А ещё я хотел попросить его оставить в команде Петьку. А вдруг ему тоже повезёт и он вырвется.
Я вышел из ванной и вернулся к себе в комнату. Мышцы после утренней пробежки и водных процедур приятно вибрировали. Хотелось ещё позаниматься, но тренер сказал, что перегруз мне не нужен и точно определил сколько и чего в день нужно делать из физо. А пока пора было до завтрака напрячь мозги. Поступление в Академию физкультуры и спорта, по словам тренера, дело решённое, но учиться придётся самому. Я хоть вроде бы не тупой, но понимаю, что уровень знаний не дотягивает, а значит, придётся покорпеть над книгами. Русский и английский точно надо подтянуть. ЕГЭ по русскому я сдал неплохо, проходной балл набрал, честно говоря, сам не знаю как. Хотя, знаю – с сочинением-то помогли. Сам бы не написал. А вот в Академии так не выйдет, там надо самому мозгами шевелить.
Я открыл ноутбук, что стоял у меня на столе и включил его. Ещё одна дорогая игрушка, к которой даже прикасаться страшно. Система запустилась и я зашёл в браузер, стал искать сайты с таблицами правил и тренировочными заданиями.
Честно говоря, мозги начали закипать уже минут через тридцать. Никогда не понимал логики правил языка, а самое главное – исключений из этих правил. Эти корни гар и гор, где под ударением а, а без ударения следует писать о, а вот в корнях зар и зор – наоборот. Вот как такое можно запомнить? В чём логика? В чём, блин, отличие?
То ли дело математика. Там всё чётко и ясно, всё по формулам и законам. Знаешь формулу – знаешь решение.
Устав за эти полчаса сильнее, чем за сорок минут интенсивной пробежки и двадцать минут растяжки, я закрыл ноут и посмотрел на часы. До завтрака, определённого хозяйкой дома, оставалось ещё около получаса, и я решил пока спуститься вниз. Может, помочь с чем надо, а если нет, то просто выйду на улицу, осмотрюсь во дворе. Мне тут жить ближайшее время, надо знать что и как тут в целом.
Я вышел в коридор и направился к лестнице, когда услышал, как меня позвали. Оглянулся и увидел, что дверь в комнату Ники приоткрыта. Она махала мне рукой, приглашая войти.
Я передёрнул плечами.
В комнаты девочек входить нельзя. Это правило.
В комнату тренерской дочки – тем более. Это твёрдое правило. Важное. Железобетонное.
Да и вообще…
– Доброе утро, – её мышиный нос показался в дверях, девчонка улыбнулась, а у меня в груди толкнулось раздражение. – Артур, зайди на минутку, пожалуйста, у меня есть для тебя предложение.
Блин, неужто папочка не объяснил тебе, что не нужно приглашать в свою комнату взрослых парней? Даже если они вроде как теперь в семье.
– Доброе, – отозвался я и, вздохнув, подошёл ближе, а потом и переступил порог, когда она отступила, пропуская.
Милая комната. Всё такое бело-розово-сиреневое. Как мне и представлялось, когда я наблюдал за ней в хосписе – мягкое пушистое покрывало на кровати, большой белый медведь посредине, огромная книжная полка.
Диссонанс какой-то. Не думаю, что она стерва, как сказали ребята из команды. Просто высокомерная кукла с синдромом отличницы.
На полу стояли коробки. Некоторые были закрыты, пара открыты. В одной были сложены тетрадки, альбомы, коробки карандашей, фломастеров, ещё какие-то канцелярские штуки, в другой какие-то коробки цветные, похоже, настольные игры или что-то в этом роде.
– Слушай, – начала она. – Я тебе уже говорила вчера, что занимаюсь волонтёрством. Я и ещё девочки из нашей организации решили посетить за городом центр временного содержания детей, попавших в сложную ситуацию.
Идиотка. Одно дело сказки читать инвалидам в хосписе, совсем другое – таскать леденцы и цветные мелки шакалятам во Временку. Там же в основном неадекваты на передежке. Есть, конечно, дети, у которых что-то случилось с родителями, и пока их не передадут детским домам, они находятся во Временке. Но основной контингент этого места – те, кого изъяли принудительно, или от кого отказались приёмные родители, потому что не выдержали. Проблемные, сложные, когда таких к нам на постоянно забрасывали, их приходилось ломать заново под правила, которые они отчаянно соблюдать не хотели.
Временка – это не детский дом, не интернат, не дом малютки. Это перевалочный пункт, и чем дольше там находится кто-то, тем больше потом дыр в психике. Особенно у слабых.
Мой брат помогал таким. Надо ли напоминать, что с ним стало?
– Дурацкая идея, – ответил я, ощущая, что начинаю злиться на неё.
– Почему? – захлопала она глазами. – Помогать нужно всем.
Вот как ей объяснить?
– Им не нужны твои шахматы и фломастеры, сечёшь? Тем, кто ждёт решения опеки во Временке, насрать на настольные игры и красивые жесты.
– Это очень грубо, – девчонка вздёрнула нос и поджала губы. – Вот как раз таким, обездоленным, и надо помогать. И я хотела попросить тебя поехать с нами, ты бы мог что-то рассказать, собственным примером показать, что выбраться можно, что…
Не знаю, что она такого увидела в моём лице, но вдруг осеклась и сглотнула. И я очень надеюсь, что мои реальные эмоции не светились так открыто. Но я был зол. Чертовски.
– Я тебе что, цирковая обезьянка, чтобы таскать меня на выставки? – я сжал зубы, чтобы как-то сдержать прострелившую вспышку злости. Надо валить на хрен из её комнаты. – Найди себе другую забаву, Вероника.
– Я Николь!
Резко развернувшись, я быстро вышел в коридор.
– Да пофиг.
На хер завтрак, лучше пойду ещё на пробежку.
Глава 7
Николь
– Ну капе-е-ец, – возмущённо протянула моя подруга Ритка, когда я рассказала ей об утреннем происшествии. – Вот грубиян!
– Представляешь? – снова посетовала я. – И даже на завтрак не явился, хотя я ему говорила, что для мамы важно, когда все домашние собираются вместе за столом.
– Ну наглый. Вообще никакой благодарности! Вы его как щенка подобрали, а он ещё и хамит.
Честно говоря, хоть я и поделилась с Ритой своим негодованием, думать об Артуре, как о подобранном бездомном щенке, мне совсем не хотелось. Как-то это некрасиво совсем и несправедливо. Но чтобы не раззадоривать Ритку, я решила промолчать и сменить тему.
– Слушай, Рит, ну а ты уже определилась с университетом?
– Да что там определяться, – пожала плечами подруга, махнула рукой и вытянула ноги, любуясь свеженьким ярким летним педикюром. – Подам во все три, а там куда ближе к сентябрю захочется.
Рита Болгарская – моя подруга с самого первого класса. Мы подружились почти сразу, когда нас посадили первого сентября за одну парту. Я после линейки, когда нас повели в класс, потеряла из виду родителей и чувствовала себя очень растерянной, но тут девочка с двумя огромными белыми бантами на макушке и строгим взглядом крепко взяла меня за руку и сказала, что мы теперь будем держаться вместе. Кто она – на тот момент я не знала. Но как-то так и вышло. Вместе от самого первого звонка и до выпускного. И вот теперь, хотя мы уже были совсем взрослыми, было как-то не по себе от мысли, что рядом со мной в университете не будет Ритки.
– Или куда примут, – чуть попыталась опустить её на землю я, потому что Ритку, в силу характера, иногда заносило в суждениях.
– Примут-примут, – махнула рукой она и отпила из запотевшего ото льда стакана с колой. – А как не захотят, папа разберётся.
Да, иногда её заносит конкретно. Мы не раз с ней спорили на эту тему – что нельзя вот так кичиться перед другими своим положением. Не у всех есть возможности, как у родителей Ритки или моих, и помыкать этим других некрасиво.
– Кстати, – встрепенулась Ритка и расплылась в хитрющей улыбке, – у твоего папы же тренировка вроде бы как. Пошли на стадион, как раз и своего “братца” покажешь.
Вообще, я прекрасно поняла, зачем ей нужно на стадион. У папы есть помощник, Илья Викторович, на которого Рита уже полгода заглядывалась. Я ей неоднократно говорила, что идея эта глупая, и помощник тренера старше её на добрых десять лет, но подруга всегда отмахивалась.
“Ой, Ник, ну и что что на десять лет старше? А что, по соплякам-одноклассникам сохнуть? Не возбуждают…”
И даже то, что у Ильи Викторовича вообще-то была невеста, для Ритки не было аргументом.
– Может, просто погуляем? Погода классная, солнечно, – сделала попытку я, прекрасно понимая, что она обречена на провал.
– Ну вот именно – надо идти на стадион! – подхватила Рита, подскочила на ноги и расправила плиссированную лёгкую юбку. – Пошли!
Она ухватила меня за руку и вынудила подняться с парапета на набережной, где было так хорошо и удобно. Но Ритка есть Ритка, она и мёртвого поднимет.
Мы поймали такси и поехали к стадиону. Сказать откровенно, я почувствовала напряжение. Ну, если честно, перед толпой парней я всегда чувствовала себя неуютно, в отличие от подруги, которой только дай покрасоваться. А сейчас тем более, потому что там будет Артур.
После того, как он нагрубил мне сегодня утром, я сперва потеряла дар речи, а потом даже не сдержалась и расплакалась. Разве я как-то обидела его? Что плохого в том, что он бы рассказал этим несчастным ребятам, что жизнь на детском доме совсем не заканчивается, и если очень стараться, можно увидеть свет в конце туннеля. Как сам Артур. Папа ведь его в команду не просто так взял и протекцию тоже не просто так предложил. А за труды и старания. Так почему нельзя рассказать об этом другим и дать им хоть какую-то надежду?
Что он в этом услышал столь обидного, что в его взгляде в мою сторону плеснулись такие тёмные эмоции? У меня аж дыхание перехватило и мороз по спине прошёлся.
И он даже не запомнил моё имя! Назвал Вероникой, хотя мама при нём не одни раз звала меня полным именем – Николь. А может, это он сказал специально, чтобы показать неуважение.
Только вот за что?
Мотивы поведения этого парня были мне совсем непонятны и обидно цепляли. Но Рита права, надо идти на стадион. И то, что он там, не должно быть для меня помехой, потому что мне стоит привыкать к его присутствию в своей жизни.
Мы вышли из такси у стадиона, купили в кофейне рядом два больших рожка мороженого и бутылку минералки и пошли внутрь. Двери проходной днём в основном всегда были открыты, и на рядах на креслах можно было то там, то тут увидеть небольшие группки молодёжи. Студенты, школьники, молодые пары, да и кое-где и постарше в хорошую, солнечную погоду часто приходили сюда. Кто-то пообщаться, если не шумно, это не запрещалось, кто-то посмотреть на тренировки, или и то, и другое. Отец и другие тренеры считали, что публика спортсменам не помешает, им нужно учиться не отвлекаться от игры и привыкать к чужому вниманию.
Папа как раз вышел на поле, увидел меня и махнул рукой, поприветствовав. Мы с Ритой помахали ему в ответ.
– А где же мой Илюшенька? – невесело пробормотала Ритка. – А! Вон! Вижу!
Она расцвела, увидев помощника тренера, который упражнялся с парнями в углу поля, глаза заблестели, а на щеках появился лёгкий румянец.
А вот моё настроение поползло вниз, когда я увидела возле объекта Риткиного воздыхания нового члена нашей семьи. Если так можно назвать, конечно, но именно так и говорит папа.
Артур с ещё одним парнем разминали ступни чуть в стороне, о чём-то негромко переговариваясь.
– Эй, а ты чего насупилась? – Ритка сдвинула брови, глядя на меня. – А… точно! Слушай, покажи мне этого своего “братца”.
Это “братца” прозвучало странно. Но как вообще его называть перед другими? Не говорить же “парень из детдома”, да и “папин протеже” звучит так себе. Долго пояснять незнающим.
– Вон тот, – я постаралась незаметно кивнуть в сторону Артура. Ну не пальцем же тыкать, в самом-то деле. – С капитанской нашивкой, видишь?
Ритка посмотрела в указанном направлении, чуть прищурившись, а мне захотелось ткнуть её в бок, чтобы так явно не пялилась.
– Ого, – протянула она и поцокала языком. – А он ничего. Очень и очень даже, я бы сказала, ничего.
Ну, что сказать… В этом Рита Америку не открыла. Внешне Артур весьма привлекательный. Высокий, черноволосый, голубоглазый, с правильными, по-мужски тонкими, чертами лица. Девушки на таких заглядываются. Вот и Ритка глазами захлопала, даже про Илюшу своего позабыв.
– Обычный, – пожала я плечами, стараясь подавить откуда ни возьмись появившуюся вспышку раздражения.
– Угу, – как-то быстро сдалась подруга. – Обычнее некуда. И вон тот рядом с ним, коротко стриженный, тоже ничего так. Не знаешь, кто это?
Я обернулась, чтобы посмотреть, на кого кивнула Рита, и тут как раз Артур, продолжая заниматься, поднял глаза, и мы столкнулись взглядами. Да, всего лишь взглядами, да в общественном месте, где куча народу, но у меня было ощущение, что меня щёлкнули по носу, будто я подглядывала в щелку и была застигнута на этом. Тело тут же среагировало очень странно: лицо, шея и уши запылали, а сердце застучало быстрее.
Глупость какая-то! Ещё и Ритка со своей хитрой улыбочкой. Бесит! Вот пусть лучше Илюше своему так улыбается!
– Слушай, – я резко отвернулась, да так, что хвост, стянутый на затылке, шлепнул меня с другой стороны по лицу. – Помнишь, Катюха предлагала пижамную вечеринку? Думаю, пора ей напомнить.
– Отличная идея, – кивнула Рита и достала телефон.
* * *
– Ник, ну прости-и-и, – протянула Катя, сведя брови домиком. – Выручай! Пожалуйста-пожалуйста! Я не специально, просто дядя Саша вернулся из командировки раньше, а он не терпит, когда в доме кто-то есть чужой.
Мы с Ритой переглянулись и тяжело вздохнули.
– Офигенно, чё, – стрельнула недовольным взглядом в Катюху Ритка и, бросив традиционную подушку для пижамных вечеринок прямо на газон у подъезда к дому Кати, уселась на неё и швырнула рядом рюкзак.
Пижамные вечеринки сама Катя и придумала ещё три года назад, и с тех пор мы их проводили минимум раз в три месяца, собираясь впятером – я, Катя, Ритка и ещё две наши одноклассницы. У нас даже свои традиции сложились – пижама с собой, понятное дело, и подушка. У меня есть отдельная для этого случая, я даже сама на неё сшила наволочку и вышила крестиком инициалы.
Придумать-то придумала Катюха, но именно у неё мы собирались реже всего. Два года назад её мать вышла замуж, а отчим, как оказалось, очень не любил, когда к Кате или её младшему брату Вовке приходили друзья. И уж тем более с ночевкой. Дома потом были скандалы, дядя Саша кричал на Катюхину маму, что та распустила детей, а однажды, после того, как мы пришли к Кате в гости с двумя одноклассниками, назвал Катю ветреной шлюхой.
Ей было очень обидно, она проплакала несколько часов, а потом мать пошла на поводу у отчима и ещё и наказала Катю, запретив выходить гулять с друзьями целых две недели.
Но когда дядя Саша был в командировке, мама Кати не была против, чтобы мы к ней приходили, даже готовила нам всякие вкусности.
– Он должен был вернуться только в среду, а почему решил к выходным – непонятно, – печально пожала плечами подруга.
– Ладно, Кать, все мы знаем, какой твой отчим мудак, – скривилась Ритка. – Блин, у меня сегодня тоже никак, у бабушки давление, мама просила не шуметь и по возможности всех рассосаться.
– У меня Лена, – пожала плечами Олеся, имея ввиду свою новорожденную сестру.
Ну а Таню мы и дёргать не стали. У них проблемы у отца с бизнесом, он обанкротился и дом недавно опечатали, так что вся Танина семья из семи человек теперь ютилась на съёмной квартире. Там не до пижамных вечеринок.
– Сейчас позвоню маме, – вздохнула я, когда девчонки стали смотреть на меня с надеждой.
Мама, конечно же, оказалась не против. Они с папой сегодня как раз собрались на день рождения маминой двоюродной сестры и должны вернуться поздно. Но даже если бы и были дома, ни они нам, ни мы им не помешали бы. У нас с девчонками спокойные вечеринки, без алкоголя и прочего баловства. Рита пару раз предлагала пошалить, но я и остальные были против.
– Вызываем такси, – улыбнулась я и девчонки от радости захлопали в ладоши.
Через десять минут за нами приехали две машины такси, мы с девчонками и нашими подушками погрузились под удивлённые взгляды водителей, и через полчаса уже были у меня дома.
– Кстати, девчонки, – вспомнила Ритка, когда мы уже ввалились в гостиную. – Вы в курсе, что теперь у нашей Ники появился брат?
Эх, Ритка, кто тебя за язык-то тянул!
– Как брат? – похлопала глазами Таня. – Разве твоя мама была беременна? И ты нам не рассказывала?
– Да нет же, – Рита махнула рукой. – Сводный. Ну или типа того.
– Ой, как интересно! – зажглась Катя, которая очень любила всякие интересные истории. – Расскажи, Ник!
Да, деваться было некуда и пришлось бы девчонкам рассказать. Но я не успела. Замок на двери щёлкнул, и через несколько секунд в дом вошёл Артур. Он замер, глядя на нашу компанию с подушками под мышками с удивлением.
