– Ты как добралась вообще? – вопрос сам вырывается.
Перед глазами возникает образ Лили, которая ловит попутку. Садится с каким-нибудь мутным типом. Вроде того блондина на пляже.
Завожусь.
Хотя ситуация с потерей денег и документов, скорее всего, тоже была уловкой…
– Папу попросила такси оплатить, – шепчет она тихонько.
Такая милая, наивная. Папина дочка.
Сжимаю хрупкие плечи, вырываю из ее груди слабый стон, отдаленно напоминающий те, что она издавала минувшей ночью. Уношусь мыслями туда.
Жадно скольжу взглядом по лицу Лили, ее приоткрытым губкам, спускаюсь по тонкой шее, на которой виднеются слабые розовые следы. Мои метки. Останавливаюсь на невзрачной хлопковой маечке, что выглядывает из распахнутого халата. Так просто, по-домашнему, совсем не эротично, а меня замыкает.
Остатки мозгов стекают вниз. Хочу сорвать с нее эту тонкую ткань, почувствовать бархат кожи и…
Давай, закопай себя еще глубже! Разложи дочь друга прямо на столе в его же кухне. Почему нет? Если подставляться, так по полной.
Отпускаю Лилю, прячу руки в карманы. От греха подальше.
Давно меня так на женщине не клинило. Да что уж там. По-настоящему лишь один раз в жизни сорвало. С женой бывшей. Но я урок запомнил. Вызубрил.
– Ты себя недооцениваешь, – хмыкаю я, пытаясь остудиться. – Если бы я платил тебе за услуги, то сумма была бы значительно больше.
Маленькая ладошка обжигает лицо пощечиной. Лиля округляет глаза, сама пугаясь того, что сделала.
Совсем заигралась лицемерка.
– На первый раз прощаю, – чеканю холодно. – Но не смей больше так делать.
Разворачиваюсь, чтобы уйти. Делаю пару шагов – и слышу, как под подошвой хрустит стекло. Забыл совсем про разбитый стакан. В эту же секунду Лиля соскакивает со стола. Точно ноги поранит.
Назад.
Подхватываю ее на руки, в пару широких шагов преодолеваю кухню – и резко ставлю на пол. Хочу, чтобы ушла. Немедленно. Придаю ей ускорения легким, но обидным шлепком по попе.
Не удержался, придурок старый.
Лиля ойкает, сверлит меня гневным взглядом, сжимает кулачки, но руки больше не распускает. Фыркает – и сбегает. На ходу грубо ругает меня по-русски.
Какой еще «цербер»?
Глава 11
Несколько недель спустя
Лиля
Опускаюсь на скамейку в саду своего отца. Сажусь полубоком, закинув ногу на ногу и облокотившись о покатую деревянную спинку. Вдыхаю аромат цветов, смешанный с морским воздухом.
И я словно возвращаюсь в детство. Беззаботное, счастливое. Кажется, вот-вот покажется мама. С соком и выпечкой в руках. Подойдет, поставит блюдо на край скамьи, а сама чмокнет меня в лоб и обнимет крепко…
Прикрываю глаза, замираю с блаженной улыбкой на лице.
Несмотря на нахлынувшую грусть, мне хорошо сейчас. Недаром говорят, дома и стены лечат. И хоть физически вылечить меня невозможно, однако на душе становится легче.
Даже мачеха со сводной сестрой не омрачают моего настроения. Тем более, у них нет на это времени. Ведь они вплотную заняты Мейером. Душат его своим вниманием.
Цербер… Честно, порой мне даже жаль его. Интеллигентный, сдержанный, гость в этом доме, он ни разу не позволил себе даже голос повысить. Хотя я видела, как ему хотелось послать их обеих. Далеко и надолго.
Усмехаюсь, вспоминая лицо Мейера каждый раз, когда рядом визжит Алина. Сестра не видит, что лишь отпугивает свою «жертву». Недаром Артур так быстро дом нашел и планирует переезжать на днях, чему Лариса не рада.
Сначала я думала, он принял это решение из-за меня. Но позже поняла, что слишком преувеличиваю значение нашей ночи для него. И перестала вести себя как глупая малолетка рядом с объектом своего воздыхания. Мы взрослые люди, ничего сверхъестественного между нами не случилось. Переспали по обоюдному согласию – и забыли. Правда, последнее мне дается с трудом…
К знакомым запахам сада примешивается новый. Мужской, дурманящий, сводящий судорогой все внутри.
Чувствую, как Артур подходит ко мне со спины. Как всегда, молча, словно каждое его слово стоит денег. Вечно чем-то недовольный. Но я привыкла и научилась игнорировать как его настроение, так и свои эмоции рядом с ним.
– Доброе утро, господин Мейер, – бросаю, не оглядываясь. Сухо и немного ехидно. Знаю, что ему не нравится это обращение. Зато оно позволяет мне возвести стену между нами.
Господин Мейер. Он сам себя так поставил. Друг и деловой партнер моего отца. На этом точка.
Артур покашливает с негодованием, становится рядом.
– Доброе, – цедит бесстрастно. – Где Софи?
– Бусинка на качелях, – указываю рукой на площадку, что укрыта от взора Артура боковой стенкой арки, увитой розами.
Мне же со своего места хорошо видно Софи. Поэтому и выбрала эту скамейку. Невзначай я приглядываю за малышкой, хоть рядом с ней и суетится Алина. Сестре не доверяю.
– У нее есть имя, – привычно бубнит Артур.
Наклоняется, опираясь двумя руками о спинку скамьи. Оказывается так близко ко мне, что чувствую жар его тела.
– Да, у бусинки очень красивое имя. Долго выбирали? – намеренно цепляю Мейера, потому что убеждена: назвала так малышку его жена.
Бывшая. Не удивительно, что даже она не выдержала цербера и сбежала. Странно только, почему дочь бросила. Впрочем, со своими связями и деньгами Артур вполне мог лишить ее прав.
Зверь. Но мне нравится дергать его за усы.
Запрокидываю голову, чтобы нагло посмотреть на него и ухмыльнуться. Но теряюсь, когда мы встречаемся взглядами. Его лицо прямо над моим. Свободного пространства минимум. Ощущаю его дыхание на коже, слышу, как оно сбивается.
Несмотря на то, что сердце выпрыгивает из груди, я нахожу в себе силы вопросительно изогнуть бровь и дерзко вскинуть подбородок.
Артур мгновенно мрачнеет и выпрямляется.
– Что вы делаете, Лилия? – неожиданно спрашивает.
Непонимающе свожу брови, а он кивает на смартфон в моей руке. На экране открыта вкладка браузера с вакансиями.
– Ищу работу, – возвращаюсь к дисплею. – Раз уж вы во мне не нуждаетесь…
– Не нуждаюсь, – выпаливает цербер раньше, чем я успеваю закончить фразу.
Вспыхиваю. Как двусмысленно это сейчас прозвучало. Будто я предлагаю себя, а меня не хотят…
– Прекрасно. Значит, пойду работать, – пожимаю плечами.
– Почему не вернетесь к Врагову?
Они с мачехой сговорились, что ли? Все хотят от меня скорее избавиться.
– Не могу пока, хочу с папой побыть, – признаюсь чуть слышно. – Подальше от всего… этого.
Не вовремя вспоминаю свои визиты к врачам. Приговор. «Рекомендации».
Мозгом понимаю, что с моим переездом на юг проблема не исчезла, но… Морально мне здесь легче. Хоть я ни слова не сказала отцу. Даже когда он заикнулся на днях о моей личной жизни. О внуках, которых «ему пора нянчить». Промолчала.
Уверена, папа заподозрил, что со мной что-то не так. Он с детства меня чувствует. Но не попрекнул, а лишь обнял по-отечески, успокаивая.
Нет, я не готова уехать сейчас. Там меня ждет полное одиночество…
– Подальше от чего? – не отстает цербер.
– Не важно, это личное, – пресекаю его. – У меня свои причины задержаться дома.
– Не сомневаюсь, – строго отрезает он.
Опять злится?
Артур, хмыкнув, шагает прочь от меня по тропинке, усыпанной камушками. Кажется, что они загорятся под его подошвами.
Цербер идет к дочери. Знаю, что рядом с ней он успокоится. Станет другим. Заботливым и любящим отцом. Позволяю себе понаблюдать за его преображением. Закусив губу, чтобы сдержать улыбку, «подглядываю», как Софи замечает папу и радостно мчится к нему. Артур приседает, а малышка буквально повисает на нем, обвивает мощную шею тоненькими ручками.
Семейная идиллия.
– Долго ты будешь мешать сестре? – раздается над ухом.
– М-м-м, что? – неторопливо поворачиваю голову и вздрагиваю от уничтожающего меня взгляда.
Мачеха нависает надо мной, уперев руки в бока, и смотрит с неприкрытой ненавистью. Если бы умела, то обратила бы меня в пепел – и развеяла по ветру над морем.
– Чего здесь сидишь? Отвлекаешь внимание Артура от Алиночки?
Впервые за все эти дни Лариса показывает свое истинное лицо. Срывается. Потому что мы наедине.
– Может, хватит навязываться? – сама не понимаю, почему меня раздражает даже мысль о возможных отношениях сестры с цербером. – Она ему не нравится, это же видно!
Тыкаю пальцем в направлении площадки. Как раз в этот момент Мейер поднимается, берет дочь на руки – и легким кивком головы просит Алину уйти. Та медлит, теряется. Будто совета мамы ждет.
– Потому что ты рядом, – находит причину мачеха. – И соблазняешь его!
– Что-о? – повышаю голос, и глаза сами округляются от шока.
– Для отца образ невинной овечки прибереги, – выплевывает ядовито. – Я вижу, как ты ведешь себя с Артуром. И как он на тебя смотрит. Особенно, когда ты с его мелкой возишься. Нашла у мужика слабое место?
– Чушь какая! – фыркаю, не сдерживая эмоций.
– Уйди с дистанции. Иначе я найду способ от тебя избавиться, – переходит на открытые угрозы.
– Я не участвую в этом забеге! – не сдаюсь до последнего, хотя мне больно и хочется расплакаться от такого отношения. – Интересно, а папа в курсе вашего соревнования? – бросаю как бы между прочим.
– Только попробуй… – пищит Лариса.
Резко поднимаюсь со скамейки. Бросаю последний взгляд на цербера и бусинку. Мейер оглядывается, будто чувствует, что я смотрю.
Киваю ему, «передавая» малышку под присмотр, и он отвечает тем же, «принимая» свое сокровище. У нас как-то негласно это получается. Артур упорно отвергает мою помощь, но при этом дочь оставляет, только когда рядом или я, или мой отец. А еще без тени злости каждый вечер забирает спящую Софи из моей кровати. Поначалу запретить ей пытался, но понял, что бесполезно. И смирился.
– Кхм-кхм, – многозначительно кашляет мачеха.
Не оглядываясь на нее, мчусь к дому. Влетаю, хлопнув дверью. Но немного остываю, столкнувшись в гостиной с папой.
– О, я как раз тебя искал, – радуется он и протягивает мне деньги. – Держи.
Отшатываюсь и недоуменно поднимаю брови.
– Не нужно, пап. Зачем? – прячу руки за спиной. – Я же дома все время. Скоро работу найду. Не хочу жить нахлебницей здесь.
– Брось, ты что! К празднику себе новых вещичек прикупишь, штучек всяких женских. Ну, мне ли тебя учить. Лора с Алинкой половину банковского счета на «дамские расходы» вытянули…
– Может, им следует затянуть пояса? Или самим заработать, – цежу, едва сдерживая злость и обиду. – Для разнообразия?
– Деньги нужны, чтобы их тратить, – отмахивается папа. – Бери.
– Нет, – качаю головой. – И я не иду на День города. Мне это не интересно.
На самом деле, не хочу смотреть, как весь вечер Алина будет красоваться перед Артуром. И предлагать ему себя в новой красивой обертке. Достали все.
Но папе я это не озвучиваю. Не рассказываю и о том, как разговаривала со мной мачеха в саду. Я не маленькая девочка, чтобы жаловаться. Как бы не хотелось порой ощутить себя таковой.
Чтобы не сорваться, направляюсь в сторону своей комнаты.
– Лилёнок, придется, – просит папа. – Иначе этот австриец упертый опять дочь где-нибудь потеряет.
