Дождь все шел.
Я сидела в грязи, дрожа с закрытыми глазами, пока не была уверена, что осталась одна.
Папа вскоре вернулся домой и нашел меня сидящей на откидных ступеньках под дождем. Я промокла до костей и держала обмякшее тельце Лоскутка в руках, а моя футболка была измазана кровью и свалявшейся шерстью.
– Лиззи? – сказал он. – Господи, какого черта…
Я посмотрела на него и сказала:
– Ничего, я не заносила его внутрь, потому что ты сказал… ты сказал… – Потом я разрыдалась, а мой отец обхватил меня руками, меня и бедного, мертвого Лоскутка, и занес меня внутрь, где я наконец-то успокоилась и рассказала ему, что случилось. Я помню выражение его лица, когда он слушал, а потом он встал, взял ключи и поехал к дому Картеров: это было то же выражение, которое я час назад видела на лице Ди-Джея – решительность мужчины с неприятной, но необходимой задачей. Он сказал, что вернется через десять минут, но прошло намного больше, почти час, и я не знаю, что он сказал, но Билли и Брианна больше не ступали на нашу территорию тем летом, а когда наступил сентябрь, они вообще исчезли, вся семья переехала в другую часть штата, и о них никогда больше не слышали.
С Ди-Джеем все было не так просто. Его папочка был проповедником церкви на холме, а его семья была одной из старейших в городе, их фамилия даже была выгравирована на памятнике основателям, стоявшем в парке. Мой же отец, который вырос далеко от Коппер Фолз и не был связан кровными узами в этом городке ни с кем, кроме меня, должен был действовать осторожно – так он мне сказал, копая могилу бедному, милому Лоскутку на поляне за свалкой, а я тогда положила букетик цветков клевера и ночных фиалок на холмик. Он снова заставил меня пересказать историю, а потом в третий раз, внимательно слушая, как я повторяла последовательность событий. Появление детей на границе двора. Как Лоскуток был у меня в руках, а потом – нет. Как Ди-Джей перевернул его вверх ногами. Кошмарный, гулкий звук удара, когда кости под шерсткой столкнулись с бампером сплющенной «Камаро». Ощущение дождя, пропитывающего футболку, волосы, пока я сидела в грязи с закрытыми глазами, а затем картина, ждавшая меня, когда я их открыла. Он спросил, мягко, но очень серьезно: была ли я уверена, что это сделал Ди-Джей; что это действительно был он; даже с закрытыми глазами? И я так же серьезно кивнула. Да, я уверена.
На следующее утро папа сбрил щетину, расчесал волосы, надел чистую рубашку и поехал в город. Его долго не было; солнце стояло в зените, когда он наконец-то вернулся. Он был не один. Сидя на ступеньках, я наблюдала, как вторая машина, новее, красивее и чище папиного старого пикапа, заехала за ним. За рулем был проповедник. На пассажирском сиденье виднелся кто-то поменьше.
– Я буду внутри, – сказал папа, затем оглянулся через плечо на Ди-Джея, вышедшего из отцовской машины и остановившегося передо мной, засунув руки глубоко в карманы. – Этому мальчику нужно тебе кое-что сказать, не так ли?
– Да, сэр, – сказал Ди-Джей.
Я наблюдала за его приближением, скрестив руки на груди. Я думала, меня затошнит при виде его, при воспоминании о том, что он сделал, но этого не случилось; мне было любопытно. Мальчик, который шел ко мне, казался другим человеком от того, который вырвал Лоскутка у меня из рук. То взрослое выражение лица исчезло. Он казался маленьким, неуверенным, несчастным. Он остановился в нескольких футах от меня, переминаясь с ноги на ногу.
– Мой папа говорит, я должен извиниться, – сказал он наконец. Он смотрел себе под ноги. – Он говорит, что даже если в принципе правильно избавлять таких котов от мучений, я не должен был этого делать. Потому что, эм, потому что… – он быстро оглянулся на человека за рулем, – потому что папа сказал, я был не вправе. Поэтому он привез меня, чтобы я тебе сказал.
– Сказал что, мальчик? – послышался голос моего папы, и мы с Ди-Джеем взрогнули; он стоял за сетчатой дверью трейлера, и на меня нахлынула благодарность, что он остался проследить за этим до конца.
– Извини, – сказал Ди-Джей.
Я не знала, что буду говорить, пока слова не вырвались наружу.
– Тебе правда жаль? – спросила я. В первый раз за все время он посмотрел мне в глаза.
– Да, – сказал он, а затем, так тихо, что слышала только я, добавил: – Я пожалел сразу же. Сразу же.
Конечно, ничего нельзя было вернуть. Жалел он или нет, Лоскуток был мертв, а с ним и часть меня, верившая в сказки, волшебные заклинания, спасение сломанных вещей от мира, который хотел им навредить. После того случая я перестала играть во дворе. Я никогда больше не подкармливала котов. Я не рассказывала себе красивых историй о нашем месте в мире. Когда я выходила за дверь, я знала, кто я и что я: девочка, живущая в сердце мусорной горы.
И теперь всего этого нет, как и меня. Могу поспорить, дым от горящей свалки видно на мили вокруг. Если прищуритесь, может, вы увидите мою душу, плывущую в небо вместе с ним, поднимаемую колонной зловонной, расползающейся черноты. Мне интересно, где мой отец, уедет ли он наконец. Стоило бы. Бизнес сгорел, дочь мертва; в Коппер Фолз его ничто не держит.
Но погодите: история еще не окончена. Я чуть не упустила лучшую часть.
Потому что после вынужденного извинения и внезапного проявления сожаления Ди-Джей кивнул, отвернулся и пошел, поникнув, к все еще заведенной машине своего отца-проповедника. Мужчина на водительском сиденье опустил окно, и облако сигаретного дыма вырвалось в жаркий воздух.
Проповедник спросил:
– Сделано, Дуэйн-младший?
– Да, сэр, – ответил мальчик.
Потому что тот мальчик, убивший моего кота, я вышла за него замуж.
Глава 8
ГОРОД
– Адриенн Ричардс?
Она так долго ждала и так внимательно вслушивалась, чтобы ее позвали, что вскочила еще на первом слоге. Кожаный диван, на котором она сидела, грубо скрипнул, когда она встала.
– Да.
Женщина, назвавшая имя Адриенн, была молодой и одетой безупречно, от фирменных «лабутенов» с красной подошвой до больших модных солнечных очков. Она улыбнулась отрепетированной улыбкой – натянув губы, не показывая зубов, сплошной профессионализм; если повседневный наряд ее клиентки с кроссовками и леггинсами ее смутил, она не подала вида.
– Сюда, пожалуйста, миссис Ричардс.
– Спасибо.
Каблуки застучали по коридору, и она пошла следом, заставляя себя идти ровно, вести себя нормально. Притворяться, что это обычный день. Она просто женщина, пришедшая на деловую встречу, ничего необычного, не на что смотреть.
Было непросто. Она уже испугалась один раз за то утро, всего в нескольких кварталах от салона, куда зашла и записалась к первому свободному стилисту на мелирование и стрижку. Она специально выбрала место на другом конце города от квартиры – одинаково отдаленное и от офиса Итана, и от привычных для Адриенн мест, отчасти чтобы избежать вероятности случайной встречи с кем-то из их знакомых. До того все шло гладко. Никто не обращал на нее внимания, а молодой парень, занимавшийся ее волосами, сделал именно то, что она просила: длинное волнистое каре с мелированием оттенка розового золота, идеально сочетавшееся с фотографией, которую Адриенн сохранила на Пинтерест с тегом hairspiration.
Когда кто-то легонько постучал пальцем по ее плечу, пока она на тротуаре рылась в поисках ключей, она чуть не взвизгнула. Она резко обернулась и оказалась лицом к лицу с извиняющейся блондинкой в таком же наряде – в элегантном спортивном стиле, который преобладал в гардеробе Адриенн, как униформа, позволяющая женщинам из городского класса праздных бездельников узнавать друг друга в дикой природе. Приглядевшись, она заметила, что у них практически одинаковые легинсы, но немного разного фасона.
– Я почти тебя не узнала! – прощебетала блондинка, и тут наступило мгновение незамутненной, удушающей паники: Дерьмище. Ты кто? Лицо женщины было ей не знакомо, но только в том смысле, что мир Адриенн был полон женщин, выглядящих так же: стандартно красивых с их густыми аристократичными бровями, лицами, искусно усовершенствованными косметикой и уколами, и телами, подкорректированными дорогими занятиями фитнесом. Затем блондинка снова заговорила, и паника отступила.
– Я не сразу вспомнила твое имя – Адриенн, да?
Она улыбнулась в ответ, мгновенно имитируя извиняющийся тон собеседницы.
– Да! Конечно, привет! Извини, мне так стыдно, но я совсем забыла…
– Анна, – сказала блондинка, смеясь. – Мы в одной группе на велотренажерах по субботам. Я всегда так ужасно себя веду, когда сталкиваюсь с кем-то из студии в реальной жизни, это, типа, другой контекст, да? Я чуть не прошла мимо, но потом заметила твою сумку. – Она прервалась, указав на спортивную сумку Адриенн, которую и правда сложно было не заметить: не только из-за броского разноцветного принта, но и из-за логотипа, украшающего одну сторону, громко объявлявшего, что вещица стоила по меньшей мере две тысячи долларов. Взгляд Анны мимолетно, но с завистью задержался на логотипе, затем вернулся к глазам собеседницы. – В общем, я решила поздороваться. Твои волосы выглядят отлично! Ты что-то с ними сделала?
– Вроде того, – сказала она. Ей отчаянно хотелось закончить разговор, но Анна явно любила болтовню; было бы опрометчиво повести себя грубо, это не в ее характере. Она улыбнулась, надеясь показаться застенчивой, немного уязвимой, и подалась вперед. – Откровенно говоря, у меня уже был такой цвет. Прошлой осенью он был очень модным, но я просто не смогла с ним расстаться. – Она замолчала, позволила себе хихикнуть. – Это ужасно, если мне кажется, что он мне очень идет?
– О боже мой, да, конечно, – сказала Анна настолько искренне, что сложно было не рассмеяться. – Ты наверное вернешь его в моду! Тебе надо это запостить. Ты давно ходила на занятия? Кажется, я тебя там не видела на прошлых выходных или… Погоди, у тебя же был запланирован отпуск, да?
Паника вернулась. Для человека, заявлявшего о проблемах с памятью, Анна помнила уж слишком много деталей о расписании Ричардсов. Черт побери, Адриенн, подумала она. Она всегда трепалась слишком много.
– Наверное я выбилась из привычного распорядка, – сказала она. Еще одна застенчивая улыбка, достаточно дружелюбный тон. И все же она беспокоилась, что именно такой загадочный ответ только распалит любопытство Анны.
Но Анна не заинтересовалась. Она перестала слушать, может, даже не услышала начало ответа на ее вопрос, а вместо этого уставилась в свой телефон и что-то яростно печатала.
– Анна?
– Ох, черт, – сказала она. – Адриенн, извини, мне нужно срочно кое-что уладить, но, может, увидимся… знаешь…
– Конечно, – отозвалась она, и, похоже, Анна почувствовала облегчение – от возможности переключить внимание на ее «кое-что» или, может, просто от того, что ей не нужно было прямо соглашаться пойти на занятие вместе с Адриенн, которую она едва знала и в отношении которой, вероятно, только изображала симпатию.
В любом случае, на этом все закончилось. Она послала Анне воздушный поцелуй, а та в ответ пошевелила пальцами, оживленно помахав на прощание, и все, она не вызвала никаких подозрений. Следующая ее остановка была в центре города, и она преодолела поездку туда в каком-то тумане, одновременно напуганная и странно возбужденная неожиданной встречей. Она вообще не была к ней готова, все время ждала момента, когда Анна поймет, что что-то совсем, совсем не так. На полпути до пункта назначения ее охватила еще одна волна паники, и ей пришлось съехать на обочину, чтобы изучить свое отражение в зеркале заднего вида, потому что ее внезапно настигла ужасающая вероятность, что она что-то упустила и болтала с Анной-с-занятий-на-велотренажерах с брызгами чужой крови на лице.
Но конечно там ничего не было. И Анна ничего не заметила. Какой бы след ни оставили ужасы прошлой ночи, каким бы сильным ни было ощущение, что она проснулась утром совершенно другим человеком и что все мгновенно это поймут, теперь было ясно, что она все еще могла быть или по крайней мере казаться нормальной. Осознание вскружило ей голову.
Я могу это провернуть.
Все, что она предпринимала с прошлой ночи, строилось на правдивости этого, но до того момента она не верила в это по-настоящему. Хоть некоторые люди поспешили бы отметить, что это не первый раз, когда Адриенн Ричардс избежала наказания за убийство, в самом буквальном смысле слова, но это другое. Адриенн была молодой, глупой и безрассудной, а смерть мужчины была несчастным случаем. Это совсем другое дело, в общем и целом, чем приставить ружье под чей-то подбородок и смотреть ей в глаза, спуская курок.
Было так много крови.
Она вздрогнула и яростно замотала головой, пытаясь уничтожить воспоминание или хотя бы отогнать его.
И все же другая мысль, которую невозможно игнорировать, все еще крутилась у нее в голове.
Я могу это провернуть.
Был только один момент: это точно «я», не «мы». Теперь она видела все отчетливо, и это включало в себя неизбежный факт, что ее муж будет проблемой. Все случилось так быстро, не было времени обдумать очевидные недостатки выбора его в качестве подельника, и не то чтобы у нее был выбор, он выбрал ее первым. Во всем этом бардаке виноват он, а она его расхлебывала. Не в первый раз. Хорошая женушка, взяла все в свои руки. Было время, когда она хотела исполнять эту роль, а потом, в конце концов, «хочу» больше никак не было с этим связано. В каждом браке есть свои потертости, и это было нашей. А это – их. Так между ними все работало. Кровавые брызги все еще были теплыми и влажными на ее щеках, когда она повернулась к нему и сказала, что все будет в порядке, что она со всем разберется. И она говорила серьезно.
Но это, подумала она, в последний долбаный раз.
Женщина в «лабутенах» провела ее по коридору и сквозь еще одну дверь, и цоканье ее каблуков внезапно притихло; мраморный пол сменился блестящим паркетом, укрытым искусно сплетенным ковром мягких оттенков красного и охры. Маленькая золотая табличка у двери коротко гласила: «РИЧАРД ПОЛИТАНО», а затем, под именем: «ЧАСТНЫЕ КЛИЕНТЫ». Они пересекли внутреннюю приемую – пустую, если не считать ковер и несколько других изысканных, мягких предметов мебели, а затем вошли в еще одну дверь, где ее сопровождающая кашлянула и сказала: «Адриенн Ричардс», словно прислуга в романе Джейн Остин, объявляющая прибытие аристократки в гостиную. В комнате стоял гигантский стол красного дерева, за которым сидел маленький человек, вставший при звуке имени Адриенн.
– Миссис Ричардс, – сказал он, изображая такую же дежурную улыбку, как у встретившей ее женщины. Он протянул руку, ровно полдюйма рукава рубашки показалось из-под его идеально сидящего пиджака. – Так рад вас видеть. Прошло так много времени.
– Пожалуйста, зовите меня Адриенн, – ответила она, возвращая ему улыбку. – И правда давно не встречались. Я пыталась вспомнить, когда в последний раз была здесь.
Позади нее что-то тихо щелкнуло, и она повернулась, отмечая, что тяжелая дверь, через которую она вошла, закрылась. Женщина вышла и оставила их наедине. Она внезапно поняла назначение огромного лобби, пустой комнаты в здании, где метраж стоил серьезных денег: это был символ, буфер стоимостью в сто тысяч долларов между вами, ЧАСТНЫМ КЛИЕНТОМ, и обычным бизнесом, проворачивающимся в другой части фирмы. Здесь вы были особенными. Здесь вы в безопасности.
– Адриенн, – сказал Ричард Политано. – И вы, конечно, зовите меня Риком. А насчет вашего прошлого визита, разве вы не были здесь вдвоем? Вы с Итаном? Только один раз, кажется. Это было довольно давно, во время того… кхм, неприятного инцидента.
– Верно, – кивнула она.
– Что ж, сегодня мы встретились при более благоприятных обстоятельствах. Присаживайтесь, – сказал он, обводя рукой пару кресел, уютно расположенных под углом к журнальному столику. – Могу я предложить вам кофе? Или бокал вина? Прошу прощения, что заставил вас ждать. Мне пришлось отодвинуть кое-какие дела, чтобы втиснуть встречу с вами, но, конечно, я всегда рад выделить время вам с Итаном. Как он поживает?
– Итан в порядке… – Она замолчала, сжав губы и ерзая на сиденье, и удовлетворенно заметила, как Рик тоже едва заметно подвинулся, жадно подаваясь навстречу чему-то явно недосказанному. Она решила, что нет нужды ходить вокруг да около: – Как видите, Итана здесь нет.
Это утверждение должно было вызвать ответ, и она не разочаровалась: за долю секунды, которая ушла у Рика Политано, чтобы замаскировать свою реакцию, она увидела пронесшийся на его лице вихрь эмоций. Изумление, удивление, интерес, нетерпение. Хорошо, подумала она. А затем одарила его легкой лукавой улыбкой.
– Рик. Я буду говорить честно. Я же могу это сделать, не так ли? Вы всегда казались мне человеком, серьезно относящимся к конфиденциальности.
– Конечно, – сказал он, и в этот раз он не потрудился скрыть свою заинтересованность. Его тон не изменился, но улыбка трансформировалась; верхняя губа на миллиметр поднялась, и в одно мгновение выражение лица Рика Политано сменилось с дружелюбного и деловитого на откровенно коварное.
– Я спрашиваю, потому что мне нужен советчик. Кто-то, кому я могу довериться, – сказала я.
– Я не уверен, что понимаю вас, – ответил Ричард, немного склонив голову набок, отчего она предположила, что он прекрасно ее понимал.
Она подалась вперед, не прерывая зрительного контакта.
– Я не хочу быть одной из тех женщин, которых жизнь застает врасплох. Из тех, кто позволяет своему мужу всем управлять, предполагая, что находится в безопасности и что о ней позаботятся, а потом, когда все полетит к чертям, обнаруживает, что у нее ничего нет.
– Понимаю, – кивнул Рик. – Есть что-то, что мне нужно знать? Одалживая вашу формулировку, Адриенн, все полетело к чертям?
– Нет, – сказала она. А затем: – Я не знаю. Еще нет. Может, этого и не случится. Но если что-то случится, если что-то такое возможно, я хочу подготовиться. Я хочу знать, в каком я положении. И после… неприятного инцидента мне кажется, что мне недостает этой информации. Итан мало мне рассказывает. Мне кажется… мне кажется, что я не владею ситуацией. И это ужасно.
У Рика Политано были густые черные брови под прикрывающими их густыми, седыми волосами, и когда она договорила, он недовольно их нахмурил.
– Меня это удивляет, – сказал он. – Мужчина, не посвещающий жену в дела, отгораживается от ценного союзника, особенно – если позволите сказать – особенно если она такая амбициозная и умная, как вы. Я всегда думал, что Итан это понимает, но… что ж, кто знает. Возможно, он не хотел вас беспокоить.
– Возможно, – сказала она. – Но вот она я, обеспокоенная.
– Ну, так не пойдет, – произнес Рик с улыбкой. – Позвольте вас заверить, мы обдумали каждый возможный вариант развития событий и все просчитали. Планы исчерпывающие, но не сложные. Я с радостью все вам расскажу.
– Да, – сказала она. – Пожалуйста.
Глава 9
ЛИЗЗИ
Я еще столько всего вам не рассказала. О моей жизни с Дуэйном, жизни, которую мы построили вместе. О ребенке, таком маленьком и неподвижном, каким я мимолетно увидела его, прежде чем его забрали. О несчастном случае Дуэйна, о последовавшей зависимости. О том, как все с годами скисло и испортилось, как наше счастье гнило изнутри, пока буквально не провалилось с треском.
Но на это еще предостаточно времени.
Сейчас пора рассказать вам об Адриенн Ричардс.
Люди вроде Адриенн Ричардс нечасто появлялись в Коппер Фолз, а Коппер Фолз не был местом, привлекшим бы ее. Сам по себе городок был отвратительным, со всеми его развалюхами, заколоченными досками магазинами и пылящимися витринами на главной улице. В некоторых городах дальше на юг были милые ряды небольших магазинчиков для летних туристов и им хватало сезонной выручки, чтобы держаться на плаву; у нас был только один молочный магазин, которым управляла женщина с кислым лицом по имени Мэгги, чье правое предплечье вечно было больше левого из-за долгих лет размахивания ложкой для мороженого. Помимо «Стренглерс» – и да поможет Бог чужаку, который попытается ступить в эту дыру, – не было больше ничего, чем можно привлечь туристов, кроме самого озера, которое было красивым, но отдаленным. В пятнадцати милях от нашего не-милого городка, которые нужно было преодолевать по извилистым гравиевым дорогам, утомительным в идеальных условиях, но и опасным ночью, и все это – вне зоны покрытия ближайшей сотовой вышки, что пугало многих городских. Те, что все же приезжали, обычно хотели снять жилье на выходные, самое большее – неделю, и задавали они всегда один и тот же вопрос – есть ли здесь Wi-Fi. (Нет.) Поэтому я сначала решила, что сообщение от Адриенн это розыгрыш какого-то местного придурка, пытающегося немного поразвлечься. Она прямо комично изворачивалась, чтобы ясно дать понять, не говоря этого прямо, что они с Итаном Чертовски Важные Персоны. Она хотела забронировать дом на весь месяц («деньги – не проблема»), она хотела удостовериться, что озеро и дом действительно настолько изолированы, как казалось на спутниковых картах, и она хотела убедиться, что наш «персонал» (вот это меня насмешило) умел хранить конфиденциальность, потому что они с мужем очень серьезно относятся к своей личной жизни.
Позже я поняла, почему они выбрали Коппер Фолз и мой дом, когда все с таким количеством денег отдыхали в шикарных местах, в Хэмптонс или на Кейп-Код: им нужно было оказаться там, где остальных нет. Ей нужна была анонимность Коппер Фолз, где никто не был достаточно утонченным или заинтересованным, чтобы знать о ее прошлом. Она хотела сбежать от своей репутации, пусть только на лето.
В этом мы были похожи. Думаю, поэтому, в конце концов, она тоже меня выбрала.
Большинство людей в Коппер Фолз Адриенн с Итаном раздражали, но не интересовали, для них они были просто очередной богатой парочкой чужаков, которым нельзя доверять, но чьи деньги они нехотя принимали, если только они не задерживались слишком долго. Подробности их жизни и размер их состояния не имели значения; когда бедность всегда была рядом, в доме соседа, если не в твоем собственном, разница между миллионером и миллиардером была абстрактной. Это как пытаться посчитать расстояние до Марса, сравнивая его с расстоянием до Юпитера. Что такое лишние сто световых лет, когда на деле значение имеет только то, что это недостижимо и ты никогда, мать его, туда не доберешься? Даже когда я поняла, что Ричардсы не были просто обычными представителями верхней прослойки среднего класса, у меня все равно в голове не укладывалось, каково иметь столько денег.
Но как к ним относился мир – это я понимала. Когда я поискала Адриенн в интернете, сразу после получения предоплаты за весь месяц проживания, мне внезапно стало ясно, почему ее так волновала «конфиденциальность». Они с мужем имели дурную славу.
Итан Ричардс был преступником. Из мягких, богатеньких плохих белых воротничков, которые уплывают на золотом парашюте и аккуратно приземляются на груду денег, пока компания, которую они обчистили, сгорает дотла. К тому времени скандал уже утих, но подобные истории всегда звучат похоже. Мутные сделки, скрытые убытки, мужчины в офисах, занимающих весь угол этажа, балансирующие на тончайшей грани между «неэтичным» и «нелегальным», чтобы набить свои уже переполненные карманы, и переступающие через маленьких людей на пути к богатству. Когда все действительно полетело к чертям, сотни людей потеряли работу, и даже больше – потеряли все свои сбережения. Размах всего дела сложно было осознать, но последствия были достаточно простыми. Где-то чья-то бабушка всю пенсию будет питаться консервами в неотапливаемой квартире, потому что Итан Ричардс и его друзья провернули свою схему – и из всех участников именно Итан остался безнаказанным.
Той ночью я часами читала все новости о его аресте и последующем освобождении и все разъяренные статьи, опубликованные позже, о том, почему законы нужно менять, чтобы люди вроде Итана Ричардса платили за свои преступления в будущем. Ему так и не предъявили обвинение, но это почти не имело значения. Насколько было известно прессе и общественности, он был виновен по всем пунктам, а Адриенн осуждали заодно с ним. Смешно, чем это кончилось. Люди злились на него, но боже, ее они по-настоящему ненавидели. Их можно понять: из нее получалась идеальная злодейка, восхитительное воплощение пустой привилегированности с ее маленькими проектами, тешащими ее самолюбие, ее спонсорскими публикациями в Инстаграме, ее абсолютно незаслуженной жизнью в роскоши. И еще ее черствость; она либо не понимала, либо ее не волновали разрушения, учиненные ее мужем, а некоторые статьи украдкой намекали, что она и сама была замешана во всем, словно модная леди Макбет с идеальным мелированием, подталкивающая своего мужа за закрытыми дверями. Позже, когда я узнала ее получше, я решила, что в этом они, наверное, ошибались. Адриенн просто не хватило бы амбиций и воображения, чтобы организовать бухгалтерский скандал на миллиард долларов. Но чем больше я читала той ночью, тем больше я невольно восхищалась Адриенн Ричардс. Корпоративная драма, новостные статьи, вероятность, что ее мужа обвинят в мошенничестве и отправят за решетку, оставив ее ни с чем, – многие женщины сошли бы с ума, но не Адриенн. Превыше всего это, похоже, нагоняло на нее скуку.
Я не могла, конечно, сказать ей ничего такого. Не стала бы. Я уже решила относиться к ним как к любым другим гостям, не считая предложения заезжать раз в неделю, чтобы немного прибраться и сменить постельное белье, и то только потому, что они оставались надолго. В день их прибытия я отдала связку запасных ключей, за пять минут рассказала обо всех местных достопримечательностях, особенностях дома, и оставила их одних.
