– Георгий – значит, Жорик или Гогочка, – вступил в разговор Генерал Кеша.
Гошку передёрнуло, но он сдержался. Покажешь, что не нравится, начнут специально так звать. Сталкивался уже с этим…
– Егор, – повторил он и сжал кулаки.
Банкир Венька заметил это и вступил в разговор:
– Тебе не нравится, когда тебя так зовут? Не будем. А почему не купаетесь?
– Сам сказал только что. И дед меня предупредил, что место опасное: течение и вода холодная.
– Ну и что, если холодная. – Генерал Кеша явно нарывался на скандал. – Мы, сибиряки, холода не боимся. Это вы, москвичи, из дома в метро, из метро на автобус и в другой дом. А мы, сибиряки…
– Ну так искупайся, – ответил Гошка.
– Плавки не захватил, – буркнул Кеша.
Таня хихикнула.
– Ну, ладно, – сказала она. – Пора делами заняться. Пойдём, Егор?
Гошка кивнул, поднял вёдрышко с водой из речки для Донны, подхватил коврик и первым полез на высокий берег. Таня и пёс пошли за ним. Будущие генерал и банкир смотрели им вслед.
– Егор, – спросила Таня, когда они поднялись наверх, – а ты и вправду стал бы с ними драться, если бы они не испугались? Их ведь двое…
Гошка даже остановился и уставился на Таню:
– Как это? А если бы он захотел тебя ударить? Мне что, надо было боком, боком и исчезнуть? Как он тогда, в классе?
Таня отвела глаза и ничего не ответила.
Таня пошла разбираться со своими совами – что-то они с утра плохо ели, может быть, из-за жары. А Гошка пошёл к волчице. Её не было видно. Гошка вытащил ящик-кормушку, выплеснул нагревшуюся мутноватую воду и налил в миску свежую, холодную, из реки. Волчица сразу вышла из дома и стала жадно пить. Гошка дважды доливал воду ей в миску. Потом она вздохнула, легла и положила голову на лапы. Клетка её в это время дня была уже в тени. Гошка уселся на коврик и стал рассказывать про встречу с этими двумя, Кешкой и Венькой:
– Жориком меня назвал! Гогой! А сам-то кто? Кекешка, Кишка! А этот, Венька-веник, блин масленый, гад хитрый! И в морду не дашь, скажут, что такой храбрый, потому что дед директор. И Танька явно не хотела, чтобы случилась драка. Интересно, она боялась, что они меня побьют вдвоём, или за них беспокоилась? Или скандала не хотела? Вообще, Донна, есть девчонки, которые любят смотреть, как мальчишки дерутся, а если из-за них – особенно. Такие – дрянь. А есть, которые вообще драк не любят, если подерёмся, сразу уходят. Наташка такая. Правда, когда её Васька толкнул нарочно, она упала и коленку разбила, а я его за это при ней об стенку треснул как следует, она потом мне спасибо сказала. Ну, это понятно. Танька, наверное, тоже такая. Если они её обидят, а я отомщу, она будет рада. Она хорошая девчонка, вот и ты её признала, мне это приятно… Ой, слушай, я сегодня сфотографировал её, а она попросила снимок стереть. Сказала, что фотографировать – к разлуке. Смешно. Наташка, наоборот, очень любит, когда её снимают. А давай я тебя сниму…
Гошка вытащил телефон и поймал в объектив волчицу. И изумился снова: волчица вдруг вскочила и быстро ушла в дом. Гошка замер. Он спрятал телефон – волчица выглянула из дома, снова достал – она опять скрылась. Гошка положил телефон на коврик и отошёл от него. Волчица вышла и подошла к сетке.
«Чудеса! – подумал Гошка. – Что они, сговорились с Танькой? Надо будет записать в блокнот для деда».
Зазвонил телефон. Это была тётя Тоня:
– Егор, домой.
Гошка поднялся, долил волчице в миску чистой воды, попрощался и пошёл к дому.
– Тётя Тоня, это ты прислала Фагота, чтобы он не пускал меня в воду? – спросил он за ужином.
– Да.
– А почему? Я же обещал, что не буду купаться.
– Егор, я ведь ещё не знаю тебя достаточно хорошо и волнуюсь. Место там опасное, а мы с Павлом за тебя отвечаем. Я и Павла спросила, и он сказал, что ты вроде бы слово держишь, но лучше подстраховаться.
Гошка оглянулся на деда. Тот молча жевал, глаза у него были весёлые.
– Дед, ты не поверил моему слову? – спросил он.
– Поверил. Но обстоятельства иногда бывают сильнее нас. Вдруг девочка стала бы купаться и её понесло течением от берега. Ты ведь бросился бы её спасать. Или если бы мальчишки обвинили тебя в трусости, ты мог не выдержать насмешек и полезть в воду. А ты мне внук, да и перед твоими родителями я за тебя отвечаю. А так в любом случае тебя в воду не пустил бы пёс. И девочку бы не пустил… Тоня послала Фагота, и все спокойны. А как бы ты поступил на моём месте?
Гошка подумал и ткнулся деду в плечо головой.
– Завтра воскресенье, пойдёшь на мостки купаться. Там много народу будет. Если что, не дадут утонуть.
В воскресенье на большой лужайке собралось чуть ли не всё население Биостанции. Из сарая на краю поляны выносили топчаны и устраивались на них. От берега в озеро уходили широкие, основательные мостки с перилами и несколькими лестничками в воду, ближе и дальше от берега. Дед и тётя Тоня не пошли. Дед заявил, что ему встреч с сотрудниками и так хватает и он лучше отдохнёт дома. А Егорка пусть идёт и обязательно захватит рубашку, чтобы не обгореть, потому что места в тени кустов может не хватить. И попросил Василия присмотреть за Гошкой, чтобы он без него не купался. Гошка вздохнул и, зажав под мышкой коврик, пошёл один.
На поляне Гошка нашёл более или менее удобное место, развернул коврик и огляделся. Все были среди своих друзей или родных, только Гошка один. А вон там Генерал Кеша и его родичи: папаша – гора, а мамаша, как палка. Рядом с ними семейство Банкира Веньки. Его родители были обыкновенные. Наверное, дружат семьями. А вон и Василий с какой-то девушкой… Разговаривают.
«Василию не до меня, – подумал Гошка. – А где Таня? Вон она, с родителями, чего-то матери говорит, меня не ищет. Ну и ладно, пока полежу, потом пойду окунусь».
Гошка лёг на живот, голову опустил на руки и закрыл глаза.
Было хорошо. С озера тянуло прохладой, солнце светило сквозь лёгкую облачную дымку и не жгло.
«А если бы дед не взял меня сюда, а мои родители отпустили бы меня на дачу к Наташке, было бы так же хорошо? Нет, так хорошо не было бы, – вдруг чётко понял он. – А почему? Не знаю…»
Разбираться почему было лень, и Гошка стал думать о другом: «А волки загорают или, наоборот, прячутся от солнца, потому что им и так жарко летом в их густой шубе? Спрошу у деда».
В бок толкнули. Гошка поднял голову. Над ним стояли Генерал Кешка и Банкир Венька.
– А почему один, Гога? Где твой дед-директор? Не боится, что ты без него станешь купаться? Или ты и здесь в воду не пойдёшь? Ты плавать-то умеешь? – пропищал Генерал.
– Ты, я вижу, ни воды, ни еды с собой не взял, – вступил в разговор Банкир Венька.
Тон его был добрый, участливый, но почему-то ужасно раздражал.
– Захочешь пить или есть, подходи к нам, накормим, напоим…
Гошку жгло от злости. Мало того что этот гад писклявый ткнул его ногой, так ещё и разговаривает так, будто генерал со своим солдатом. Эх, дать бы ему по морде… Но – нельзя. И этот, Венька, змей ласковый: «Приходи, бедненький, подадим, так и быть, чего-нибудь из оставшегося…» Умеет ущипнуть. Что же им ответить?
Гошка встал.
– Дядя Василий, – крикнул он, – можно, я пойду искупаюсь?
Василий вскочил и подошёл к ним.
– Давай. Я постою на берегу, посмотрю. Если понадобится, помогу.
Они прошли по мосткам. Гошка осторожно слез по ступенькам в воду, подержался за перекладину, отцепился и поплыл по-собачьи, задрав голову высоко над водой, сопя и отдуваясь. Генерал насмешливо глядел на него, потом оттолкнулся, красиво прыгнул в воду, вынырнул и, сильно загребая, сделал круг в воде и подплыл к Гошке:
– Ну как, москвич? Не утонешь? Глаза-то не таращи, вывалятся.
Гошка оглянулся. На берегу рядом с Василием стояла Таня, прижав кулачки к подбородку, и смотрела на него. В глазах её были страх и жалость.
«Меня жалеет, – весело подумал Гошка. – Забыла, наверное, что я в бассейн ходил».
Банкир Венька, склонив голову набок, с интересом глядел на них.
– Да не бойся ты, – продолжал Генерал. – Окунись с головой, может, перестанешь воды бояться и по-настоящему плавать начнёшь. Вот, смотри…
Он подплыл к Гошке и, положив руки ему на плечи, с силой вогнал его в воду. Таня вскрикнула, Василий побежал по мосткам и прыгнул в воду. Гошка привычно ушёл на глубину, развернулся под водой и, ухватив Генерала за ноги, дёрнул вниз. И с радостью увидел перед своим лицом его глаза, выпученные от изумления и страха. Генерал беспорядочно дёргал ногами, пытаясь выбраться, но Гошка цепко держал его, не давая подняться. Потом отпустил и даже подтолкнул вверх, всплыл и сам, в несколько взмахов подплыл к лесенке и вылез из воды. За ним из воды выбрался Василий. Генерал Кешка, кашляя и мотая головой, вылез вслед за ним и лёг на доски. Таня уже стояла на мостках и с изумлением глядела на Гошку. Василий улыбался.
– Ты что сделал, сволочь! – заорал, отдышавшись и придя в себя, Кешка. – Ты же меня чуть не утопил! Ты же умеешь плавать. Чего выкобенивался?! Почему не сказал?
– Извини, – огорчился Гошка. – Я испугался, когда ты стал меня топить. Очень уж неожиданно. Ухватился за что смог, а это оказался ты. Не сердись. Ты ведь сам сказал, что мне нужно только окунуться с головой и я научусь плавать. Вот я и научился.
Генерал опять закашлялся. Гошка даже почувствовал некоторое раскаяние.
«Может, не надо было его так?» – подумал он.
Генерал отдышался, встал, глаза его сузились.
– Ещё пожалеешь, Гога Московская, – тихо выдохнул он. – Здесь тебе не Москва, здесь Сибирь.
Раскаяния больше не было, прежняя злость снова вспыхнула в Гошке.
– Посмотрим, Кекешка Генеральская, – ответил он.
Венька опять отвернулся, чтобы скрыть злорадную усмешку. Таня улыбалась во весь рот и хлопала в ладоши.
– Ты почему сразу не подошёл ко мне? Идём к нам. Я маме и папе уже всё про тебя рассказала, и ты им нравишься. И то, что ты, когда пришёл, сразу не побежал к нам, тоже им понравилось. Пошли.
Василий хлопнул Гошку по плечу:
– Учился плавать? Вижу, что можно за тобой не следить. Просто будь осторожен и далеко не заплывай. Ладно?
Гошка кивнул.
Танины родители Гошке тоже сразу понравились. Они не спрашивали, кто его папа-мама, как он учится, с кем дружит и что там случилось в воде. Они просто улыбнулись, когда Таня подвела к ним Гошку, сразу налили ему стакан сока и дали бутерброд с вкусным мясом, которое оказалось копчёной олениной.
Пока он жевал, Танькина мама, Ольга Петровна, уже приготовила второй такой же, и Гошка сам не заметил, как съел и его. Он вспомнил мамины указания перед походом в гости: не набрасываться на чужую еду, будто тебя дома не кормят, есть не торопясь, локти не растопыривать, откусывать понемногу, не вести себя, как троглодит… Гошка не знал, кто такой троглодит, и на всякий случай не спрашивал: вдруг окажется, что это нечто ужасное или обидное. Он растерянно поглядел на Ольгу Петровну, а она улыбнулась и сказала, что больше всего любит гостей, которым нравится угощение и они этого не скрывают. И Гошке сразу стало легко и свободно.
Танька всё это время с восторгом рассказывала, как Гошка уделал гадского Кешку, который хотел над ним поиздеваться. А в результате сам оказался в полном позоре. И ещё был назван Генеральской Кекешкой.
– Я когда увидела, как Егорка плывёт, решила, что он врал про бассейн. Обидно за него стало – ужас как: зачем врал? Тут Кешка его в воду с головой, р-раз – и утопил! Я от страха даже закричала, а Кешка, гад, смеётся, как гиена. И вдруг он – бульк! – и нет его, только круги расходятся. А когда всплыл, руками по воде хлопает, кашляет, головой мотает. Тут всплыл и Егорка и, как торпеда, раз, два – и у мостков. Вылез и даже дышит спокойно, будто и под водой не был. И тут я поняла, что он Кешку так заманивал и Кешка попался! Уй, как здорово! В школе всем расскажу! Великий пловец Кекешка! Будет знать. А то надувается, будто уже генерал. Жаль только, что Венька, как всегда, оказался в стороне. Скажет что-нибудь, вроде бы и ничего такого особенного, а подумаешь и поймёшь: сказал гадость.
Танькин папа, Алексей Михайлович, слушал, смеялся и время от времени говорил, что девочкам не следует употреблять такие энергичные выражения. Таня на секунду останавливалась и продолжала в том же духе.
Гошке было хорошо с ними, но он вспомнил ещё одно мамино наставление, очень важное: из гостей уходить, когда хозяевам ещё чуть-чуть не хочется тебя отпускать. Он встал, сказал: «Спасибо большое, пора домой, а то дед уже, наверное, волнуется» – и пошёл.
Таня догнала его:
– Егор, папа сейчас тихо говорил маме, но я услышала. Он сказал, что Кешка может нажаловаться отцу, а его папаша какой-то важный чиновник, и у твоего деда могут быть неприятности.
– А чего он делает здесь, этот чиновник? Такие ведь отдыхают где-нибудь за границей…
– Папа сказал, что он сначала незаметно едет за границу. А потом возвращается и всем рассказывает, что лучший отдых на родной сибирской природе. Ты скажешь деду?
Гошка задумался. Нагружать деда не хотелось. А промолчать – может быть хуже.
– А ты как считаешь?
– Наверное, лучше сказать, – неуверенно произнесла Таня.
– Скажу, – решил Гошка. – Ну, я пошёл? До завтра…
– Погоди. Кешка тебя возненавидел, Егор. Ты и на речке тогда над ним верх взял и здесь перед всеми опозорил. Он теперь будет тебе устраивать всякие подлости. А придумывать эти подлости будет Венька. Я тебя буду охранять.
У Гошки потеплело в груди.
– Мы будем вместе друг друга охранять, – сказал он и побежал домой.
Ужин прошёл в молчании. Но вот дед отодвинул тарелку, взял всей ладонью свой вечерний стакан чая в подстаканнике и поднял глаза:
– Ну, как день прошёл, внук?
Гошка вдохнул, выдохнул и стал рассказывать. Дед слушал молча, нахмурив брови. Тётя Тоня сидела выпрямившись, на её лице было удивление и озабоченность.
– И Танька мне передала слова её отца, что Кешка нажалуется своему отцу и у тебя могут быть неприятности, – выпалил под конец Гошка и уставился на деда.
Дед молчал, глядя в стол. У Гошки начало сосать под ложечкой. «Не успел приехать, как напортил деду», – мелькнула мысль. Но вот дед поднял голову.
– Молодец! – сказал он и поцеловал Гошку в макушку. – Не дал этому мелкому негодяю оседлать тебя. Поставил его на место. А за меня не бойся. Биостанция подчиняется Академии наук, мы нужны чиновному отцу этого мальчишки больше, чем он нам. И место отдыха с семьёй с даровым жильём на хороших харчах терять ему ой как не хочется. Попросился когда-то, мы пустили, терпим его, а можем и выгнать. Правильно, что ты рассказал это мне, и передай моё спасибо этой девочке Тане. Я её знаю, хороший человечек. С характером. Ответственная, если что-то обещала, сделает. Животных любит, и они доверяют ей. А их не обманешь. И её родители славные люди. И учёные настоящие.
Гошка перевёл дух. Тётя Тоня, видимо, тоже успокоилась, потому что начала собирать со стола посуду. Гошка вскочил и стал относить посуду на кухню.
