– Телохранитель.
– А, тот здоровяк, маячивший у входа в зал?
– Ага. В день убийства Бобби в зале дежурил охранник. Еще, когда команда Кейли занималась приготовлениями, на местах были местные плотник и гафер – бригадир светотехников. Их присутствие обязательно: таковы требования профсоюза. Они тоже дали показания. Оказывается, если концертов нет, то двери не запирают, – так сказал охранник. Местные работяги ленятся постоянно бегать взад-вперед, чтобы открывать и закрывать их. Но посторонних они вроде как не заприметили – тем более возле осветительных приборов.
– Все это вы разузнали за три часа?
Дэнс кивнула, хотя на все про все у нее ушло часа полтора, не больше. Остальное время она потратила, чтобы пройтись по маршруту Бобби. В тот день он с утра прогулялся по национальному парку (здесь Кэтрин никаких следов не нашла), завис с друзьями в магазине, где продавали гитары, и побывал на местной радиостанции, а затем засел в своем любимом ресторанчике в районе Тауэр-дистрикт, где выпил несметное количество чашек кофе (тут, увы, тоже никаких зацепок). Ничего крепче кофе Прескотт не употреблял: по непроверенным сведениям прежде Бобби страдал от алкоголизма, но в последнее время со спиртным завязал. В итоге, не обнаружив ничего интересного, Кэтрин разузнала, где жил погибший, и, придя сюда, повстречала Мэдигана и Арутяна.
Про свое маленькое путешествие по следам Бобби она решила не распространяться.
– Криминалисты нашли что-нибудь на месте преступления? – спросила Дэнс.
Мэдиган призадумался, а затем ответил:
– Много всего. Отдали на экспертизу. Ждем результатов.
Прибыла еще одна полицейская машина, принадлежащая Объединенному управлению шерифа округов Фресно – Мадера, и остановилась позади «ниссана» Дэнс. Из-за руля выбралась Кристал Стэннинг. Тревожно озираясь, она подошла к остальным.
«За этими преследователями нужен глаз да глаз, – припомнила Кэтрин свои собственные слова, адресованные недавно Кейли. – Никогда не знаешь, где повстречаешь! Вчера вроде как был в другом городе, за сотни миль отсюда, а сегодня – здрасьте пожалуйста, околачивается прямо у тебя под окном!»
Стэннинг, судя по всему, выполняла какое-то поручение Мэдигана, но при Дэнс рта раскрывать не решалась.
– Ну, говори! Что там с телефоном? – нетерпеливо гаркнул весь взмокший от жары старший детектив.
– Куплен в Берлингейме за наличку. Видеокамер в магазинчике нет. Вероятно, именно поэтому Эдвин и приобрел мобильник там.
«А я что говорила?» – возмутилась уязвленная Кэтрин, но уже в следующее мгновение опешила.
– Как вы и предполагали, шеф, он купил сразу аж три телефона, – продолжала Кристал.
«А вот этот вопрос я задать Ти-Джею не догадалась!»
– Н-да, похоже, планы у парня долгоиграющие! – воскликнул Мэдиган и тем самым признал, что гипотеза агента КБР была не такой уж и высосанной из пальца.
«Четыре куплета песни „Твоя тень“ – четыре жертвы? – спросила себя Дэнс. – А что, если он одной песней не ограничится? У Кейли же их целая куча!»
– Я раздобыла серийные номера аппаратов и телефонные номера, привязанные к сим-картам, – добавила Стэннинг.
«Это правильно, – мысленно похвалила ее Кэтрин. – Без этого мы далеко не уедем. Разыскивать преступника, не располагая такой информацией, – это все равно что искать иголку в стоге сена!»
– Надо заблокировать их все к чертям собачьим! – сказал Мэдиган. – Тогда Эдвин побежит в ближайший магазин покупать новую трубку, а мы тут как тут – запросто выследим его и сцапаем!
«Ага, да только вот мы не знаем, Эдвин стоит за всем этим или нет», – продолжала свой внутренний диалог Кэтрин.
– Будет сделано, – отозвалась Стэннинг, и в левом ухе ее сверкнули на солнце три сережки-гвоздика. Кэтрин присмотрелась: в правой мочке блестит серебряная спиралька; проколота также и ноздря, но там сережка появляется, похоже, исключительно по выходным.
– Я бы не стала блокировать сим-карты, – вмешалась в разговор Дэнс. – Так мы никогда не узнаем, что на уме у преступника. Лучше, когда он в следующий раз позвонит, мы отследим звонок и схватим злоумышленника.
Мэдиган помолчал, затем глянул на Кристал и кивнул:
– Делай, как она сказала.
– Но что именно?..
– Позвони Редману в информационный отдел, объясни ситуацию. Он поможет.
Внезапно Дэнс заметила движение с другой стороны дороги, среди более невзрачных трейлеров. На бетонное крылечко дома на колесах, стоявшего среди жухлой травы, вышла полная веснушчатая женщина с обгоревшими на солнце плечами, в белом в обтяжку сарафане без бретелек, с фиолетовыми и красными пятнами на лифе. Она закурила и настороженно оглядела всю их компанию.
Мэдиган велел Кристал помочь Деннису опрашивать соседей, а сам, пропустив два проезжавших мимо грузовика, направился к толстухе. Дэнс пошла следом.
Полицейский недовольно зыркнул на Кэтрин через плечо, но она и не думала останавливаться.
Женщина с сигаретой неуверенно шагнула им навстречу. Встретились они на полпути к ее почтовому ящику.
– Бедняга Бобби! Поверить не могу, что он умер! – воскликнула соседка прокуренным голосом и тут же начала оправдываться, как делают в таких ситуациях и виновные, и невиновные: – Это я, если что, в новостях слышала!
Протараторив это, женщина примолкла и затянулась.
– Да, мэм, не повезло Бобби. Я старший детектив Мэдиган, а это агент Дэнсер.
Поправлять его Кэтрин не стала.
– Как вас зовут, мэм?
– Тэбби Найсмит. Полное имя – Табата. Знаете, Бобби был образцовым соседом! Никакого алкоголя и уж тем более никаких наркотиков. Жил одной лишь музыкой, можете себе представить? Только однажды устроил шумную вечеринку, а так – тише воды ниже травы. Ну просто в голове не укладывается! Погиб, бедняга! А что с ним случилось? В новостях ведь так и не сказали!
– Видите ли, мэм, мы и сами пока точно не знаем причину его гибели.
– Это все уличные банды, да?
– Мэм, мы как раз пытаемся выяснить обстоятельства смерти Прескотта.
– Милейший человек был наш сосед. Он моему старшенькому, Тони его звать, показывал свои гитары. Одна, утверждал Бобби, якобы принадлежала самому Мику Джаггеру. А что, вполне возможно, ведь отец Бобби в свое время работал и с «Роллинг стоунз», и с Битлами. Хотя, кто знает, правда это или нет? Он так говорил, а мы ему верили на слово. Да разве ж в этом дело… Наш Тони был на седьмом небе от счастья – вот что главное!
– А вы не видели здесь в последнее время чужаков?
– Нет, сэр.
– Может, Бобби с кем подрался или поругался? Наркодилеры сюда не заглядывали?
– Нет-нет, ничего такого! И прошлой ночью, и этим утром – тишь да гладь.
– Уверены, мэм?
– Да, сэр! – сказала женщина, затушила сигарету и достала еще одну.
«Ну, по крайней мере, у нее хватило ума не курить дома при детях», – увидев гору бычков у крыльца, подумала Кэтрин.
– Что там творится у Бобби в трейлере, отсюда разглядеть сложно, – продолжала соседка, показывая на кусты у своего жилища. – Я все прошу Тони-старшего, мужа своего, их подрезать, но у него каждый раз находится тысяча и одна причина отложить на потом. Ох уж эти мужчины!.. – прибавила Тэбби и улыбнулась Дэнс.
– А ваш супруг не видел что-нибудь подозрительное?
– Так его уже три дня как нет… Даже четыре! Он ведь дальнобойщик.
– Понятно, мэм. Спасибо, что уделили нам время.
– Рада помочь полиции. А когда Бобби хоронят? Можно будет с ним проститься?
– Пока сложно сказать. Хорошего дня, мэм, – отозвался Мэдиган и направился к дому Бобби.
У Дэнс же остались еще вопросы, и она последовала за женщиной, спешившей к своему выводку.
– Простите…
– Да?
– Можно задать вам еще парочку вопросов?
– Я бы с радостью ответила на все ваши вопросы, но у меня там дети одни.
– Сколько?
– Что – сколько?.. А! Четверо!
– У меня самой двое.
– Знаете, я смотрела тут намедни по телевизору одну передачу, про закон убывающей доходности, – сказала Табата и улыбнулась. – Не очень-то врубилась в этот закон, если честно, но думаю, что он напрямую касается нас – в смысле, матерей. Родишь двоих ребятишек, а дальше уже без разницы – все равно, сколько их будет!
Женщина наверняка имела в виду не вышеупомянутый закон, а нечто другое, но Дэнс сообразила, о чем она толкует, понимающе улыбнулась и согласно покивала в ответ:
– Двое для меня в самый раз!
– Вы еще и работать успеваете! – воскликнула Табата, и эта фраза многое для Кэтрин прояснила. – Не знаю, что тут еще можно добавить насчет Бобби. Вроде как я все рассказала тому детективу.
Табата оглядела собеседницу с ног до головы: стройная, аккуратные дорогие джинсы, очки с бордовыми линзами…
«Наверное, я для нее человек из другого измерения, – поймав взгляд толстухи, подумала Дэнс Кэтрин. – Ну что ж, в конце концов, я, как она сама подметила, еще и работать успеваю!»
– Послушайте, у меня там Шерил и Аннетт приглядывают за малышкой, – сказала женщина и удивительно проворно для своих внушительных габаритов зашагала к трейлеру.
У крыльца она сильно затянулась, затем бросила окурок и тщательно затушила его ногой. В Калифорнии, штате сухостойных кустарников, иначе нельзя: глазом моргнуть не успеешь, как займется лесной пожар. Положение было настолько серьезным, что даже курильщики из бедных районов проявляли должную бдительность.
– Пожалуйста, позвольте задать вам еще парочку вопросов.
– Но если малышка вдруг заплачет…
– …то я помогу поменять ей подгузник – не переживайте. Как, кстати, зовут вашу младшую девочку?
– Кейтлин.
– Какое прекрасное имя! А я свою дочку назвала Мегги.
Они поднялись на крыльцо. Через проржавевшую и пыльную сетку двери Дэнс разглядела убранство дома на колесах: все завалено игрушками. Пластмассовые трехколесные велосипеды, за?мки, кукольные домики, пиратские сундуки – чего там только не было! Хотя внутри царил полумрак, чувствовалось, что там так же душно, как и на улице. Единственным источником света был телевизор. Крутили какую-то мыльную оперу.
Табата вопросительно подняла бровь.
– Хотелось бы кое-что уточнить про Бобби.
Дэнс не отступалась от женщины по одной простой причине: отвечая на вопрос Мэдигана, соседка сболтнула лишнее. Если в ходе допроса человек дает опережающий ответ на еще не заданный вопрос, то зачастую ему есть что скрывать. Табата, заявив, что ни вчера вечером, ни сегодня утром ничего не видела, сама загнала себя в угол.
«Видимо, что-то да произошло этим утром», – сразу же насторожилась Кэтрин.
– Мне и правда пора к детям…
Дэнс сняла очки и заглянула женщине в глаза:
– Табата, что вы видели нынче утром в доме Бобби?
– Ничего, – поспешно открестилась соседка.
Чтобы оценить поведение свидетеля или подозреваемого, требуются дни, а еще лучше – недели. Значимого результата можно добиться, лишь только беседуя на общие темы, когда человеку нет никакого смысла говорить неправду. В ходе допросов дознаватель отмечает для себя особенности поведения субъекта, когда тому нечего скрывать. А на следующем этапе он уже задает вопросы, касающиеся непосредственно преступления, и сравнивает две линии поведения. Допрашиваемый, услышав подобный вопрос, обычно испытывает стресс и так или иначе выдает себя.
Кэтрин Дэнс, будучи опытным дознавателем, умела подмечать некоторые особенности поведения прямо на ходу – без изнурительных допросов. Так Табату, например, выдал голос. Когда женщина солгала, ее голос прозвучал на тон выше, чем обычно: верный признак того, что свидетельница разволновалась.
Дэнс оглянулась на детектива Мэдигана и помощников, переминавшихся с ноги на ногу у трейлера Бобби. Похоже, они нервничали.
– Табата, давайте уже, сбросьте эту ношу с плеч, – спокойно сказала Дэнс. – Если вы поделитесь – всем станет только легче.
«Всем, кроме Бобби…» – мрачно добавила она про себя.
Когда Дэнс уличала допрашиваемых во лжи, то зачастую при этом проливалось немало слез. И плакали не только женщины, но и мужчины. Причем плакс среди представителей сильного пола встречалось предостаточно. Попавшись на лжи, люди рыдали, считая свое поведение недостойным. Порой уходило не меньше часа, чтобы убедить страдальцев, что ничего постыдного тут нет. Особенно когда ложь вызвана страхом за близких.
Табата, к облегчению Дэнс, не заплакала, а лишь только нахмурилась, как будто обдумывала возможные последствия столь рискованного шага.
Дэнс чутко уловила мысль собеседницы: «Что будет с детьми, если я скажу правду?» – и решила ковать железо, пока горячо.
– Не бойтесь. Если что, мы непременно за вами присмотрим. Нам очень важно знать все подробности сегодняшнего утра, – сказала Дэнс и, понизив голос, прибавила: – Понимаю, я и сама мать двоих детей, но на вашем месте я бы обязательно рассказала правду. Даю вам слово, все будет в порядке.
Прошло, наверное, секунд десять, прежде чем Табата заговорила:
– Кто-то был в доме Бобби этим утром.
– Можете описать его?
– Лица я не видела. Не особо и разглядишь-то отсюдова. Угол зрения неудачный, понимаете? В окне виднелся лишь силуэт: грудь, плечи – да и только. Даже одежду – и ту не различила! Это все, что я видела. Клянусь.
Зачастую «клянусь» – маячок, позволяющий уличить допрашиваемого во лжи, но в данном контексте Табате, пожалуй, можно было верить.
