Да, конечно, в столице его положение было отчаянное. Когда нашелся настоящий царевич Аюр, от блюстителя престола отвернулись все. Оставалось лишь передать законному государю власть – и ждать своей участи… Или бежать – но куда?! И вдруг, нежданно-негаданно – этот самый Вечка с посланием от молодого наместника Затуманного края. Учай – единственный – клялся ему в верности и предлагал войско! Киран ухватился за этого неизвестного ему Учая, как за соломинку. Если бы у него было время подумать, он никогда бы не принял столь опрометчивого решения. Но тогда блюстителем престола руководило лишь желание спасти голову от топора.
Только оказавшись в окрестностях сожженного Мравца, Киран начал понимать, во что ввязался. Действительность сильно отличалась от того, что он себе представлял в столице. «Многотысячное войско», которое сулил Учай, существовало только в переписке. А то, что имелось, состояло из ополчения – дикарей верхом на лосях – и кучки наемников. Да еще дривы, будь они неладны! Едва узнав о том, что в их земли прибыл бывший наместник, дривы, словно хищные муравьи, полезли из своих землянок и старых пожарищ, требуя крови.
Приглашая блюстителя престола в Затуманный край под свою защиту, Учай писал, что земли дривов ему покорны, мятеж подавлен и Кирану там ничего не угрожает. Это тоже оказалось не то чтобы правдой… По сути, никакого мятежа и не было! Учай и не думал воевать с дривами. Хуже того, он находился с ними в союзе. Да и Мравец, собственно, сожгли именно по его приказу…
Осознав весь ужас своего положения, бывший блюститель престола простился было с жизнью. Однако в намерения Учая его гибель вовсе не входила. Хитрый ингри сразу же послал его на север, в Ладьву, подальше от жаждущих мести дривов. Киран сбежал из столицы не один – его сопровождала свита и личное войско из тех, кто по разным причинам не особо рассчитывал на помилование от государя Аюра. Но даже тут, в Ладьве, арьи устроили себе отдельный стан и жили почти в осаде, пока дривы бродили вокруг, будто голодные волки.
«Я иду по тонкому льду, – думал Киран. – Надо следить за каждым словом и не показывать слабости. Все дикари как лесные звери. Заметят страх – сожрут…»
– Если ты полагаешь себя сыном божества, вождь ингри, то знай – с тебя и спросят как с бога, – спокойно сказал он, не удостоив взглядом Вечку.
– Кто спросит? – недобро прищурился Учай.
Что-то в его голосе заставило вельможу поежиться. Ох, не нравился ему этот Учай! Годами вождь совсем молод, но голова уже седа и взгляд далеко не юноши. Местные почитали Учая за сына бога; арьи из домашнего войска, не скрываясь, называли безумцем. Но от этого безумца зависели их жизни…
– Небо и спросит, – вывернулся Киран. – От своего сына оно ждет только удачи!
– Это понятно! У меня и не будет неудач. Зачем ты пришел, ясноликий? – нетерпеливо спросил Учай. – Посмотреть, как я обучаю войско? Так мы уже закончили…
– Меня опять пытались убить! Нынче ночью двое дривов пробрались прямо в мой стан. Орали что-то про месть за родичей… Конечно, их прикончили, но был ранен один из моих людей…
Учай скривился:
– Твоя вражда с дривами – большое неудобство для меня, Киран! Главы родов почти каждый день приходят, пытаясь выпросить или выкупить твою голову. И между прочим, рассказывают такие ужасы о твоих деяниях, что даже я не могу найти слов. Дружба с тобой обходится дороговато… Если бы знал, что тебя здесь так ненавидят, трижды подумал бы, прежде чем предлагать тебе помощь…
«Лицемер проклятый! – подумал Киран, свирепея. – Не знал он, гадюка болотная…»
– Что это за повелитель, – процедил он, – если его гости подвергаются опасности прямо у него дома?
Учай закатил глаза.
– Ты полагаешь, это так просто? Оберегать тебя, владыка, и поддерживать союз с дривами – все равно что карабкаться на ель без порток и надеяться не ободрать седалище! Ладно те, кто лезет тебе мстить по своему почину. Ты их убил – это твое право. А вот явится за твоей головой, к примеру, воевода Илень – и что мне делать?
Киран молчал, полыхая от ярости.
«Только бы пережить зиму», – подумал он.
– Твое войско будет готово к весне?
Учай неопределенно кивнул.
– Так будет или нет? Я не могу прятаться здесь вечно!
Повелитель ингри, будто и не слушая жалобы ария, смотрел вдаль рассеянным взглядом. Вдруг он встрепенулся, подхватил Кирана под руку и повлек за собой в сторону деревни. Свита Кирана после мгновения замешательства толпой последовала за вождями.
– Ты и не будешь прятаться, – доверительно сообщил Учай, придвигаясь к собеседнику. – Ты будешь нападать!
– Нападать? На Аратту?! – Киран расхохотался от неожиданности. – О да – мы, несомненно, захватим столицу сразу, как сойдет снег! Учай, ты, верно, полагаешь, что Аратта – это нечто вроде твоей Ладьвы, только малость побольше? Даже если ты соберешь вдесятеро больше людей…
– Я не собираюсь нападать на столицу, – ответил Учай. – Я что, похож на самоубийцу? Я много думал, ясноликий, как употребить твое домашнее войско к нашей общей пользе, и вот что пришло мне на ум…
– Прошу, поделись нашим замыслом относительно моего войска, – не удержавшись, съязвил Киран.
– А вот послушай, – как ни в чем не бывало продолжал Учай. – Ты привел около сотни неплохих бойцов. И насколько мне известно, прихватил изрядную часть казны…
– Казна? Скажешь тоже! – напрягся вельможа. – Я несчастный изгнанник…
– Этой казны, – не обращая внимания на его слова, продолжал Учай, – хватит, чтобы к весне набрать в твое войско всех, кому по нраву вольная жизнь. А такого отчаянного народу – твоими стараниями – сейчас шатается по окраинам Аратты предостаточно. Принимай всех. Пусть знают – у тебя можно все! Грабить, жечь, убивать…
– Гм. Предлагаешь мне стать разбойником?
– Сперва ты будешь платить им, – продолжал Учай. – А потом они сами начнут брать добычу. Наверняка ты лучше меня знаешь, какие земли Арьялы самые богатые и беззащитные…
– Ну и чего мы добьемся тем, что зальем кровью окраины Аратты?
– Как чего? Ты будешь сеять ужас и разрушения – а расплачиваться за них придется Аюру. Именно его – нового государя – станут укорять, что он не способен навести в стране порядок! Когда повсюду будут тлеть разоренные деревни и города, когда волки обожрутся человечиной, тут-то людишки и вспомнят прежнее царствование. Тут-то и скажут: при Ардване такого не было…
– Занятно придумал, не то слово!
– Благодарю. И заметь, Джериш мне ничего такого не рассказывал. Вместе мы уничтожим врагов и достигнем подлинного величия!
Учай обнял ария за плечи:
– И кстати – совсем забыл про Станимира!
– Станимир? Начальник вендской стражи? Изменник и убийца?
– А также военный вождь лютвягов и законный наследник земель дривов. Да, он самый. Станимир будет нашим союзником в войне против Аюра.
Киран на миг замер, не веря ушам.
– Он сам это предложил?!
– Нет. Это предложил я.
«Но почему ты не спросил меня?» – чуть не выпалил Киран, но прикусил язык. Ответ тут не требовался.
– И ты тоже подумай, ясноликий. – Учай отпустил плечи Кирана, давая понять, что разговор окончен. – Что ты предложишь Станимиру от имени Солнечного Престола?
* * *
Когда Учай вернулся в свою избу – вернее сказать, избу старосты, лучшую в Ладьве, – там его ждал не только накрытый старостихой обед, но и побратим Хельми. Младший из детей Грома сидел на лавке, баюкая в руках гусли. При виде старшака он вскочил на ноги:
– Братец, меня прислал вещий Зарни…
– Садись поешь со мной, – махнул ему рукой Учай, стаскивая кожух.
– Премудрый Зарни сказал, дело не терпит отлагательства…
– Ох уж этот Зарни, – проворчал Учай, садясь за стол. – Ему, конечно, лучше знать, что там терпит, а что не терпит. Не много ли он на себя берет? Ладно, тогда я буду есть, а ты рассказывай. Или, может, споешь, словно скоморох бродячий?
– Я так и собирался, – с улыбкой ответил Хельми. – Обедай, братец, а я начну…
Юный певец положил пальцы на струны, прикрыл глаза. Насмешку он будто не заметил. А может, и в самом деле не заметил, подумалось Учаю. Хельми всегда был малость блаженным. Пошлешь на разведку, а он возвращается и давай расписывать, какие на торгу на горшках красивые узоры. Ну а с тех пор как гусляр Зарни забрал мальчишку к себе в ученики, похвалив его девчоночий голосок, Хельми вовсе стал для старшего брата бесполезен. Из пяти побратимов, что прошли вместе с Учаем путь от изгнанников с Вержи до братьев бога, в живых осталось всего трое. А может, и двое. Кежа погиб в битве за Мравец. Ошкай пал в поединке с чудовищем из-за Кромки – по крайней мере, так рассказывали уцелевшие защитники острога. А вот куда пропал Марас, Учаю и самому очень хотелось бы знать…
– Поведай, с чем тебя послал Зарни! – приказал Учай, отпивая горячей медовухи.
– Учитель велел мне переложить для тебя на язык ингри песню, которую сейчас поют повсюду в землях дривов. Песня совсем новая…
– Песня? Я ждал новостей о посольстве Мараса.
– Там есть и про наше посольство. И про Станимира, и про царевну, и про оборотней…
– Каких еще оборотней?
– Дозволь, спою?
– Ладно, пой!
Пальцы Хельми забегали по струнам, исполняя длинный красивый наигрыш с тревожными нотками. Так учил его Зарни – прежде всего надо подготовить слушателей, настроить на нужный лад.
– Было дело в земле лютвяжской,
В славном граде Станимировом…
Хрустальный голосок Хельми звенел под потемневшими стропилами, струны подпевали. Учай рассеянно слушал, отхлебывая медовуху. Вскоре, однако, он забыл и про нее, и про густую похлебку с мясом, хотя пришел с поля очень голодным. Когда Хельми перестал играть, поднял веки и замолчал, Учай сидел прямо, стиснув кулаки, впившись в певца взглядом.
– Вот так новости, – прошептал он. – Это все?
– Нет еще, – переводя дух, ответил Хельми. – Дальше – плач Станимира по погибшим собратьям и песнь о том, как он ходил мстить. Но поскольку он вернулся ни с чем, там не будет красивого окончания… Кстати, учитель Зарни велел тебе передать: князю лютвягов эта песня не понравилась. Настолько, что он запретил ее исполнять в землях лютвягов. Кого поймают, тому пальцы рубят, язык режут…
– Ну да, ну да, – пробормотал Учай. – Лучший способ добиться, чтобы песню пели в каждой веси, – запретить ее.
– Премудрый Зарни так и сказал, – кивнул Хельми.
– Иди сюда, отобедай.
Хельми, не заставляя себя упрашивать, положил гусли на лавку и накинулся на еду. Учай сидел напротив, стуча пальцами по столешнице. Любопытно, кто из врагов Станимира приказал сложить песнь? Кому выгоднее, чтобы вести о неудаче владыки лютвягов разнеслись по всем вендским землям так далеко и так быстро?
Так вот что все это время творилось у Станимира… Кое-что Учай и так знал от своих лазутчиков в столице лютвягов – например, о подмене царевны. Но похищение Аюны накхами было новостью.
«Но все же почему так задержалось посольство? Куда пропал Марас с подменной девкой? Когда прибудут, надо будет решать, как с ней обойтись. Не объявить ли самозванкой ту, что у накхов? А Киран подтвердит, что наша Аюна – настоящая… Скорее бы вернулся Марас!»
Чем дальше, тем больше повелитель Ингри-маа ценил этого побратима. Вечка – правая рука и помощник, ловкий, умный, полезный. Хельми – славный певец… Но Марас – нечто большее. На нем – особая милость Богини. Как он мог исчезнуть? Конечно, он вернется!
– Что там за чепуха про чудовище с ножами-зубами? – хмыкнул Учай.
– Не знаю, так дривы поют. «Вышло из лесу да чудище косматое…»
– Слышал, слышал! Ладно…
Учай знал: слухи распространяются мгновенно, обрастая самыми дикими и нелепыми подробностями. Суть песни – царевна исчезла. У Станимира ее больше нет.
Где ж она теперь? У накхов – или у тех, кто сложил песню? А кто ее сложил? Бурмиличи? Вряд ли. Медвежьим детям Аюна не нужна – разве что принести ее в жертву. Накхи сейчас достаточно сильны и без царевны арьев – зато она запросто посеет среди их князей раздор, как это уже началось среди сторонников Станимира…
«И то, что Станимир этак опозорился, сыграет мне на руку – проще будет с ним договариваться… Вот только где же Марас?»
За дверью послышались шаги и голоса. Внутрь заглянул староста Вилюг:
– Повелитель, дозволь побеспокоить! Тут к тебе от премудрого Зарни…
– Опять от Зарни? Ну пусть войдут!
В избу крадучись вошел ученый раб-летописец Варак. Не поднимая глаз на Учая, низко поклонился:
– Повелитель, батюшка, Зарни прислал меня, недостойного раба, с новостями. Он велел передать, что нынче к его дому на озере вышли пречудесные странники…
Летописец отступил на шаг, пропуская людей в избу. Первый гость вошел, поклонился Учаю и, сверкая улыбкой, стащил с головы тканую шапочку. Огненные косы разбежались по плечам.
Учай аж с лавки привстал.
– Кирья, ты?!
Глава 4. Старые раны
– Ширам, замри! – шепнула Янди, резко останавливаясь.
Бронзовые псы, охраняющие вход в покои святейшего Тулума, повернули головы в сторону входящих одним и тем же наводящим жуть плавным движением. Слабое гудение, наполнившее пространство, заставило Ширама окаменеть. Он кое-что слышал о храмовых чудесах. Некоторые из них могли устрашить даже бывалого воина. Всякий готов со славой погибнуть в бою, но мало кто пожелал бы сгореть, корчась в каменном колодце, облепленный огненной смолой, которая не погаснет, пока не прожжет насквозь плоть и кости…
– Маханвир Ширам! Саари Яндха!
Гудение смолкло. Оба бронзовых пса опустили морды и замерли. Двери внутренних храмовых покоев распахнулись, и навстречу гостям вышел Тулум.
– Входите, – приветливо кивнул он. – Рад, что вы немедленно откликнулись на мое приглашение…
Знатные накхи вошли в тайные покои верховного жреца.
– Ты кого-то ищешь, маханвир? – спросил Тулум, жестом приглашая их пройти к широкому столу, заваленному свитками и уставленному причудливыми приборами.
– Признаюсь, надеялся встретить здесь Хасту, святейший, – сказал Ширам. – Давно не видел его…
– И не увидишь, думаю, еще долго. Хаста с моим поручением отбыл на север, в Бьярму. Ему поручено важное и деликатное дело в Северном храме. Учитывая наши непростые отношения со Светочем Исвархи, пожалуй, только Хаста и способен его уладить…
Ширам кивнул, не выдавая разочарования. Стоящая на полшага позади него Янди глазела по сторонам, рассматривая тайное убежище верховного жреца. Поистине мало кто из людей Аратты побывал здесь, и еще меньше отсюда вышло…
