Дом встречает меня веселым щебетанием птиц в нашем микроскопическом саду на подъезде. Я захожу на порог, скидываю успевшие поднажать лоферы и наслаждаюсь ощущением теплого деревянного пола под босыми ногами. На нем играют солнечные зайчики, и я улыбаюсь им в ответ, потому что знаю, что они мне тоже рады. Слышу писк сушилки в прачечной. Кидаю сумку при входе и направляюсь сразу туда. Открываю барабан, вытаскиваю горячее белье, нежно согревающее мой живот, когда я прижимаю его к своему телу, чтобы не упало, и скидываю его на гладилку. Придет Марион и все погладит. А может, и я сама. Я люблю гладить. Вообще люблю заниматься домашними делами, когда есть время. Часто именно во время подобных хлопот рождаются классные дизайнерские идеи, которые я часто бегу записывать мыльными или обмазанными тестом пальцами.
Иду в спальню. Роберт спит. Перед ним открытый ноутбук. Значит, вставал, работал и снова заснул. Конечно, вставал – кто бы еще засунул белье сушиться… Закрываю крышку Мака и опускаюсь рядом с ним. Целую в щеку. Он приветливо мычит в ответ.
– Иза… – слышу его бархатный голос и улыбаюсь.
Он лежит спиной ко мне, но я точно знаю, что и он улыбается в ответ. А потом вздрагивает, окончательно пробуждаясь. Приподнимается, ворча.
– Ты почему не позвонила, что выехала? Я думал, ты только к вечеру приедешь… – Поворачивается ко мне, заключая в объятия.
Я пожимаю плечами.
– Доделала все дела и решила больше не задерживаться в Венеции без тебя. Соскучилась по дому… Не звонила, потому что хотела выехать на рассвете и знала, что ты толком не поспишь, будешь волноваться за меня… А я не люблю, когда ты волнуешься, Роберт.
Он нежно обнимает меня и целует, а я перебираю его чуть отросшие волосы. Ницца нам обоим дает возможность не думать об идеальности линии стрижки или свежести маникюра. Кстати, у меня его давно нет… И мне так нравится намного больше.
– Сварить кофе? – спрашиваю с улыбкой.
Он улыбается в ответ.
– Спрашиваешь…
Через пятнадцать минут мы сидим на нашей маленькой уютной кухоньке, пьем кофе и едим омлет. Я невольно то и дело удовлетворенно осматриваю пространство вокруг. Мы сняли этот небольшой домик с видом на море на горе, как только переехали в Ниццу. Вернее, это скорее ее пригород, но здесь довольно размытое понятие города, поэтому разделение только условно – скорее, просто у нас менее густая застройка, вот в чем преимущество. Дом был довольно запущенный и явно сдавался по завышенной цене, но стоило мне зайти сюда, я сразу поняла, что хочу здесь обосноваться. Полмесяца работы – легкий косметический ремонт, смена части мебели и аксессуаров – и все здесь заиграло удивительными красками лета. Роберт еще не знал, но я хотела сделать нам обоим подарок, после получения гонорара по завершении проекта выкупить его для нас… Конечно, если бы я хоть раз заикнулась, что хочу его на постоянку, он бы и сам купил его в тот же день, мой муж – щедрейший человек, идущий на поводу у любой моей прихоти, но мне хотелось сделать это самой, на свой первый крупный гонорар – на деньги, которые я получила за первую свою столь важную работу, открывающую мне путь на совершенно другой профессиональный уровень.
– Как все прошло на Биеннале? – спрашивает Роб.
– Замечательно. Даже не ожидала такого ажиотажа. Проект еще не открыт, а критики уже говорят, что мы – серьезная заявка на победу в «Best for Life Design Forum and Award» (прим. – престижная итальянская премия в сфере архитектуры и дизайна). Посмотрим… Но поездка была плодотворной. Много с кем удалось пообщаться, обменяться контактами, поделиться опытом… Знаешь, это чертовски приятно, когда твое имя начинают узнавать и даже уже прорабатывают возможности работы по новым проектам…
– Это классно, – ответил Роберт, но как-то странно, озабоченно. Я сразу почувствовала, что-то не так… Слишком хорошо его знала. – Но ты же пока ничего конкретного не рассматриваешь по новым объектам?
Я отрицательно покачала головой.
– Нам бы этот завершить в сроки. Так что пока только разговоры… А что? Что-то случилось? – Почему-то, когда я задавала этот вопрос, кончики пальцев похолодели. Нехороший знак. У меня всегда бывало так, когда на душе появлялось недоброе предчувствие…
– Иза, нам нужно поговорить, дорогая…
– Слушаю тебя, – сказала каким-то не своим, дрожащим голосом и сглотнула нервно.
– Ты заканчиваешь проект в течение месяца…
– И?..
– Я тебе сейчас скажу одну вещь… Ты пока можешь не отвечать, но подумать стоит. Мне предложили очень важный и интересный проект…
– Это же супер! – воскликнула я, чувствуя, как напряжение немного отступает.
– Подожди, дослушай… – После небольшой паузы продолжил: – Речь идет о переезде, – взгляд на меня. Испытующий. Вкрадчивый, – переезде в Москву. Год, Иза… Речь идет о годе. Может быть, полуторе лет. Не больше и не меньше… Что думаешь?
Я молчала. Слова его вроде бы и дошли до моего сознания, но никак не осаживались…
– Полтора года это срок…
– Может, удастся управиться за год, – поспешил он добавить.
– И это тоже срок…
– Именно поэтому я и хочу, чтобы мы подумали об этом вместе. Разумеется, я не хочу оставлять тебя здесь одну так надолго. Раз у тебя заканчивается проект, может быть, поедем вместе?
Его вопрос звучал кощунственно… Роберт знал, что я не отпущу его самого… Не сейчас, после того, как… После того, как два года мы боролись за его жизнь. Столько всего прошли вместе… Я до сих пор, как в страшном сне, вспоминаю тот день, когда нам сообщили об онкологии… Подготовка к операции, химиотерапия, реабилитация… И после этого он спрашивает меня, брошу ли я его одного?!
– Это обязательно, Роб? Почему все не может быть так, как есть? Зачем нам куда-то ехать? – спросила я умоляюще. Мысль о России невольно отразилась в моей душе таким ворохом разных эмоций, что голова закружилась. Я пока просто запрещала себе задумываться об этих чувствах.
Его лицо стало сосредоточенным, он отвел глаза в сторону, сморщил лоб. Тоже нехороший знак…
– Обязательно, Иза. Я не говорил тебе… Не хотел, чтобы ты переживала, но… Дела у компании совсем плохи. Я… выпал из процесса по понятным причинам. Марсо оказался тем еще сукиным сыном – десятки невыполненных договоров при стопроцентном авансе… Все плохо, дорогая… Долги, неустойки, суды… Самому мне уже не всплыть… Боюсь, и квартиру парижскую придется выставить на торги… Это предложение, дорогая, наше спасение… Я глазам своим не поверил, когда получил этот звонок. На меня вышли бывшие работодатели по линии Посольства Франции. У них есть крупный российский партнер, который желает сделать интеграционную сеть системы безопасности на всех своих объектах. Это большая сумма, Иза… Это серьезная заявка о себе спустя пару лет застоя. В моем бизнесе непросто вернуться на ту же ступень после таких провалов, какие устроил Марсо, но… Это даст мне шанс.
Я молчала, рассматривая свои ногти… Я не хотела этого, как же я этого не хотела… Он знал, он ведь знал, что Россия для меня – это красная линия…
– Ты можешь не ехать, Иза… – сказал он и нежно коснулся моего подбородка.
Я с силой сжала пальцы в кулаки.
– Ты тоже можешь не ехать, Роберт! Я получу гонорар! Большой гонорар! Не хотела тебе говорить, но в моих планах было выкупить на эти деньги этот дом, но… если нужно, давай вложим их в твой бизнес, не знаю… А вообще, может, пора начать жить для себя? Отдыхать? Мы могли бы выкупить этот дом и… жить здесь… постоянно…
Я посмотрела на него умоляюще… От его реакции сейчас зависело все…
– Иза, я мужчина! Я не могу зависеть от женщины! Я привык зарабатывать деньги и чувствовать себя лидером, а ты пытаешься превратить меня в овоща на таблетках! Лучше уж тогда было сдохнуть от рака, чем вот так вот… унижаться сейчас…
Он встал резко из-за стола, а я еле сдержала слезы… Впервые в жизни Роберт заставлял меня плакать… Хотя нет, вру… Второй. Первый раз это произошло, когда я узнала про его диагноз – онкология почки второй стадии… Мы многое прошли за эти два года… Слишком многое, чтобы сейчас взять и отпустить его одного туда, в холодную Россию… К тому же… К тому же я знала, что нужна ему рядом. Таблетки, постоянный мониторинг его состояния. Роберт относился к той категории мужчин, которые всегда попустительски относились к своему здоровью…
Я ушла в спальню. Решила прилечь. В голове гудело. Резко задернула шторы – теперь веселые солнечные зайчики мне казались навязчивыми и раздражающими.
Роберт пришел минут через пятнадцать. Лег рядом. Он всегда отходил быстро. И всегда извинялся, когда перегибал палку.
Почувствовала его большие теплые руки на своей талии. Поцелуй в шею поверх волос.
– Иза, тебе это тоже нужно, не меньше, чем мне… Ты сама прекрасно это понимаешь, только не хочешь в этом признаться самой себе… Психолог давно тебе сказал – ты победишь свои страхи и залечишь свои травмы только тогда, когда посмотришь им в глаза. Хватит прятаться от того, что было… Москва не виновата в том, что произошло… Это всего лишь город. Город, где, кстати, началась и наша с тобой история. Прошлое беззубое, Иза… Так всегда говорила моя бабушка… Это только тени в шкафу от старых вещей, которые кажутся в темноте опасными монстрами… Пора повзрослеть, Иза… Переступить и двигаться дальше…
Глава 5
Бэлла
Переступить и двигаться дальше… Как просто это звучит. Как обидно просто… И как сложно на поверку… Иногда так легко сделать всего один шаг – и ступить в бездну… Тогда, семь лет назад, я была готова расслабить пальцы на железных перилах моста и безвольной тряпкой уйти на дно Москва-реки, а сейчас… Сейчас я отчаянно хочу держаться за любую опору… Я судорожно ищу руками, за что бы зацепиться, потому что боюсь… Боюсь упасть. Пусть внизу и мягкая перина из его поддержки и заботы… Но не боль от падения мне страшна. Мне страшно повредить эти самые заботу и поддержку… Разбить их, уничтожить…
Да, именно так… Они для меня слишком дороги, они слишком важны в моей жизни. Я в буквальном смысле осязала их, чувствовала… Эта забота – его руки, большие, всегда теплые руки… Его осторожное, нежное дыхание. Не шумное и порывистое, сносящее все барьеры и заставляющее мозги отключаться, как у Другого. А утихомиривающее, убаюкивающее, плавное… Эта поддержка – его лучистый взгляд, подбадривающий, в меру игривый, в меру солнечный и в то же время серьезный, сосредоточенный, мудрый и все знающий… Это штиль, это покой, это спокойствие… Не гроза, буря, ураган, которые всякий раз засасывали меня в воронку хаоса и анархии, как у Другого…
Роберт… Мой ангел… Именно так я его и называла про себя… И не потому что это игра слов на его фамилии – Ангелов… Потому что он и правда стал для меня ангелом-хранителем… Моим спасением… Тем, кто крепко взял за руку там, на мосту, в шаге от бездны… Тем, кто крепко держал все эти годы… Даже тогда, когда ему самому нужна была поддержка и опора.
Я плохо помню свои первые месяцы во Франции. Плохо помню, как он привез меня в свою парижскую квартиру, как терпеливо ждал моего выхода из состояния шока и опустошенности… Как осторожно и деликатно вводил в новую жизнь. Знал, когда нужно помолчать вместе со мной, знал, когда можно вызвать у меня легкую улыбку своими нелепыми и милыми, не по возрасту, шутками и забавным акцентом… Все он про меня знал, все понимал, мой мужчина… А ведь это только сейчас я могу вот так смело и открыто его так называть. Первые семь месяцев нашей совместной жизни я даже мысли такой допустить не могла… Словно бы мое женское «я» от меня отрезали, словно бы оно осталось там, в брошенной квартире в Москве…
Я совру, если скажу, что это не так. Ведь и правда, часть меня действительно осталась там. Часть, которая умела любить по-другому, чувствовать по-другому, даже дышать по-другому… Все это теперь у меня иначе. Все в других тональностях, в другом мироощущении. Та я, малютка Бэлла, его Белка, умерла… Зато родилась новая женщина – Изабелла Ангелова, или Иза, как он любил мена называть, и мне нравилось. Новой мне это имя очень подходило… Его придумал Роберт… Сказал, что оно очень распространено на юге Франции и в Италии. А еще оно красиво подходило под мой творческий образ…
Но все это пришло далеко не сразу. Совсем не сразу. Перед тем, как родилась Иза Ангелова, перспективный дизайнер, любящая жена состоявшегося мужчины, прошел немалый срок… Роберт ждал… И ни разу даже вида не показал, что хочет от меня взаимности, встречных чувств или банальной женской благодарности… А я была как спящая красавица, вот только в моей сказке принц не разбудил меня поцелуем, а, наоборот, умертвил… А в мужчине, который волею судьбы оказался рядом со мной, я долго не признавала нового принца…
Я пришла в себя только летом следующего года… Тогда уже я сносно изъяснялась на французском и даже обзавелась здесь каким-то своим микромиром – походы за хлебом по утрам, прогулки вдоль Сены по вечерам с ним после работы, по субботам – блошиные рынки или поздние завтраки в Латинском квартале или на Монмартре… Мы часто просто молчали… Но это молчание было очень гармоничным и социальным. Я наблюдала за миром вокруг, как зверек, который выглядывает за своими собратьями из кустов, но пока не решается сделать шаг к ним навстречу, вынырнуть из зарослей… Роберт видел все это во мне. И не давил. Он никогда на меня не давил…
А еще я снова начала рисовать… Тоже не сразу, тоже ближе к лету после переезда. Брала мольберт, кисти или пастель и шла искать вдохновения в городе. А Париж и правда вдохновлял… Есть города, вводящие тебя в еще большую депрессию. Есть города, способные тебя возрождать… Наверное, у каждого список таких городов свой, все зависит от характера, атмосферы, конкретного периода в жизни. Тогда, в тот момент, Париж стал именно тем городом, который помог мне возродиться…
Мы обычно долго идем к осознанию, но оно накрывает стремительно и внезапно. Я помню, как сидела в кафе у дома в пятницу после полудня и пила кофе с круассаном, и вдруг почувствовала, как ко мне разом возвращаются все краски этого мира, все его запахи… Как я снова обретаю себя, снова возвращаю себе способность чувствовать… Я слышу звон старинного колокола на часовне, слышу смех людей, чувствую запах свежеиспеченного хлеба и своего еще не остывшего кофе – и оно играет яркими вкусами на моем языке… Впервые мне вкусно… Мне вдруг хорошо… Те угольки во мне, казалось, совсем потухшие, стали снова греть. Я начала вглядываться в это чувство разливающегося по телу тепла, вслушиваться в него и внезапно поняла, что это Он заставляет меня чувствовать это самое тепло, что это Он его источник… Мысль о Нем, вот-вот собиравшемся выдвинуться с работы мне навстречу, вдруг разом спровоцировала все эти эмоции…
Я бежала к нему вдоль Сены – по маршруту, который он ежедневно проходил от работы до дома, не более пятнадцати минут, и улыбалась всем прохожим. А они улыбались мне, потому что видели – мое сердце открыто для любви. А любовь – это главная религия Парижа… Здесь ей всегда рады, здесь ее всегда поймут.
Он сначала ошалел, когда я кинулась к нему на шею, шепча, что я люблю, а потом… Потом я помню эти самые теплые руки на своей коже… Помню его поцелуи, его бархатный взгляд, его нежность… В тот вечер, вернувшись домой, я отдалась ему как женщина. Я сделала это для него. Знала, что это важно для него как для мужчины… Для меня самой мало что изменилось – близость, которую я чувствовала к нему как к человеку, была намного важнее секса, и она уж точно стала результатом кропотливого терпения, понимания и поддержки, а не вспышки сиюминутных чувств, замешанных на взрывоопасном коктейле из гормонов, эмоций и молодой горячности… И в то же время я с радостью и готовностью дарила ему себя…
Я помню тот наш первый интимный вечер вместе… Мы лежим в теперь уже общей постели. Его нога на моем голом бедре, а рука перебирает разметавшиеся волосы. Он любуется мною и улыбается. А я смотрю на него и наслаждаюсь своим покоем…
– Ты счастлива, Иза? – спрашивает нежно.
Я молчу, думая, вглядываясь в себя. И знаю, что он сейчас очень сильно напряжен… Возможно, как никогда… В этом его вопросе весь смысл его жизни, нашего будущего…
Поворачиваюсь к нему и целую в губы.
– Счастлива, Роб… Очень счастлива… – шепчу, а он снова накрывает меня своим теплом и лаской…
И я слышу, как он глубоко дышит, как тихо-тихо шепчет мое имя… И невольно в голову приходят сравнения-вспышки из другой жизни… Дикость, страсть, крики до хрипоты… Болезненное, отдающее спазмами удовольствие, часто вырванное с мясом из крепких объятий собственного достоинства и гордости… С Робертом все не так… Но это не значит, что хуже… Это просто другой мужчина. Другая я. Другая жизнь… Все другое…
Его движения плавные и осторожные, но я все равно чувствую себя маленькой девочкой в его власти. Он большой и мужественный. Заботливый. Взрослый и ответственный.
– Моя любовь… – шепчет он тихо-тихо, когда достигает пика. – Моя красавица.
Его акцент сейчас сильный-сильный…
Я тянусь к его приоткрытому рту и целую сама.
– Спасибо, Роберт… Спасибо тебе за тебя…
Роберт никогда не спешил. С Робертом никогда не сносило крышу. Он был моей гаванью. В его объятиях я впервые в жизни почувствовала, что дома… Странный парадокс – я не испытывала с ним оргазма. Ни разу… Но это тоже ничуть меня не печалило. Я любила его, но другой любовью. Не той, что трепетала между ног, не той, что заставляла внутри все переворачиваться, забирая и разум, и волю, и здравый смысл… Алан – это темная, пугающая энергетика… Она парализует, гипнотизирует, лишает воли… Роберт – это свет, добро… Это умиротворение… Как такие разные, такие полярные эмоции могут выливаться в одинаковые чувства при сексе? Не могут… Ни при каком раскладе. Я говорила себе об этом и задвигала подальше мысли о Другом, которые, как я ни старалась, незримо преследовали меня по пятам, пусть и крадясь немного позади, словно прячась в отбрасываемой от меня самой тени. Иногда мне казалось, что демоны, танцующие в ней, маленькие и уставшие, уже отжившие свой век. Иногда – что они такие большие и устрашающие, что сейчас сожрут меня, проглотят…
Роберт чувствовал эти мои страхи, знал, что они меня преследуют излишней чувствительностью и ранимостью, перепадами настроения, тревожностью, кошмарными снами и ничем не объяснимыми приступами депрессии, а еще тоской… наваливающейся спонтанно и внезапно, высасывающей из души вмиг все тепло… Это он настоял на походах к психологу. Я сначала артачилась. Мне казалось, психолог это блажь. Влияние российского воспитания, когда все свои проблемы пытаешься решить в лучшем случае за бокалом с подругой, а в худшем – прячешь подальше в душе, пока не взорвется и не накроет…
Благодаря работе специалиста спустя какое-то время я перестала плакать всякий раз, когда думала о Нем, оставаясь одна. Перестала чувствовать эту изнуряющую щемящую боль, которая вмиг способна заполнить всю душу, стоит только заиграть не той песне или появиться любому другому понятному только мне напоминанию из прошлого. Мне объяснили, что причины моей эмоциональной нестабильности – попытка скрыть, запрятать, уйти от проблемы, а не посмотреть ей в глаза. Я словно бы создала в своей голове две параллели – той Бэллы, которая страдала и мучилась и до сих пор тоскует по своему хозяину. И новой, Изы, которая открыта к любви достойного мужчины, которому веришь… Любви на равных…
Со временем первая реальность переросла в страницы памяти… Светлые и не очень, но они больше не вызывали диких уколов боли, страха и паники. «Время все лечит», – говорил Роберт многозначительно с самого первого дня, а я все время вспоминала рассказанную им легенду о царе Соломоне и его перстне… Наверное, он был прав… Но где-то глубоко-глубоко внутри я признавалась себе, что до конца так и не отпустила, так и не забыла… Я все равно то и дело, пускай с годами все реже и реже, могла ненароком найти Его фото в интернете, почитать о его успехах, о его семье… Он ушел из боев и теперь в большом строительном бизнесе, крайне успешен. Наверное, его мама теперь рада… Еще бы. У сына получилось всё… Его дом – полная чаша. У него любимая дочь от любимой жены. И их семейная фотография из глянцевого журнала идеальна, от единого цветового оформления их нарядов до интерьера семейной гостиной. Вот и хорошо… Он счастлив… Значит, так и должно было быть. Он сделал свой выбор… И этот выбор действительно был правильным. Милена – лучший спутник для такого мужчины, как он… Куда там мне с моим темным сомнительным прошлым и неустойчивой психикой… Рядом с ним сильный партнер, равный по статусу и происхождению, успешно развивающий свой медицинский бизнес…
После таких «мазохистских» экскурсов в прошлое я начинала еще больше ценить то, что имела, ценить Роберта… Я любила нашу жизнь. И знала, что лучше мужчины судьба подарить мне не могла… Тем тяжелее было осознавать, что как мы ни старались, детей у нас так и не появилось… После четырех лет безуспешных попыток в моем отчаянном порыве пойти на любые крайности врач сказал честно и откровенно: «Если бы проблема была в вас, Изабелла, мы бы могли ее решить, но… Мужское бесплодие – это действительно то, что заставляет даже нас, врачей, либо надеяться на чудо, либо… смириться».
Я не хотела мириться… Хоть и делала при нем вид, что приняла этот факт… Мне хотелось ребенка… Отчаянно, до болезненных неврозов, до жуткой бессонницы по ночам, до новых вспышек депрессии…
А потом нашу семью накрыла другая неприятность. Диагноз Роберта, как это часто бывает, прозвучал как гром среди ясного неба. Ничего не предвещало беды. Банальный ежегодный медосмотр, которым он несколько лет кряду пренебрегал… Тот год я все же заставила его пойти провериться – мне не нравился цвет его лица и какие-то странные боли в районе поясницы, которые он списывал на радикулит. Те месяцы я жила только его лечением… Почку пришлось удалить… Пройти курс химиотерапии… И уже тогда, в процессе, я поняла и узнала, что все не так страшно, что онкология – далеко не приговор, что в наше непростое, стрессовое время эта болезнь становится довольно распространенным заболеванием. Благо средства и способы лечения тоже не стоят на месте, наука развивается…
Мы выкарабкались и из этого… Казалось бы, выдохнули… Переехали на юг… И я надеялась, что сейчас, наконец, начнется другая глава нашей жизни… Я была права… Как же я была права, вот только не знала, что все изменится настолько радикально…
Глава 6
Бэлла
Спустя два месяца
В Москве была золотая осень… Все любят это время – шуршание желтой листвы под ногами, сотни фотографий в соцсетях в уютных свитерах вечно актуальных оттенков от охры до кэмел, посиделки в кафе за кофе или травяным чаем с друзьями в рассказах о прошедшем отпуске… Меня же осень расстраивала. Осенью я приехала когда-то покорять Москву, перечеркнув свою прошлую жизнь. Помню это чувство промозглого страха, пробирающего до костей на железнодорожном вокзале на рассвете. Все вокруг заспанные, пресные, унылые, враждебно-отстраненные… За душой у меня ни гроша, маленькая спортивная сумка на плече, дешевая тоненькая ветровка… Снова дежавю… Снова этот бьющий под дых предрассветный ветер, теперь уже на выходе из аэропорта… И пусть рядом надежный мужчина, в карманах платиновые кредитные карты, а в чемоданах брендовые вещи – на душе все так же тревожно и боязно, и прошлую жизнь снова пришлось оставить где-то там, позади, в августовских солнечных зайчиках на деревянном полу в Ницце… Мы садимся в присланную за нами машину от компании, едем в наш новый «дом»… Да, именно так я себя настраивала. Если нам минимум год придется жить в этом городе, нужно попытаться создать «свою крепость» хотя бы в пределах той жилплощади, которую нам тоже любезно предоставила компания.
Мы будем жить в Москва-сити… Другие бы на моем месте были счастливы. Я же никогда не любила это скопление нелепых небоскребов, так сильно поменявших облик города. Многие говорили, что у каждого мегаполиса должна быть собственная агломерация пронзающих облака высоток. Я этого никогда не понимала и понять не смогу… Эти небоскребы на поверку – дикий ветер, неполезная для здоровья высота, холод бездушных помещений… Здесь нет истории, нет уюта, нет ощущения спокойствия…
Рука Роберта нежно трогает мою щеку, стоит нам только сесть в автомобиль. Он, конечно же, чувствует мою внутреннюю дрожь.
– Эй, все будет хорошо, Иза, – говорит он нежно, пытаясь воодушевляюще улыбаться.
А мне впервые в жизни режет слух это его «Иза»…
Наша квартира оказалась на двадцать пятом этаже. Ужасно. Когда мы ехали в лифте, уши закладывало и голова кружилась… Оказалось, что это еще не так высоко. Бедные люди жили еще выше… Самое смешное – чем выше, тем квартиры дороже!
– Все это очень плохо, Роберт, – ворчала я, осматривая холодную на вид из-за общей тональности кипенно-белых стен квартиру и заламывая руки, – слишком высоко! Ты вообще знаешь, что экологи не советуют жить выше пятого-шестого этажей? Все выбросы от вредных предприятий идут наверх! Особенно в этой части Москвы… Где столько заводов…
– Не работающих… – улыбался мне мой мужчина в ответ. – Все старые заводы сейчас превращены в модные лофты. Не придумывай, Иза… Зато посмотри, какой вид из окна красивый…
– Я завешу эти окна шторами, Роб, так и знай… У меня голова кружится смотреть вниз с такой высоты! – ответила я все так же воинственно.
В этот момент на его лице промелькнула странная тень то ли испуга, то ли осознания… Я потом только поняла – он, наверное, тогда подумал о том случае на мосту… Или о моей сестре подумал. Я рассказала ему, как она ушла… Правда, окна здесь не открыть – система безопасности такая. Так что зря он волновался.
Подошел ко мне и притянул к себе за талию. Поцеловал нежно.
– Если совсем не нравится, завтра же поедем сами выбирать квартиру на твой вкус, Иза… Только скажи.
Я молчала, тяжело дыша. Жить здесь, конечно, было выгодно. И на работу Роберту ехать близко, и полный социальный пакет от фирмы. Сейчас снимать хорошую квартиру в центре – ненужные затраты. Мы здесь, чтобы максимально оперативно выправить финансовое положение, а не шиковать. Раз у компании такой квартирный фонд, надо радоваться тому, что есть!
– Все нормально… Поворчу-поворчу и успокоюсь… Но шторы куплю. Уж извини…
