Сергей Лукьяненко "Лето волонтёра"

Остальные дутики – их осталось шестеро, – замерли, чего-то ожидая.

Свет моргнул.

Пластины брони на Иване исчезли.

Я непроизвольно фыркнул, едва удержавшись от смеха. Иван оказался почти голый. Он был в пёстрых купальных трусах, ещё влажных, со спины у него осыпались песчинки.

Прямо с пляжа к нам явился?

– Как я это не люблю, – сказал Иван. На миг обернулся: – Не мешайте.

И лёгкими широкими шагами двинулся к дутикам.

Я понял, что сейчас будет. Прежний вошёл в защитное рассогласование, сейчас его тело большей частью находилось за пределами нашего мира.

Дутики дружно двинулись на Ивана, смешно раскачиваясь на ходу.

Иван ускорился.

Я не заметил, когда и где он взял клинки. С виду – обычные длинные ножи, может быть, даже поварские, никаких понтов. В трусах уж точно такие не спрячешь.

Дутики разлетались в разные стороны от его ударов, на их телах появлялись и зарастали глубокие резаные раны.

Но Иван тоже несколько раз отшатывался, а один раз болезненно вскрикнул. Рассогласование не было абсолютной защитой.

Первой начала стрелять Дарина. Плазменные заряды из пистолета Инсеков произвели не больший эффект, чем когда стрелял отставной генерал – раны мгновенно затягивались. Но всё-таки она отвлекала дутиков.

Я поднял секадор.

И выстрелил в дутика, который был чуть в стороне от остальных.

Вот тут эффект оказался куда заметнее.

Дутик осел, уменьшаясь, будто сдутый воздушный шарик. Из невидимых пор в белой шкуре хлынули потоки воды. Дутик шевелился, водил руками по полу, будто собирая воду и медленно надувался. Но очень медленно.

Свет мигнул снова. Я вновь нажал на спуск, но секадор не сработал. Рядом без всякого эффекта пыталась выстрелить Дарина.

Корабль отрубил и наше оружие.

– Время! – крикнул Иван, отступая. – В экран!

Милана не колебалась, шагнула и исчезла в светящемся проёме. Загасить переход корабль, похоже, не смог.

– Дарина! – я потащил её к экрану.

По кораблю снова прошла дрожь.

В одной из стен появилась дыра, которая стремительно расширялась. За отверстием была Луна – серо-коричневая поверхность, мозаика ярких скал, освещённых солнцем, и непроглядной тьмы там, куда оно не заглядывало.

И это было настоящее отверстие, воздух взвыл, вырываясь в проём. Дарину потащило из моих рук, меня вслед за ней – наружу, в ледяной безвоздушный ад.

Иван даже не обернулся, отступая от наседающих дутиков. Продолжая двумя клинками отбивать их атаки, выбросил руку в сторону проёма – и вой ветра стих, будто отверстие закрыла невидимая стена. Прежний взмахнул ещё одной рукой (да-да, именно так, четвёртой), и нас с Дариной кинуло к экрану. В движении я поймал её, обнял – и мы вместе пролетели сквозь экран.

Прямо в большой зал ресторана, где на покрытых белоснежными скатертями столах несколько официантов расставляли тарелки и бокалы, зажигали свечи и раскладывали столовые приборы.

Мы прокатились по полу из тёмного полированного дерева. Милана помогла подняться Дарине, я встал сам.

Судя по силе тяжести, мы были дома.

Широкие окна вдоль двух стен, за ними море, солнце на закате, крики чаек, запах соли и йода…

Да, мы на Земле.

Вначале я подумал, что официанты просто не замечают происходящего – ни шипящих молний, между которыми мерцал экран, ни нашего появления. Потом поймал внимательный взгляд одного из официантов, немолодого, с высокомерным горделивым лицом – он явно был тут старшим. Метрдотель или дворецкий…

О, я знаю этот взгляд!

Один из официантов замешкался, с любопытством глядя на Дарину.

Метрдотель небрежным движением отвесил официанту лёгкий подзатыльник. Тот сразу же утратил к нам интерес и занялся работой.

Учитывая, что метрдотель стоял метрах в двух от чрезмерно любопытного официанта, сомнений не оставалось.

Слуга!

Метрдотель двинулся к нам. Я видел, что он продолжает контролировать экран, да и за прочим персоналом приглядывает, но сейчас центром его интереса стал я.

Всё это напоминало какой-то отвязный боевик, где происходящее живёт по своим законам. Какую-то бондиану…

– Bonsoir, Monsieur, – произнёс он. – Comment puis-je vous servir?[1 - Добрый вечер, господин. Чем могу служить? (фр.)]

Из какого-то упрямства я ответил на немецком, общем языке Изменённых.

– Champagner f?r die Damen, Wodka und Martini f?r mich. Sch?tteln, nicht mischen.[2 - Шампанское дамам, мартини с водкой мне. Взболтать, а не смешивать. (нем.)]

Фильмы про Бонда я любил.

Метрдотель смотрел на меня. Потом ответил на чистом русском языке:

– Я приготовлю вам «Веспер», господин Бонд.

Чувство юмора у Слуги?

Нет, это точно не наша реальность.

Метрдотель неспешно удалился.

– Вечерня? – спросила шёпотом Дарина.

– Это такой коктейль, – пояснил я.

Посмотрел на экран. Что там происходит, где Иван?

Я вдруг поймал себя на том, что хочу, чтобы он выжил. В этом неправильном мире даже мерзкий, но знакомый Прежний был хоть каким-то якорем реальности.

Молнии вдруг замерцали, потускнели, начали угасать. И в последний миг перед тем, как они исчезли, из экрана выпрыгнул Иван.

В отличие от нас он не упал, не потерял очки и даже в мокрых плавках выглядел элегантно. Вот он действительно походил на агента ноль-ноль-семь, вернувшегося с миссии – какой-нибудь пустяковой, в самом начале фильма.

К тому же Иван вернулся не пустым.

Он держал в одной руке планшет, на котором я набрасывал план корабля. Вряд ли Прежнего заинтересовали мои каракули, скорее, он надеялся выжать какую-то информацию из планшета.

В другой руке у Ивана был кусок дутика размером с маленькую дыньку «колхозница». Именно что кусок, вырванный из тела, кроваво-белый, сочащийся слизью.

Трусы на Прежнем были разодраны на заднице и свисали лоскутом, что его, впрочем, ничуть не смущало.

– Пётр! – крикнул он. – На исследование!

И бросил кусок плоти метрдотелю.

Тот с бесстрастным лицом поймал добычу, взял с ближайшего стола тарелку и положил на неё. Спросил:

– Элеоноре?

– Да, пусть поработает. – Иван швырнул метрдотелю и планшет. – И эту хрень пусть считают полностью. Включая удалённое.

Он вытер руки о трусы и повернулся к нам. Облизнул губы. Спросил:

– Кто вы такие? Как ты смог со мной связаться? Что это за твари… Инсеки никогда не использовали подобные биоформы…

– Долгая история, – ответил я. – Можно привести себя в порядок?

Иван кивнул.

– Да, вам не помешает… как и мне…

Он смотрел на меня, и я ощутил неприятный холодок в висках. Прежний вновь пытался меня зондировать, прочитать если не мысли, то хотя бы эмоциональный фон. Он был уверен в себе, очень самонадеян, его одолевало любопытство, но где-то на самом дне сознания – того, верхнего слоя сознания, которое я мог ощутить, – плескались напряжение и опаска.

Я подмигнул Ивану.

– Дьявол! – почти весело выругался Прежний. – Давай договоримся так не делать? Взаимно.

Я кивнул. И сказал:

– Мы уже начали волноваться. Вы задержались.

Иван осклабился.

– Это были бельгийцы. Преображённые, но в основе – офицеры SOR[3 - SOR – Special Operations Regiment, подразделение разведки сил специальных операций Бельгии.]. А я не люблю бельгийцев.

– Почему? – удивился я. Мне казалось, что Прежние ко всем людям относятся с одинаковым презрением.

Иван поколебался. Потом сказал:

– Полагаю, ты знаешь достаточно много. Сто тридцать лет назад я… частично… жил в Конго. Страна была бельгийской колонией.

Я кивнул.

Кое-что про бельгийцев в Конго я знал.

Честно говоря, даже Прежние и Слуги так себя с людьми не вели.

Так что же, в Иване есть африканский компонент? Никогда бы не подумал.

– В общем, при случае я не оставляю бельгийцев в живых. – Иван едва заметно улыбнулся. – Но если хочешь, то можешь считать это милосердием.

– Если честно, то мне плевать, – ответил я.

Кажется, Ивана вполне удовлетворил мой ответ. Он махнул рукой:

– Эй, ты… – Метрдотель уже унёс трофеи, к Прежнему подбежал молодой официант, тот, что недавно получил подзатыльник. – Леонид, верно? Отведи гостей в каюту… э… шестую. Принеси им три комплекта одежды. Когда приведут себя в порядок – сопроводи ко мне.

Только теперь, услышав про «каюты», я понял, что мы не в приморском ресторане, а на огромной яхте.

Иван коснулся моего плеча и негромко добавил:

– Надеюсь, неожиданностей не будет, и я не пожалею о своём решении?

– Это зависит в первую очередь от вас, Иван Андреевич, – неожиданно ответила Милана.

И мы пошли за официантом.

* * *

Не знаю, считалась эта яхта большой или так себе, средней. Как по мне – она была огромной, будто круизный лайнер.

Широченные лестницы, полированное дерево, бронзовые перила, настоящий камень, старомодные хрустальные плафоны… Всё это напомнило мне дирижабль «Крылья ветра» на Трисгарде. Всё-таки мы с розовыми свинками очень близки.

Выделенная нам каюта оказалась столь же роскошной и огромной. Кровать такая широченная, что на ней впору спать втроём или вчетвером. Панель телевизора занимала полстены. Массивный диван из бежевой кожи, перед ним столик и пара кресел. И ещё оставалось изрядно места.

Если бы из окна не видно было палубы и бассейна на ней, я бы засомневался, что мы на яхте.

В бассейне, кстати, плавал Иван. Совершенно голый. У края бассейна стоял метрдотель, через левую руку было перекинуто полотенце, в правой он держал крошечный поднос с бокалом.

Умом я понимал, что Прежние не могут быть бедными. Они богаты, нет, не так – они чертовски богаты, они просто не считают денег. Но неужели у российского чиновника, к тому же не самого крупного, может быть такая яхта?

Хотя с чего я решил, будто она его? Она же ему не каждый день нужна. Этот корабль может принадлежать Абрамовичу, Гейтсу, Маску, арабскому шейху или китайскому миллиардеру. Захотелось Ивану поплавать по морям-океанам – он получил яхту. Может, даже, заплатил за это.