ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 14.06.2023
– Тридцать пять, – нахмурился он и тряханул рукой с купюрой. – Ты скинешься и не пойдешь, что ли?
– Не в том настроении, – без интереса к беседе сделал шаг в сторону коридора, ведущего к проходной и к долгожданному выходу из университета.
– Паша, – донеслось мне в спину.
Остановился. Подавляя раздражения и не желая сорваться на друга, устало спросил:
– Что еще?
– Слушай, – начал он, делая неуверенные шаги ко мне, и мялся так, словно подбирал слова. – Ты наш друг и мы понимаем твоё горе, и сочувствуем как можем, но, может, уже хватит? Больше года прошло, пора снять траур и…
– И пуститься в пляс?– перебил его. В тишине коридора мой голос был похож на крик. – Улыбаться и радоваться всем вам, которые смотрят на меня, как на брошенного под дождь щенка? – тяжело дыша, изучал его лицо, метаясь от глаза к глазу. – Больше года прошло, и что? У горя истёк срок годности? Оно уже не такое свежее, как и моя жена, да?
– Паша! – вспылил Андрей и тут же виновато поджал губы. Поднял руку, словно пытался жестом меня остановить, но вместо этого ладонью размял затылок и шею. Глубоко вдохнул и уже спокойнее добавил. – Никто не просит тебя улыбаться и радоваться как клоун. Не отдаляйся от нас, только и всего.
– Может, я потому и отдаляюсь, что каждый из вас, клоунов, пытается сделать клоуном и меня? – процедил сквозь стиснутые зубы. – Хочешь, чтобы я сидел за общим столом, и вы делали вид, что всё как прежде? Но на самом деле это нихрена не так! И каждый из вас это понимает.
– Давай, хотя бы, встретимся чисто нашей компанией. Без семей. Втроём: я, ты и Гена, – отчаянно предложил Андрей.
– Передай Генке привет, – безэмоционально ответил я и продолжил свой путь к выходу.
– Я не смогу вечно прикрывать твой зад, Паша, – крикнул он мне в спину. – Возьми себя, наконец, в руки!
– Пошёл ты, – произнес вполголоса, не оборачиваясь.
Быстрым шагом, опустив голову, покинул университет, привычно проигнорировав осуждающий взгляд бабки на проходной.
Морозный воздух на парковке пробрался в горло колючей проволокой. Дыхание сперло и в горле запершило настолько, что навалился кашель.
Сколько сейчас на улице? Градусов двадцать? Двадцать пять?
Плевать.
Единственное, что я знаю точно, это то, что моему организму требуется минимум сорок градусов, чтобы ночь наступила как можно скорее и незаметнее.
Опустил взгляд от черного беззвездного неба и прошелся им по парковке в поисках своей машины.
Серебристый седан, слегка припорошенный снегом, ждал моего блеклого возвращения, чтобы продолжить своё столь блеклое существование на охраняемой парковке близ дома.
Но нет. Сегодня у нас другие планы. Мы едем в бар.
Отключив сигнализацию, устроился на водительском месте, привычно швырнув портфель на пассажирское. Двигатель отозвался тихим гулом на мои манипуляции с ключом. Его давно пора отправить на диагностику и, возможно, поменять масла, но опять не сегодня.
Ожидая, когда машина прогреется, опустил стекло и закурил сигарету. Горький дым проник в легкие, заполняя их до приятной тяжести в груди. Отравляя организм ровно в той степени, к которой я привык. Сизый сигаретный дым, смешанный с дыханием на морозном воздухе, не спеша покидал салон авто и растворялся за его пределами.
Когда сигарета была докурена, а окурок выброшен на асфальт парковки, тронулся с места и влился в городской поток.
Час-пик.
Все желают как можно скорее оказаться подальше от рабочих мест, вернуться в семью, провести вечер в приятной компании. Возможно, среди них есть и те, кто позже окажется в одном со мной баре с тем же желанием забыться, что и я.
Бар «Три гвоздя» был единственным максимально близко расположенным к моему дому. Всего пара улиц, которые я смогу преодолеть даже на «автопилоте».
Внутри заведения всегда царила некоторая отрешенность. Сюда приходили, чтобы попить в одиночестве и утопить все мысли и проблемы на дне граненного стакана.
Идеальное место для окончания рабочего дня.
– Как обычно? – спросил хмурый бармен, протирая бокал белоснежным полотенцем.
– Да, – кивнул в ответ и повесил пальто на спинку стула.
– Ты знаешь наш кодекс, – протянул бармен ладонь.
Вздохнув, выудил из кармана пальто ключи от машины и вложил в раскрытую ладонь, что настойчиво маячила перед моим лицом.
– Утром заберешь тачку.
– В курсе.
Стакан заполняется виски на три четверти и скользит ко мне по натертой до блеска барной стойке. Залпом осушил его, почти не поморщившись. Разминка. Отправил его обратно тем же путем бармену и через несколько секунд получаю ту же порцию. В этот раз настал черед потягивать янтарную жидкость, не спеша.
Никаких навязчивых собеседников, пустых разговоров или фальшивых улыбок. Только я и виски – то, что мне нужно.
Время близилось к полуночи, если верить часам над лысой огромной лысой башкой бармена. Координация подсказывала мне, что пора домой. Я почти дошел до той кондиции, значит, мне пора дойти до дома, прежде чем сознание погрузиться в бесчувственную спасительную тьму, которую в семь утра развеет уничтожающим звоном будильника.
Расплатился по счету, спрыгнул с барного стула и снял с него пальто. Едва найдя отверстия рукавов, с трудом удержал себя в вертикальном положении. Неуклюже обмотал старый шарф вокруг шеи и вышел в прохладу ночи. Поёжившись от контраста с теплым помещением бара, запахнул не застегнутое пальто. Безошибочно повернул направо и шаркающей походкой отправился в направлении дома, стараясь не касаться проходящих мимо людей.
Трясущейся рукой пытался попасть в замочную скважину, то и дело, царапая дверное полотно. Прекратил жалкие попытки открыть эту чертову дверь. Замер. Перевел дыхание в попытке побороть сон, который так и норовил обрушиться на меня в теплом подъезде.
Внутри квартиры защелкали замки. Дверь открылась и ударила меня в плечо.
Сделал шаг назад и поймал на себе обозленный взгляд дочери.
– Опять? – хмурилась она. В светлых глазах плескался гнев. Точно так же, как когда-то бушевала буря в глазах ее матери, если я задерживался на работе.
– Прости, Катюш, – выдохнул я и виновато опустил голову. – Впустишь?
– Проходи, – буркнула она и отошла в сторону, пропуская меня в квартиру.
– Спасибо, родная, – придерживаясь за дверной косяк, вошел внутрь и скинул ботинки у порога.
Пальто помогла снять дочь. Она ничего не говорила, но по её тяжелому дыханию можно было понять, что она зла на меня.
Пальто висит на крючке, я почти сплю, держась за стену.
– Голодный? – нервно спросила дочь, отчего я очнулся и немного пришел в сознание.
Тот же вопрос мне задавала Маша, даже когда злилась, даже когда понимала, что я на ногах едва могу стоять.
– Да, – просто ответил ей и без особого приглашения прошел на кухню.
Подошел к плите и открыл сковородку, в которой меня ждала жареная картошка и одна котлета.
– Садись. Я сама всё сделаю, – оттолкнула меня дочь и выдвинула ящик стола, чтобы достать из него подставку под сковородку.
Чтобы не мешаться у нее под ногами, сел за стол и сложил перед собой руки. Вперился бессмысленным взглядом в узор белой скатерти и смотрел до тех пор, пока передо мной не оказались сковородка, вилка и кружка чая.
Всё тёплое.
– Бабушка давно ушла? – спросил, подцепляя вилкой ломтик картошки.
– Давно, – отрывисто ответила Катя.
Закинул картошку в рот и, почти не прожевав, проглотил.
– Ты жарила?
– Картошку я, а бабушка пожарила мне две котлеты, но сказала, чтобы я тебе их не давала. Ты не заслужил.
– Тёщенька, – хмыкнул своим мыслям и отломил немного от котлеты. Отправил в рот кусок и медленно разжевал. Глядя дочери в глаза, честно признался. – Твоя картошка гораздо вкуснее бабушкиной котлеты. Тебе точно десять лет, Кать?
– Точно, – невесело ответила она и протопала к выходу из кухни. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, доча, – произнес в пустоту.
Уставился в сковородку с картошкой. Отложил вилку и с силой потёр лицо ладонями, чтобы хоть немного взбодриться и донести свое полудохлое туловище до постели.
Для начала убрал всё со стола. Залпом осушил кружку сладкого чая и неуклюже всполоснул её.
Находясь в ссоре с вестибулярным аппаратом, покинул кухню, привычным ударом по выключателю, погасив в ней свет. По памяти добрался до комнаты, в которой чуть больше года назад засыпал и просыпался с женой.
Сейчас же меня ждала пустота. Пустота во всем: в комнате, в постели, в ощущениях, в чувствах. Пустота в сознании, когда я, рухнув лицом на покрывало, погрузился в долгожданную, заветную тьму, в которой нет ни снов, ни воспоминаний.
Глава 2
Не хотелось просыпаться. Не хотелось снова повторять один и тот же день, которым я живу больше года. Не хотелось видеть тоску в глазах дочери и презрение в глазах тёщи, которая прямо сейчас, наверняка, ковыряет мне мозг дистанционно.
Не хотелось просыпаться и снова обнаружить себя в постели одиноким.
Не хотелось…
Ничего не хотелось, но отлаженный годами механизм требовал действий.
Перевернулся на спину и уставился в белый потолок комнаты. Ничего. Ни трещин, ни вздутий, ни ямок. Ничего. Просто ровный белый потолок с шестью круглыми лампами по периметру.
Где-то, со стороны кухни слышен тихий звон посуды, ложек, вилок. Где-то там, на кухне, орудует тёща, привычно матеря меня, на чем свет стоит. Это длится недолго и уже стало традицией: она приходит утром, готовит завтрак, собирает Катю в школу и уходит на работу. Еще один отлаженный механизм, который работает, питаясь собственным ядом.
Вдохнул. Чувствуя усталость и ломоту во всем теле, сел в постели и почесал колючее бородатое лицо. Судя по положению простыней, ночью замерз и искал, чем бы согреться. Еще совсем недавно меня укрывала дочь каким-нибудь пледом, а до этого…
Провёл ладонями по сальным волосам и сжал их в кулаках. Тиканье настенных часов отбойным молотком по чугунной голове напоминало о том, что пора поднимать зад, привести себя в порядок и выдвигаться в ненавистную обитель знаний. Протер глаза так, будто пытался вдавить их в черепную коробку, настолько глубоко, чтобы не было шанса их оттуда выковырять и видеть всё то, что ежедневно приходится видеть в лицах родни, коллег, прохожих.
Опираясь ладонями о колени, поднялся с постели и выпрямился рядом с ней. Чертово головокружение и сухость во рту звали хорошенько проблеваться. Сомневаюсь, что я хоть что-то ел последние дни, поэтому в унитаз полетит горькая желчь.
Вышел из комнаты и сощурился от яркого света в коридоре. Скребя ногами по паркету, добрался до двери туалета и схватился за дверную ручку.
– Проснулся, алкаш, – проворчала старуха за моей спиной.
Проигнорировал. Плевать.
Из туалета навстречу вышла дочка. Бросила сухой взгляд на моё лицо и быстро отвела его в сторону, прошмыгнув мимо меня.
– Доброе утро, – произнес ей вслед сиплым голосом.
– Угу, – услышал в ответ, прежде чем она скрылась на кухне в компании старой ведьмы.
– Угу, – повторил сам себе.
Зашел в ванную комнату и закрыл за собой дверь. Подошел к зеркалу, вцепился в края раковины и безучастно посмотрел в отражение. Круги под красными глазами стали почти одного цвета с бородой. Челка сальных волос висела сосульками на лбу и лезла в глаза. Выколола бы их, что ли…
Ударил по крану и подставил пригоршню под поток ледяной воды. Окунул лицо в холодную лужу и сжал челюсти от того, как свело затылок от внезапного контраста температуры тела с водой. Повторил.
Снова посмотрел на себя в отражении. Капли воды стекали по лицу ленивыми потоками, терялись в щетине, которую уже можно называть бородой, и падали в раковину, разбиваясь о гладкую белую поверхность.
Стянул с себя вещи, в которых вчера был на работе и позже в баре. Бросил их в переполненную корзину для белья и зашел в душевую кабинку. Прохладный поток воды, смешанный с похмельем, вызвал крупную дрожь во всем теле. Не глядя взял с полки бутылочку с чем-то мыльным. Нанес на волосы, вспенил и равномерно размазал по всему телу, просто потому что так принято делать в душе: нужно что-то вспенить и затем смыть.
Вырубил воду, вышел из кабинки и завернул бедра в большое полотенце, которое давно просилось в корзину с грязным бельем, но настойчиво мне служило. Потянулся к стаканчику с зубными щетками и замер, когда увидел зажатую между пальцами фиолетовую щетку жены. Она все еще здесь, ждет ее, словно та вот-вот выскачет из душа с тюрбаном на голове и, толкая меня подальше от раковины, начнет чистить зубы первая.
Не начнет.
И я не стану.
Вернул щетку обратно в стаканчик, вышел из ванной комнаты и направился в кухню, желая налить крепкий кофе, после чего отправиться в универ.
В кухне, протирая стол тряпкой, стояла теща. Увидев меня, женщина сжала губы в тонкую сморщенную нитку и продолжила натирать стол, словно желая протереть в нем дыру.
Напротив неё сидела дочка в школьной форме. Допивая чай, пристально наблюдала за манипуляциями бабки, успешно игнорируя моё присутствие.
– Кать, тебя подбросить до школы? – спросил, глядя на ее профиль.
– Сама доберусь, не маленькая, – ответила она, не взглянув на меня даже мельком.
Отодвинула стул, подошла к раковине и выплеснула в нее остатки чая. Всполоснула кружку и оставила ее на сушилке, после чего молча удалилась из кухни.
– Катюше нужны новые зимние сапоги, – проговорила тёща в поверхность стола, когда мы остались с ней одни.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом