– Рассматриваете фотографии Бросни? – подошел сзади Сергей.
– Я тут дракона никак не вижу, – саркастически ответила Татьяна. – С таким же успехом это может быть поваленное бревно, плывущий по воде кабан или перевернутая лодка.
– Ну, извините, фотография появилась чуть более ста лет назад, а рассказы о чудище водном в нашем озере существуют с тринадцатого века. – Глаза Авдюшина загорелись.
– Да, да, мы слышали легенду о съеденном татаро-монгольском войске, – серьезно ответил Иван. – Только такой вопрос – сколько же лет живут стегозавры, если наша особь еще восемьсот лет назад тут лакомилась человечиной.
– Вообще, по легендам, драконы могут жить тысячелетия, – отмахнулся от вопроса Сергей, – а может, сегодняшний Бросня – внук того, татаро-монгольского.
– Тогда позвольте полюбопытствовать, каким… извините… способом… этот внук появился на свет. Или у нас в озере целая популяция драконов водится, которые размножаются между собой? – рассмеялась Татьяна. – Или он в гости к невесте в Лох-Несс слетал триста лет назад?
Авдюшин надулся:
– Вот вы смеетесь, а не видели самого главного – жемчужину нашей коллекции будущего музея. – Он потащил их за руку к дальней витрине.
По дороге Таня обратила внимание еще на пару рисунков с изображенными чудовищами с зубастыми пастями и даже с тремя головами.
– Вот полюбуйтесь. – Сергей указал рукой на витрину.
В ней на красной бархатной подкладке лежало старинное кольцо с ярким красивым зеленым камнем.
– Что это? – внимательно разглядывая украшение, спросил Куликов.
– Это драконий перстень, который напрямую связан с нашим Бросней, – авторитетно заявил Сергей.
– А что за камень такой интересный, на малахит похож, – спросила Таня.
– В народе этот камень прозвали змеевиком. Очевидно, что минерал получил такое название из-за внешнего вида: он очень напоминает кожу змеи. В литературе кристалл обозвали серпентинитом, так как serpent в переводе с латинского означает не что иное, как «змея».
– А при чем тут наш дракон? – поинтересовался Иван.
– Есть легенда, что сам камень змеевик – это окаменелая часть кожи чудовища, водящегося в нашем озере. Когда-то в древности это чудовище охраняло сокровища в подводной пещере. Считалось, что тот, кто найдет этот перстень, непременно отыщет сокровище.
– А откуда у вас это кольцо?
– Это кольцо попало в мою коллекцию совершенно случайно. Вы уже заметили, сколько на берегах озера осталось покинутых деревень, люди ушли из этих мест, многие села здесь стоят совершенно пустые. Да и сами посмотрите на названия наших мест – деревня Гадово, Выползово, Ящерово, вам это опять ни о чем не говорит? Ну ладно, так вот, – продолжил Сергей, – несколько лет назад, когда я и начал изучать информацию о местном монстре, то объездил всю округу здесь, познакомился в дальней деревеньке с дедком одним дряхлым. Он продал мне это кольцо, якобы фамильную ценность – которая не что иное как оберег от чудовища, пока кольцо на тебе – монстр тебя не тронет. Вот уже двести лет это кольцо передавалось у них в семье из поколения в поколения, а теперь дед один остался и, узнав, что я интересуюсь Бросней, продал мне его. – Сергей задумался, вспоминая недавние события. – А еще якобы с помощью драконьего перстня можно найти сокровища в подводной пещере, которую и охраняет много веков озерный монстр.
Таня снова чуть не расхохоталась.
– Драконы, сокровища, проклятые кольца – прямо приключения в духе Толкина, а тут случайно хоббитов и гномов нет? – спросила она.
– Можете мне не верить, но драконий перстень настоящий, – обидчиво сообщил Сергей.
– А какие у вас еще интересные тут экспонаты есть? – спросил Иван, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.
– Есть совершенно свежие экспонаты, очень свежие. – Авдюшин принялся копаться в своем смартфоне. – Вот смотрите, это я сам лично сфотографировал на южном берегу озера, неподалеку от того места, где пропала девочка.
Он развернул экран сыщикам.
На экране на прибрежном песке была отчетливо видна пара перепончатых лап, похожих на следы ящерицы, только огромного размера, а после следов толстый след от длинного хвоста, тянущийся до самой воды.
– А вы мне не верили! – Авдюшин ехидно засмеялся.
Конец июля 1868 г. Тверская губерния
– Как там вас? Маша? Мария? Очнитесь! Немедленно очнитесь. – Глафира потихоньку приходила в себя, ведь Матильда Львовна безжалостно лупила по ее щекам. – Мария, вы больны? Что за припадки? – кричала госпожа Метинская.
Глаша с трудом села на прибрежный песок, приложила холодные пальцы к вискам, чтобы хоть немного успокоить барабанный бой в висках, и вместо ответа просто указала направление в пугающие камыши, возле которых бесновалась с яростным лаем болонка Клеопатра.
– Да что там такое?! – удивилась Метинская.
– Матильда Львовна, не ходите туда, нужно исправника вызывать, вам лучше не смотреть. – Глаша схватила барыню за руку.
Та немного опешила от такого нахальства, но, встряхнув белокурыми кудрями, встала и направилась к камышам.
С тропинки, откуда они пришли, в этот момент послышался шум и крики, и на поляну выскочил молодой человек с зажатым под мышкой мольбертом и подрамником в холщовом мешке.
– Что за шум такой? – осведомился он у группы людей, застывших в нелепых позах на берегу.
– Да тут со служанкой плохо стало, там возле озера что-то странное такое… – пыталась объяснить Матильда и, близоруко прищурившись, спросила у подошедшего: – А вы, собственно говоря, кто таков будете?
– Я Жан Мануа, художник, гощу пару недель в поместье в Вишневке у Якова Борисовича и его семьи.
– А я Матильда Львовна, в гостях в Опалихе, – ответила Метинская, внимательно разглядывая молодого загорелого красавца.
– А вот и Петя. – Жан пожал руку притихшему подростку. – Петр, вы меня помните? Мы с вами на прошлой неделе встречались у госпожи Яновской.
Петя неопределенно хмыкнул, но руку пожал.
– Доброе утро, Жан.
– Не знаю, доброе ли, – подала голос Глафира. – Я вот только что в камышах увидела, вот сами посмотрите…
– Хорошо, посмотрим. – Жан положил на песок подрамник и медленно приблизился к воде, раздвинул заросли камыша, спугнув при этом лающую Клепу, пару минут молча смотрел на то, что до сих пор покоилось на волнах, а потом бледный и взволнованный повернулся к ним:
– Дамы и господа, вам нужно немедленно вернуться в Опалиху и немедленно послать за исправником Сиропским.
– Да что там такое? Что вы все скрываете? – Метинская стремглав ломанулась в заросли.
Остановить ее не успели и, издав еще более громкий крик, чем давеча Глафира, Матильда Львовна безжизненно упала на руки художника Жана.
Петя подошел осторожно, немного побледнел при виде этого зрелища, но в обморок падать не стал, лишь поджал губы и добавил:
– А вот и Луиза Генриховна нашлась, это ее перстень на руке!
Глаша осталась хлопать глазами на берегу, а потом, подхватив на руки испуганную болонку и приведя в чувство ее еще больше испуганную хозяйку, стала ждать исправника.
Тверская область. Наши дни
– Татьяна Викторовна, и что вы обо всем этом думаете? – спросил Иван Куликов, медленно выезжая от импровизированного музея.
– Вы про дракона? Или про то, что Сергей явно что-то скрывает, он нам врет! – неторопливо ответила Таня.
– Вы тоже заметили, что он явно нервничает и возбужден? Но это все вполне может объясняться ажиотажем вокруг монстра. Он сам сказал, что музей еще не готов, а туристы и толпы любопытствующих вполне могут приехать в ближайшие дни, как только эта информация просочится в газеты. Но да, он мне тоже не очень понравился.
– Дело не в том, нравится он мне или нет. Он что-то темнит, и вот объясните мне, зачем встречать гостей в резиновых сапогах, да еще на голые ноги?
Иван сконфуженно хмыкнул.
– Вы не обратили внимания? – ахнула Таня. – Я вот заметила.
– Возможно, он на огороде работал, когда мы подъехали! – предположил Куликов.
– На огороде? Вы заметили здесь где-нибудь поблизости огород? – вскинула глаза Таня. – Или за домом у него бездонные лужи?
– Ой, какая разница! При чем тут резиновые сапоги? – покачал головой Иван. – Глупости все это!
– Я люблю разгадывать людей, применять дедуктивный метод, чтобы понять человека. Эти резиновые сапоги никак не попадают в образ чудаковатого биолога-краеведа.
– Вы сами сказали, чудаковатого! А может, это его любимая обувь вместо домашних тапочек? Или все кроссовки постирал? Мало ли.
– Нет, здесь другое. Сергей врет – помните фотографию, что он показал с якобы лапками чудовища?
Иван кивнул, не отрывая взгляда от проселочной дороги, которая, как ни странно, вела к главному въезду в их тихий маленький городок…
– Помню, конечно. Еще одна жемчужина его коллекции. Почему он врет?
– Он сказал, что сделал эту фотографию на южном берегу озера, недалеко от того места, где пропала Анечка.
Иван снова молча кивнул.
– И что?
– Мы можем проехать к озеру, именно на южную сторону?
– Мы как раз туда и направляемся, я сначала хотел заехать еще в одно место, а потом к озеру, но ладно, поедем сейчас туда.
Таня рассудительно кивнула и всю оставшуюся часть дороги безучастно смотрела в окно.
Когда они остановились на проезжей дорожке в нескольких сотнях метров от воды, Таня первой выскочила из машины и уже понеслась к берегу, она хотела проверить одну версию. Куликов закрыл авто, поставил его на сигнализацию и подошел к парикмахерше, которая уже что-то искала на берегу.
Уже стемнело, и над озером блестели надвигающиеся сумерки.
Иван после всех этих историй про чудо-юдо внимательно разглядывал синюю толщу воды, а вдруг удастся самому увидеть Бросню или хотя бы его сфотографировать? Хотя сам он был уверен, что никакие драконы здесь не водятся.
– Ну, и что вы хотели мне показать? – Он неслышно подошел к Татьяне.
– Вы можете включить фонарик на телефоне? Да, так, отлично. Подскажите мне, где именно, в каком месте в последний раз видели ребенка?
– Свидетели говорят, что дети играли вот где-то здесь, да, недалеко от камышей. Взрослые с мангалом сидели тут, а дети резвились здесь, у воды, – объяснил Иван, освещая телефоном прибрежный песок.
– Да, я так и подумала. Сергей Авдюшин сказал, что фотографии со следами монстра он снял здесь, на южной стороне озера, неподалеку от места исчезновения Анечки. Южная сторона, где есть выход к воде, небольшая. Кусочек мини-пляжа, где можно устроить пикничок, поставить мангал и отдыхать – вот только здесь, метров пятьсот вдоль воды. Дальше идут непроходимые камыши, и там явно следов никаких нет и быть не может, – принялась объяснять Таня.
Куликов слушал внимательно.
– Да, все верно.
– Так вот, вспомните фотографию – следы четырех перепончатых лап, практически одинакового размера, плюс якобы длинный тонкий хвост, борозда от которого вела прямо к воде. Судя по всему, эти следы должны были быть где-то здесь.
– Вы думаете, что эти следы до сих пор остались нетронутыми? – рассмеялся Иван. – Ну, Татьяна, удивили! Я думал, вы что-то серьезное накопали! А вы тут следы собрались искать? Их за все это время сто раз водой смыло, ветром сдуло, люди затоптали.
– За какое это время? – ехидно улыбнулась Таня. – Когда это было снято?
– Ну, я не знаю, – пожал плечами Куликов. – Может, пару дней назад. Может, пару недель.
– Может? А я знаю точно, что фотографии этих следов были сделаны за сорок минут до нашего прихода в музей.
– Откуда такая информация? – нахмурился следователь.
– Вы знаете, что на телефоне в настройках можно посмотреть, когда было сделано фото? Я, как вы видели, взяла смартфон Сергея, чтобы внимательно осмотреть следы. Так вот, фотографии были сделаны сегодня в четыре часа сорок пять минут, – победно взглянула на следователя Таня.
Тот посмотрел на девушку уже с уважением.
– Татьяна, вот вы даете, с вами нужно держать ухо востро! – шуточно зааплодировал он. – Но это ничего не доказывает. За два с лишним часа никаких следов не осталось.
– А я не следы ищу! И вот сомневаюсь, что у Авдюшина такой скоростной автомобиль, что он успел у озера сфотографировать следы, быстренько добраться до дома, умыться, переодеться, встретить нас за сорок минут. И эти резиновые сапоги…
– Теперь я опять не понимаю, что с сапогами? – опешил Иван.
– О сапогах потом. Вот, посветите фонариком сюда. Что вы видите? – поинтересовалась Таня.
– Ничего не вижу, здесь нет ничего! – разглядывая прибрежную полосу, ответил Иван.
– Нет, здесь все-таки что-то есть, вот здесь. – Таня ткнула пальцем в песок.
– Здесь, кроме песка, ничего нет, – начал злиться Куликов, его раздражала самоуверенность и невозмутимость «детективного парикмахера».
– Вот именно, правильно, здесь только песок! – заносчиво подняла палец вверх девушка.
– Песок? – Иван все еще не понимал.
– Песок-песок. Вы помните, на каком фоне были сделаны следы монстра?
– Точно на фоне песка, у озера… – начал говорить следователь.
– Якобы у озера. Здесь, у южной части озера, песок крупнозернистый с небольшими камешками, вот, посмотрите, можете сами убедиться. Вся южная прибрежная часть с камешками, песок грязный, неоднородный. А на фото – чистенький, желтенький песочек, как из песочницы или пляжа Мальдив.
