– Все? – обрадовалась Люба. – Быстро ты. Я думала, застрянешь там на час.
Она скинула одежду и юркнула в еще окутанную паром душевую.
Женя натянула джинсы, свитер, подколола волосы и села у окна. За стеклом был непроглядный мрак, лишь вдали светил один-единственный фонарь. Из темноты выступали неясные силуэты елей.
«Как в сказке, – с восторгом подумала она. – Можно будет встретить Новый год на улице. Нарядить живую елку и водить вокруг нее хороводы».
В дверь постучали. Вошел Санек. Вид у него был свежий и бодрый.
– Ну как вы тут разместились? – спросил он, с любопытством оглядывая комнату.
– Неплохо, – проговорила Женя.
– Любка где? В душе?
– Разумеется.
– Я внизу был. Там такой шведский стол, закачаешься! Можно уже идти ужинать.
– Надо бы Любку подождать, – засомневалась Женя и тут же почувствовала, как желудок сводит голодной судорогой, ведь за целый день съела лишь пару бутербродов.
– Придет твоя Чакина, что ты за нее беспокоишься. – Санек небрежно махнул рукой.
– Ладно. – Женя решительно встала со стула. – Идем.
Они спустились в столовую. Санек оказался прав: стол просто ломился от закусок. Здесь было все, что только душа пожелает: и салаты, и пирожки, и деликатесные фрукты, и сладости. На отдельном столике в углу дымилось несколько чайников с кипятком, на широком блюде лежала горка пакетиков с чаем и кофе.
Хористы уже вовсю угощались. Женя заметила Лося – тот, не спеша, с удовольствием пил кофе, закусывая бутербродом с ветчиной, и общался с распорядителем фестиваля. Зал был полон. Кроме «Орфея» в общежитии разместилось еще два коллектива: один из Тулы, другой из Нижнего Новгорода. Новгородцы – сплошь девушки, все, как одна, статные, румяные, русоволосые. Они сгрудились вокруг стола и налегали на пирожки.
Санек отыскал для Жени чистую тарелку, набрал разной еды, сунул ей в руку вилку:
– Ешь.
– Спасибо.
Женя откусила от пирожка.
– С ума сойти. Вкусно!
– Я же говорил, – подтвердил Санек.
Она привычно пошарила глазами по залу, но Карцева не обнаружила. Может, он уже поел и ушел к себе, спать? Интересно, с кем его поселили? Женя хотела было спросить об этом у Санька, но не рискнула. Незачем кому-то знать, что ее волнует Карцев.
Они наелись до отвала. В это время в столовой появилась Люба, розовая после горячего душа, с распущенными волосами. Издали ее можно было принять за новгородскую хористку. Она вразвалочку подошла к ним.
– Не дождались меня, предатели!
– Да тут все съели бы, если б мы тебя ждали, – оправдался Санек.
– А вы у нас самые голодные! – ехидно проговорила Люба, накладывая в тарелку салат. – Все осталось, нечего мне голову морочить.
Лось, по своему обыкновению, громко захлопал в ладоши.
– Москва! «Орфей»! Все поужинали?
– Кажется, все, – крикнул в ответ кто-то.
– Посмотрите внимательно, кого еще нет в зале?
– Наташки нет, – проговорила Оля. – Она не придет. Спать легла, устала с дороги.
– Безобразие, – рассердился Лось. – В следующий раз кормить вас будут только завтра утром. Есть еще отказавшиеся?
– Карцев, – произнес баритон Владик Сидоренко. – Он со мной в номере.
– Почему не пришел ужинать? – строго спросил Лось.
– Говорит, не хочет.
– Я ему покажу «не хочет»! Вечно этот тип выпендривается, не живется ему нормально, по-людски. Влад, быстро наверх и передай ему, чтобы тут же топал сюда.
– Так он меня и послушал, – насмешливо протянул Сидоренко, но все-таки двинулся к выходу.
– Кто освободился, переходите в актовый зал, – велел Лось. – Проведем пятиминутку, обговорим наши проблемы и – общий отбой. Нарушители дисциплины будут наказаны.
– В угол поставите? – раздался шутливый голос.
– Нет. Не пущу на новогодний банкет.
– Это беспредел! – завопили ребята.
Лось невозмутимо пожал плечами.
– Кому не нравится, возвращайтесь в Москву.
– Ужас! – с набитым ртом произнесла Люба.
– Говорят, он в поездках всегда так себя ведет, – заметил Санек.
– Вот зверюга! – Люба подцепила с блюда последний бутерброд с семгой. – Ладно, завтра после концертов отыграемся. Будем гулять всю ночь, и ничего он не поделает.
Женя слушала ее вполуха, глядя на дверь. Она ждала, появится или нет Карцев. Тот все не шел, подтверждая правоту Сидоренко. Любка закончила трапезу, напилась кофе, и они направились в актовый зал.
Лось пришел минут через десять. Он зачитал завтрашнее расписание, повторил приказ не есть мороженого, не пить спиртного и не тусоваться в номерах до окончания концертной программы. Затем все разошлись по своим комнатам.
Женя расстелила постель и легла. Люба включила над кроватью бра и достала из тумбочки журнал.
– Я почитаю немного, не возражаешь?
– Читай, – разрешила Женя и закрыла глаза.
Ее тотчас сморил сон.
10
Разбудил ее звонкий Любин голос.
– Ну что, приснился тебе Санек?
– При чем тут Санек? – Она сладко зевнула и села на кровати.
– Как же! На новом месте приснись жених невесте! – Люба насмешливо подмигнула.
Она была уже полностью одета и причесана, а кровать застелена.
– Ты слишком долго спишь. Явно у тебя переутомление. Тебе нужно бежать от Столбового.
– Заткнись, – спокойно проговорила Женя и не спеша спустила ноги на коврик.
– Сегодня тридцать первое, – напомнила Люба.
– Знаю.
– В столовой уже елку наряжают. Я ходила смотреть, пока ты тут дрыхла. Огромная, до самого потолка. Я еще с диджеем познакомилась – классный парень.
– Господи, как ты много успела. – Женя улыбнулась и, протянув руку, сняла со спинки стула халатик.
– Кто рано встает, тому бог дает, – гордо процитировала Люба.
– Когда у нас завтрак?
– Через пятнадцать минут. А через час мы уже должны сидеть в автобусе. Так что пошевеливайся, лежебока!
Позавтракав, хористы поехали в город. Открытие фестиваля происходило в зале филармонии. Назначено оно было на двенадцать дня, а с десяти шли акустические репетиции.
Лось заметно волновался. Его обычно добродушное лицо приобрело каменное выражение, он то и дело рявкал на ребят, а на сцене и вовсе осатанел.
– Что вы несете?! – орал он на сопрано. – У вас что, несмыкание связок? Опозориться хотите? «Фа» достать не можете! Нужно было спать, а не лясы точить!
– Мы спали, – обиженно оправдывались девчонки.
– Знаю я, как вы спали! Вон Карцев, тот действительно спал. Оттого басы и звучат.
– Во дает! – шепотом проговорила Женина соседка по партии Света Степанова. – Сам же вчера его крыл, а теперь в пример ставит.
– Так, всё, собрались! Еще раз Верди, с самого начала! И перестаньте сипеть! – Лось взмахнул рукой.
Женя слушала, как сзади поет Карцев. Отчего бы ему вместо почтальона не стать певцом? Хотя нет, пожалуй, певца с такой физиономией публика забросает тухлыми помидорами.
– Ну, хотя бы так, – смягчился Лось, когда они допели до конца.
После репетиции было свободное время. Женя, Люба, Санек и еще пара ребят сидели в артистической, слушая из-за кулис, как репетируют другие хоры. Особенно им понравились новгородки – голосистые и заводные. Репертуар их сплошь состоял из народных песен.
– Да, не чета нам, – завистливо проговорила Люба.
– Почему? – возразил Санек. – Верди у нас тоже неплохо звучит.
– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, – съязвила она.
Ровно в двенадцать начался концерт. Он длился до трех. Публика встречала участников фестиваля искренними и горячими аплодисментами. Лось сиял: коллеги сделали ему кучу комплиментов, назвав коллектив абсолютно профессиональным. После выступления всех наспех погрузили в автобус, отвезли в ресторан на обед, а затем – на другой концерт, в библиотеку.
К вечеру все валились с ног от усталости.
– Ну, молодежь, – обратился к ребятам Лось, – спасибо вам за труды. Можете наряжаться, чистить перышки и отрываться по полной. Смотрите только, чтобы никто не перепил, желательно доставить вас домой в добром здравии.
– Ура! – дружно заорали хористы.
Люба схватила Женю за руку.
– Бежим переодеваться. Я тебе один секрет расскажу.
– Какой секрет?
– Я с таким мальчиком познакомилась! Он из Тулы! Обещал танцевать всю ночь только со мной. Красивый, такой же, как Санек!
Люба залилась счастливым смехом и потащила Женю наверх, в номер.
Одевшись и наведя марафет, девушки спустились в столовую. Роскошная елка переливалась всеми цветами радуги. На ней было целое море игрушек. На стенах и под потолком висели сверкающие гирлянды, пахло бенгальскими огнями.
Часть зала была освобождена для танцев, в другой красовался накрытый стол. В углу налаживал аппаратуру диджей, высокий, худощавый парень с длинными, заплетенными в косу волосами.
– Супер! – оценила антураж Люба.
Подлетела Настя в нарядном шелковом костюме, распространяя ароматное облачко парфюма.
– Девчонки, круто повеселимся! Мне сказали, программа убойная, все будет – и конкурсы, и игры, и танцы до упаду. Здесь всегда так.
Люба и Женя согласно закивали, с интересом оглядывая зал. Подошли другие ребята, все подтянутые, отутюженные. Посыпались шуточки и приколы, кто-то с грохотом взорвал первую хлопушку. И понеслось! Вокруг стояли гвалт и визг, клубился сизый дым, упоительно пахло свежей хвоей, мандаринами, свечами. На потолке вращались огромные, сверкающие разноцветными гранями шары, по разгоряченным, счастливым лицам скользили яркие лучи – синие, красные, оранжевые.
– С наступающим Новым годом! – неслось отовсюду. – С наступающим!
Девчонки окружили Лося, наперебой чмокали его, оставляя на щеках следы губной помады. Тот смеялся, прижимая к груди кипу подарков, которыми его наградили подопечные. Пришла празднично одетая Анна Анатольевна, ее тут же завалили конфетами и шоколадками. Женя тоже вручила дирижеру и концертмейстерше то, что приготовила. Свеча произвела фурор, – Лось торжественно поставил ее на стол рядом с одной из бутылок шампанского.
– Прошу садиться, – объявил в микрофон диджей, он же по совместительству ведущий вечера.
