– На вот, возьми! – крикнул Эдди, подтолкнув весла поближе к брату. – Греби. Может, отвлечешься немного.
Лоренс нехотя схватился за рукояти.
– Это вредно для рук, – объяснил он, послушно налегая на весла. – Пальцы немеют. Гибкость пропадает.
– Смотри, куда правишь! – нетерпеливо заорал Эдди. – Кружимся на одном месте! Какой, к черту, смысл вертеться юлой?
– Лодка сама так идет, – пояснил Лоренс, стараясь изо всех сил. – Что я могу поделать, когда это само собой получается?
– Пианист. Настоящий пианист, ни дать ни взять. Отдай весла!
Лоренс с благодарным вздохом подчинился.
– При чем тут я, если лодка вертится? Так уж она сделана, – не сдавался он.
– А-а-а, заткнись, – прошипел Эдди, бешено работая веслами. Лодка ринулась вперед, разрезая носом вспенившиеся волны.
– Эй, там, на лодке! Эй! – окликнул кто-то.
– Эдди, – прошептал Лоренс, – там кто-то орет.
– Давай сюда, пока я не выколотил пыль из твоих штанов! – продолжал мужчина. – Немедленно верните мою лодку!
– Он хочет, чтобы мы отдали ему лодку, – перевел Лоренс. – Должно быть, она принадлежит ему.
– Да неужели?! – саркастически фыркнул Эдди и, обернувшись, крикнул мужчине, лихорадочно махавшему руками: – Ладно-ладно, так и быть, вернем мы тебе твою посудину! Не трясись!
Мужчина от злости даже подпрыгнул.
– Да я вам головы оторву! – взвизгнул он.
Лоренс нервно вытер нос.
– Эдди, почему бы нам не причалить к другому берегу и не вернуться домой пешком?
Эдди презрительно посмотрел на брата и сплюнул.
– Ты что, трусишь?
– Нет, – нерешительно возразил Лоренс, – но зачем нам лишние неприятности?
Вместо ответа Эдди сильнее налег на весла. Лодка полетела по воде. Лоренс, прищурившись, рассматривал быстро приближавшуюся фигуру незнакомца.
– Он настоящий верзила, Эдди! Ты никогда не видел такого великана. И, похоже, он здорово зол. Может, нам не следовало брать эту лодку? Может, ему не нравится, когда люди катаются на его лодке? Эдди, ты меня слышишь?
Эдди последним героическим усилием добрался до берега. Днище с ужасным скрежетом проехалось по придонной гальке.
– О Господи, – охнул мужчина, – моей лодке конец!
– Вовсе нет, мистер, ничего страшного, – заверил Лоренс. – Больше шума, чем дела. Ей это не повредит.
Мужчина одной рукой схватил мальчика за шиворот и выволок на землю. Лоренс не соврал: тот оказался настоящим великаном, с заросшей щетиной физиономией, двойным подбородком и мускулистыми, покрытыми волосами лапами. Рядом стоял пацан лет тринадцати, судя по сходству, его сын, тоже не в лучшем настроении.
– Дай ему, па! – завопил он. – Врежь как следует!
Мужчина принялся трясти Лоренса, слишком взбешенный, чтобы говорить.
– Значит, ничего страшного? Больше шума, вот как? – загремел он наконец. – Я покажу тебе шум! Покажу тебе «ничего страшного»!
Эдди выбрался из лодки, захватив с собой весло. Он был готов к самому худшему.
– Это нечестно, – заявил он. – Взгляните, насколько вы больше его! Привязались бы к кому-нибудь своих габаритов!
Парнишка азартно подскакивал, в точности как отец:
– Давай я подерусь с ним, па! Я ему покажу! Он с меня ростом. Давай, парень, поднимай кверху лапки!
Фермер перевел взгляд с сына на Лоренса и медленно разжал руки.
– О’кей, – кивнул он. – Покажи ему, Натан.
Натан толкнул Лоренса.
– Пойдем-ка в лес, малыш, – злобно ухмыльнулся он, – там поговорим.
– В глаз, – прошипел Эдди уголком губ. – Дай ему в глаз, Ларри.
Но Лоренс стоял с опущенной головой и рассматривал руки.
– Ну? – поторопил фермер.
Лоренс продолжал медленно сжимать и разжимать кулаки.
– Он не хочет драться, – подначивал Натан. – Ему бы только в чужих лодках раскатывать, а вот отвечать не слишком торопится!
– Ничего подобного, он будет драться, – набычившись, буркнул Эдди и пробормотал себе под нос: – Давай же, Ларри, двинь ему в морду, прямо в хлебальник…
Лоренс по-прежнему не двигался с места, размышляя, казалось, о Брамсе с Бетховеном и далеких концертных залах.
– Он трус, вот кто! – закричал Натан. – Наложил в штаны, как все городские!
– Он не трус, – вскинулся Эдди, в глубине души сознавая, что Натан прав. – Давай же, – велел он, подтолкнув Ларри коленом. – Работай левой! Пожалуйста, Ларри, работай левой.
Но глухой ко всем мольбам Лоренс продолжал стоять столбом, опустив руки.
– Трус! Размазня! – надрывался Натан.
– Ну, – допытывался фермер, – он будет драться или нет?
– Ларри! – возопил Эдди со всем отчаянием пятнадцатилетнего мальчишки, но на Лоренса это ничуть не подействовало. Эдди медленно повернул к дому, коротко бросив: – Не будет он драться. – И пренебрежительно, будто швырнув кость соседской собаке, окликнул: – Эй, ты, идем…
Ларри осторожно нагнулся. Подобрал носки и сандалии и шагнул за братом.
– Погоди-ка! – позвал фермер и, бросившись за Эдди, повернул его к себе лицом. – Я хочу потолковать с тобой.
– Да? – грустно, почти без вызова отозвался Эдди. – Что вам надо, мистер?
– Видишь вон тот дом? – спросил фермер.
– Угу. И что же?
– Это мой дом. Держись от него подальше.
– Ладно, ладно, – устало пробормотал Эдди, мигом забыв о гордости.
– А лодку видишь? – допытывался фермер, тыча пальцем в источник всех неприятностей.
– Вижу, – буркнул Эдди.
– Это моя лодка. И близко к ней не подходи, если не хочешь, чтобы из тебя пыль выколотили.
– Ладно, ладно! Пальцем не дотронусь до твоей поганой лодки! – выпалил Эдди и снова повернулся к Лоренсу: – Пойдем, ты…
– Мокрая курица! Желтопузый[4 - Обычное в Америке прозвище трусов.]! – надрывался от крика Натан, продолжая подпрыгивать, пока они не скрылись из виду.
Дорога вилась среди зеленеющих полей, над которыми стоял запах цветущего клевера. Эдди шагал впереди брата. Лицо оставалось угрюмо-напряженным, уголки губ горько опущены: очевидно, он по-прежнему сгорал от стыда. И почти с наслаждением давил головки клевера, как самую ненавистную на земле гадину, словно хотел навсегда уничтожить зелень, корни, самую почву, в которой они росли.
Лоренс, с низко опущенной головой, так что виднелась только прилизанная макушка, плелся следом с сандалиями в руках, стараясь ступать в следы, оставленные братом.
– Желтопузый, – бормотал Эдди достаточно громко, чтобы слышал идущий позади преступник. – Желтый, как подсолнух! Мой собственный брат! Подумать только! Да я скорее позволил бы себя убить, чем разрешил кому-нибудь так себя назвать! Лучше пусть мне сердце вырвут! Мой собственный брат. Желтый, как подсолнух! Всего разок дать в глаз! Один! Чтобы показать ему… Но он стоит столбом, слушая лай поганца в дырявых штанах! Пианист. Лоррренс! Видать, знали, что делали, когда назвали тебя Лорррренсом! И не смей со мной разговаривать! Я с тобой и словом не обмолвлюсь, пока жив! Лоррренс!
Охваченные глубочайшей, как океан, печалью, не оставившей места для слез, братья добрались до дома, все еще разделенные расстоянием в десять футов… вернее, десять миллионов миль.
Эдди, не глядя по сторонам, отправился в виноградную беседку и растянулся на скамье. Лоренс, с бледным, застывшим лицом, долго смотрел вслед брату, прежде чем войти в дом.
Лежа на скамейке лицом вниз, совсем близко к черной жирной земле, Эдди кусал пальцы, чтобы не разреветься. Но, видно, так и не сумел сжать зубы достаточно сильно, и слезы хлынули соленой волной, сбегая по щекам и падая на мягкую почву, в которой укоренились лозы.
– Эдди!
Эдди кое-как перевернулся, успев смахнуть слезы. У входа стоял Лоренс натягивая замшевые перчатки на маленькие ладошки.
– Эдди, – повторил он, притворяясь, что не замечает слез брата, – я хочу, чтобы ты пошел со мной.
Эдди молча, но с сердцем, переполненным радостью до такой степени, что на мокрых глазах снова выступили слезы, встал, высморкался и направился за братом. Догнал его, и они пошли рядом по клеверному полю, так легко ступая, что пурпурные головки почти не гнулись под подошвами.
Эдди настойчиво постучал в дверь. Три раза. Громко. Уверенно. В душе пели победные трубы.
На пороге показался Натан.
– Чё надо? – с подозрением осведомился он.
– Недавно, – сухо объявил Эдди, – ты предлагал моему брату подраться. Он готов.
Натан взглянул на Лоренса, вытянувшегося в струнку, с высоко поднятой головой. Пухлые детские губы сжаты в ниточку, руки в перчатках кажутся непомерно большими.
– Ну уж нет, – возразил он, пытаясь захлопнуть дверь. – У него был шанс.
Но Эдди успел вовремя вставил в щель ногу.
– Ты сам предложил, верно? – вежливо напомнил он.
– Тогда и надо было драться, – упрямо твердил Натан. – У него был шанс.
– Ну же, – почти умолял Эдди, – ты же хотел драться.
– Это было раньше. Убери лапы!
За спиной Натана появился отец и непонимающе уставился на непрошеных гостей.
– Что тут такое?
– Недавно, – выпалил Эдди, как из пулемета, – ваш парень предложил подраться вот с этим парнем. – Он красноречивым жестом показал сначала на Натана, потом на Лоренса. – Теперь мы согласны.
Фермер взглянул на сына:
– Ну?!
– Раньше надо было, – мрачно буркнул Натан.
– Натан не желает драться, – сообщил фермер. – Проваливайте.
Лоренс подступил к Натану. Взглянул ему в глаза.
– Желтопузый, – тихо, но отчетливо бросил он.
Фермер вытолкнул сына вперед.
– Иди дерись, – приказал он.
– Пошли, поговорим в лесочке, – позвал Лоренс.
– Выдай ему, Ларри! – крикнул вслед Эдди, когда мальчишки зашагали к рощице, не обгоняя друг друга, но и не сближаясь. Эдди молча провожал их взглядом, пока оба не скрылись за деревьями.
Фермер тяжело плюхнулся на крыльцо, вынул пачку сигарет и протянул Эдди:
– Хочешь?
Эдди неожиданно для себя взял сигарету.
