Лев в ответ промолчал, здесь он уже ничем помочь был не в силах. Но по дороге Максим спохватился и с чувством поблагодарил его за помощь.
Дальше день Льва покатился в медленном отпускном темпе – обед с женой на набережной, купание в море, прогулка. Мария с восторгом рассказала о прогулке по торговому центру, продемонстрировала новый маникюр, а вечером предложила:
– Зайдем в гости к Жуковым на чай? Нас Лена пригласила, она очень благодарна, что ты им помог хоть немного разобраться в неприятной ситуации. Так что тебя ждет небольшой сюрприз.
Лев нахмурился – он не был любителем неожиданностей, пусть даже от благодарных знакомых. Мария предупредила его реакцию:
– Знаю, тебе хочется сейчас поворчать, поэтому говорю заранее. Максим с Леной решили организовать ночные шашлыки на берегу, он специально поехал сейчас за свежим морским уловом. Поможем Лене спустить все вниз? Гриль, стулья и посуду. Ей таскать ничего нельзя.
– Чуть позже, мне кое-что надо с ней обсудить.
– Хорошо, – с легкостью согласилась Мария. – Я пока овощи помою и нарежу, помогу ей с закуской.
Гуров поднялся по ступенькам в хозяйский дом, где на веранде хлопотала Лена, а в плетеном кресле с телефоном в руках ее дочка Аня отщипывала из миски с большой кисточки плотные ягоды винограда. Женщина с радостью встретила гостя:
– Спасибо, что помогли разобраться! Мне Максим рассказал, как вы с ним по всему городу катались, даже в прокуратуру ездили! Ох, если бы не вы, я бы и дальше от переживаний с ума сходила!
– Не за что. – Гуров не любил эмоциональные моменты в своей работе и на страдания потерпевших или благодарность спасенных реагировал всегда сухо, по-служебному. – Лен, пока время есть, надо обсудить один вопрос. – Он покосился на девочку, но Лена махнула рукой, мол, можно говорить и при дочери. – Я обещал сотруднику страховой компании, что вы откликнетесь на его просьбу и передадите ему на время личные вещи покойной.
– Зачем? Вы же сказали, что все в порядке, что страховая ничего поделать не может, вот и ставит палки в колеса…
Лицо женщины вытянулось от удивления.
– Да, прокуратуре просто нужно время, чтобы провести стандартную проверку по заявлению. Вот только… Я так и не смог выяснить, для чего сотрудник страховой компании, как вы говорите, вставляет палки в колеса, зачем тормозит процесс наследования. Они в прокуратуру даже не отправили полную копию страхового договора, а Савельев донимает вас звонками и визитами. Это странно. Думаю, если мы отдадим ему кое-какие вещи, мужчина станет сговорчивее и больше не будет вам досаждать. Тем более это на время, он якобы хочет найти среди вещей доказательства вашей невиновности.
– Странный он какой-то. То угрожает, то вещи требует, то помочь хочет, – покачала головой женщина.
Она взяла фонарик и направилась к чулану, где в углу тянулась на чердак небольшая лестница.
– Мне тоже его просьба кажется необычной, – согласился Лев. – Поэтому я хочу сам взглянуть на эти вещи, прежде чем отдавать их Савельеву.
Лена уже его не слышала, она с ворчанием поднималась по узкой лестнице, подсвечивая себе фонариком, а Лев следовал за ней.
Выключатель щелкнул и осветил низкое помещение просторного чердака. По периметру мансарды с низким потолком высились самодельные полки с аккуратными картонными коробками. Ленина щепетильность проявлялась даже в хранении вещей – каждая коробка была подписана крупным ровным почерком. Хозяйка ткнула на коробки с надписью «Тина», и Лев принялся осторожно переносить их вниз.
В первой коробке лежала сложенная ровными стопками одежда: узорчатые платки, теплые платья и меховая жилетка. С возрастом Валентина сохранила любовь к блестящим, даже немного экстравагантным нарядам – на каждом платье было вручную нашито множество страз, пуговицы у жилетки тоже оказались щедро усыпаны блестящими камешками. Лев не стал нарушать ровный порядок укладки, лишь прошелся по карманам – не завалялось ли там чего-нибудь необычного. Во второй коробке лежали вышивки в деревянных рамках, а в третьей – полотенца, постельное белье и огромная резная шкатулка с дешевыми украшениями: кольцами из начищенной до блеска меди с большими разноцветными камнями, жгутами пластиковых бус, пестрыми браслетами из пластика с металлическими вставками.
– Был человек, и нет человека. Вот и все, что осталось от Тины нашей, красавицы. – В глазах у Лены появились слезы, она с нежностью погладила вышивки. – На старости лет за рукоделие взялась, вышивала так красиво! Я ей каждый месяц новый набор покупала, она к ним сама украшения добавляла. Вот глаза у кошечки стекляшками выложила зелеными, как красиво получилось! У Тины всегда вкус хороший был, не для нашей деревни.
Лев закончил осмотр и приподнял коробки, чтобы отнести их обратно на чердак, но женщина остановила его:
– Не поднимайте, я давно хотела разобраться с ее вещами. Одежду в поселок передадим, может, кто из сестер носить будет. Вещи-то хорошие, Тина умела наряды выбирать, чтобы красиво и долго носить. Вышивку я дома повешу, может, что-то в музей отнесем. Да, Анютка?
Увлеченная телефоном дочка лишь махнула в ответ головой. Женщина замялась, не зная, уместно ли будет ее предложение. Все-таки московские гости, нужны им такие подарки?
– Вы берите, если что понравилось… На память о Тине. Она вас запомнила хорошо, постоянно рассказывала, как ее в Москве генерал на машине с кожаным салоном катал.
Лев только улыбнулся:
– Пускай Маша выберет, я в женских штучках не разбираюсь. Вкуса нет, как вы говорите. – Он мгновенно стал серьезным: – А где бумаги, документы, письма или личные записи? Здесь только одежда и украшения.
– Ой! – спохватилась Лена. – Ань, а где Тинины бумажки? У тебя в комнате?
Девочка досадливо наморщила носик:
– Мам, я же унесла их в музей для выставки, ты забыла? Там открытки и конверты есть, и сами письма внутри. Но я их не читала, ты же мне запретила… У меня в комнате остался только столик, тот, который под зеркалом.
– Покажешь? – попросил Гуров девочку.
Она послушно дождалась согласия матери и повела сыщика в свою комнату. Пространство было обставлено добротной мебелью, стены оклеены нежными розовыми обоями, на окне белые занавески, на полу бежевый пушистый ковер – комната настоящей принцессы. Из всей обстановки выделялся только старенький резной столик. Он хорошо сохранился, но его затейливые узоры и изогнутые формы плохо вписывались в общий дизайн комнаты. Столик вплотную был приставлен к зеркалу, миниатюрная столешница была завалена косметикой, заколками и другими неизвестными Гурову женскими штучками для наведения красоты. Под столешницей красовалась целая система из крохотных выдвигающихся ящичков.
Лев тактично обратился к девочке, чтобы она не испытывала неловкость:
– Мне необходимо осмотреть каждый ящик. Я понимаю, что там, скорее всего, твои личные вещи, но мне они не нужны. Если я увижу что-нибудь… м-м-м… нежелательное, твои родители об этом не узнают, я обещаю. Я лишь хочу убедиться, что там нет бумаг твоей родственницы.
Аня громко хохотнула, как ее взрывной отец, выудила из горки заколок на столешнице шпильку, потянула один из ящиков и ткнула куда-то сбоку острием. С резким щелчком выскочила деревянная пластинка, служившая вторым дном. Девочка лукаво прищурилась:
– Это хотели найти, да? Я читала про такие секретные места, но там ничего интересного не было, никаких драгоценностей. Только письма от какого-то Гриши… Ой, я обещала маме не читать письма Тины, она думает, что я еще слишком маленькая для такого. Вы ей не расскажете?
Лев кивком подтвердил.
– Ничего интересного там не было, письма все без конвертов, про любовь и все такое, я половину и не поняла.
– Где сейчас эти письма?
Девочка задумалась, вспоминая.
– В музее, кажется, вместе с остальными. Я их нашла и сложила в общую пачку, чтобы мама не заметила, а потом унесла все в музей. Мой руководитель должен просмотреть все письма и отобрать, какие будут участвовать в выставке. Но письма от Гриши точно не подойдут, они были написаны после войны, там дата стоит, а мы хотим разыскать треугольники с фронта.
– Ань, я хотел бы взглянуть на эти письма, можешь принести их завтра?
Девица кивнула:
– Да, принесу. Говорю же, там только открытки интересные, а письма не подходят, они слишком современны.
В комнату заглянула Лена с телефоном и поманила пальцем Гурова. Зажав динамик, она прошептала:
– Тут этот звонит, из страховой, спрашивает, во сколько за вещами приезжать. Что сказать ему?
Лев забрал телефон:
– Это Гуров. Приезжайте завтра в первой половине дня. В моем присутствии сможете осмотреть все вещи покойницы.
– В смысле, при вас?! – возмутился глухой голос на том конце. – Вы что, думаете, все так быстро, раз-раз, и все? Мне нужны вещи как минимум на пару дней, чтобы изучить все досконально!
– Хорошо, у вас будет пара дней, но здесь, в доме Жуковых, и при свидетелях. До свидания, ждем вас завтра.
Лев по тяжелому дыханию и длинным паузам понял, что его собеседник изо всех сил сдерживает гнев, поэтому решил закончить разговор, чтобы не заниматься бессмысленным препирательством.
После визита в прокуратуру он твердо решил узнать, зачем страховщику так нужны личные вещи умершей женщины. Сыщик поделился с Максимом планом: разрешить Савельеву осматривать вещи, но при родственниках, при свидетелях. Максим был согласен на любой вариант, лишь бы назойливый Анатолий отстал от его семьи. А после разговора по телефону Гуров объяснил Лене, что завтра будет необходимо дать возможность сотруднику страховой сколько угодно рассматривать вещи из всех трех коробок, но так, чтобы он был все время на глазах у членов семьи.
Солнце почти село, и Лев принялся спускать по лестнице на берег моря складную мебель, мангал и тарелки с закусками, а сам при этом размышлял, не будет ли Мария против, если он завтра проведет с сотрудником страховой компании несколько часов. Его разбирало любопытство, что же так упорно выискивает Анатолий. Может быть, он проговорится невзначай.
Час спустя начался пикник. Максим ловко поджаривал на гриле все, что ему давали, от хлеба до свежей рыбы. Женщины устроились в удобных складных креслах за веселым разговором. Присоединилась и Аня – принесла портативную колонку, и по берегу понеслись заводные ритмы старых хитов. Лев насмешил женщин парой историй из оперативной практики, поболтал с Максимом, попробовал все блюда и решил после сытного ужина прогуляться вдоль берега.
Отойдя метров на десять, он вдруг заметил шевеление среди зеленой густой растительности на холме, где виднелась красная крыша дома Жуковых. В лунном свете было трудно рассмотреть что-либо, но сыщик увидел, как будто перекатывается волна по зеленому ковру, хотя с моря дул всего лишь нежный бриз. Он поторопился вернуться к компании, чтобы спросить, видят ли они то же самое.
В кресле сидела одна Мария, она протянула ко Льву руки:
– Лев, как хорошо, такой милый вечер! Смотрела, как ты гуляешь, и думала, что люблю тебя еще сильнее, чем раньше!
– А где все? – Внутри у опытного опера сжалась тревожная пружина.
– Лена с Максом пошли прогуляться по берегу, Анютка в дом убежала за пледами, а то прохладно стало. – Она всмотрелась в встревоженное лицо мужа: – Что-то случилось?
На объяснения времени не было. Гуров бросился вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и влетел в калитку одним движением, чуть не сбив женщину с ребенком на дорожке у пруда. Пара ступеней в коттедж Жуковых, и он очутился в темной прихожей. Опер нащупал ручку двери, рванул ее на себя, окинул профессиональным взглядом помещение просторной прихожей и поймал движение в зеркале, где отражался кусочек веранды. Он бросился туда и почти споткнулся об Аню.
Ее тело вытянулось вдоль порога, под головой растекалась лужицей кровь. Возле веранды в кустах шуршал убегающий преступник, но Лев не мог броситься следом, он проверял пульс на шее у девочки и одновременно набирал номер «Скорой помощи».
За спиной забухали тяжелые шаги – в проеме двери показался Максим, а за ним Лена. При виде лежащей дочери женщина тонко вскрикнула и бросилась на пол, а отец замер с растерянностью на лице.
Вдруг Елена Жукова вся собралась, словно отрубила рвущиеся наружу эмоции, и приказала мужу:
– Беги на кухню, неси аптечку и мокрое полотенце, оно чистое, на сушилке висит. Я промою рану.
Девочка застонала:
– Мама, меня ударил кто-то… Я услышала на веранде шум, выглянула, и он меня ударил… Как больно, мамочка!.. – Аня заплакала.
– Тише, тише, помолчи, у тебя сотрясение. Сейчас поедем с тобой в больницу, не бойся. Я с тобой поеду.
Женщина ловкими движениями промокала рану. Максим, застывший рядом с выражением муки на лице, встрепенулся от нового шороха:
– Он здесь! Я убью его сейчас! Ах ты, гадина!
Мужчина бросился через невысокие перила, но его остановил окрик жены:
– Максим! Не смей! Там очень крутой спуск, ты можешь разбиться! Лучше помоги донести Аню до дивана!
Супруги вдвоем помогли дочери подняться и дойти до дивана. Кровь у девочки остановилась, и у Лены получилось осмотреть рану.
– Ничего страшного, просто рассечена кожа. Полежишь пару дней в больнице под наблюдением врачей, – с облегчением выдохнула она.
Со стороны улицы донесся звук сирены, и Максим бросился встречать медиков. Гуров подошел к дивану.
– Ань, давай я помогу тебе дойти до твоей комнаты, ты сможешь?
Девочка встала. Лена бросила удивленный взгляд, и Лев пояснил:
– Надо вызвать полицию. Кто-то проник в дом и напал на девочку.
– Да что же у нас грабить, мы совсем не богачи!
От удивления брови женщины взметнулись вверх. Она обвела пространство взглядом и застыла в ступоре. На полу было разбросано содержимое коробок с надписью «Тина». Одежда, постельное белье, скромные украшения, так любовно уложенные Леной, были вывалены в беспорядке и раскиданы по всей веранде. Кто-то спешно рылся в коробках, когда его спугнула забежавшая в дом девочка. Шум убегающего преступника они слышали до сих пор в зарослях, но могли лишь беспомощно смотреть, какой разгром он устроил.
Глава 3
Утром Лев тихо выскользнул из номера, пока Мария крепко спала после длинной бессонной ночи. Она не смогла остаться в стороне от печального события. После того как Лена с Максимом вернулись из больницы, где оставили дочь под наблюдением врачей, Маша пробыла в доме хозяев гостиницы еще несколько часов. Полиция допросила Гуровых в качестве свидетелей, а после осмотра экспертами места преступления Мария долго помогала Елене убираться на веранде и справляться с горькими слезами от страха за дочь.
Лев тоже не спал оставшиеся до рассвета часы. Его мучили чувство вины и мысль, что нападение на девочку произошло, поскольку он настоял на том, чтобы не отдавать страховщику вещи покойной. Кто же так упорно охотится за вещами Песоцкой вот уже несколько месяцев? Очевидно, что страховщик, потеряв надежду договориться, решил использовать противозаконные методы. Свои подозрения Гуров озвучивать родителям Ани не стал, но решил разобраться в ситуации. Лев Иванович как профессионал понимал, что от его эмоций прошлое не изменится и ошибку надо исправлять здесь и сейчас, поэтому он вчера выяснил у Максима Жукова адрес и название частного дома престарелых, где провела последние годы Валентина Митрофановна. Необходимо было срочно выяснить, что же так упорно ищет страховщик. Раз ее родственники не знают, о чем речь, и грабитель не нашел искомое в коробках с вещами, значит, возможно, эта вещь до сих пор лежит в последнем жилище покойной женщины. Больше жертв не нужно, он должен опередить преступника! Только неплохо бы узнать, что надо искать.
Вздохнув, Лев принялся бесшумно заваривать себе кофе. Как же непривычно без поддержки напарника, полковника Крячко, без возможности сделать экспертизу в лаборатории и вести расследование официально! Да и жена ждала этого отпуска целый год, а вместо отдыха – одна неприятность за другой. Гуров решил, что до обеда посетит дом престарелых, а оставшиеся полдня можно будет спокойно провести на пляже с Марией. Он оставил жене записку, чтобы она не беспокоилась, выпил крепкого кофе и посмотрел маршрут на телефоне.
Ехать в соседний район, по московским меркам, оказалось недолго, чуть меньше часа. Гуров уже много лет не пользовался общественным транспортом, так что, глядя в окно, с удовольствием любовался пустым утренним курортным городом, улицы которого еще не наполнились гомоном туристов, яркими расцветками купальников и летних шорт.
Дом престарелых располагался в глубине города, недалеко от небольшой церквушки и парка. Двухэтажное старое здание было отремонтировано и выкрашено в приятный глазу бежевый цвет. Кругом пестрели яркие клумбы. Своей территорией дом престарелых напоминал детский сад: яркая беседка, удобные скамейки со столами, где стояли коробки с шахматами и шашками, возле клумб миниатюрные грабельки и лопатки для ухода за растениями, небольшая спортивная площадка, где постояльцы могут заниматься на свежем воздухе. О том, что в этом доме проводят свое время не дети, а старики, говорил лишь навес в углу спортивной площадки, где хранились не детские коляски, а ходунки и инвалидные кресла. Сами обитатели, из тех, кто мог передвигаться без помощи посторонних, выстроились на спортивной площадке и старательно делали упражнения под присмотром крепко сложенной женщины в спортивном костюме. Та двигалась энергично, так, что тряслись завитки ее пышной химической завивки ярко-рыжего оттенка.
– И потянулись хорошенько к солнышку! Тянемся! Тянемся так, чтобы косточки выпрямились и хрустнули! Закончили упражнение.
При виде незнакомца за высокими воротами с кодовым замком женщина приостановила зарядку и отправила своих подопечных самостоятельно работать на простеньких уличных тренажерах. Она подошла к калитке, сквозь очки внимательно рассматривая посетителя. На лице у женщины застыла вежливая улыбка, но глаза настороженно ощупывали непрошеного гостя.
– Доброе утро! Посещения начинаются с десяти. Вы к кому пришли?
Лев Иванович показал служебное удостоверение, чтобы избежать длинных объяснений, и сотрудница без вопросов набрала на замке код и провела оперативника к площадке.
– Меня зовут Светлана Васильевна, я директор этого дома престарелых. Хотя мы так его не называем. «Солнечная забота» – это пансионат по уходу за людьми пожилого возраста. Мы заботимся об их здоровье, настроении и вообще обо всех аспектах жизни.
– Отлично, – кивнул Лев. – Мне необходимо с вами переговорить о вашей постоялице Песоцкой Валентине Митрофановне. Где мы можем уединиться? Вы сейчас заняты?
– Мы практически закончили, но я не могу оставить их одних, у нас строгие правила насчет надзора за нашими подопечными, они не должны быть одни. Сейчас я приглашу медсестру, которая присматривает за ними во время прогулки, и мы сможем пройти ко мне в кабинет. – Директор сделала паузу. – И мне хотелось бы переодеться – в спортивном костюме я только провожу занятия ЛФК.
Лев Иванович согласно кивнул. Ему хотелось повнимательнее присмотреться к старичкам, бодро разминавшимся на площадке. На смену директору вышла невысокая кругленькая медсестра с россыпью веснушек на мягких щечках. Директриса что-то негромко ей проговорила и исчезла за тяжелой дверью. Лев сделал вид, что не замечает атмосферу общей настороженности, и лучезарно улыбнулся сотруднице. Как ни в чем не бывало он прошел на площадку, поздоровался со старичками, и те с любопытством уставились на гостя.
– Доброе утро! Я пришел поговорить о Валентине Песоцкой. Вы были с ней знакомы? – обратился он к двум старичкам, которые стояли отдельно от остальных возле турника.
– С Тинкой? А то! – бодро отреагировал сухопарый старичок в смешной огромной кепке, лихо сдвинутой набок. Он вдруг грязно выругался, так что Лев аж застыл от удивления. – Шалава эта ваша Тинка! С самой школы таскалась, как последняя профура!
– Вы ее с самой школы знали? – быстро нашелся сыщик.
– А то!
Старичок передвинул кепку на другое ухо, стайка старушек поодаль с любопытством прислушивалась к их разговору. Второй старичок кивал, но глаза его смотрели в пустоту впереди себя.
– Все же знают, что Тинка с молодости была оторва, – продолжил старичок. – Она восемь классов кое-как окончила и сразу в полюбовницы пошла, от нас нос воротила, что мы малолетки, а она с начальством местным трется.
