– Увы. – Магистр ностальгически вздохнул, вспомнив, как они с другом однажды всю ночь корпели над одной несчастной страницей. – Времена меняются.
– И не всегда эти изменения к лучшему, – протянул Мортен, убирая потрепанный том обратно на полку. – Ты окажешь мне услугу?..
– Разве ты в этом сомневаешься? – усмехнулся Аркант, поджал губы, думая о чем-то. После извлек оставленный собеседником том и кивнул своим мыслям. – Обойдемся и без посягательства на угодья Хозяйки. Я видел его среди местных призраков. Идем, я не собираюсь призывать всех окрестных призраков в библиотеке.
Призывать всех им и не пришлось. Клаус Штерке, следивший за обоими мужчинами еще с тех пор, как они посягнули на его труд, явился первым. Тряхнул заплетенной в косички бородой, поправил ночной колпак и демонстративно перевязал пояс на халате, давая понять, что не собирался беседовать с посторонними.
– Не могли утра дождаться? Какая невоспитанная молодежь! – Призрак покачал головой, отчего кончик колпака заходил маятником. – Ни стыда ни совести, почтенного профессора, магистра… как какого-то мальчика на побегушках! И ради чего?! – Он всплеснул руками, демонстрируя ширину рукавов, в которые, казалось, можно было спрятать не один свиток. – А действительно, чего ради вы меня призвали, молодые люди? – уже спокойнее, с умеренной дозой любопытства поинтересовался призрачный ректор, разглядел наконец, кто именно его призвал, и не удержал непроизвольное: – Ой…
– Ваш этнографический труд произвел на нас огромное впечатление, – проигнорировав восклицание старика, перехватил инициативу Мортен, освобождая удерживавшего круг призыва друга от необходимости разговора с призраком.
– Мой труд? – Штерке прищурился. – Решили польстить старику? Будто я не знаю, что его исключили из программы обязательного чтения еще пятьдесят лет назад и с тех пор… Хм, неужели вы сами решили с ним ознакомиться?
– С большой охотой, – подтвердил Мортен. – Нас особенно заинтересовала та часть, где вы описываете Лиерское поселение и их обычай приветственной чаши.
– Ох, Лиер… – Тяжелый вздох сорвался с губ призрака. – Да, я помню его. И вы, верно, тоже.
– Никогда не доводилось бывать, – уверенно заявил Мортен, внимательно изучая собеседника. Ему казалось, что нет-нет да и взглянет покойный маг на него искоса, словно старался не терять из виду.
– Но как же!.. – Недоверие в голосе мага сменилось неодобрением. – Зачем же вы врете старику, господин Мор? Я верой и правдой служу вашей Хозяйке… Неужели я прогневал Темнейшую? – Голос призрака растерял присущую ему живость, превратившись в предсмертные хрипы. – Прошу вас, господин Мор… Искуплю свою вину. Сделаю все, что она пожелает. Экзамен, курсовую, дипломную… все мои знания принадлежат вашей госпоже, только скажите, чем я могу…
– Она не гневается на вас, – принял правила игры Мортен, покосился на внимательно слушавшего беседу Арканта.
– А вы? – Призрак бросился было ему в ноги, но не смог покинуть пределы очерченного темным круга. – Пощадите, господин Морьен. Чем угодно отплачу, только не гневайтесь. Вы же, как и мы, душа подневольная, целиком и полностью Хозяйке преданы. Так не губите…
– Не погублю, – пообещал бывший слуга Темнейшей. – Если расскажете нам, как добраться до того Лиерского поселения. Вы же помните туда дорогу?
– Как сейчас помню! – Старик расслабился. – Описать, нарисовать? Проводить только не могу.
– Покажите на карте, – чуть поумерил пыл призрака Мортен, разворачивая перед ним карту империи и всех прилегающих земель. Крючковатый палец призрака остановился напротив одной из гор Сияющих Вершин.
– Здесь, – выдохнул Штерке и заглянул в глаза Мортену. – Это все?
– Нет, – вмешался в их разговор Аркант. Усмехнулся себе под нос, будто одна из его догадок уже подтвердилась, и уточнил: – Экзамен вы для кого писали?
– Так для… – Призрак прикусил язык, во все глаза глядя на магистра. Перевел взгляд с него на Мортена, и узкие щелочки глаз распахнулись на недоступную им при жизни ширину. – Живые, оба!
– А вы полагали, что нет? – Улыбка зазмеилась на губах магистра, а в глазах блеснуло предвкушение хищника, унюхавшего добычу.
– Я… Нет… Да… – Покойный магистр Штерке переводил взгляд с одного собеседника на другого, не зная, как следует поступить. На призрачном лбу наверняка бы выступила испарина, если бы это было возможно. Наконец бывший ректор словно бы на что-то решился и выдал: – Ани-Арли кларион этэ.
Сгустившийся по углам комнаты мрак рванул в сторону круга, сбивая обоих мужчин с ног и подхватывая решившегося практически на самоубийство призрака. Он не был темным при жизни, поэтому не имел права требовать – только просить, но это была не просьба.
Чужое присутствие, взгляд, полный ярости, такой ощутимый, но исходивший из недоступных его вниманию мест. С границы, откуда приходили слуги Темнейшей и очень редко – она сама. Мортен вскинулся, обернулся вокруг своей оси, но никого не смог рассмотреть. Но призрак видел. Штерке упал на колени, словно моля о прощении, а в следующий миг ноги подкосились и у самого Мортена. Он упал, не в силах устоять.
Боль. Острая. Внезапная. Вбившая кол в самое сердце, подернувшая трещинами всю его сущность. Хрупкий мир, устоявшийся внутри, рушился под волнами чужого гнева, раскалывался на тысячи кусочков, в каждом из которых царствовала боль.
Голова встретилась с мраморными плитами пола, но прежде, чем потерять сознание, Мортен успел заметить склонившуюся над ним фигуру, попытался коснуться края ее объятого тенями платья. На миг ему даже показалось, что попытка увенчалась успехом, пока ткань не выскользнула из его рук туманом. И вся фигура незнакомки, такая знакомая и чужая одновременно, не исчезла, растворяясь в заполонивших его сознание тенях. Потерянного прошлого ли, отчаянного ли будущего…
Холодные пальцы незнакомки коснулись его лба, и слуга потерял сознание, повинуясь воле своей госпожи.
– Иди, – приказала Ани призраку, замершему в коленопреклоненной позе. – О своем наказании узнаешь позже.
– Да, госпожа, – выдохнул Штерке, не разгибаясь и исчезая прямо из круга. В присутствии Хозяйки ни одни чары не могли удержать исполнявшего ее волю слугу.
Ани перевела неприязненный взгляд на единственного оставшегося пусть и не на ногах, но в сознании присутствующего. Магистр захрипел, не в силах выносить ее прямого взгляда, попытался сжать пальцы в защитном знаке, но Ани только усмехнулась. У темных способов защититься от нее не было. Ни единого. Ее слуги, ее рабы, те, кто покусился на часть ее силы, они были полностью открыты ее гневу.
– Достаточно. – Далис заступил дорогу ее взгляду, закрывая собой незадачливого темного. Хотя тот и заслужил. Страдания Мора, ее Мора, были полностью его виной, и он должен был понести соразмерное наказание. – Ты его убьешь, если не остановишься, – предупредил Светлейший. – И твоему веселью здесь придет конец.
– Мне не весело. – Два слова, которые, казалось, услышал каждый обитатель грани, хотя сказаны они были едва ли не шепотом.
– Он нужен ему. – Далис кивнул на лежавшего у ног коллеги слугу. Последний аргумент, который еще мог спасти незадачливого темного. Слишком зла была Ани, почувствовав призыв призрака и поняв его причины. – В мире смертных нельзя обойтись без друзей. Даже если они настолько глупы, что идут на поводу у желаний твоей слабости.
– Он… – начала было Ани, не отводя взгляда от своей бывшей Тени. Не смогла не отметить, как заострились все черты на осунувшемся лице, но непримиримая решимость не оставила ее Мора даже сейчас. Сжатые губы, пальцы, которыми он пытался ухватиться за край ее формы, и ему даже удалось в первый миг, отчего Ани пришлось уйти на более глубокий слой границы. Туда, где маг, шагнувший на грань, смог бы разглядеть лишь ее силуэт.
– У него есть вопросы. И ответы на них он найдет. Разве что ты заберешь его в Лабиринты, но… – На губах Альбина Кентора, в чьем облике сейчас находился Светлейший, выступила снисходительная усмешка. – Даже в этом случае он получит свои ответы.
Заворочался и потянулся Нем, выгибая спинку и вонзая в Ани когти. Так же, не церемонясь, выбрался наружу и спрыгнул прямо на Морьена. Прошелся, по-деловому задрав хвост, и свернулся клубочком на груди бывшего хозяина. И, словно отзываясь на близость дара, кожа беспамятного слуги стала наливаться цветом.
Ани тряхнула головой, выпуская Арканта из-под власти своего раздражения и все свое внимание уделяя котенку.
И темный шумно вдохнул. Столь желанный воздух обжег легкие, кровь застучала в висках, отзываясь на хлынувший поток кислорода, но сил пошевелиться не было. Он мог смотреть только в потолок, радуясь, что ничто не давит на грудь, и чувствуя, что не способен даже на самое простое колдовство. Даже разглядеть то, что затаилось на границе, не мог, не говоря уже о сопротивлении гостям. Но не понимать, кому он перешел дорогу, кто сейчас снизошел до их уровня, пусть так и не покинул того слоя реальности, что не был доступен ни одному магу… Аркант был не настолько глуп. И вкупе с признанием призрака, с теми нестыковками, что он и сам замечал, с интересом императора и настойчивыми просьбами закрыть глаза на любые происшествия с его любимой адепткой…
Да, отрицать становилось все сложнее. Она действительно его драгоценное сокровище, его госпожа, пусть глупый слуга и не заслужил высочайшего доверия. Он не заслужил, а его друг… Аркант с трудом заставил себя повернуть голову, чтобы встретиться взглядом с… котенком. С внимательным, чуточку покровительственным взглядом создания, знавшего гораздо больше, чем распластавшийся под ним выгоревший маг и его глупый друг.
Понимая, что ничем хорошим его осведомленность не кончится, стоит ее проявить, Аркант предпочел за лучшее закрыть глаза и сосредоточиться на восстановлении собственного организма. Благо даже темным целительство было отчасти подвластно: та его часть, где требовалось избавиться от пострадавших тканей и клеток.
И даже когда давление чужой силы исчезло, давая понять, что они с Мортеном остались одни, темный не рискнул тут же открывать глаза. Слушал мерное дыхание друга, ждал, пока успокоится собственный пульс, так до конца и не уверенный, что опасность миновала.
Но время шло, тело начало затекать от неудобной позы, и Аркант решился встать. Накатившая усталость была лучшим свидетельством того, что он все еще жив. С трудом поднявшись на ноги, он оглядел покрытый пылью пол – единственное напоминание о начерченном круге. Хмыкнул, отметив свое просто потрясающее везение: присутствие Темнейшей отвратило от разрушенного круга всех других обитателей границы, что могли воспользоваться открытым им проходом и выйти в реальный мир. Капли силы, которые успел накопить его измученный организм, ушли на то, чтобы убедиться: реальности больше не связаны. Уходя, его нежданная гостья закрыла за собой все двери. Но он знал, что еще до полудня она вернется сюда. Спустится по лестнице, войдет в сопровождении своей жрицы – теперь дружба аристократки и девушки с коротким именем, больше походившая на служение, была легко объяснима, как и вернувшийся к новоиспеченной жрице дар, – и, смерив преподавателя насмешливым взглядом, начнет рисовать в конспекте.
Кого-нибудь другого перспектива могла и напугать, но он лишь усмехнулся и, полностью разрядив артефакт-накопитель, свел ладони вместе, избавляясь от пыли и зачищая ауру этого места. Так, на всякий случай, чтобы светлые коллеги, если не удержат свое любопытство в узде, не нашли ничего интересного.
Ресторан уже почти закрылся, когда на его пороге появилась знакомая официанту посетительница в сопровождении очередного – больше одного раза с ней никто не приходил – кавалера, на сей раз имевшего ярко выраженные черты светлого мага.
«Зачем они ей только?» – пронеслась невольная мысль у мужчины, осведомленного о том, кто посетил их заведение. Монетка, спрятанная в кармане напротив сердца, приятно холодила кожу.
– Меню? – Он протянул папку именно девушке, наученный прошлым опытом.
– И ему тоже. – Ани кивнула в сторону Далиса, с интересом изучавшего заведение. Он лишь вздернул бровь, когда смертный проигнорировал его, и первым обратился к девушке, отдавая предпочтение в обслуживании именно ей, хотя общественные нормы требовали иного.
– Как вам будет угодно, – все так же, не поворачиваясь к Ани спиной, отчего Далису был виден лишь профиль официанта, отозвался мужчина, и на стол перед Светлейшим легла точно такая же, как уже была в руках у гостьи, папка. – Желаете сделать заказ сразу? Возможно, напитки?
– Что угодно, чтобы забыться. – Ани захлопнула папку и, не глядя, бросила ее замершему в ожидании слуге. – Или просто что осталось. – Быстрый взгляд на опустевшую к ночи улицу. – Мы не вовремя.
– Для вас мы всегда открыты, – преувеличено бодро отрапортовал официант, давя в зародыше зевок. И пусть они собирались закрываться, ничего. Правила гласят: работаем до последнего клиента. А если клиент к тому же сама Она, то и до рассвета можно подождать. На том свете зачтется.
– Для обоих? – уточнил Далис, забавляясь. Откинулся на спинку стула, демонстрируя костюм по последней моде и, якобы невзначай, метку служителя собственного культа. И не простую, каких было полно у младших служек, а едва ли не верховного жреца.
Официант нервно сглотнул, перевел взгляд с рассеянной гостьи, которую больше занимали вспыхивающие по ту сторону стекла огни, и заверил:
– Разумеется. Все гости одинаково нам дороги.
– Ани, милая, тебя не смущают речи этого господина? – уточнил Далис таким холодным тоном, что у бедного слуги перед глазами вся жизнь прошла, а пальцы заледенели.
– Не пугай его. – Ани не удостоила никого из них и взглядом. – Закажи уже что-нибудь и отпусти беднягу. И… – девушка будто бы прислушалась к чему-то, доступному лишь ей, – креманку сметаны. Нем хочет попробовать.
– Будет исполнено, – не скрывая облегчения, пожилой мужчина со всех ног бросился на кухню, так и не приняв заказ у мстительного светлого.
– Я не успел распорядиться, – хмыкнул Далис.
– Не пугал бы беднягу – успел бы, – меланхолично заметила Ани, выпуская котенка на стол и поглаживая голову меж ушек. Мелкий отреагировал на ласку, как и полагалось, заурчал, задрал подбородок, открывая уязвимую шейку, но, стоило Далису протянуть к нему руку, зашипел и выгнулся. Острые когти вошли в мягкое дерево, намекая на серьезность намерений котенка, если Светлейший попытается хоть кончиком пальцев задеть шелковистую шерстку.
– Мои слуги тебя не любят, – едва заметно улыбнулась Ани. Настроение ее все еще оставляло сомнения в благополучном исходе для горожан, но заметно улучшилось, стоило им покинуть академию, как и сейчас, после демарша даже не кота – а какого-то энергетического сгустка, по нелепой случайности получившего имя и благоволение Темнейшей.
– Это его дар? – решил прояснить догадку Далис, прекрасно помня, что ранее его коллега животных не жаловала. Как и огрызки пусть и своей, но побывавшей в чужих «руках» силы.
Ани кивнула. Перед глазами вновь возник мраморный пол – и Мор, разрывающийся от боли.
– Почему он так реагирует?..
– Он твой слуга.
– Бывший. – Ани поморщилась. – Я его отпустила.
– Но не забрала у него своих даров, – пояснил Далис. – Только память. Полагаю, ты бы и дар ему оставила, если бы не его врожденное упрямство.
Ани улыбнулась. Котенок, будто бы почувствовавший ее улыбку, вновь довольно замурчал, падая на стол и подставляя пальцам Хозяйки животик. Он успокаивал ее: своим присутствием, забавными звуками, доверчивостью, с которой льнул к ее пальцам, и, когда официант принес креманку, попытками лакать сметану, не задевая ее усами. Неудачными попытками, после которых Ани пришлось вытирать мордочку салфетками.
Сама девушка лишь едва пригубила принесенный ей напиток. «Слезы богини» – дорогое вино, но сколько его пролилось на ее алтари…
– Я не чувствую в нем человека, – неожиданно признался Светлейший после того, как официант все же рискнул исправить свой недочет и осведомиться насчет заказа мужчины.
– Он жив, – нахмурилась Ани, не переставая ласкать отвисший животик котенка.
– Определенно не мертв, – усмехнулся собеседник. – Но моя сила не действует на него так, как должна.
Пальцы Ани зависли в воздухе, не дойдя до пузика Нема. Она вскинула подбородок, встречаясь глазами со Светлейшим и… кто-то иной на его месте был бы уже мертв, но Далис выдержал полный ярости и обещания мучительной расправы взгляд. Разве что более он не улыбался.
– Я лишь хотел убедиться в своей догадке, – сухо пояснил собеседник. – И убедился, не более.
– Не приближайся к нему, – зло попросила (хотя на просьбу этот рык мало походил) Ани.
– Не буду, – легко пошел на попятную Далис. – Раз он так много для тебя значит… – Ани промолчала: не отрицая и не подтверждая его слов. Впрочем, ее молчание лучше иных аргументов доказывало правоту собеседника. – Но я бы хотел тоже его отметить. С моим благословением твой… подопечный будет в большей безопасности.
– Он. Мой.
Нем недовольно пискнул, когда тонкие пальцы девушки впились в его холку. Ани вздрогнула и убрала ладонь подальше от котенка. Вот только теперь она сжимала в них столовый нож.
– Все верно. И это не повод для споров. Он остался твоим слугой, и никто не станет посягать…
Она смотрела на Далиса тяжелым немигающим взглядом, давая понять, что любые слова, призванные убедить ее разделить влияние на слугу, не возымеют желанного эффекта.
– Только мой. И никто из богов не должен вмешиваться в его судьбу. Ни Младшие, ни Старшие, ни Великие. Никто, – отрезала Ани. Нож в ее пальцах раскалился докрасна.
– Хорошо. Будет по-твоему. Третьего Передела этот мир не выдержит, жизнь слуги не стоит судьбы мира.
– И когда ты успел это понять? До или после Первого Передела? – не удержалась от ехидства Ани.
– Людям свойственно делать ошибки, потому и нас есть в чем упрекнуть, – сухо заметил Далис и кивнул вниз, на столешницу, которую начал прожигать расплавленный металл. – Мы оба погорячились, Ани, но мебель ни в чем не повинна.
Девушка хмыкнула. Пустила Нема в пространственный карман, убирая его из реальности, и туда же, на границу, выкинула остатки ножа. Опознать в них столовый прибор было просто невозможно, как и восстановить пострадавшую мебель без применения магии. Но Ани не хотелось лишний раз будить Кириана, которого определенно поднимут по команде, стоит ей явить чудо, поэтому она ограничилась деньгами. Едва ли хозяин заведения откажется от драгоценных камней, а Ани было недосуг ночью искать банк.
Поздние гости покидали ресторан вместе. И пусть девушка оставила плату и за блюда, заказанные своим собеседником, тот не пожелал экономить. И, сгребая с выжженной столешницы монеты, пожилой официант протирал лоб салфеткой, молясь уже всем богам вкупе, ибо в горсти брошенных мужчиной монет были не только деньги. И если подарок Темнейшей уберегал от опасностей Лабиринтов, то оставленный ее спутником артефакт даровал долголетие.
Официант вздрогнул, воровато огляделся и сунул амулет в карман.
Нет, несмотря на все упреки отца, не оценившего работу сына подавальщиком, Табольд сделал правильный выбор. Где еще за один месяц он мог обзавестись таким богатством?!
Магистр Аркант Раоден ждал вторую пару с нетерпением. Кому-то могло показаться странным, что подобное воодушевление в темном вызывает перспектива скорого знакомства с Хозяйкой Замка, но неодаренные давно привыкли считать своих более удачливых коллег людьми странными, а порой и больными. Иначе объяснить то маниакальное стремление к неприятностям, что шло вкупе с даром, было невозможно. А уж когда речь заходила о темных…
Коллеги провожали спешившего на встречу с Госпожой мага понимающими улыбками. Пусть они и не знали истинной причины воодушевления темного, но были рады хотя бы тому, что магистр занят своими делами, впутывать в которые их самих не собирается. Один только Маленвер проводил Арканта задумчивым взглядом и попытался было напроситься к нему на пару, но получил жесткий ответ.
– Часть первого курса с трудом удерживает концентрацию на шести свечах. Твое присутствие лишит их и этих заслуг, – отрезал Аркант, закрывая дверь аудитории прямо перед носом светлого. Благо ни любопытных адептов, готовых уронить достоинство преподавателя своими сплетнями, ни иных зрителей у обидной сцены не было, да и сам Маленвер, прекрасно осведомленный о траектории движения двери, никогда не вставал так, чтобы его аристократический прямой нос мог нечаянно пострадать. Все же дверь – не человек, сознания не имеет и дрессировке не поддается.
Усмехнувшись собственным рассуждениям, менталист заверил себя, что сделал все, что мог, и направился в свой кабинет. Он ни капли не сомневался, кто совсем скоро навестит его коллегу в окружении других темных первокурсников – расписание Ани он знал едва ли не лучше своего собственного.
Тихий стук в дверь заставил магистра открыть глаза и поморщиться. Несмотря на то что Маленвера он выставил, проигнорировать его интерес не мог. Точнее причину, по которой остальные коллеги предпочли обходить его стороной, а менталист – напротив – попытался проникнуть в аудиторию. Его вело. От предположений, догадок, сцен, которые темный прокручивал у себя в голове, пытаясь угадать, как правильнее себя теперь вести, чтобы обойтись без потерь. Раз за разом прокручивая у себя в голове варианты, он не мог найти правильного. И, наконец, выставив светлого, оказавшись в одиночестве, оглядев каждый из рядов и упав в преподавательское кресло, закрыл глаза, пытаясь отрешиться от реальности.
Увы, успокоиться он так и не успел. Или – просто не мог. Разумеется, любой целитель мог поспособствовать, но успокоительные настои плохо сочетались с магией, вынуждая отказываться от колдовства на весь курс приема препаратов.
– Можно? – В проем просунулась темная макушка старосты. Сам он избегал смотреть на магистра, хотя и позволял себе неосмотрительные поползновения в сторону… Аркант неожиданно усмехнулся, поняв, что, как бы щенок ни стремился занять место рядом с его драгоценностью, надежды его тщетны.
– Заходите, – позволил магистр, поднимаясь, чтобы размять ноги, и отворачиваясь, чтобы раньше времени не пугать взглядом адептов. Ее приближение он почувствовал заранее: чем ближе девушка подходила к аудитории, тем быстрее текла к нему сила, заполняя образовавшуюся накануне пустоту. Вероятно, похожие чувства испытывали и остальные темные, оттого и не могли справиться с собственной постоянно растущей силой. Но если они смогут – этот первый курс рискует стать одним из сильнейших за все время существования академии. Уж он-то постарается. Если, конечно, выживет.
Ани предпочла сделать вид, что не заметила пристального внимания магистра, вслед за Доминикой юркнув на третий ряд. Привычно опустилась на отполированную сотнями седалищ скамью и, подперев голову рукой, зевнула, отзываясь на прокатившуюся среди однокурсников волну. На пострадавшего из-за собственного неуемного любопытства мага Ани предпочитала не смотреть, слишком навязчивым было его внимание. Настолько, что Ани не удивилась бы, если бы магистр вместо лекции устроил им практическое занятие.
Но нет, преподаватель спокойно начитывал им самые простые способы призывов низших обитателей границы, сопровождая слова схемами кругов на доске. Незавершенных, чтобы случайно – а в присутствии Ани речи о случайности бы и не шло – не призвать кого-то из ожидающих своего часа порождений тьмы.
Ани почесала висок карандашом и вместо знака Темнейшей изобразила толпу человечков. Что бы ни говорил магистр, лично она к появлению тварей границы ни руку, ни что-либо еще не прикладывала, в отличие от его коллег, по первости, чтобы не быть сожженными на костре, скидывавших результаты неудачных экспериментов в ее вотчину, где созданные при помощи темного дара создания прекрасно приживались и плодились, наводя страх на новоявленных гостей ее мира. Когда же твари совсем теряли страх и начинали подбираться к Замку, воя по ночам и мешая Хозяйке размышлять о вечном, за их воспитание принимался Карбин или кто-нибудь из других Теней, кто оказывался в Замке. К величайшему разочарованию зубастых созданий, причинить вред истинным слугам Темнейшей они не могли. Ни клыки, ни когти, ни подтеки разъедающей плоть слюны не были достойным оружием против Теней. А некоторым из них – и вой не мешал, так привыкли они к звукам взрывов: кто-то – пороха, а кто-то – неудачно сотворенных артефактов. И бегали порождения тьмы, страх и ужас темных магов и причина быстрого похудания светлых, под звуки флейты, маршировали под барабан и плясали под бубен – тут уж кто снизошел до их воспитания.
Звук колокола, легкой трелью донесшийся до подвала, оповестил всех об окончании второй пары. Адепты выдохнули, откладывая перья и вытягивая руки, сжали-разжали пальцы после быстрого и утомительного письма и полезли в сумки за съестным. По крайней мере, та часть адептов, что предпочла столовую утреннему нанесению макияжа. Среди них оказалась и Доминика, под завистливыми взглядами остальных девушек протянувшая Ани пирожок.
