И вот сегодня я сказал: «Подарите ему свитерок».
Папа и мама посмотрели на меня, потом друг на друга, как бы ища подсказки. Они не вспомнили, они ничего не вспомнили, ни про свитерок, ни про тетю Полину, ни про мое наказание – значит, все это было неважно?! – удивился и одновременно обиделся я.
А папа с мамой еще долго решали, что же подарить дяде Гере, а времени у них оставалось все меньше, и они оба нервничали, когда папа вдруг просиял, хлопнул себя ладонью по лбу и сказал:
– А давай подарим ему альбом репродукций Рериха!
– Какой альбом? – спросила мама.
– Ну, тот, такой большой, – сказал папа и кинулся искать его на книжных полках. Наконец он вытащил с самого верха большой тяжелый альбом и сдул с него пыль, взвившуюся, как пудра.
Мама посмотрела на альбом и сказала:
– Да. Но ведь это ты мне его подарил.
– Да? – сказал папа и нерешительно добавил: – Но ведь он тебе, кажется, больше не нужен…
– Ну почему? Нужен, – сказала мама обиженно.
– Ну ты ведь даже не помнила о нем, – сказал папа.
– Нет, я помню, это было на годовщину свадьбы, я просила подарить мне серьги с сапфиром, а ты сказал тогда, что даришь мне вещь, в которой есть и сапфиры, и яхонты, и бирюза, и горный хрусталь… что-то в этом роде.
Папа как-то поник, отвернулся и почесал себе ухо.
В общем, они чуть не поссорились и так и ушли, не выбрав подарка. А книга осталась лежать на столе. Я пролистал ее от нечего делать. Мужик умел рисовать только горы, а это самое легкое, и потом их раскрашивал. Людей тоже рисовал, но люди у него получались хуже.
Я взял лист ватмана и тоже нарисовал, а потом раскрасил, пока подогревал себе бульон, который мама для меня оставила на плитке.
Мама с папой вернулись поздно, когда я уже спал, они пришли веселые, вспоминали что-то и оба смеялись. Мне принесли кусок торта и утром, когда я ел этот торт на завтрак с чаем, я спросил папу: «Ну, так и что вы все-таки ему подарили?»
– Да те маски африканские, что лежали в гараже, – мимоходом ответил папа, и они с мамой снова стали смеяться, вспоминая прошедший вечер и кого-то из гостей.
Бурунди-Суся
А я вспомнил эти маски. Я ведь вам еще не говорил про дядю Витольда, папиного приятеля. Дядя Витольд – моряк. Он очень большой и всегда разговаривает громко. Сначала я его даже боялся. «Что, Славка, много двоек получил?» – спрашивал он меня и, даже не дождавшись моего ответа, кричал: «Ремня ему надо по попе!»
– Как нас воспитывали? – обращался он к папе и, не дав ему ответить, продолжал, – у меня отец контуженый с войны вернулся, я его как огня боялся, ну и учился, не дай Бог тройку получить!
Но при этом дядя Витольд всегда приносил мне полные карманы конфет и еще какую-нибудь игрушку, машинку или самолет, или мультфильм на диске. Так скоро я понял, что он совсем не злой, а просто говорит громко. Главное, что мне по-прежнему не нравится в дяде Витольде, – то, что он сажает меня к себе на колени. И говорит моему папе: «Какой у тебя пацан! Я всю жизнь хотел пацана, а у меня одни девчонки…» Это он про своих детей. Ну и я как бы его прощаю, но все равно, мне не нравится сидеть у него на коленях, как будто бы мне пять лет.
Ну, в общем, это все долго, я только хотел сказать, что дядя Витольд подарил нам эти маски, потому что его жена из дому выгнала. Взрослые вообще такие темы при мне не обсуждают, но я случайно услышал.
Дядя Витольд купил в Африке маски «ручной работы», как он повторил раз десять, а его жена сказала, что они «дьявольские», а он не любит, когда ему говорят что-то против, и они поссорились, но жену он любит, поэтому пообещал ей маски сжечь. Но у него «рука не поднимается», говорил он, потому что искусство, особенно народное, он всегда уважал. И тогда мой папа сказал, ну принеси их мне, и дядя Витольд очень обрадовался и принес. Когда моя мама увидела эти маски, она уронила на пол заварной чайник и закричала, чтобы папа унес их поскорее. Но папа стал говорить, что это мещанство и бабские страхи, и еще много слов, которые я не знал и на которые мама обижалась, и они оба уже кричали друг на друга, и папа вместо того, чтобы повесить их, эти маски, в гостиной, унес к себе в кабинет. «Все женщины одинаковы», – сказал папа. Что особенно обидело маму. «Видишь, с того дня начались наши несчастья!» – потом говорила мама. – Неужели ты не слышал про ужасных колдунов Африки? Даже фильм такой есть!» Папа только утомленно закрывал глаза и отвечал: «Да. Так проще. Свалить все наши неприятности на колдунов Африки. Замечательно».
Узнав, что эти маски настолько колдовские, что в это даже верят взрослые, я очень обрадовался и почти каждый день просил у этих масок что-нибудь. Маски были из дерева, с прорезанным ртом и глазами, а на голове у одной маски сидел еще вдобавок маленький человечек. Видно, ее сын. Эту маску мама считала особенно ужасной. Поэтому я решил, что она надежней и обращался именно к ней.
Сначала я попросил просто так, потому что даже сам не верил. Я попросил, чтобы меня не спросили стихотворение, которое я не выучил. И меня точно не спросили. Я решил попробовать что-нибудь более сложное и попросил, чтобы меня не спросили еще раз. И меня опять не спросили. Тогда я попросил, чтобы отменили контрольную по математике. И наша училка заболела в тот день.
Моя сестренка Маша заметила, что я разговариваю с маской:
– А о чем ты говоришь с Сусей? – спросила она.
– С каким еще «сусей»? – спросил я.
– Я его так называю, этого деревянного человечка.
Странно, но я тоже придумал маске имя. По-моему, маску звали Бурунди.
– Мама молится богу и называет его Иисусе, а у меня мой бог – Суся, – сказала Маша, показывая на маску.
– Ладно, ты называй как хочешь, а для меня он Бурунди, – ответил я.
– Как бурундучок? – засмеялась она.
– Да, да… – отмахнулся я.
– А зачем ты ему в рот суешь бумажку? – спросила она.
А я всегда для верности писал свои пожелания на бумажке, свертывал трубочкой и толкал в круглый рот маски, пока бумажка не провалится внутрь – там было много места между полой внутри маской и стеной.
– А я не умею писать, – сказала Маша, когда я объяснил ей про свои желания на бумажках, – вот, дай ему!
Она держала в руках карамельку.
– Сунь ему в рот.
– Зачем? – спросил я.
– Чтобы он лучше исполнял желания, – сказала Маша.
– Думаешь, он любит конфеты? – усмехнулся я.
– Их все любят, – ответила Маша уверенно.
– Ладно, давай, – сказал я, протолкнул в круглый рот конфету и услышал, как она там стукнула внутри.
Так у нас и пошло. Теперь мы с Машей по очереди говорили свои желания. Иногда я писал Машины желания на записках, ей тоже так хотелось. Кроме конфет мы бросали в маску еще пластинки жвачки и мелкие монетки. Бурунди работал неплохо. Были, конечно, осечки. Но у кого их не бывает? Я чувствовал давно, что Бурунди нельзя просить о чем-нибудь большом и по-настоящему прекрасном. Например, о том, чтобы сгорела наша школа. А когда Маша убедила меня, что Бурунди любит карамельки, я понял, что так оно и есть – Бурунди может выполнять только маленькие просьбы. Видно, он действительно детский Бог. Иногда он уставал, и тогда мы с Машей давали ему передышку. И вообще, мы договорились загадывать ему желания по очереди. Так выходило надежней. Мои дни были – понедельник, среда, пятница, а Машины – вторник, четверг, суббота. По воскресеньям у Бурунди-Суси был выходной.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68368562&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
