Маленвер не удивился, увидев на пороге своего кабинета гостей. Сомневаться, кто мог стать причиной плохого настроения Ани, не приходилось. Вариантов было всего два, и оба они вошли в его кабинет. Один, его коллега, – неодобрительно поджимая губы, другой – со спокойной улыбкой, уже принявшего решение человека, не собирающегося от него отказываться.
– Я могу вам чем-то помочь? – Маленвер заставил себя добавить в голос удивления, хотя и ждал визита бывшего слуги Хозяйки Замка. Не мог не ждать, понимая, что рано или поздно перед очнувшимся от долгого сна встанет один неприятный вопрос: какие секреты хранит его потерянная память?
– Возможно, – доброжелательно улыбнулся бывший слуга Хозяйки Замка, не растерявший спокойствия и после возвращения в мир живых.
– Попробуй прочесть его память, – раздраженно бросил Аркант, всем своим видом показывая, что не одобряет затею.
– И вы даже не станете просить у меня клятву не распространяться о том, что я могу увидеть в вашей памяти? – притворно удивился светлый.
– А как в противном случае вы сможете поделиться этими сведениями со мной? – вопросом на вопрос ответил Мортен. И, пусть улыбка все еще была на его губах, глаза стали серьезными. – Окажете мне услугу? Пройдете вместе со мной по глубинам памяти?
– Сочту за честь, – признался Маленвер. Аркант недовольно хмыкнул, слушая их наполненные излишним пафосом речи. – Но нам придется сменить обстановку, здесь я не практикую.
Впрочем, перемещаться за пределы академии им не пришлось. Даже этаж остался тот же. Открыв противоположную от входа в его кабинет дверь, Маленвер первым вошел в небольшое уютное помещение и, дождавшись, пока вернувшийся из Замка гость войдет, преградил дорогу решившему последовать за другом Аркантом.
– Ментальная магия не терпит присутствия посторонних.
– Не припомню, чтобы что-то мешало тебе читать чужие мысли.
– Мысли лежат на поверхности, – напомнил Маленвер прописную истину. – Разумеется, если вы хотите показать мне события пятиминутной давности, также можете оставаться оба. Но сомневаюсь, что вы сами не в состоянии вспомнить свой подъем по лестнице.
– Он уйдет, – твердо сказал Мортен, встречаясь взглядом с Аркантом. – Прошу тебя.
Темный недовольно поджал губы и, не проронив ни слова, развернулся на каблуках. Дверь закрылась.
– Вы можете прилечь на кушетку, – обратился к гостю светлый. – Даю слово, что мои помыслы чисты и причинять вам вред я не собираюсь.
– Даже по велению своего бога? – усмехнулся Мортен, оглядывая комнатку. Ничего, чего бы ему не доводилось видеть у менталистов, не было. Мягкая кушетка, одно прикосновение к которой так и искушало улечься. Два кресла – для тех, кто не может расслабиться, не видя собеседника. Пушистый ковер. В общем-то и все. Голые стены, выкрашенные голубой краской, и большое окно без штор, но с внушительным подоконником. Ничего лишнего, что заставило бы посетителя отвлечься или было бы опасно для менталиста. Разве что осветительный шар, но, чтобы перехватить управление стационарными артефактами, нужно пребывать в полном душевном здравии и хорошо контролировать дар.
– Вы можете занять любое удобное для вас место, – проигнорировав вопрос, заметил Маленвер, присаживаясь в одно из пустующих кресел и давая понять, что он с выбором определился. Его гость еще раз обвел взглядом комнату и сел напротив. Тоже в кресло.
– Прежде чем я начну, позвольте узнать: что именно вы хотите найти?
– Причину, по которой я здесь.
– Мне казалось, вы знаете, что привело вас ко мне, – усмехнулся Маленвер, хотя оба собеседника понимали, что виной всему не простое любопытство.
– Ваш покровитель рассказал мне весьма интересную историю, но я не привык верить на слово всему, что мне говорят.
– И полагаете, что я пойду против Светлейшего?
– Полагаю, что вы, как и я, захотите удовлетворить свое любопытство. Или вам каждый день предлагает доступ к своей памяти, если верить вашему богу, – Мортен хмыкнул, – бывший слуга Темнейшей? Неужели удержитесь от искушения узнать, что скрывается по ту сторону границы?
– Вы правы, мое любопытство мне этого не простит. – Светлый облизнул пересохшие губы. И пусть он был уверен, что Ани-Арли предусмотрела вмешательство магов, не попробовать – действительно было выше его сил. Слишком искушающим был шанс, слишком редким…
Мортен и не заметил, как потерял сознание. Таким же неожиданным было и возвращение в реальность. И, если бы не бисеринки пота, покрывавшие лоб светлого, Мортен мог бы усомниться в Маленвере. Но маг был измотан. Все морщинки, до того практически незаметные, проступили на истощенном лице. Ему даже показалось, что несколько светлых прядей сменили оттенок.
– Мне жаль, – хрипло выдохнул светлый, откидываясь на спинку кресла и тяжело дыша. – Ни один смертный не сможет вам вернуть утраченного. Ваша память о годах, проведенных вне нашего мира, уничтожена. Не скрыта, не заблокирована – разрушена.
– И вы никогда не сталкивались с подобным?
– Лично – нет, – смежив веки, признался Маленвер. – И вы не найдете среди живых никого, кому бы доводилось.
– А среди мертвых? – верно истолковал уточнение светлого Мортен.
– Магистр Штерке изучал феномен забвения среди Лиерских переселенцев. Один из описанных им случаев похож на ваш.
– Но вы мне о нем не расскажете.
– Не сегодня, – слабо улыбнулся светлый. – Сегодня я больше ни на что не годен.
– Что вы предпочтете в качестве моей благодарности? – уточнил Мортен, поднимаясь. Он не собирался обременять своим присутствием бывшего коллегу больше необходимого. Тому требовалось время для восстановления, а ему все свое красноречие, чтобы добиться от Арканта помощи, а от призванного духа – если удастся его вызвать – ответов.
– Прощение.
Слова светлого заставили Мортена обернуться и сделать шаг назад, чтобы снова увидеть лицо собеседника, не пожелавшего подниматься и провожать гостя до двери.
– За что я должен вас простить? За прошлое или будущее?
– За прошлое, полагаю.
– То прошлое, которое я не помню? – Голос бывшего слуги утратил всякие нотки сочувствия. – Мы встречались?
– Нет, нам не доводилось беседовать, и тем более я не рискнул бы вас оскорбить.
– Тогда за что вам необходимо прощение? – Мортен хмурился. Морщинка на лбу проступала все четче.
– Просто так, – выдохнул светлый, избегая смотреть на собеседника. – Возможно, вам никогда и не придется дарить мне свое прощение, но в знак благодарности я готов принять именно его и ничто иное.
– Я не могу вам этого обещать, – помедлив, сказал Мортен.
– Мне хватит вашего обещания подумать над моей просьбой, – легко согласился светлый, будто это было равнозначной заменой.
– Я обещаю.
– Благодарю.
Открывшаяся после слов Маленвера дверь прямо намекала, что более тратить слова на беседы хозяин комнаты не намерен. И, слушая удаляющиеся шаги гостя, дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, светлый тихо рассмеялся. Открыл глаза, пропустил меж пальцев поседевшую прядь и выдохнул:
– Любопытство. Проклятое любопытство, но никто бы не удержался…
Уже по задумчивому лицу друга магистр Аркант понял, что первые же слова Мора заставят его удивиться. Он не ошибся.
– Библиотека на прежнем месте? – уточнил Мортен, направляясь к лестнице.
Его спутнику пришлось последовать за ним. И не из опасений, что очнувшийся маг потеряется в ночном мраке академии – они оба знали здесь каждый закуток, – а скорее понимая, что без дара его вновь обретенный товарищ может оказаться весьма уязвим. И пусть Аркант не присутствовал при разговоре Мортена со светлыми, не заметить, как проходят сквозь него чары, не мог. Нет, он не собирался ему вредить, но даже щиты, поставленные не в прямом контакте с аурой, а лишь в непосредственной от нее близости, чьим назначением было оберегать Мортена от внешнего воздействия, рассыпались, будто исчезал сам охраняемый объект.
– Учебная – да. Закрытый фонд перенесли. Что тебе нужно найти?
– Штерке, «Этнография Северных земель». – Покопавшись в памяти, Мортен все же смог вспомнить труд одного из архимагов. И пусть лично они не были знакомы – их разделяли поколения, – для темного мага это была не такая и большая преграда.
– Это общий фонд. Решил сменить специализацию? – усмехнулся Аркант, но усмешка вышла кривая, без грамма настоящей улыбки.
– Решил узнать, что со мной произошло, – отрезал Мортен.
– И как тебе в этом поможет этнография? Если Маленвер не смог…
– Он сказал, что подобные моему случаи уже были.
– Случаи возвращения из Лабиринта? – Темный вздернул брови. – Кроме его величества Аскольда, никому не удавалось. Но и о нем остались лишь слухи.
– Случаи потери памяти. Маленвер, если, конечно, светлый не решил мне соврать, утверждает, что похожий случай был описан Штерке в отношении Лиерского переселенца. И я хочу точно знать, что произошло с ним. Едва ли это последствия Лабиринтов, если уже были прецеденты.
– И ради этого мы должны среди ночи навещать библиотеку? Дождись утра…
– И отвечать на вопросы, что я забыл на территории академии и по какому праву пользуюсь библиотечным фондом?
– Попрошу доставить в мой кабинет, – предложил магистр, но по тому, как снисходительно на него посмотрел собеседник, стало очевидно, что предложение мага будет отвергнуто.
В молчании, щурясь от яркого света вспыхивавших под потолком сфер, они достигли закрытых дверей библиотеки. Закрытых для учеников. Магистров, что бывших, что нынешних, защита академии пропускала в любое время дня и ночи, не стала исключением и библиотека. Правда, ради эксперимента Аркант выждал, пока Мортен первым не коснется потертых ручек, не обхватит их пальцами, толкая вперед, и не войдет. И темный готов был немедленно предстать перед покровительницей, если ошибся, так он был удивлен очередному подтверждению доставшихся Мортену исключительных способностей. Защита библиотеки просто не видела его друга, так, словно или его, или ее не существовало в принципе. Чары пропускали его, словно ветер. А вот самому магистру достались все прелести сличения ауры.
Кивнув притворившему за ними дверь Арканту, Мортен уверенно пошел в глубь зала. Он не верил, что кто-то стал бы менять расположение стеллажей за время его отсутствия, ведь этого ни разу не произошло, когда он учился, а после преподавал в академии.
Этнография занимала один из дальних стеллажей, деля его с фольклористикой. Не слишком популярные разделы в учебном заведении, где готовили практиков. Впрочем, и теоретики не уделяли этим дисциплинам много внимания: ознакомительный курс в десять часов с описанием самых известных трудов не в счет.
– Комлет… «Сказки о Вечных»… «Воздаяния народов Равнины»… «Жизнеописание Эгнальда Забытого»… – Пальцы Мортена скользили по истрепавшимся корешкам, пока не остановились на утратившем былой блеск тиснении. – «Этнография Северных земель», – с удовлетворением прочел мужчина, вытягивая толстый том.
– Удовлетворен? – Голос Арканта разрезал мрачную тишину библиотеки. Мортен даже не обернулся, аккуратно открывая последнюю страницу, и, с неудовольствием хмыкнув, вернулся к первой, вспомнив, что в старых изданиях оглавление переносили в начало, чтобы читатели на пути к знаниям испортили меньше страниц.
– Кардо… Тиз… Лиер. – Взгляд Мортена упал на подзаголовок. – Если отыщу здесь ответ, буду доволен. Если нет… – Он посмотрел на друга. – Ты же не откажешь мне в ритуале?
– Призвать для тебя старика?
– Он был одним из ректоров этого места, – сверившись с тем, что помнил со времен учебы, заметил Мортен.
– Не припомню такого, – поморщился Аркант.
– История никогда не была твоей сильной стороной.
– По мнению некоторых, значение истории сильно переоценено. – На губах темного заиграла лукавая улыбка. Откровения Ани, вызвавшие столько негодования со стороны почтенного Теренсия, весьма его позабавили. Впрочем, как и любого темного, имевшего опыт призывов и общения с, так сказать, первоисточниками.
– Увы, большинству людей иные способы узнать о событиях, давно минувших, недоступны, – пожал плечами Мортен и поднял вверх указательный палец, призывая к молчанию.
«…и каким же было мое удивление, когда я вновь встретил этого человека. На нем более не было следов той скорби, что склоняла его к земле, с каждым шагом приближая Врата Лабиринта. Ныне взор его был ясным, а глаза полны энтузиазма. Тени прошлого оставили его.
Я говорил с ним о нашей прошлой встрече, но и она не оставила в его памяти ни следа. Одно лишь имя – свидетельство прошлого – навсегда осталось с ним, но более не имело той власти. Ни он сам, ни принявшие его люди не ведали, откуда ведут свой род, хотя я замечал среди них и южан, и потомков пустынников. Лишь те немногие, чьи предки пришли на эти земли столетия назад, знали о мире за пределами края. Они же подносили приветственную чашу, предлагая и мне присоединиться к их народу.
Я боялся, что мой отказ вызовет гнев этих добрых людей, но нет – они приняли его легко, лишь предупредив, что мне не позволено ходить по ту сторону гор и тревожить их талиари.
Она сама навестила меня, когда я устраивался на ночлег в доме старосты. Больше похожая на криотку, чем на своих истинно верующих, она была удивительно открыта любым моим словам и, казалось, верила каждому моему слову. Из чего я заключаю, что талиари Альн-Ари либо недавно воплотившийся дух, либо никогда не знавший предательства и людского коварства, что вкупе с забвением всех пришлых дает мне почву для размышлений.
* * *
Мое любопытство чуть не стоило мне жизни.
Определенно, приветственная чаша не просто ритуал гостеприимства. Либо сама чаша, либо жидкость в ней навсегда отбирает свободу у каждого, кто рискнет из нее пригубить. Несмотря на мои ежедневные отказы, староста продолжает предлагать мне испить из их источника. Я отказываюсь, но он продолжает настаивать. Чувствую, скоро меня попросят уйти из поселения. Мои разговоры с их духом более не обходятся без свидетелей. Местные слушают, о чем я ее спрашиваю, но не вмешиваются. Пока не вмешиваются, но чашу не убирают.
Ночью я чуть не совершил глупость. Обследовав чашу и не найдя в ней ничего сверхъестественного, я, со свойственным нашему брату любопытством, готов был испить из нее. Благо воды в ней не оставляют, что еще раз подтверждает мою версию о ее свойствах. Не чаша, а вода дарует забвение. И пусть мои ментальные способности подвергаются насмешкам коллег, я уверен, что смогу найти подтверждение своей гипотезе. Остается лишь ждать и надеяться, что меня не напоят их забвенной водой раньше, чем я разгадаю загадку беспамятства.
* * *
Пока боги на моей стороне.
Вчера в поселении появились пришлые. Неодаренные, спасавшиеся от непогоды и лихих людей, они с радостью остались на ночевку и пригубили из приветственной чаши. Их жизни на моей совести. Я мог бы предупредить их, но промолчал. Во имя науки и собственных амбиций. Мне нужен был этот эксперимент, а им – кров и возможность отдохнуть. Я убеждаю себя в этом, но не могу избавиться от мысли, что стал соучастником их гибели.
Моего таланта хватило, чтобы просмотреть их самые близкие воспоминания. После они пригубили из чаши, и… ничего не произошло. Я наблюдал за ними весь вечер, пытался напроситься на совместную ночевку, но староста не позволил. Расположение ко мне угасает, и я чувствую, что пора бежать. Шепотки за моей спиной не дают засыпать. Я подолгу лежу и смотрю в потолок, прислушиваясь и ожидая удара в спину. Они больше не кажутся мне добрыми. Они охраняют свой секрет и, кажется, готовы защищать его любой ценой.
* * *
Давно мне не доводилось спать в лесу, но именно здесь я впервые за две недели смог отдохнуть. Поселение в горах Лиера осталось в двух днях пути на север, а я все еще жив и при памяти. Огромное, я вам скажу, достижение, стоившее мне грыжи, порванной связки и перелома со смещением. И то мне повезло – до пропасти оставалось каких-то несколько шагов, но Альн-Ари остановила. Мне даже жаль было обманывать наивного духа, но без ее помощи я не смог бы уйти. Но все во благо науки.
Я успел обследовать тех неодаренных наутро и могу с уверенностью утверждать, что их память больше не подлежит восстановлению. Я попробовал, но, кроме головной боли, не смог обеспечить бедолагам больше ничего. И это не блок, не сокрытие отдельных сцен, их память чиста, как у новорожденных младенцев, но ни у кого это не вызывает вопросов, будто так и должно было быть. Механические навыки остались: они ходят, умеют пользоваться ложкой и охотиться, но все признаки их личности утрачены безвозвратно.
Мне жаль их, но эксперимент можно считать успешным. Вода местного источника – увы, мне не удалось вызнать его расположение, но, полагаю, за горами не только святилище талиари, – лишает памяти. Есть ли какие-то закономерности или минимум, который необходимо испить, узнать не удалось. Но, надеюсь, вы простите мне мою слабость, ибо возвращаться в поселение мне более небезопасно. Да и вам – тем, кто читает мой труд, – я рекомендую обходить это место.
Описание пути и карту моего побега смотрите в конце книги. И знайте, их дух добрый, можно просить о помощи…»
Мортен захлопнул книгу и открыл вновь уже в конце. Пролистал приложения и нахмурился.
– Что-то не так?
– Карты нет. Ни описания пути, ни зарисовок. Зато, – он показал Арканту след от вырванных страниц, – кто-то определенно интересовался этой историей.
– Адепты, – поморщился Аркант, проведя пальцами по неряшливо топорщившимся остаткам бумаги. – На что только не пойдут, чтобы не переписывать.
– Вы до такой степени их распустили? – Мортен удивленно вскинул брови. – И архивариус не заставил восстанавливать поврежденный труд? От руки, без всякой магии, чтобы каждая буковка копировала оригинал.
