Сорок. Сегодня Мадлен Марте Маккензи исполняется сорок лет.
– Мне сорок, – сидя за рулем, вслух произнесла она. Потом повторила, растягивая слоги: – Со-о-орок.
В зеркале заднего вида она поймала взгляд дочери. Улыбнувшись, Хлоя передразнила мать:
– Мне пять. Пя-а-ать.
– Сорок! – Мадлен вывела трель, как оперная певица. – Тра-ла-ла!
– Пять! – пропела Хлоя.
Мадлен попробовала пропеть рэп, выбивая ритм на руле:
– Мне сорок, е-е, сорок…
– Хватит, мамочка, – строго произнесла Хлоя.
– Извини, – сказала Мадлен.
Она повезла Хлою на ознакомительный день. Хотя та вряд ли нуждалась в ознакомительном дне, поскольку уже и так твердо знала, в какую школу поступит в январе – в школу Пирриви. И все утро Хлоя опекала брата Фреда, который был старше ее на два года, но часто казался младше.
– Фред, ты забыл положить на место рюкзак! Вот так. Туда. Хороший мальчик.
Фред послушно положил рюкзак, а потом подбежал к Джексону и применил захват. Мадлен сделала вид, что ничего не заметила. Возможно, Джексон этого заслуживал. Мама Джексона, Рената, тоже ничего не заметила, поскольку была увлечена разговором с Харпер. Обе были всерьез озабочены образованием своих одаренных детей. Рената и Харпер посещали еженедельные занятия для родителей одаренных детей. Мадлен представила себе, как они сидят в кружок, взявшись за руки, с сияющими от потаенной гордости глазами.
Пока Хлоя будет командовать другими детьми из группы (у нее были задатки командирши, и она намеревалась стать в будущем руководителем корпорации), Мадлен планировала выпить кофе с подругой Селестой. Мальчики-близнецы Селесты тоже на будущий год собирались в школу, а в детском саду вовсю бесились. Они вообще были ужасно крикливыми. После пяти минут в их обществе у Мадлен начинала болеть голова. Селеста всегда дарила на день рождения изысканные и очень дорогие подарки, так что все складывалось замечательно. После этого Мадлен собиралась завести Хлою к свекрови и пообедать с друзьями, а потом помчаться встречать детей из школы. Сияло солнце. На Мадлен были новые великолепные туфли на шпильке от «Дольче и Габбана», купленные онлайн с тридцатипроцентной скидкой. День обещал быть просто изумительным.
– Пусть начнется Праздник Мадлен! – произнес утром ее муж Эд, когда принес ей кофе в постель.
Мадлен была известна пристрастием к празднованию дней рождения и прочим торжествам. Любой предлог выпить шампанского.
И все-таки. Сорок.
Подъезжая знакомой дорогой к школе, она размышляла об этой внушительной дате. Сорок. Сорок она ощущала почти так же, как пятнадцать. Какой-то бесцветный возраст. Ты словно затерялась посреди жизни. Когда тебе сорок, мало что имеет значение. Когда тебе сорок, подлинные чувства уходят, потому что в этом скучном возрасте все потрясения словно смягчаются подушкой безопасности.
Найдена мертвой женщина сорока лет. О господи!
Найдена мертвой женщина двадцати лет. Трагедия! Горе! Разыскать убийцу!
Когда в последнее время Мадлен слышала в новостях о какой-нибудь женщине, умершей в сорок лет, у нее в голове что-то поворачивалось. Но постойте, это могла быть и я! Это было бы грустно! Если бы я умерла, то многие опечалились бы. Некоторые даже были бы потрясены. Ах, этот мир, помешанный на возрасте людей! Может быть, мне и сорок, но меня холят и лелеют.
С другой стороны, пожалуй, вполне естественно сильнее горевать о смерти двадцатилетней женщины, чем сорокалетней. Сорокалетняя женщина успела вкусить на двадцать лет больше радостей жизни. Поэтому, появись перед ней вооруженный бандит, Мадлен почувствовала бы себя обязанной прикрыть своим средневозрастным телом двадцатилетнюю девушку. Принять на себя удар, спасая юность. Это было бы только справедливо.
Что ж, она бы так и сделала, если бы точно знала, что это милое юное создание, а не одна из несносных девиц наподобие той, что ехала впереди Мадлен в миниатюрном голубом «мицубиси». Девица и не думала скрывать то, что пользуется за рулем мобильником, вероятно посылая эсэмэску или просматривая «Фейсбук».
Вы только посмотрите! Эта девчонка даже не заметила бы вооруженного бандита! И пока Мадлен жертвовала бы для нее жизнью, она бессмысленно пялилась бы в телефон! Возмутительно!
Оказалось, что маленький автомобиль со штрафной квитанцией на заднем стекле набит молодежью. По меньшей мере трое сзади – мотающиеся головы, жестикулирующие руки. Неужели кто-то размахивает там ногой? Сейчас может произойти трагедия. Им всем следует сосредоточиться. Как раз на прошлой неделе Мадлен пила кофе после занятия по ударно-волновой терапии, просматривая газетную статью о том, как молодые люди подчас разбиваются на машинах, когда во время езды посылают эсэмэски. «Еду. Скоро буду!» Таковы бывают их последние глупые слова, часто написанные с ошибками. Мадлен плакала над фотоснимком одной убитой горем матери, которая, словно предостерегая читателей, нелепо подносит к камере мобильник дочери.
– Маленькая дурочка, – вслух произнесла Мадлен, рискованно перестраиваясь в соседний ряд.
– Кто дурочка? – с заднего сиденья спросила Хлоя.
– Девушка в машине передо мной, потому что она ведет машину и одновременно пользуется телефоном.
– Как в тот раз, когда ты звонила папе сказать, что мы опоздаем, – заметила Хлоя.
– Это было только один раз! – запротестовала Мадлен. – И я сделала это очень осторожно и быстро! К тому же мне сорок лет!
– Сегодня, – уверенно произнесла Хлоя. – Тебе исполнилось сорок сегодня.
– Да! И я только позвонила, а не посылала эсэмэску! Чтобы послать эсэмэску, приходится отрывать глаза от дороги. Посылать эсэмэски за рулем запрещено. Обещай мне, что, когда вырастешь, никогда не будешь этого делать. – Стоило ей представить себе Хлою-подростка за рулем, и у нее задрожал голос.
– Но разрешается быстро позвонить, – уточнила Хлоя.
– Нет! Это тоже запрещено.
– Получается, ты нарушила закон, – удовлетворенно сказала Хлоя. – Как бандит.
В настоящее время Хлою привлекали бандиты. Когда-нибудь она определенно начнет встречаться с плохими парнями. Плохими парнями на мотобайках.
– Дружи с хорошими мальчиками, Хлоя! – немного помолчав, сказала Мадлен. – Такими, как папа. Плохие парни не приносят кофе в постель, уж это точно.
– Что ты там лепечешь, женщина? – со вздохом спросила Хлоя.
Она переняла эту фразу от отца, идеально копируя его усталый тон. Они совершили ошибку, засмеявшись в первый раз, как услышали это, и теперь девочка часто повторяла фразу, причем в подходящий момент, и им ничего не оставалось, как смеяться.
На этот раз Мадлен удалось не рассмеяться. Хлоя, будучи очаровательным ребенком, иногда становилась несносной. Пожалуй, то же самое относилось и к Мадлен.
Мадлен подъехала сзади к маленькому голубому «мицубиси», стоящему у светофора. Девушка за рулем по-прежнему не сводила глаз с мобильника. Мадлен погудела и увидела, как девушка посмотрела в зеркало заднего вида, а все пассажиры завертели головами.
– Уберите телефон! – завопила Мадлен, пальцем на ладони изображая набор текста. – Это запрещено и очень опасно!
Девушка подняла средний палец классическим жестом, обозначающим «отстань от меня!».
– Ну хорошо же! – Мадлен поставила на ручник и включила аварийки.
– Что ты делаешь? – спросила Хлоя.
Мадлен отстегнула ремень безопасности и распахнула дверь машины.
– Но нам надо ехать! – в панике воскликнула Хлоя. – Мы опоздаем! О горе мне!
«О горе мне!» были слова из одной детской книги, которую читали Фреду, когда он был маленьким. Теперь их повторяла вся семья. Их переняли даже родители Мадлен и некоторые из ее подруг. Фраза оказалась весьма заразительной.
– Все в порядке, – сказала Мадлен. – Это займет секунду. Я спасаю юные жизни.
Она подошла на новых шпильках к «мицубиси» и постучала в окно.
Окно опустилось, и на месте водителя вместо неясного силуэта нарисовалась реальная молодая девица с белой кожей, сверкающим кольцом в носу и небрежно наложенной косметикой.
Она взглянула на Мадлен со смесью страха и враждебности:
– У вас какие-то проблемы? – Девушка все так же держала в левой руке телефон.
– Уберите телефон! А не то погубите себя и своих друзей! – Мадлен говорила тем же тоном, что и с Хлоей, когда та плохо себя вела. Потянувшись, она выхватила телефон и швырнула его какой-то девице на заднем сиденье, которая открыла рот от изумления. – Ладно? Просто прекратите это!
Направляясь к своей машине, она услышала взрывы хохота. Ей было наплевать. Она ощущала приятное возбуждение. К ее машине подъехал сзади другой автомобиль. Мадлен примирительно подняла руку и, пока не переключились сигналы светофора, заспешила к своей машине.
И тут у нее подвернулась нога. В какой-то момент все было нормально, а в следующий – лодыжка как-то неестественно вывернулась. Мадлен тяжело упала на бок. О горе мне!
Вся история началась именно с этого момента.
С неловко подвернутой лодыжки.
Глава 3
Джейн встала у светофора за большим сверкающим внедорожником с мигающей аварийной сигнализацией и стала наблюдать за темноволосой женщиной, которая спешила к своему автомобилю. На той было легкое летнее платье синего цвета и туфли с ремешками на высоком каблуке. Она, словно извиняясь, дружелюбно помахала Джейн. Лучик утреннего солнца упал на одну из ее сережек, которая засияла каким-то небесным светом.
Ослепительная женщина. Старше Джейн, но определенно привлекательная. Всю жизнь Джейн чуть ли не с научным интересом присматривалась к подобным женщинам. Может быть, с некоторым благоговением. Может быть, немного завистливо. Им необязательно быть самыми красивыми, но они с такой любовью украшают себя, как елку на Рождество, свисающими серьгами, звенящими браслетами и изящными бесполезными шарфиками. Разговаривая, они часто притрагиваются к вашей руке. Лучшая школьная подруга Джейн была такой вот ослепительной. Джейн испытывала к ним слабость.
Потом эта женщина упала, словно из-под нее вытащили коврик.
– Ой! – вскрикнула Джейн и быстро отвела глаза, чтобы не смущать женщину.
– Ты ушиблась, мамочка? – спросил Зигги с заднего сиденья.
Он всегда очень беспокоился о маме.
– Нет, – ответила Джейн. – Ушиблась вон та женщина. Она споткнулась и упала.
Джейн ожидала, что женщина поднимется и вернется к машине, но она не вставала. Женщина запрокинула голову, и по лицу было видно, что ей очень больно. Светофор переключился на зеленый, и маленький голубой автомобиль перед внедорожником с визгом шин рванул вперед.
Джейн включила указатель поворота, чтобы объехать ту машину. Они направлялись на ознакомительный день в новую школу, а она понятия не имела, как туда ехать. Они с Зигги оба нервничали, но делали вид, что все в порядке. Она хотела приехать туда заранее.
– С этой тетей все хорошо? – спросил Зигги.
Джейн словно что-то толкнуло. Такое с ней время от времени случалось, когда она погружалась в пучину житейских забот, а потом что-то – часто это бывал Зигги – заставляло ее вовремя вспомнить, как следует себя вести обыкновенному симпатичному и воспитанному взрослому.
Если бы не Зигги, она бы уехала. Она была настолько сосредоточена на том, чтобы доставить сына вовремя, что оставила бы сидящую на дороге, скорчившуюся от боли женщину!
– Пойду посмотрю, как она там, – сказала Джейн, словно с самого начала собиралась это сделать.
Включая аварийки и открывая дверь машины, она поймала себя на эгоистичном недовольстве. Вы мне помешали, ослепительная леди!
– Как вы там? – спросила Джейн.
– Все хорошо! – Женщина попыталась выпрямиться, но застонала, прижав руку к лодыжке. – Ах, черт! Подвернула лодыжку. Я такая идиотка. Вышла из машины – хотела сказать девушке за рулем в машине передо мной, чтобы перестала посылать эсэмэски. Поделом мне. Нечего было строить из себя дежурную по школе.
Джейн присела на корточки рядом с женщиной. У той были хорошо подстриженные темные волосы до плеч, на носу – россыпь еле заметных веснушек. Эти веснушки навевали какие-то детские летние воспоминания и очень мило дополнялись тонкой подводкой вокруг глаз и нелепыми свисающими серьгами.
Недовольство Джейн совершенно улетучилось.
Ей нравилась женщина. Она хотела ей помочь.
И о чем это говорит? Если бы на ее месте была беззубая старая карга с носом в бородавках, то Джейн по-прежнему испытывала бы недовольство? Как это несправедливо! Как жестоко! Она готова проявить добрую волю, потому что ей нравятся веснушки этой женщины.
Вырез платья женщины был украшен замысловатым вышитым орнаментом из цветов. Сквозь лепестки просвечивала загорелая веснушчатая кожа.
– Необходимо сразу приложить лед, – сказала Джейн. Она узнала о травмах лодыжки, когда играла в нетбол. Было заметно, что лодыжка женщины начинает распухать. – И надо приподнять ногу.
Прикусив губу, Джейн огляделась в поисках помощников. Она не имела представления, как осуществить это на деле.
– Сегодня у меня день рождения, – с грустью произнесла женщина. – Мне сорок.
– С днем рождения, – сказала Джейн.
Ее приятно удивило, что женщина сорока лет упоминает о своем дне рождения.
Джейн взглянула на открытые туфли женщины, ногти которой были покрыты ярко-бирюзовым лаком. Тонкие, как зубочистки, каблуки-шпильки были опасно высокими.
– Неудивительно, что вы подвернули ногу, – заметила Джейн. – На таких каблуках невозможно ходить!
– Знаю, но разве они не великолепны? – Женщина повернула ногу, чтобы еще раз полюбоваться босоножкой. – Ой! Блин, как больно. Извините меня.
– Мамочка! – Из окна машины высунулась головка маленькой девочки с темными вьющимися волосами, стянутыми сверкающим обручем. – Что ты делаешь? Вставай! Мы опоздаем!
Ослепительная мать. Ослепительная дочь.
– Спасибо за участие, дорогая! – Женщина печально улыбнулась Джейн. – Мы едем в школу на ознакомительную встречу. Она очень волнуется.
– В школу Пирриви? – с изумлением спросила Джейн. – Мы тоже едем туда. Мой сын Зигги на будущий год пойдет в школу. Мы переедем сюда в декабре.
Казалось невероятным, что у нее есть что-то общее с этой женщиной или что их жизни могут пересечься.
– Зигги! Как Зигги Стардаст? Классное имя! – сказала женщина. – Между прочим, меня зовут Мадлен. Мадлен Марта Маккензи. Почему-то я всегда упоминаю Марту. Не спрашивайте зачем. – Она протянула руку.
– Джейн, – представилась Джейн. – Джейн без второго имени, Чепмен.
* * *
Габриэль. В конечном итоге школа разделилась на два лагеря. Это было нечто вроде, ну не знаю, гражданской войны. Человек мог быть в команде либо Мадлен, либо Ренаты.
