось справиться с агорафобией. Правда, я и прежде никогда не была тусовщицей, так что сейчас ничего особенно не изменилось! – ответила Джульет, искренне улыбнувшись.
– А Интернет? Ты много времени там проводишь?
– Намного меньше, чем раньше, – ответила она, нахмурившись, – намного меньше. – Джульет смотрела в чашку с кофе. – ?Я рада видеть тебя, Бролен, – произнесла она.
– Джош. Думаю, так лучше.
Джульет кивнула и добавила:
– Знаю, это может выглядеть глупо, но мне надо было тебя увидеть. Своего рода разминка для ума: увидеть тебя, чтобы вспомнить, что все это действительно со мной случилось.
Мысль, что он оказался одним из звеньев в этой цепи умозаключений, заставила Бролена испытать разочарование, и он даже скривился. Не то чтобы он воображал себе нечто большее, но, по крайней мере, надеялся стать если не другом, то хотя бы добрым знакомым Джульет.
– Я неправильно выразилась, – поправилась Джульет, – я просто хотела сказать: поскольку ты знаешь, что именно тогда произошло, то я надеялась, что сегодня вечером ты окажешься здесь. Мне надо было видеть тебя, ведь ты – единственный, кто пережил это вместе со мной и с кем я не обязана в деталях обсуждать случившееся; ты способен меня понять, но при этом я не должна тебе ничего объяснять. Ты ведь знаешь сам…
– Знаешь, что действительно было бы гениально? – перебил он. – Зажечь в камине огонь: я уже столько лет не видел ничего подобного. А потом мы могли бы не спеша поговорить обо всем, как в детстве.
Два силуэта, вытянувшиеся под одеялами каждый на своем диванчике. Тени, спорившие с янтарными отблесками пламени в тишине гостиной, где в камине трепетал огонь. Время от времени Бролен или Джульет шепотом произносили какую-нибудь фразу в ответ на очередной вопрос. Уже наступила ночь, и после двух с половиной часов беседы с Джульет Бролен решил не возвращаться домой. Девушка нуждалась в нем, в сочувствующем собеседнике, и ему в свою очередь было необходимо, чтобы рядом с ним тоже был кто-то, ему также требовалось немного тепла, пусть это тепло было лишь дружеским.
Постепенно фразы превратились в бессвязные, произносимые невпопад слова: усталость взяла верх, и ночь усыпила обоих до наступления нового дня.
5
Ларри Салиндро толкнул дверь кабинета капитана Чемберлена. В руках он держал картонную коробку с пончиками, купленными несколькими минутами ранее по дороге в Главное полицейское управление.
– Привет, Ларри, – произнес Чемберлен бодрым голосом, несмотря на то, что было ранее утро.
– Салют, кэп. Пончиков? – предложил Салиндро, протягивая открытую коробку.
– От этой гадости ты помрешь на пять лет раньше, Ларри, тебе надо лучше следить за своим весом, – пробормотал Чемберлен. – Ладно, что у нас с этой историей о торговле крадеными машинами?
– Движемся понемногу, этим занимаются Кьютц и Беленджер.
– А что по поводу обнаруженного на складе трупа?
Салиндро с трудом проглотил кусок, прежде чем ответить.
– Дело ведет Бролен, я по возможности ему помогаю. Личность убитого пока не удалось установить, судмедэксперт сейчас как раз изучает рентгеновские снимки.
Чемберлен покачал головой.
– Ларри, не забывай, ты находишься здесь, чтобы осуществлять связь между полицейскими и операми, а не для того, чтобы ассистировать инспектору Бролену. – посоветовал Чемберлен. – Не превращай ваше сотрудничество в привычку, даже если оно оказывается плодотворным, не это твоя основная задача.
Салиндро что-то проворчал в знак согласия. Уже два года подряд он был посредником между патрульными и бригадой оперов, из них полтора года помогал Бролену. Поначалу это выглядело следующим образом: он собирал для инспектора отдельные сведения, но в конце концов бок о бок с ним принял участие в расследовании нескольких дел. В свои пятьдесят Салиндро все еще был лейтенантом, однако болезненные приступы люмбаго избавили его от необходимости лично участвовать в патрулировании. Получив роль посредника, который мог находиться вдалеке от мест происшествий, он неизменно старался помогать своим коллегам из Криминального отдела.
– Бролен уже здесь? – спросил капитан, поглаживая свои тонкие черные усики.
– Не думаю, – ответил Салиндро.
– Если увидишь, скажи, что я жду его у себя в кабинете, чтобы кое-что прояснить по поводу дела, которое он ведет. Заодно предупреди Кьютца и Беленджера, что у нас будет общее совещание в одиннадцать.
Салиндро кивнул и встал. Он уже почти вышел за дверь, когда капитан Чемберлен протянул к нему руку и сказал:
– В конце концов, дай мне один из этих мерзких пончиков.
Часы в холле Криминального отдела показывали 9:50, когда появился Бролен. Небритый, во вчерашней одежде, он постарался как можно незаметнее проскользнуть в свой кабинет.
– Так-так, – раздался за его спиной голос, который он сразу же узнал, – кажется, наш юный инспектор не ночевал дома! – Вздохнув, Бролен обернулся и увидел пузатую фигуру: это действительно был Салиндро. – ?Даже не пытайся соврать мне, – продолжал тот, – ты провел ночь с женщиной.
– Это не то, что ты думаешь, – начал Бролен.
– Ну да… Если кто-то начинает защищаться прежде, чем его хоть в чем-то обвинили, значит, он точно виновен, – ответил Салиндро, облизывая испачканные сиропом пальцы.
Протестуя, Бролен поднял вверх ладонь.
– Не понимаю, почему я должен перед тобой оправдываться, – произнес он. – Это просто подруга.
Взгляд, брошенный Салиндро, заставил его капитулировать, и он вошел к себе в кабинет. Лейтенант произнес самым сладким голосом, на который только был способен:
– Капитан хотел тебя видеть, Дон Жуан!
Пока Бролен отчитывался перед Чемберленом и звонил по телефону судмедэксперту в лабораторию, утро незаметно закончилось и почти неожиданно наступило обеденное время. Само собой, Салиндро успел слить информацию, и некоторые инспекторы при появлении Бролена принялись шутить в его адрес, придумывая ему ласковые прозвища, одно забавнее другого.
Положив кусочек салями между двумя ломтиками хлеба, что вместе должно было означать сэндвич, Бролен стал вспоминать события предыдущей ночи. Уже давно он ни с кем не общался так искренне. За исключением немногих вечеров, проведенных в компании Салиндро, он не часто имел возможность подолгу с кем-либо беседовать – и так откровенно, как с Джульет. Они вспоминали забавные случаи из жизни, обменивались мнениями по незначительным вопросам, внимательно слушая собеседника, и в итоге пришли к полному взаимопониманию. Так, открывая друг друга, они провели несколько часов подряд. Хотя их год назад связала трагическая история с участием Портлендского палача, Джошуа был удивлен той легкости, с которой теперь они доверили друг другу свои мысли. Словно встретившиеся после долгой разлуки старые друзья. Утром, когда укутанная в одеяло Джульет заснула, он уехал, оставив ей записку со словами благодарности за минувший вечер.
Сейчас он чувствовал неловкость. Ему хотелось позвонить Джульет и предложить ей повторить то, что было накануне, но боязнь, что она может как-то неверно истолковать его предложение, смущала. Он не хотел казаться человеком, любой ценой стремящимся скрасить одиночество в компании первой встречной.
Через десять минут он, наконец, решил, что наберет номер Джульетты ближе к вечеру. В конце концов, это его право, и тем хуже, если она сочтет его глупцом.
6
Расти Макгири ехал по лесной дороге на велосипеде; чтобы подняться на вершину холма, ему пришлось сильнее нажать на педали. Вашингтонский парк был идеальным местом для велосипедных прогулок. Он возвышается над западными кварталами города, тянется на несколько километров, изрезанный множеством узких и извилистых тропинок.
В свои двенадцать Расти часто приезжал сюда покататься в тени деревьев; он знал все дороги и овраги, ему были ведомы кратчайшие пути, по которым можно добраться до нужного места.
Сегодня он боролся за жизнь.
Тяжело дыша, он обернулся и внимательно посмотрел назад, чтобы убедиться, что его никто не преследует, и покатился вниз по склону, прибавив скорость настолько, насколько был способен. Он мчался между деревьями, как метеор. Его умение выбирать самую удобную тропу было его единственным шансом на выживание. Ошибись он, и все – конец. Если он поскользнется на ковре из мертвых листьев, история жизни Расти Макгири закончится. Стало быть, у него нет ни малейшего права на ошибку.
Подумав так, Расти ощутил еще больший прилив решимости; привстав на педалях, он выжал из них все, на что был способен.
Начинало темнеть. Растения вокруг мальчика образовывали мягкий, бесконечный коричневато-зеленый ковер.
Выйдя из очередного виража, он очутился на маленькой полянке, где стояли деревянные домики, предназначенные для любителей оздоровительного бега. Расти затормозил, подняв облако пыли в сухом вечернем воздухе. Он попытался задержать дыхание, чтобы как следует прислушаться. Ничего. Самым ужасным, самым отчаянным было то, что он ничего не знал о своих врагах. Где они? Близко? Приближаются или, наоборот, удаляются от него? Чтобы они его не поймали, ему нужно постоянно перемещаться; попади он в плен – и можно распроститься с мечтой о победе.
Вдруг в поле его зрения возник силуэт: кто-то спускался по северному склону холма и менее чем через минуту должен был тоже оказаться на поляне. У Расти не было времени оценить ситуацию, он швырнул велосипед в ближайшие заросли и бегом бросился между деревьев. Обогнув внушительные кусты ежевики, он спрятался за стволом дерева и принялся восстанавливать дыхание.
Лесную тишину разрезал голос другого:
– Расти! Нельзя съезжать с тропинок! Ты жульничаешь!
Ему было на это наплевать. Если он будет соблюдать правила, то опять проиграет. Против него в этой охоте на человека, участвовали трое, но сегодня он не проиграет.
– Расти! Я знаю, что ты здесь! – кричал другой подросток. – У меня твой велосипед!
В течение нескольких следующих секунд Расти ощущал, как удары сердца отдаются во всем теле. Чувствуя подвох, он наклонился и выбрался из укрытия, чтобы понаблюдать за своим противником. Он увидел, как Кевин Бейнс идет по его следу между деревьев. Расти побежал прочь: нельзя было сидеть неподвижно, это могло закончиться гибелью. Он принялся пробиваться через заросли папоротника, но очень быстро понял, что тихо двигаться по лесу невозможно, особенно в это время года; шум получался невыносимый. Расти спрашивал себя, что же делать, и тут заметил стены старой халупы.
«Идеальное укрытие», – подумал он. Если чуть-чуть повезет, Кевин пройдет, не заметив его.
Соблюдая меры предосторожности, Расти подошел ближе, стараясь не наступать на сухие листья и ветки. Хижина напоминала одну из тех старых построек, в которых сто лет назад, дабы не возвращаться домой на ночь, на неделю-другую селились дровосеки. Расти двинулся вдоль глухой каменной стены в надежде отыскать дверь или какой-либо другой проход. Внутри раздавалось глухое жужжание. Очевидно, в глубине хижины работал водяной насос или нечто подобное. Тем лучше, значит, у него будет отличное убежище. В конце концов с противоположной стороны Расти нашел дыру – достаточно большую, чтобы пролезть внутрь.
Вытащив из кармана зажигалку «зиппо» – подарок брата – он зажег огонь.
Гул усилился.
Кевин Бейнс пробирался между деревьями и зарослями кустов, ловя малейшие звуки. Расти был совсем близко, он готов был дать руку на отсечение. Все будет как надо. Он отыщет его и получит звание «Суперохотник»; он, и никто другой.
Слева, вдалеке от него, хрустнула ветка, и Кевин сразу же присел.
