Эрих прижал ее к себе.
– Тебе грустно?
– Я… Я очень по тебе скучаю. Дети так по тебе скучают.
– Ты скучаешь по нашим друзьям в Вашингтоне? По нашему дому там? Тебе тяжело жить здесь с родителями? Знаешь, мы могли бы улететь домой завтра. Ну, может, не завтра, но раньше, чем планировали.
Лиза лежала молча, размышляя.
– Хотя я не смогу помочь тебе собрать вещи и все такое. Я должен быть в Цюрихе в среду.
Прижавшись головой к его груди и спрятав лицо, Лиза спросила:
– Эрих, почему ты женился на мне?
Глубоко в груди она почувствовала его смешок.
– Какой глупый вопрос. Потому что я люблю тебя.
– Но мы почти никогда не бываем вместе, – напомнила она ему.
Эрих отстранился от нее, лег на спину и уставился в потолок.
– Опять ты за свое. Лиза, ты знала, что так будет. Я никогда не обманывал тебя.
Она разозлила его своей навязчивостью.
– Прости, – сказала она, прижимаясь к нему сбоку. – Я просто очень скучаю по тебе.
– Мне нужно поспать.
Эрих закрыл глаза и быстро заснул.
Лиза же долго не могла уснуть, ругая себя за то, что была такой навязчивой.
Следующий день был лучше. Эрих поговорил с родителями Лизы, поиграл со своими детьми, а затем сводил Лизу на ужин, пока дедушка с бабушкой присматривали за малышами.
Он отвез ее в «Ле Лангедок», где они не были с тех пор, как Эрих так романтично сделал Лизе предложение. Они заказали лобстера и сухое белое вино, и Лиза слушала, как Эрих рассуждает о финансовом положении Южной Африки. По крайней мере, она пыталась. Она не могла прервать его монолог о мировых делах выдержками из местных новостей – у «Хай-Лайна» появились скоростные паромы, новая библиотека открывалась этой осенью, а Рэйчел снова была беременна. Но когда официант подошел забрать их тарелки, она собралась с силами, чтобы рассказать ему об идее, которую обдумывала уже несколько дней.
– Эрих, – сказала Лиза, – как ты думаешь, у нас достаточно денег, чтобы купить дом здесь, на острове?
Эрих сделал паузу и нахмурился, собираясь с мыслями. Глядя на него, Лиза заметила, как он постарел – а ведь ему было всего тридцать три. Он набрал вес, у него были мешки под глазами, а кожа была бледно-белой, как у человека, который никогда не выходил на солнце.
Ну, подумала она, должно быть, в его глазах она выглядела намного старше его. Она не сбросила вес после рождения Тео – ха! она даже не сбросила вес, который набрала после рождения Джульетты. Она не могла вспомнить, когда у нее в последний раз были приличные стрижка и укладка. Она понимала, что ей нужно произвести серьезные изменения перед возвращением в Вашингтон.
– Ты хочешь купить дом здесь, на острове? – спросил Эрих. – С подогревом, с изоляцией?
– Ну, я не думала об этом, но если бы мы могли себе это позволить, то да. Тогда мы могли бы приехать сюда на Рождество!
Ей нравился блеск в глазах Эриха, будто он мог представить себе, как они все вместе смогут проводить больше времени на Нантакете.
Эрих откинулся на спинку стула и улыбнулся.
– А что, если бы мы просто купили здесь дом для постоянного проживания. Тебе бы этого хотелось, не так ли?
Лиза моргнула. Ей бы этого действительно хотелось, но почему это предложение заставило ее так занервничать?
– Я думаю, да. – Она выговорила это. – У детей могут быть настоящий двор для игр и их бабушка с дедушкой – я знаю, что твои родители любят детей, но они путешествуют не меньше, если не больше, чем ты. Мама и папа могли бы помочь, быть рядом в экстренной ситуации. Мои друзья были бы поблизости. Да, для меня и детей это было бы замечательно. А как насчет тебя? Сюда почти так же легко летать, как и в Вашингтон, так ведь?
– Летом, да. Зимой не все так просто. Но я могу представить, как сильно ты бы этого хотела.
– Я бы хотела, да. Мне очень одиноко, когда ты находишься в разъездах, все становится таким сложным.
Лиза наклонилась вперед и взяла его за руку.
– А как насчет тебя? Тебе нравится эта идея?
– Это была моя идея с самого начала, – напомнил ей Эрих. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, Лиза.
Лиза знала, что должна была быть счастлива. Дом, который они купили, находился в городе и был сделан в стиле древнегреческого возрождения, он мало чем отличался от дома ее родителей и имел большой двор. Дети, безусловно, были счастливы, у них было много друзей, прекрасная школа и любящие бабушка с дедушкой, у которых они порой оставались на ночь, чтобы Лиза могла провести время со своими друзьями. Лиза подрабатывала в комиссионном магазине при больнице. Она старалась сдержать данное себе обещание ничего там не покупать и порой даже жертвовала разные ценные вещи, которые находила у себя в комнате в родительском доме. В конце лета богатые женщины завозили в магазин одежду, которую ни разу не успели надеть, и Лиза купила себе несколько платьев и костюмов. Они идеально подходили для свиданий с Эрихом.
Эрих. Что ж, Эрих определенно казался счастливым. Домой он приезжал не реже двух раз в месяц, задерживаясь не более чем на три-четыре дня, а когда был дома, то был добр, но рассеян как с детьми, так и с Лизой. «Я сделал вазэктомию», – сказал он Лизе постфактум, добавив, что в этом неспокойном мире и так достаточно детей. Эрих приезжал на праздники, Рождество, День благодарения, Пасху и Четвертое июля и пытался попасть домой на дни рождения детей и Лизы. После ночи или двух на Нантакете его внутренние часы перестраивались на североамериканское восточное время, и он занимался любовью, или чем-то похожим на любовь, с Лизой.
Чего ей больше всего не хватало, когда он был дома и когда его не было, так это простых физических прикосновений, которые заставляли ее сердце таять, заставляли ее чувствовать, что они принадлежат друг другу. Конечно, Лиза получала много объятий и поцелуев от Джульетты и Тео, но не от Эриха. Он не держал ее за руку, когда они выбирались в свет. Он не обнимал ее за плечи, когда им приходилось бежать под внезапно начавшимся дождем. Он не притягивал ее к себе, когда они смотрели телевизор. Он не спал, прижавшись к ней, а лежал на боку лицом к стене. Он не делал ничего физического, что давало бы ей ощущение тепла и безопасности, похожее на объятия с партнером в гнездышке. Когда она пыталась прикоснуться к нему, он только улыбался ей. И чуть отодвигался.
Почему она не заметила этого раньше? Была ли она слишком ослеплена его красотой, его добрым, но врожденным превосходством, его утонченностью?
Она бесконечно говорила об этом с Рэйчел.
– Он не изменился, – сказала Рэйчел. – Изменились лишь твои ожидания. Ты думала, что у вас будет брак, как у твоих родителей. Вместо этого – о, разве люди не говорят снова и снова, что мужчины не меняются, а женщины не перестанут пытаться их изменить? У вас двое детей. Магия исчезла. Радуйся тому, что имеешь.
Когда детям исполнилось девять и одиннадцать, у нее появилась блестящая идея.
– Эрих, – сказала Лиза однажды ночью по телефону, когда он был в Лондоне, а она лежала в постели, – у меня есть прекрасная идея! Давай отвезем детей куда-нибудь в Европу этим летом! Туда, где тебе нужно быть по работе, в Цюрих или Париж, это не имеет значения, но Цюрих был бы хорош, потому что тогда ты бы мог показать им, где работаешь, и они могли бы наконец узнать, где ты находишься, когда тебя нет дома. Днем ты бы мог работать, а я могла бы осматривать достопримечательности вместе с детьми.
После долгой паузы Эрих согласился:
– Это блестящая идея. Я сверюсь со своим календарем и свяжусь с тобой.
– Свяжешься со мной? – Лиза рассмеялась. – Ты говоришь так, будто мы заключаем деловую сделку.
– Ну, что ты хочешь, чтобы я сказал? – раздраженно рявкнул Эрих.
Он никогда раньше не говорил с ней таким тоном, и именно этот тон, как и его слова, вывели Лизу из транса, заставили ее осознать правду.
– Эрих, ты меня любишь?
– Конечно, – вздохнув, сказал он ей. Прежде чем Лиза успела ответить, он добавил:
– Ты же знаешь, мы стали старше. Мы не должны были принимать такие важные решения, когда еще учились в колледже. Даже самые зрелые люди могут ошибаться.
– Я – ошибка? – спросила Лиза.
– А я? – возразил Эрих. – Подумай об этом хорошенько, Лиза. Между нами было много химии, когда мы встретились, и, вероятно, столько же любопытства, потому что наши жизни такие разные. Сначала я думал, что это сработает, потому что, казалось, мы подходим друг другу, и мы хорошо провели время, путешествуя по Европе. Но как только появились дети…
– Продолжай. Закончи фразу.
– Хорошо. Продолжу. Лиза, я думал, ты сможешь жить моей жизнью вместе со мной. Ты прекрасна, или, по крайней мере, была. Ты умна, но не амбициозна. Тебе нравится торчать в том больничном магазине, играть с чужим барахлом и устраивать распродажи выпечки для школы, хотя ты могла бы помогать мне развлекать действительно важных людей. Если бы ты, например, попыталась выучить арабский или хотя бы немецкий язык, мы могли бы быть отличной командой… но ты этого не сделала. Я не знаю, то ли ты боишься, то ли у тебя комплекс неполноценности, то ли тебе просто нравится быть хаусфрау [2 - Домохозяйкой (пер. с немецкого).]. Это не твоя вина, но мы с тобой идем по совершенно разным путям.
Долгое время Лиза молчала.
– Ого, – тихо сказала она, когда смогла отдышаться.
– Я рад, что мы завели этот разговор, – сказал Эрих. – Я боялся его начать. Я не хочу быть жестоким, Лиза, и я любил тебя, но люди меняются. Ты изменилась больше всего. Будь честна со мной сейчас. Если бы я попросил тебя отвезти детей к родителям, бросить зубную щетку в сумку и улететь сегодня вечером в Лондон, ты бы согласилась?
Ошарашенная, она не ответила. Не могла.
– Ну вот, понимаешь? Ты просто очередная толстая мамочка, застрявшая в захолустье, живущая на мои деньги и не стоящая их, честно говоря. Я не думаю, что ты действительно любишь секс. В колледже ты была готова на все, я признаю это, для тебя все было в новинку, и это было весело. Но как только ты родила детей, ты сдулась. Я хочу быть с кем-то сексуальным, раскованным, полным энтузиазма, кто готов позволить мне делать все, что я хочу.
– Эрих, остановись.
Ее сердце бешено забилось. Она тихо сказала:
– Похоже, у тебя… есть любовница.
– Я думаю о ней как о возлюбленной.
– Я полагаю, она говорит на нескольких языках.
– На самом деле так и есть. Она наполовину иранка, наполовину испанка. – Эрих вздохнул. – Послушай, Лиза, нам было хорошо вместе. Ты не можешь перестать быть такой, какая ты есть. Давай поступим как взрослые люди и будем двигаться дальше.
Лиза крепко держалась за свое достоинство, чтобы отвечать хладнокровно, рационально и утонченно.
– Да, давай.
Джульетте было одиннадцать, Тео – девять. Лизе было сорок.
Глава 2
При разводе Эрих Холи предоставил Лизе полную опеку и юридические гарантии щедрых алиментов и оплаты обучения детей в колледже. Чудесный старинный дом с большим двором на тихой улочке в центре Нантакета и так был записан на ее имя.
Лиза подарила Эриху свободу, и он воспользовался ею, исчезнув в Европе, Азии и кто знает каких еще частях света.
В течение нескольких лет она пыталась сообщать детям важные известия о жизни их отца, но когда стало очевидно, что у Эриха нет времени ни на какие отношения со своими детьми, она прекратила попытки. Ей было больно, что Эрих не интересовался его детьми, их детьми, но хуже всего было то, что у Джульетты и Тео в жизни не было отца, и это разбивало Лизе сердце. В экстренной ситуации, конечно, она всегда могла попросить помощи у родителей, но это было не совсем то же самое. Она добросовестно посещала балетные представления, соревнования по плаванию, школьные спектакли, футбольные матчи. Каждую субботу у них был «вечер кино» – они ели пиццу и смотрели «Шрека», «Стюарта Литтла» или «Гарри Поттера». Она выезжала с детьми за пределы острова, в Бостон, чтобы посмотреть «Щелкунчика» на Рождество, и несколько раз возила их в Нью-Йорк, чтобы посмотреть бродвейское шоу, музей Гуггенхайма (им очень понравилась спиральная рампа) и Эмпайр-стейт-билдинг. Они проводили Рождество, День благодарения и дни рождения детей с ее родителями, и Джульетта и Тео казались счастливыми или, по крайней мере, не были эмоционально подавлены отсутствием отца.
Это Лиза была эмоционально разрушена. В самом начале развода она была слишком занята, чтобы заглянуть себе в сердце, где притаились боль и унижение. Шло время, и дети казались веселыми и спокойными, она покрасила спальню Джульетты в сиреневый цвет, а комнату Тео оклеила обоями с Люком Скайуокером и Чубаккой, и ее собственные чувства начали проявляться, медленно, настойчиво, а потом все разом, внезапно, как вода, прорвавшая плотину.
Ему было мало ее. Она была недостаточно красивой, или интересной, или космополитичной. Она так и не овладела французским языком, ей и за миллион лет не удалось бы стать похожей на Одри Хепберн, а когда у нее появились дети, она пропустила столько светских мероприятий, сколько смогла, так как просто хотела быть дома.
О чем она думала, когда решила выйти замуж за Эриха? Что побудило его жениться на ней? Она была уверена, что любит его, и уверена, что он любит ее. Прекрасный Эрих не ошибся, выбрав ее… ему просто было ее недостаточно.
Откровение за откровением озаряли ее сердце, как грозовые тучи, затмевающие ей обзор. Она была невысокого роста – ну, около ста шестидесяти пяти сантиметров. Складки жира, за которые она могла ухватиться по бокам, выделялись более чем на два сантиметра. Она была умна, но недостаточно, не была целеустремленна – когда она уволилась из Национального музея женщин в искусстве, ее место заняла Карен Венингер, которая в течение года опубликовала целую книгу о Мэри Кассат.
И что еще хуже, пока она была замужем за Эрихом, некоторые из ее близких друзей уехали из города. Рэйчел, ее самая лучшая подруга, до сих пор находилась на острове, и, хотя она и работала с мужем в местной юридической фирме, у нее всегда находилось время поговорить с Лизой. Они часто устраивали девичник с ужином и парой бокалов.
Ее родители по-прежнему любили ее, и Лиза благодарила за них бога. Что еще более важно, они души не чаяли в своих внуках и часто просили одного или обоих приехать на ночевку в выходные. Лиза знала, что ее родители ждали, когда она снова выйдет в свет, будет ходить на вечеринки и вообще везде, где могут быть холостяки.
Она не могла этого сделать. Даже мысль о флирте с мужчиной пугала ее. Когда могла, она проводила ночи одна в своем доме с романтической комедией по телевизору и тарелкой попкорна. Она прекрасно знала, что от соли в попкорне у нее вздуется живот, но все равно демонстративно его съедала.
– Ты толстеешь, – сказала Рэйчел однажды вечером, когда смогла заставить Лизу пойти на ужин в тихий ресторан.
– Спасибо. Большое спасибо. – Лиза думала, что ей удалось скрыть свой вес под свободным летним платьем, но Рэйчел была ее самой лучшей подругой. Она мало что могла скрыть от Рэйчел.
– Хватит. Я не пытаюсь тебя оскорбить. Я беспокоюсь о тебе, Лиза. – Подошел официант. Лиза отмахнулась от него. – Прошло уже два года, а твоя социальная жизнь заканчивается на родителях, детях и мне.
Лиза вызывающе вздернула подбородок.
– И я довольна.
– Нет, это не так. Я думаю, ты боишься.
– Почему бы мне не бояться? – Лиза вспыхнула в ответ. Она сосредоточилась на своем коктейле, помешивая его маленьким нелепым зонтиком. – Меня бросили, совсем. Мой бывший муж не хочет даже видеть наших детей, как будто они ничего для него не значат. – Слезы навернулись на глаза Лизы, поэтому она взяла свой коктейль, убрала этот чертов зонтик и залпом выпила. – Я знаю, что точно ничего для него не значу.
– О господи, мы говорили об этом сто тысяч раз. Эрих – кретин. Он нарцисс и не способен любить.
– Он был таким… – начала Лиза.
– Он был мошенником, – прервала ее Рэйчел. – Он думал, что сможет сделать тебя своей марионеткой, а когда это не сработало, он отверг тебя и пошел дальше. Но, Лиза, в тебе кроется намного больше, чем думал Эрих. Гораздо больше. – Рэйчел потянулась и взяла Лизу за руку. – Дорогая, так много твоих друзей хотят тебя увидеть. Я знаю, что тебя приглашали в книжные клубы, и ты должна согласиться, а еще тебе нужно появляться на вечеринках. Лето почти наступило. Подумай о пляжных вечеринках, которые нас ждут.
Надувшись, Лиза сказала:
– Я не могу пойти на вечеринку одна.
Рэйчел потеряла терпение.
– О, ради бога. – Она отпустила руку Лизы. – Конечно, можешь. Или иди со мной и Бадди. Тебе нужно снова начать встречаться с мужчинами.
Лиза покачала головой:
– Я не готова.
