– Он выглядел сердитым?
– Нет.
– Я что-то не то сделал?
Селби в этот момент жадно откусил от сосиски и немедленно подавился. Откашлявшись – Баркли и одной из сестёр пришлось по очереди хлопать его по спине, – он проглотил прожёванное и выдавил:
– Мне нужно попить.
И умчался.
Баркли, оставшись в одиночестве посреди празднующей толпы, почувствовал себя ещё гаже, чем утром. Он не сомневался, что мастер Пилцманн хотел отругать его за вчерашнее поведение за ужином, а может, и выгнать из учеников, и тогда что он будет делать?
Не готовый посмотреть в глаза суровой реальности, Баркли отправился на мрачный погост, притулившийся под холмом за городской стеной. Перед воротами он невольно сбавил шаг при виде висящей над ними большой таблички:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЗАНУДШИР
НЕТ ЧУДИЩАМ
НЕТ КОЛДОВСТВУ
НЕТ ОТБРОСАМ
На западе простирались сплошной стеной серые деревья Леса. Баркли пошёл по тропе в противоположную сторону, не в силах побороть ощущение, что кто-то – или что-то – за ним наблюдает. Морозный ветер саднил кожу.
Франц и Алиса Торн были похоронены в соседних могилах в тени вяза. Баркли часто их навещал, обычно с книгой. Но сегодня он пришёл сюда не чтобы читать.
Сев на «Подробную историю», он наклонился к папиному надгробию и прошептал:
– Я совершил нечто ужасное. Я нарушил самое главное правило, и теперь мне страшно.
Баркли во всех подробностях рассказал родителям о случившемся в Лесу. Если впереди его ждала жизнь, полная лжи, это был его последний шанс излить душу.
Но если он надеялся, что признание избавит его от груза на сердце, то этого не произошло. Наоборот, стало только хуже. Его родителей убил Гравальдор, а их сын стал партнёром другого чудища из Леса. Лучше бы Баркли кончил в его желудке.
– Мне так жаль. Я бы что угодно отдал, чтобы вернуть всё так, как было. Если бы только…
Если бы только родители были рядом и могли ему помочь. Если бы только в его жизни были люди, которые любили бы его, несмотря на все выходки. Если бы только у него, как у Селби, был дом, куда он мог убежать, когда страшно.
Он скучал по ним. Так сильно скучал.
У Баркли не было друзей, к кому можно было бы обратиться за помощью, не считая мастера Пилцманна и миссис Гавенер, и за последние сутки он успел разочаровать обоих. Да и что они могли сделать? Едва ли им было известно о чудологах и чудищах больше, чем ему.
– Почему я чувствую себя здесь чужим? – спросил Баркли родителей.
Никто ему не ответил, только ветер продолжал завывать в ветвях вяза.
Вернувшись в город, Баркли направился прямиком к мастеру Пилцманну с твёрдым намерением попросить прощения. Празднующих прохожих он старательно обходил и не вынимал из кармана руку, сжимающую амулет. На душе было невыносимо одиноко.
– Что это ты такое тащишь? – привёл его в чувство громкий голос.
Баркли подпрыгнул, массивный труд по истории выскользнул из пальцев и бухнулся на землю. Он торопливо наклонился: пачкать новенькую книгу было жалко.
Подобрав её, он поднял глаза и похолодел, увидев не одного, а сразу трёх ребят. Полди, Марко и Фалк были на несколько лет старше его. Фалк, будучи самым крупным и жестоким из троицы, был заводилой, всегда носил плотные перчатки, идеальные для раздавания тумаков, и кожаные ботинки, идеальные для пинков.
Взгляд Баркли скользнул по улице, но она была пустынна, не считая их четверых. Что было очень нехорошо. Он бы дал стрекача, но быстро бежать с тяжёлой «Подробной историей» не представлялось возможным, а лишаться её тем более не хотелось. Сегодня он уже один раз расстроил миссис Гавенер, этого было более чем достаточно.
– Я спросил, что ты тащишь? – буркнул Фалк.
– Книгу, – коротко ответил Баркли. Ему хотелось добавить «Хотя они тебе наверняка незнакомы», но он прикусил язык, понимая, что в этот раз после колкости уже не сможет быстро удрать.
– Только посмотрите на эту громадину! И как такая щепка, как ты, не переломилась надвое? – Фалк со свитой шагнули к нему. – Считаешь себя лучше всех нас, раз читаешь такие книги? Думаешь, ты такой умный, но если бы у тебя правда были мозги, ты бы не кончил ничтожным грибным фермером.
Все эти оскорбления Баркли слышал не впервые, и дело было вовсе не в книге. Что бы он ни нёс, Фалк с дружками нашли бы предлог, чтобы придраться.
Поэтому он осторожно отступил и сказал:
– Я просто иду домой. Я не хочу с вами драться.
– Ну ещё бы. Ты боишься, зная, что я в этом лучше тебя.
Баркли и правда был хорош во многих вещах, но лишь потому что у него не было выбора. Иначе бы Занудшир не стал терпеть сироту, неисправимого нарушителя правил. Но именно за многочисленные успехи Фалк его не выносил, потому что единственным талантом главного задиры была его сила. О чём, стоит признать, Баркли регулярно ему напоминал.
– Н-неправда! – с трудом выговорил он и затем решил сделать то, чего ещё никогда не делал: похвалить Фалка. – Ты лучше меня во многих вещах, и я совсем не против. Например, ну, ты запросто ешь то, что я бы не смог. – Один раз он подменил обед Фалка помоями Густава, и Фалк всё съел. Даже на живот потом не жаловался. – Весьма выдающееся качество, если подумать.
Фалк прищурился, и Баркли тут же осознал свою оплошность: слово «выдающийся» было слишком длинным, а Баркли постоянно подтрунивал над бедным словарным запасом Фалка.
Фалк кивнул, и Полди прыгнул вперёд, заблокировав Баркли путь к отступлению. Одновременно с этим Марко пихнул его в спину, заставив снова уронить «Подробную историю».
– Эта штука, наверное, весит больше тебя? – Улыбка Фалка больше походила на оскал.
Баркли сглотнул и наклонился, чтобы поднять книгу, но Марко схватил его за пальто и вывернул ему руки за спину.
– Пусти меня! – задёргался Баркли, но без толку. Как и всегда.
Фалк подобрал книгу.
– Отдай, – прорычал Баркли.
– Хочешь, чтобы я её отдал? Ну…
Марко толкнул Баркли, заставив его бухнуться на колени и прижаться щекой к земле и камушкам. Полди придавил его, не давая пошевелиться.
Фалк поднял над ним «Подробную историю».
– Интересно, что будет, если я уроню её тебе на лицо? Только так, или ты её не получишь.
У Баркли мелькнула в голове идея позвать на помощь, но прошлые его попытки оборачивались лишь дополнительными зуботычинами и пинками. К тому же Фалка никогда не наказывали, ведь у Баркли не было родителей, которые бы могли этого потребовать. А мастер Пилцманн постоянно витал в своих грибных облаках и не обращал внимания на детские потасовки.
Баркли оставалось лишь зажмуриться и, слушая грохочущее в груди сердце, приготовиться к ослепляющей боли в сломанном носу.
Но в момент, когда Фалк отпустил книгу, по улице пронёсся внезапный порыв ветра, такой сильный, что все ставни с грохотом забились о рамы и стены.
Баркли услышал глухой стук и болезненный стон. Затем Марко отпустил его. Сев, он открыл глаза и увидел Фалка, лежащего на спине и держащегося за лицо. По его щеке текла струйка крови.
– Что это было? – спросил Марко.
– Ветер швырнул в него эту штуку! – ответил Полди.
– Не может быть…
– Я точно видел…
– Ар-р-ргх, – прокряхтел Фалк.
Воспользовавшись заминкой, Баркли вскочил и, бросив полный сожаления взгляд на «Подробную историю», рванул со всех ног прочь. В спину ему полетели возмущённые «Даже не думай!» и «Куда это ты собрался?!».
За секунду до того, как Баркли нырнул в празднующую толпу, он услышал позади вопль Фалка:
– Баркли Торн только что колдовал!
Глава 5
Баркли нырнул за прилавок с жареными закусками, запнулся о выступающий булыжник и на всей скорости влетел в мешок с картошкой. Недавно выкопанные корнеплоды покатились по нему, оставляя на руках и одежде грязные следы.
Но сейчас Баркли волновало кое-что посерьёзнее, чем правила Занудшира об опрятном внешнем виде.
Убедившись, что никто из празднующих его не видит, он спустил воротник, чтобы проверить извивающуюся метку. Её золотой цвет и не думал темнеть.
Внезапные порывы ветра просто так не подхватывают научные труды по истории и не швыряют их в задир.
Желудок Баркли болезненно сжался при воспоминании об обвинении Фалка: «Баркли Торн только что колдовал!» Фалк не мог похвастаться смекалкой, но в данном случае быстро додумался до правды – и ещё быстрее заявил о ней во всеуслышание. Все, находящиеся рядом, наверняка похолодели от ужаса: «Колдовство? В Занудшире?»
Борясь с попадавшими под ноги картофелинами, Баркли поднялся. Необходимо было что-то придумать, и быстро.
Но что, если он не заслуживал прощения? Он ведь не просто колдовал – он навредил другому. И неважно, что Фалк собирался сломать ему нос. Баркли так беспокоился, как бы чудище не высвободилось из метки, что у него и мысли не возникло о том, что теперь он сам представлял не меньшую опасность для окружающих.
Возможно, ему стоило покинуть город. Убежать в Лес и никогда не возвращаться. Бросить всё. Не то чтобы это «всё» было таким значительным: ноль друзей, один учитель и две могилы.
И всё же здесь был его дом.
Баркли глубоко вздохнул и вышел из-за прилавка, только чтобы оказаться лицом к лицу с Полди.
– Вот он! – заорал тот, и Баркли застыл как испуганный олень и отмер, лишь когда Полди прыгнул на него.
Баркли рванул изо всех сил и готов был поклясться, что бежит так же быстро, как тогда в Лесу. Его ноги едва касались земли, и он совершенно не контролировал, куда несётся, запинался о прилавки, врезался в танцующих и сбивал как кегли бочки с пивом и яблочным соком.
– Эй! М-мальчик! – ужаснулась миссис Краус при виде посыпавшихся с прилавка луковиц и морковок.
– Бегать запрещено! – возмутился мистер Джагер, законодатель, как раз вручавший следующему отцу кусок ветчины за второе место.
– Баркли Торн! – позвал пекарь.
Но Баркли никого не слышал, все его мысли были о том, как удрать от Полди. Но затем он обогнул участок площади, где проходили соревнования по бросанию молота – пригибаясь, чтобы не получить по голове тяжёлым снарядом, – и столкнулся с Марко. Вдвоём они рухнули в стог сена.
Баркли пришёл в себя первым. Вскочив, он развёл руки в стороны, отгораживаясь от Марко перед собой и нагнавшего его сзади Полди, и прохрипел:
– Я всё могу объяснить.
– Тебе нас не обмануть, – прорычал Марко. – Мы всё видели!
Оба мальчика шагнули к нему, и тут же по площади пронеслись два порыва ветра, подхватили Марко и Полди и отшвырнули их футов на десять в сторону.
Праздничная музыка оборвалась на визгливой ноте под изумлённое аханье. Миссис Краус закричала и закрыла рот ладонями.
– Вы это видели? – прошептал кто-то в толпе.
– Он их пальцем не тронул, – простонала миссис Краус и принялась обмахиваться.
– Колдовство? – предположил кто-то позади неё.
Вскоре уже все жители Занудшира обратили на Баркли одинаковый подозрительный взгляд.
Лицо Баркли залилось краской. Он судорожно пытался придумать, как бы половчее солгать, но дыхание в горле перехватило. Мальчик попятился, испуганный раскрытием своего секрета, а больше всего – появлением в нём необыкновенной силы, которую он не мог контролировать.
– Я не… – просипел он. – Я не хотел…
В его душе бушевал ураган, и будто перекликаясь с ним, по площади снова закружил ветер, сметая к ногам Баркли валяющиеся на земле газеты и солому.
– Нет, – прошептал он, желая только одного: чтобы всё это прекратилось. Но эта сила была дикой и не собиралась его слушаться.
Пекарь, полный мужчина с тёмно-коричневой кожей и в испачканном мукой фартуке, вышел вперёд и схватил Баркли за плечо. Тот вырвался, частично из-за боли в ране, но ещё и из страха, что о его метке узнают.
В ответ на это ветры задули сильнее, пока не образовали воронку с застывшим истуканом Баркли в центре. Люди вокруг принялись кричать. Кто-то бросился бежать. Все флаги Буднии и Таксякштадта сорвало. Рассыпавшиеся по земле картофелины и яблочные чипсы засвистели в воздухе снарядами. Мистер Джагер завизжал, когда его впечатляющих размеров кудрявый парик взмыл в небо неясытью.
И, будто этого было мало, по воздуху разнёсся оглушительный механический стон. Баркли развернулся и, сощурившись, чтобы уберечь глаза от хлещущего ветра, с ужасом увидел, как и без того покосившийся деревянный циферблат сорвался с городской башни и с леденящим душу хрустом рухнул на землю, расколовшись надвое.
Лишь тогда ветры стихли, явив руины на месте праздничной площади. Посреди них стоял Баркли, съёжившись, обхватив руками голову и содрогаясь всем телом.
