– Известно, – не стала спорить экономка, – но пусть об этом остается известно лишь мне, вам и остальным жителям этого дома.
И тут в дверь вновь заглянула Бетси и сообщила:
– Миссис Макстон, эта коварная женщина обманула вас самым коварным образом. Вы видели это платье?
– Несомненно, видела, Бетсалин! – возмутилась домоправительница. – Разве я могла бы его одобрить не посмотрев?
Ничуть не испугавшись грозного вида миссис Макстон, горничная язвительно посоветовала:
– А вы бы надели очки, да посмотрели бы внимательнее. Мисс Ваерти, однотонное синее платье?
Увы, я была уже слишком заинтригована нарядом присланным леди Давернетти, чтобы усидеть за столом. Поднявшись и обойдя стол слева, чтобы не задеть остолбеневшую миссис Макстон, я устремилась за Бетси в свою спальню – смененный балдахин над кроватью, как и весь постельный гарнитур весьма способствовали моему успокоению, так что отныне я вновь ночевала там.
Но стоило лишь зайти, чтобы остолбенеть от возмущения. Бетси, при нашем с миссис Макстон появлении, развернула платье, и приподняла его, держа на вытянутых руках, и вот тогда мы с изумлением узрели неимоверную каверзу со стороны семейства Давернетти! Платье, казавшееся изящно расшитым васильками, на деле было украшено так, что васильковая вязь складывалась в возмутительнейшую надпись: «Я люблю вас, Кристиан!».
«Я люблю вас, Кристиан!» – на кружеве, скромно прикрывающем линию декольте.
«Я люблю вас, Кристиан!» – на поясе, подчеркивающем талию.
«Я люблю вас, Кристиан!» – множество раз по кругу на подоле.
– Говорила же – очки наденьте, – торжествующе заявила Бетси.
– Это… возмутительно! – воскликнула миссис Макстон.
В этот момент внизу послышался стук, после открылась дверь и мистер Уоллан объявил:
– Доктор и миссис Эньо!
Приложив пальцы к занывшим вискам, я приняла решение:
– Да, Бетси, строгое синее платье для данного случая подойдет идеально.
– Но оно совершенно не праздничное! – возмутилась миссис Макстон.
– Согласна, – была вынуждена признать, – но я абсолютно не желаю устраивать праздник исключительно для лорда Давернетти. Бетси, моя ванна готова?
– Да, мисс Ваерти, но, чую надо бы туда добавить масла мятного и этой, как ее, лаванды.
– Да побольше, – согласилась миссис Макстон.
И не дожидаясь ответа, торопливо вышла из моей спальни вместе со злополучным платьем. Мы проводили ее разгневанный шаг сочувственными взглядами, но сами ничуть не расстроились, потому как единственной кому понравилось данное платье, была сама миссис Макстон.
***
К моему искреннему сожалению Бетси несколько переусердствовала с мятным маслом, а потому теплая вода ощущалась скорее как прохладная и существенно холодила кожу, а потому отдохнуть в ванне не вышло. Торопливо вытеревшись, я накинула халат, расчесала влажные волосы и покинула ванную, чтобы потрясенно застыть на пороге.
По моему сложившемуся после общения с миссис Эньо мнению, эта женщина абсолютно всегда носила с собой набор для шитья и вязания. Однако, как оказалось, добрая жена доктора считает так же уместным и набор для вышивки хранить в неизведанных глубинах своего ридикюля. Вообще ридикюли женщин Севера уже несколько начинали пугать – у миссис Макстон там с незапамятных времен в запасе свинцовые пудреницы, у миссис Эньо неисчерпаемый запас для рукоделия.
– Сейчас-сейчас, – приговаривала супруга врача, орудуя скальпелем над расчленяемым платьем со сноровкой достойной восхищения, – это распорем, тут добавим. Миссис Макстон, продели серебряную нить в ушко иглы?
– Да-да, уже почти.
Потоптавшись на пороге и осознав, что поглощенные разрушением чужих коварных замыслов дамы не замечают меня вовсе, я вежливо произнесла:
– Добрый день, миссис Эньо.
– О, мисс Ваерти, – воскликнула та, не поднимая головы и продолжая кромсать вышивку,– надеюсь вы в тапочках?
– Вы напрасно покинули ванну, моя дорогая, – тоже не поднимая головы и заряжая уже шестую иглу серебряной нитью, произнесла миссис Макстон. – Полежите, отдохните, согрейтесь.
– О, – миссис Эньо подняла голову и впервые посмотрела на меня, – а может мне позвать мистера Эньо? Что-то вы бледны, моя дорогая. Снова простудились?
Я лишь улыбнулась, вовсе не собираясь разбивать в прах ее искреннюю веру в то, что трансформация лорда Гордана привела не к легкой простуде, а к жесточайшему воспалению легких, и поспешила успокоить:
– Со мной все в полном порядке.
По правде говоря, о случившейся пневмонии не знала даже миссис Макстон, иначе никто бы попросту не позволил мне подняться с постели. К счастью, в ту злополучную ночь доктор Эньо успел восстановить свой магический резерв и поутру спешно излечил меня до того, как инфекция распространилась. Однако, для меня до сих пор оставалось крайне неприятным осознание, что мой организм настолько слаб. Слишком много времени я провела с драконами, и несколько позабыла о человеческих крайне ограниченных возможностях.
Стук во входную дверь, и едва мистер Уоллан открыл гостям, которые явились на три четверти часа ранее оговоренного времени, мы с миссис Макстон лишь взволнованно переглянулись. Но тут внизу послышалось:
– Леди Давернетти, лорд Давернетти, проходите в гостиную, я уведомлю мисс Ваерти о ваше приходе.
Это были совершенно не те гости, которых мы ожидали!
– О, что вы, не стоит, – тут же прозвенел голосок леди Давернетти. – Моему сыну можно подать чай, и даже виски, а я обойдусь без представления и прекрасно знаю дорогу.
И не обращая внимания на попытавшегося возразить мистера Уоллана, судя по перестуку каблуков на традиционных туфельках, леди поспешила к нам. И странное дело – ранее миссис Макстон непременно вышла бы навстречу незваной гостье, преградив путь. Ранее, но не сейчас. Не в тот момент, когда моя миссис Макстон была в ярости.
Дверь в мою спальню распахнулась, являя нашим взорам саму леди Давернетти в забавном кружевном, но выполненном из белоснежной шерсти чепце, и ее горничную, массивную крупную женщину, без труда удерживающую воистину гору коробок всех размеров и форм.
– Дорогая мисс Ваерти! – радостно воскликнула леди Давернетти при виде меня.
Не успела я ответить, как поднявшись с софы, на которой в данный момент миссис Эньо кромсала васильковое платье, моя экономка не скрывая ни раздражения, ни злости, несколько даже угрожающе произнесла:
– Леди Давернетти!
Сухонькая чрезмерно подвижная драконица тут же перевела небесно-голубой невиннейший взор на мою домоправительницу, и пропела:
– О, миссис Макстон, и вы здесь?!
Судя по прозвучавшему в голосе удивлению, миссис Макстон тут находиться определенно не должна была. А где же должна была?
И тут внизу снова постучали в дверь, а едва мистер Уоллан открыл ее, раздалось:
– Посылка для миссис Макстон.
В любом ином случае почтенная экономка поспешила бы вниз, но в данный момент столь наглая подковерная игра привела к ожидаемому взрыву.
– Треклятые драконы! -взорвалась негодованием миссис Макстон.
– Наглые люди! – не осталась в долгу леди Давернетти.
– Да как вы смеете? – возмутилась миссис Макстон.
– Как я смею? – еще громче возмутилась леди Давернетти. – Посылка вовсе не от меня и моего Кристианчика, моя дорогая, это подарок от вашего наглого мистера Нарелла, вот с ним и разбирайтесь!
Миссис Макстон открыла было рот, тут же его захлопнула, покрылась пятнами от негодования, и обратилась с просьбой:
– Миссис Эньо, я могу доверять только вам.
– Глаз не спущу с нашей драгоценной мисс Ваерти, -заверила суровая супруга доктора.
И покопавшись, извлекла из ридикюля… сковороду.
– Вы нравитесь мне все больше, – сделала громкое заявление миссис Макстон, после стремительно покинула мою спальню, вынудив сильно посторониться и горничную, и леди.
К сожалению, она не уловила коварной усмешки, от которой не сдержалась леди Давернетти, самолично захлопнув дверь за экономкой. И вот после этого драконесса занялась мной.
– Мисс Ваерти, как вы себя чувствуете? – произнесла она, делая мягкий плавный шаг в мою сторону.
В то время как ее горничная деловито пройдя в гардеробную, принялась, судя по шуму и шелесту упаковочной бумаги, извлекать вещи из коробок.
– Это Лиззи, ваша личная горничная, – проследив за моим взглядом тут же поспешила сообщить леди Давернетти. – Моя дорогая, простите за вмешательство, но юной леди необходима личная горничная, и мне до сих пор невдомек от чего эта столь трепетно вами обожаемая миссис Макстон дот сих пор не позаботилась о вас. Это возмутительно.
Сдержавшись, спокойно заметила:
– Боюсь, в плане вещей, которые могут быть восприняты как «возмутительность» я скорее буду на стороне миссис Макстон, особенно в данный момент.
И леди Давернетти поняла, что так просто манипулировать мной как перед балом у Арнелов уже не выйдет.
– Мисс Ваерти, – она стянула перчатки, нервно скомкала их, затем взглянула мне в глаза и произнесла решительно, – боюсь, вы несколько недооцениваете моего сына, и, я полагаю, пришло время обсудить ваше несправедливое отношение к нему.
О, мой взгляд на леди Давернетти, боюсь, был непередаваемым. Что еще я могла испытывать по отношению к лорду Давернетти, помимо гнева, злости, негодования и вполне обоснованного раздражения? Увы, но помимо всего этого я, к своему огромному сожалению, испытывала еще и безумное сочувствие.
Подсушив волосы магией, я захватила гребень со столика у зеркала и предупредила миссис Эньо:
– Мы оставим вас на несколько минут.
– Но миссис Макстон!.. – начала было супруга доктора.
– Прошу вас, всего несколько минут, – попросила я.
И не дожидаясь ответа, направилась к двери.
Крайне заинтригованная леди Давернетти последовала за мной вначале прочь из моей комнаты, затем, по коридору влево к чайной гостиной, находящейся на втором этаже, и все еще пребывающей без окон – я сняла заклинание «Murum» лишь с некоторых комнат, закономерно опасаясь… и мне было кого опасаться.
– Illiumena! -произнесла, освещая помещение.
И едва леди Давернетти вошла, я закрыла дверь, после прошла к уютному дивану у глухой стены, где ранее было окно, и, указав гостье на место рядом, медленно села. Леди Давернетти устроилась рядом, всем своим видом выражая готовность внимать любому моему слову, но я обошлась практически без слов, спросив прямо:
– Как он?
И вся напускная веселость, вся бравада, все веселое настроение вмиг покинуло драконицу так, словно ветер сдул огонь со свечи, что только что сияла, но вот теперь лишь пугает восковой белизной. Протянув руку, пожилая женщина сжала мою ладонь и опустив взгляд едва слышно:
– Плохо, мисс Ваерти, очень плохо.
Несколько мгновений она сидела все так же опустив взгляд и словно бы решаясь высказаться, и одновременно борясь с этим желанием, но откровенность победила.
– Он практически перестал спать. В то время когда он не на службе, Кристиан проводит перед камином с бокалом виски в руках, практически как ранее, в те краткие моменты, когда бывал дома, но я мать, я вижу как изменился его взгляд. Как изменилась его поза. И то, как он смотрит на огонь, когда полагает, что его никто не увидит… И я спрашивала, много раз, но в ответ получаю лишь: «Это служебные проблемы, они не подлежат обсуждению».
Все что я могла -лишь ободряюще сжать ее похолодевшую ладонь.
– И я не ведаю, что мне делать, мисс Ваерти, – продолжила леди Давернетти, – воистину он оживает, лишь услышав ваше имя.
Надеюсь, вы не сердитесь? -и она умоляюще посмотрела на меня.
– Что вы, нет, – прошептала в ответ.
Благодарно улыбнувшись, леди с затаенной мольбой спросила:
– А вы…мисс Ваерти, вы знаете, что… произошло? – ее голос сорвался дважды на этой фразе.
Могла ли я промолчать? Могла ли оставить в неведении мать, снедаемую тревогой за своего единственного и горячо любимого сына? Могла бы, но я не смогла.
Грустно улыбнувшись, тихо сказала:
– Еще месяц назад, я могла бы поклясться собственной жизнью, что на свете нет ужаснее, коварнее, чудовищнее и бесчеловечнее дракона, чем лорд Давернетти…
Леди Давернетти затаила дыхание, практически виновато взирая на меня. Я продолжила:
– Но сейчас, я вынуждена признать, что ваш сын один из самых добрых, отзывчивых и благородных джентльменов, которых я когда-либо знала.
– Ох! – едва ли не со слезами воскликнула леди Давернетти.
Однако, я была вынуждена продолжить.
– Тем тяжелее для него было узнать, что убийцей всех этих несчастных девушек, был тот, кого в свое время лорд Давернетти пожалел и оставил на службе в полицейском управлении.
Драконица замерла, лицо ее сделалось совершенно белым.
– С другой стороны, – поспешила я сгладить чудовищность сказанного, -именно проявленные к данному существу доброта и участие, спасли самого лорд Давернетти от участи быть убитым.
Но для умной женщины, это, увы, не стало утешением.
– О, все золото мира, и сейчас он винит себя еще и в том, что вместо него погибли другие?! – прошептала леди Давернетти.
– Нет, – я отрицательно покачала головой, – вовсе нет, за него никого не убили, и никто не расплатился своей жизнью за жизнь вашего сына, об этом вам тревожиться совершенно не стоит. Лорда Давернетти планировали убить последним, но исполнитель попросту не сумел этого сделать, помня о проявленном к нему участии.
