– Повернись ко мне спиной.
Хриплый голос и очередной приказ, и я повинуюсь, прикрываю глаза, сжимаю пальцы в кулаки, а сама заставляю себя отдалиться от касаний мужских пальцев, вспоминаю, как буквально полчаса назад сжимала хрупкую ладошку Моти. Заглядывала в родные глаза и мысленно обещала, что справлюсь.
Мурашки бегут по коже, когда холодный металл опускается на шею, и в гнетущей тишине я отчетливо слышу, как защелкивается замок.
Ощущать Айдарова за спиной неприятно, быстро разворачиваюсь, делаю шаг назад, но Мурат ловит меня за локоть, заставляет стоять на месте и проводит пальцем другой руки по металлу.
– Идеально.
Опять смотрит мне в глаза и этот взгляд – он черный, пустой и одновременно кажется, что заглядываешь в бездну.
Тяжесть колье ощущается слишком остро.
– Спасибо за подарок.
Выдавливаю из себя слова, чтобы не молчать. Айдаров берет паузу, чувствую, что сейчас непременно что-то случится. Ощущение гнетущей недосказанности оглушает и мне до безумия хочется снять украшение. Оно холодное, неприятное. Ощущение такое, что мне на шею не украшение ценой в миллионы надели, а слизкий червь обвил горло.
– Завтра…
Многозначительно бросает Айдаров и отступает на шаг.
– Я обязательно его надену.
Говорю то, что от меня хотят услышать, а сама поднимаю руки, нащупываю замок, пытаюсь расстегнуть удавку.
– Что ты делаешь, Ярослава?
– Хочу положить обратно в футляр, не хочу повредить такую красоту.
– Похвально. Но ты его снять не сможешь.
– В смысле?!
Улыбается многозначительно.
– До завтра. Постарайся выспаться. Следующей ночью спать ты не будешь.
– Я хочу снять украшение, – пытаюсь, чтобы голос звучал ровно.
Бросает на меня непонятный взгляд. Разворачивается на каблуках и идет на выход. Вновь давая понять, что с моим мнением никто считаться не будет.
Как только дверь за Айдаровым закрывается, я тянусь к чертовому колье, дергаю его в агонии, тащу что есть сил, пытаюсь снять, но проклятая удавка лишь больнее впивается острыми гранями в кожу.
Наконец, понимаю, что украшение не снять, хитрый замок не позволит, и единственное, чего я добьюсь своим дерганьем – это куча ссадин и синяков, а может, и порезов.
Провожу пальцем по внутренней стороне и от понимания, что эта чертова побрякушка острая изнутри, бросает в холодный пот. Кровь стынет в жилах. В мозгу вспыхивают мысли одна страшнее другой. Чертова удавка ощущается лезвием, которое поднесли к самому горлу.
– Проклятый Айдаров! – всхлипом вырывается из горла, колени слабеют и я падаю на диван, обнимаю себя руками и начинаю захлебываться слезами.
– Это ошейник или что-то еще более страшное.
Хоть разумом и осознаю, что не снять, но пальцы все так же продолжают нервно теребить удавку. Не знаю, сколько я так лежу, но слезы высыхают.
Закрываю глаза, успокаиваюсь, отстраняюсь от своих переживаний.
– Чего разлеглась?
Голос Настасьи заставляет приподняться, а когда сестра видит колье на моей шее, ее передергивает. Она молча изучает украшение, прикусив нижнюю губу, и в глазах ее опять калейдоскопом пролетают непонятные для меня эмоции.
На нежных щеках сестры вспыхивает румянец.
– У тебя на шее целое состояние, Яська!
Улыбаюсь краешком губ сквозь слезы. Я сейчас, скорее, ощущаю себя заключенным, которому булыжник на шею прицепили и вывели к месту казни.
Не отвечаю, а сводная сестра присматривается к моим опухшим глазам.
– Я надеюсь, ты рыдаешь от счастья?!
– Отстань от меня.
– Дура ты! Непроходимая! Такой мужчина тебе бриллианты дарит, а у тебя скорбь вселенская?!
– Мне сейчас не до тебя, Настасья, – пытаюсь не сорваться на крик.
Встаю с дивана, хочу уйти, но сестра ловит меня за локоть. Глаза у нее полыхают, когда опять смотрит на золотой обруч.
– Не быть тебе счастливой с Айдаровым, не быть!
Если это было проклятием, то оно неудачное.
– Я знаю, Насть.
Смотрю спокойно, пока сестра, наконец, сама не выдерживает, отпускает меня.
– Почему он не выбрал меня?! Что в тебе есть, что привлекло такого мужика?!
– Хотела бы я знать ответ.
– Побыстрее бы наступило завтра! Не хочу тебя видеть больше. Все проблемы из-за тебя! Во всем ты виновата!
– Что именно ты ставишь мне в вину, сестра? – последнее слово я буквально цежу.
– Если бы ты не ломалась, как последняя идиотка, а сама согласилась на предложения Айдарова, всего этого не было бы!
– Ты с ума сошла?!
– Веселись, сестра. У невест обычно бывает девичник перед свадьбой! Раз так, то пусть Мурат станет твоим наказанием.
Настасья резко разворачивается и бежит к лестнице, а я смотрю ей вслед и что-то страшное поднимается в груди. Обида душит. Несправедливость.
– Девичник, говоришь?!
И именно в это мгновение я принимаю опрометчивое решение убежать в клуб…
Глава 7
– Дорогая побрякушка, – голос Монгола спокойный, но кажется, что в глазах красные точки зажигаются. Там ненависть живет. Я ее чувствую каждой клеточкой. Это чувство сейчас рикошетом направлено на меня.
– Ты действительно многое значишь для Айдарова, – раздвигает губы в улыбке, – это открытие радует. Думаю, его особенно обрадует мой ответный подарочек…
– Что ты имеешь в виду?
– Раз шакал так уповал на традиции, то я ему сделаю оглушительный презент.
– Я тебя не понимаю!
Каменеет, словно увеличивается в пространстве, заставляет кожей ощутить свою ярость.
– Тебе не нужно ничего понимать. Твоя роль на этот вечер одна.
Поднимает руку и касается моей щеки, проводит мягко, пальцами зарывается в волосы и заставляет приподняться на цыпочки.
– Твой жених получит страшное оскорбление, а затем последует новый удар. Каждый последующий будет сокрушительнее предыдущего, но вначале я заставлю его прочувствовать, каково это, когда у тебя отнимают то, что ты считаешь своим.
Улыбается. Глаза у него начинают чернеть стремительно, а само прикосновение становится болезненным, токсичным, у меня слезы на глазах наворачиваются.
– Я не вещь и не переходящий из рук в руки трофей!
– Ты его собственность и ожерелье на твоей шее говорит мне именно об этом. Айдаров, видимо, свихнулся на старости лет и воспылал страстью к невестушке. Это чудо, Ярослава. Ты для моей цели просто идеальна…
Опять ласка по скуле, а затем большой палец очерчивает линию моих губ. И у меня мурашки бегут, ведь его жестокие слова разнятся с нежностью прикосновения.
– Невеста заклятого врага. В моих руках.
Опускает ладонь на мою талию, заставляет сделать шаг, чтобы буквально утонуть в его ауре, энергетике, мощи.
Запрокидываю голову, чтобы смотреть в лицо своего палача.
– Я тебя понимаю. Ты считаешь меня инструментом для того, чтобы сделать больно врагу, но ведь я живой человек… Это несправедливо…
Вздрагивает от моих слов. Взгляд становится опасным.
– Ты для меня всего лишь его невеста.
И говорит это таким тоном, словно сам себя убеждает, что я и не человек вовсе.
– Так чего ты тогда ждешь?! – рявкаю зло. – Приступай к своей каре. Вот она я стою перед тобой. На какое страдание ты обречешь невиновного, чтобы Айдарову стало мифически больно?!
– Ты не понимаешь.
– О, я понимаю, более чем. Хочешь взять то, что должно было принадлежать моему мужу, чтобы оскорбить?! Только знаешь что?! Ты ошибаешься! Я ничего не значу для своего жениха! Всего лишь прихоть.
Опять смеется, и этот глубокий смех отзывается во мне трепетом и осознанием, что я ничто перед этим мужчиной.
– Глупышка. Наивная.
– Не настолько, чтобы не понять очевидного.
Прищуривается, ему явно неприятно то, что я ему говорю.
– Я не воюю с женщинами, а тебе будет приятно участвовать в моей вендетте.
Опять притягивает к себе уже двумя руками и смотрит в мои глаза. Ведет пальцами по оголенной части плеч, вызывает дрожь, припорошенную гневом.
– Ты ничем его не лучше. И я ненавижу тебя ровно так же!
Повторяю, как мантру, дергаюсь, чтобы отстраниться, чтобы не чувствовать этот дьявольский магнетизм. Я сейчас должна бояться этого мужчину, но то, что я испытываю, кажется невероятным.
– Интересно ты меня сейчас “ненавидишь”, дрожишь совсем не от страха и в глазах блеск вожделения.
Наклоняется и ведет носом по моему лбу, словно принюхиваясь, а я понимаю, что ладонями упираюсь в его торс, проработанный и сильный настолько, что кончики пальцев покалывает от остроты близости.
От злобы на себя за такую реакцию кусаю губы и слезы начинают течь ручьем.
– Колье на твоей шее дань старым поверьям. Подарок перед свадьбой несет достаток в семью, а золото символизирует плодородие. Айдаров хочет от тебя детей, Ярослава. Ты значишь для Мурата куда больше, чем думаешь…
Смех сквозь слезы накрывает стремительно.
– Я пыталась снять эту удавку, но это невозможно!
Сводит широкие брови на переносице, хмурится.
– На мне не колье, а ошейник, Монгол!
– Что ты говоришь такое?!
– То, что как я ни пыталась снять с себя эту фиговину, она не поддается!
– Не может этого быть.
– Мой жених меня не спрашивал, когда надевал свой подарок на шею, как и ты не видишь, что я ни в чем не виновата! И ты сейчас действуешь так же! Не даешь выбора, продавливаешь свое.
