– Нельзя беспокоить Его Величество по таким пустякам, – ответила Пхёнган.
Мелкие внутренние проблемы во дворце недостойны внимания короля. Принцесса отослала брата, убедив его, что все будет хорошо, и снова обратилась к служанке:
– Сэтбёль, скажи, генерал Им уже вернулся?
– Вчера он был в ночной смене и покинул дворец рано утром.
– Когда генерал вернется, передай ему, пускай поставит стражу вокруг Зала Магнолий так, чтобы ни одна душа не могла проскользнуть мимо.
Генерал Им был начальником личной стражи принцессы, его назначил сам король.
– Слушаюсь, Ваше Высочество.
– И сделай так, чтобы до ушей королевы Чжинби дошли слухи, что я собираюсь уменьшить размеры Зала Магнолий и сократить количество прислуги.
– Будет сделано, Ваше Высочество, я тотчас же расскажу об этом подругам во дворце королевы Чжинби.
Сэтбёль не понимала намерений принцессы, но зная, что у Пхёнган всегда есть четкий план действий, не стала задавать лишних вопросов.
По пути к покоям Чжинби принцесса начала распускать свою высокую прическу. Придя к какому-либо решению после длительных раздумий, она сразу же переходила к действиям. Это было ее сильной стороной.
Приблизившись ко дворцу Чжинби, Пхёнган опустилась на колени у входа и распустила волосы по плечам. Что уж говорить, слезами принцесса славилась с самого детства.
– Ваше Величество, умоляю, простите няню! Прошу вас, отпустите ее! – взывала Пхёнган.
Надрывный плач принцессы, темпом и интонацией больше напоминающий заунывную песню, был известен по всей стране. И использование своего главного оружия по назначению было для нее не в новинку.
Услышав доносящийся сквозь круглое окно шум и заметив суетливые движения служанок, Чжинби замерла с чашкой чая в руке и удивленно спросила:
– Что это за суматоха на улице?
– Принцесса пришла просить вас простить ее кормилицу.
Эта хитрость была спланирована фрейлиной Ли, любимой служанкой королевской супруги. Обвинение госпожи Консон могло пошатнуть положение принцессы во дворце, а ее изгнание и вовсе превратило бы Пхёнган в орла без крыльев, поэтому Чжинби всей душой одобряла этот замысел. Куда уж лучше? Фрейлина Ли же в свою очередь мечтала занять место госпожи Консон и стать главной среди служанок.
Тень от дворцовых стен удлинилась, а затем растворилась в темноте сумерек, наступила ночь. Чжинби все еще нервно ходила туда-сюда мимо окна, а фрейлина Ли семенила следом за ней.
– Какая же упрямица! Сколько времени уже она там рыдает? – раздраженно воскликнула Чжинби.
– Дело уже к полуночи близится, Ваше Величество.
– Вот ведь, такая взрослая уже, а все-то слезами заливается, смотреть стыдно. И кто такую плаксу замуж возьмет?
– Должно быть, у нее пересохло горло от плача, теперь уже намного тише, – ответила фрейлина Ли, но сама была полна беспокойства.
– Разве может принцесса целой страны так отвратительно себя вести? – продолжала возмущаться наложница.
Хотя Чжинби и держала в своих руках бразды правления дворцовыми делами, Пхёнган все же являлась дочерью короля и внучкой предводителя могущественного клана Чонно. То, что сама принцесса сидит перед дверью на коленях, склонив голову и рыдая во весь голос, очень тревожило фрейлину. Если это не прекратить, она может и заболеть. Если выяснится, что принцесса слегла из-за того, что пыталась спасти госпожу Консон, обвиненную в такой малости, как кража гребня, то от этого замысла будет больше вреда, чем пользы.
– Ваше Величество, если что-то пойдет не так, будут большие проблемы, – осторожно обратилась фрейлина к Чжинби.
Услышав эти слова, та насмешливо посмотрела на помощницу:
– Боишься? Разве не ты предложила таким способом выгнать госпожу Консон из дворца?
– Все и так знают, кто настоящая хозяйка во дворце.
– Хозяйка? Как же! Это только так выглядит. На самом деле всем известно, что престол достанется наследному принцу, а у моего Гонму даже шанса нет! Но мы еще посмотрим!
– Прислуга говорит, что принцесса собирается распустить служанок и уменьшить размеры Зала Магнолий.
Чжинби неторопливо опустилась в кресло и, с удобством закинув ноги наверх, произнесла:
– Вот как? Значит, плакса не так уж и глупа. Знает, как стоит себя вести, чтобы остаться во дворце. А как там кормилица?
– Мы наказали ее битьем палками, но, как вы и велели, не стали наносить увечий, которые были бы заметны.
– Тогда хватит на этом. Если рядом с принцессой не останется даже любимой няни, разве это не обеспокоит Его Величество?
– Вы совершенно правы, Ваше Величество, если сейчас вы проявите милость, в будущем это может стать вашим преимуществом.
– Вот и разберись с этим. К тому же, думаю, принцесса теперь поняла, что не ей со мной тягаться, поэтому будет знать свое место и вести себя скромнее с этих пор.
Но на самом деле так думала только Чжинби.
Что касается самой принцессы, она надеялась, что Чжинби истолкует ситуацию именно таким образом. Распуская своих служанок, Пхёнган держала в уме другой расчет. Король Пхёнвон относился с любовью и состраданием к народу и всегда стремился вести скромную жизнь без излишеств. Он только похвалит дочь за то, что она следует его примеру. Кроме того, это позволяло принцессе без лишних подозрений удалить из Зала Магнолий чужие глаза и уши, а также предотвратить коварные уловки служанок, верных Чжинби, одна из которых, без сомнения, и пробралась в покои госпожи Консон, чтобы спрятать там гребень. Таким образом, Пхёнган смогла усыпить бдительность королевской супруги и убить одним выстрелом не двух, а целых трех зайцев.
В покои Чжинби вошла служанка:
– Ваше Величество, генерал Го Гон из клана Геру и генерал Чжин Чольчжун просят встречи с вами.
– Уже слишком поздний час.
– У них есть для вас важные вести.
– Да?
Семьи генерала Го Гона и Чжинби были связаны родственными узами через свадьбу представителей их кланов, а Чжин Чольчжун приходился королеве двоюродным братом.
– Приветствуем вас, Ваше Величество! – одновременно произнесли оба генерала, войдя в покои Чжинби и согнувшись в почтительном поклоне.
– К чему такие церемонии в кругу семьи? Присаживайтесь поудобнее. Заметили ли вы принцессу по пути сюда? – приветливо ответила Чжинби.
Ее взгляд устремился к Го Гону.
– Да, я видел Ее Высочество, но ее глаза были закрыты, – осторожно сказал он.
– Я просто навожу порядок во дворце, вам не стоит обращать на это внимания, – беззаботно ответила королева.
Го Гону показалось, что Чжинби пытается выставить себя важной персоной. Она сумела заставить саму принцессу встать на колени и хотела похвастать перед ними своим так называемым могуществом.
Чжин Чольчжун огляделся по сторонам и замер в нерешительности. Заметив его поведение, Чжинби жестом отослала служанок. В покоях остались только трое.
– Генерал Го, покажите Ее Величеству, – поторопил Чжин Чольчжун своего спутника. Го Гон достал из-за пазухи небольшой шелковый сверток и почтительно передал его Чжинби.
Она развернула шелк и прочла записку, которая содержала всего два слова: «Отправить войска». Уверенным движением Чжинби быстро бросила бумагу в бронзовый подсвечник. Языки пламени в один миг поглотили записку, и отблеск огня промелькнул по лицам троих заговорщиков.
Чжинби тихо произнесла:
– Все будет исполнено, как обещано. Если это важно для клана Геру, разумеется, мы поддержим вас. Наши воины уже несколько дней в пути. Можете передать Гочуге[3 - Гочуга – самый высокий титул в Когурё, принадлежащий предводителям Пяти кланов.], что все идет по плану.
– Он будет рад этой новости, – ответил Го Гон.
Чжинби обратилась к брату:
– Как идет твое расследование?
Не понимая, о чем речь, Го Гон перевел вопросительный взгляд на Чжин Чольчжуна. Тот не замедлил объяснить:
– Мы получили донесение, что Им Чжонсу, начальник личной стражи принцессы, часто навещает генерала Ли Босона.
– Вы говорите о генерале Ли, начальнике дворцовой гвардии? – удивленно переспросил Го Гон.
– Да, верно. Разумеется, это совершенно естественно, что они часто встречаются по долгу службы, но в последнее время встречи их происходят поздно ночью и за пределами дворца, а это уже вызывает беспокойство. У этих двоих слишком большая разница в возрасте, чтобы просто по-дружески выпивать вместе, да и общих интересов у них быть не может. К тому же я слышал, генерал Ли очень интересует и самого Гочугу.
– Насколько мне известно, наши Черные Смерчи уже следят за ним…
– Не сомневаюсь в этом. Ничто не может ускользнуть от всевидящего ока Гочуги.
Чжин Чольчжун прочитал в размеренной манере речи Го Гона намек на огромное могущество его отца и почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок, но тут же одернул себя. Навлечь на себя гнев семьи Го – прямой путь в могилу для каждого.
Прохладный ночной ветер тихо кружил в танце листья деревьев, словно нашептывая какую-то историю, а затем налетал внезапным порывом и пробирал холодом до костей. Увидев принцессу, стоящую у большой сосны, госпожа Консон вздрогнула от неожиданности и низко поклонилась ей.
– Нянюшка, как ты? – заботливо спросила Пхёнган.
– Ваше Высочество, что вы здесь делаете в такой час?
После жестокой порки госпожа Консон плохо слышала на одно ухо, но она не хотела показаться слабой перед любимой подопечной, которую вырастила собственными руками. Хотя Пхёнган слыла знаменитой на всю страну плаксой и часто пользовалась слезами как оружием, старая кормилица знала, что сейчас грусть, плескавшаяся в больших глазах воспитанницы, была неподдельной.
– Ваше Высочество, ночной воздух слишком холоден, вы должны беречь свое драгоценное здоровье, – дрожащим голосом сказала госпожа Консон, пытаясь сдержать эмоции.
– Тяжко тебе пришлось, да? Вот, обопрись на меня.
Принцесса положила руку няни себе на плечо, чтобы помочь ей идти, но госпожа Консон мягко оттолкнула ее со словами:
– Я в порядке.
Старая женщина с усилием выпрямила спину и медленно, шаг за шагом, похромала вперед. Пхёнган грустно посмотрела ей вслед, а затем тихо догнала ее и взяла под локоть, помогая идти.
– Ваше Высочество, не стоило вам так поступать. Зачем вы встали на колени ради меня? Разве я этого стою? Королева, ваша покойная мать, никогда даже головы не склоняла перед другими…
– Нянюшка, я еще совсем бессильна. Если мне велят склонить голову, я готова согнуть спину…
Госпожа Консон остановилась и внимательно вгляделась в лицо любимицы. Иногда ей сложно было понять, когда принцесса говорит искренне, а когда скрывает что-то. Но одно она знала точно: ее воспитанница была намного благоразумнее и сильнее, чем многие думали.
– Это правда, нянюшка, я больше не могу смотреть, как страдают мои близкие. Я должна найти способ бороться, во что бы то ни стало, – продолжала Пхёнган, словно беседуя сама с собой.
Земля, намокшая после затяжного дождя, хлюпала под ногами идущих женщин, а перед их взорами то смутно виднелись, то снова скрывались в тумане вековые сосны.
Заботливо поддерживая свою няню, принцесса направилась в Зал Магнолий.
Личный кабинет и покои короля Пхёнвона находились в отдельном павильоне главного дворца. Именно здесь правитель собирал своих приближенных и обсуждал с ними важные государственные дела. В данный момент он был занят поиском решения огромной проблемы, связанной с визитом послов от империй Цинь и Северной Чжоу с требованием об уплате дани, которая усугублялась протестами со стороны военачальников, настойчиво предлагающих королю отказаться эту дань платить.
Принцесса Пхёнган, с помощью главного евнуха пробравшись в покои короля, наблюдала за озабоченным выражением лица отца. С самого детства она часто пряталась в покоях или кабинете короля, когда скучала по отцу или грустила.
Обычно звонкий голос главного распорядителя сегодня звучал непривычно тихо:
– Ваше Величество, должны ли мы отправлять им дань? Великая Когурё никогда не знала поражений на поле брани, до каких пор мы будем уступать требованиям врага?
Го Санчоль, начальник тайной службы, в отличие от досадующего распорядителя казался спокойным и непреклонным:
– Небольшая уступка еще не означает поражения.
– Во времена правления короля Соно, когда Силла завладела крепостями Досаль и Кымхён, разве не наши великие воины ворвались в бассейн реки Хан и отвоевали сразу десять крепостей? А теперь мы подчиняемся империи Цинь? Это же позор!
– В ту пору Пяти великим кланам не пришлось даже воевать во всю мощь.
– Я считаю, что мы должны прямо сейчас гнать этих послов в шею.
– Значит, господин распорядитель уверен, что мы одержим победу в войне против Цинь и Северной Чжоу?
– Вы же понимаете, что нельзя предугадать, что произойдет на поле битвы!
– Верное изречение! Именно поэтому мы и не можем позволить себе рисковать жизнью подданных и землей наших предков.
Как и обычно, Го Санчоль оставался спокойным и рассудительным, а распорядитель не мог скрыть своего возбуждения:
– Го Вонпё, глава клана Геру, призвал ко дворцу личную гвардию. Кровь молодых воинов кипит от справедливого гнева, они готовы любой ценой спасти Когурё от уплаты дани, даже если потребуется положить жизнь на поле боя!
Тэдэса[4 - Чиновник, ответственный за прием иностранных послов в Когурё.], ответственный за прием послов и дипломатические отношения, не вытерпел и вступил в разговор, ударив кулаком по столу:
