– Вполне. – Я поспешно отвела взгляд. – Простите, что затронула эту тему, должно быть, это неприятно вам.
И начала молча есть кашу. Теперь я чувствовала себя ужасно неловко – кажется, на меня с укоризной смотрели все, включая Натали. Ведь я поставила Евгения Ивановича в крайне неприятное положение, показав его человеком необязательным и легкодумным, который может вот так запросто бросить учебу, не посмотрев, что его родственники задействовали множество связей, чтобы пристроить его в такое элитное заведение.
Конечно, у Ильицкого могли быть вполне уважительные причины для такого поступка. Например, он участвовал в дуэли за честь прекрасной дамы, за что и был выгнан. Или же еще что?то столь же трогательное. Да только эти причины уже не могли повлиять на то, что мое мнение об Ильицком – и так, увы, невысокое – стало еще менее уважительным.
Матушка его все это время возмущенно пыхтела рядом со мной и вдруг заговорила, желая вступиться за любимого сына:
– Так ведь Женечка не просто бросил…
– Мама, передайте молочник, будьте так добры! – перебивая ее на полуслове, попросил Ильицкий.
А ведь ему эта тема действительно неприятна, отметила я. Отметила и то, что он даже не пытается объясниться. Думает, что слишком много чести для такой, как я.
Я дотянулась до молочника вперед его матери и с любезной улыбкой подала его Ильицкому:
– Возьмите, Евгений Иванович.
– Спасибо, Лидия Гавриловна.
Мы улыбнулись друг другу, и мне даже показалось, что инцидент исчерпан.
Но мне это лишь показалось.
Чуть позже, когда, уже покинув столовую, я поняла, что оставила на спинке стула свою шаль, и вернулась за ней, невольно услышала разговор, который убедил меня в обратном.
– Ну Наташка и удружила! Привезла сюда эту французскую дрянь! – услышала я голос тетушки Натали и тотчас замерла, не дойдя до дверей в столовую. А та продолжала визгливо и плаксиво: – Но ты не волнуйся, сыночек, я сегодня же поговорю с Максимом Петровичем, и ее вышвырнут отсюда к чертовой бабушке! Где ей и место!
– Не надо, маман, – мне показалось, что Ильицкий усмехнулся. – Она не стоит ваших нервов. Уверяю, что эта французская дрянь сама очень скоро пожалеет, что приехала сюда.
Надо было, конечно, еще уточнить в словаре, что означает слово «дрянь», но мне подумалось в тот момент, что у меня впервые в жизни появился враг.
Глава шестая
Забавно, но не прошло и часа после подслушанного мною разговора, когда нас с Натали, прогуливающихся по парку, разыскала горничная и сообщила, что меня желает видеть Максим Петрович.
Я шла в его комнаты готовая ко всему – даже к тому, что мне и впрямь велят немедленно уехать. Отец Натали очень милый человек, и мне не хотелось бы думать, что он способен на подобное, но теперь уж я готова была ко всему.
Ильицкий оказался прав: я уже жалела, что приехала в эту усадьбу. Возможно, стоило именно сейчас попрощаться со всеми и солгать, что Ольга Александровна срочно вызвала меня. Надо ли дожидаться, когда доблестный русский офицер Евгений Иванович станет воплощать в жизнь свой план мести?
Я вошла в полутемную спальню Максима Петровича и невольно ахнула: его постель была пуста.
– Входите, Лидия, входите… – услышала я его голос. Оказалось, что Эйвазов полулежит на кушетке у стола с шахматной доской и разыгрывает сам с собой партию. – Раздвиньте шторы, прошу вас, знали бы вы, как я устал находиться в этом склепе.
Я покорно начала раздвигать портьеры на всех окнах. Кажется, Максиму Петровичу и впрямь сделалось лучше: на лице его играли краски, а глаза выглядели намного живее. И выгонять меня он вроде был не намерен: должно быть, Людмила Петровна не успела еще нажаловаться.
– Присаживайтесь ко мне, Лидия. Вы умеете играть в шахматы?
– Немного, – отозвалась я, взяв стул и подсаживаясь к нему.
– Это хорошо! – довольно кивнул он, расставляя на доске фигуры. – А вот Наташенька совершенно не умеет. Я уж пытался ее научить, но она упорно путает ладью со слоном. – Он скрипуче рассмеялся – ему определенно было лучше сегодня. – Ладью со слоном, подумать только! И еще прочитала мне целую лекцию на тему, что это неправильно, когда королева защищает короля.
– У Натали множество других талантов, уверяю вас, – сочла нужным я заступиться за подругу. И уточнила: – Вы хотите поиграть со мной?
– Ну уделите уж немного времени старику, – обиженно отозвался Максим Петрович. – Всего одну партийку. Я бы Лизоньку позвал, она никогда не откажет, но играет без интереса, без огонька. Скучно, знаете ли, все время выигрывать. А Люся даже и вникать в смысл шахмат ленится – вот я и решил с вами удачу попытать.
– Конечно же, с удовольствием! – поспешила заверить я вполне искренне. – А что же Василий Максимович? Разве он тоже плохо играет?
Эйвазов позволил мне играть белыми, и я сделала первый ход пешкой.
– Вася хорошо играет. – Максим Петрович отчего?то вздохнул. – Да только отношения у нас с ним не очень… Вы уже наслышаны, должно быть, обо всем.
– Может, вам помириться с сыном? – вместо ответа предложила я. – Он очень любит вас.
Максим Петрович тяжело посмотрел на меня из?под бровей, и я сразу пожалела, что сказала это. Не стоит вмешиваться в чужие семейные дрязги.
– Васька все карты мне спутал, – неохотно ответил Эйвазов. – Столько надежд я возлагал на него! Думал, преемником станет, продолжит дело… А в итоге я управляющему на заводе доверяю больше, чем родному сыну. Он и так?то никогда интереса к делам не выказывал, а как с Дашкой спутался, так и вовсе… будто подменили. Что мне делать с ним, ума не приложу. Наследства лишить? Пустить по миру? Может, тогда эта девка отстанет от него?
– Даша все же мать вашего внука, – произнесла я, несколько напуганная его настроем. – И… вы не думали, что как раз этот мальчик сможет продолжить ваше дело, если вы не оттолкнете его сейчас?
Эйвазов даже от доски отвернулся, совершенно омраченный.
– Внук! – презрительно выплюнул он. Но потом, взглянув на меня, несколько смягчился: – Лидия, вы молоды и многого пока не понимаете. Даша – девка красивая, ушлая и себе на уме. Такая выгоды ни за что не упустит. А уж с кем она ребеночка нагуляла – большо?о?ой вопрос…
Я смутилась. Признаться, мне эта мысль не приходила в голову, но вполне может статься, что Эйвазов прав. Он между тем продолжал:
– Лизонька постоянно мне рассказывает, что Гришка?цыган к Дашке все клинья подбивает, да и она вроде не гонит его. А Васька… – Он отчаянно махнул рукой.
Я больше не решалась поднимать больную тему, и некоторое время мы сидели молча, сосредоточившись на игре. Я только раздумывала, что все это очень похоже на то, что Лизавета Тихоновна нарочно настраивает отца против сына. Не для того ли она держит при доме цыгана, чтобы было в чем упрекнуть Дашу? И зачем она докладывает мужу о дворовых сплетнях? Даже если это и правда, Васиному отцу о том знать совершенно не обязательно. Может, Вася прав и мадам Эйвазова далеко не так мила, как кажется?
– Шах, Максим Петрович. – Я осторожно поставила ладью напротив его короля и подняла взгляд на Эйвазова.
Тот удивленно смотрел на шахматную доску и потирал нос:
– А вы хорошо играете, Лидия…
Он довольно предсказуемо закрылся ладьей, спасая своего короля.
– Спасибо, – ответила я. И добавила, помолчав: – Меня учил играть в шахматы мой попечитель, граф Шувалов.
Это было неправдой: выучил меня играть в шахматы еще отец. Но надо же было как?то вывести разговор на нужную мне тему. Эйвазов отреагировал не сразу.
– Граф Шувалов? – переспросил он настороженно. – Помнится, вы говорили, что не знаете фамилии вашего попечителя.
– Фамилии я действительно не знала… или он говорил, да я позабыла, – смущенно улыбнулась я, – но это не значит, что я ничего не знаю о Платоне Алексеевиче и его… – я поморщилась, – деятельности.
Я блефовала. Нагло и смело, как при игре в покер. Платон Алексеевич обыкновенно навещал Смольный раз в пару месяцев. Он подробно расспрашивал меня о новых знакомствах, о том, как я провожу время, что читаю, что думаю о тех или иных событиях… Нет, это даже близко не было похоже на допрос: я сама все ему рассказывала очень охотно. Хотя потом, позже, ругала себя за болтливость и думала, что о многом стоило бы умолчать. Как?то умел мой попечитель разговорить меня даже тогда, когда я этого не хотела.
Платон Алексеевич не только расспрашивал меня – он охотно делился со мною и своими соображениями относительно политики и событий в мире, приносил книги, помогал советом, разрешал некоторые мои проблемы. Он был всегда добр ко мне. Очень добр, что меня частенько настораживало, так как я не понимала причины.
Но вот о чем мы никогда не говорили, так это о нем самом. Я часто ловила себя на мысли, что вообще ничего не знаю об этом человеке, и порой сомневалась даже, что его и впрямь зовут Платоном Алексеевичем.
Но этого я говорить Максиму Петровичу, разумеется, не стала.
Он же внимательно выслушал меня, прищурившись и даже не глядя на доску. А потом спросил, видимо, догадываясь, что я блефую:
– Так просветите меня, Лидия, чем же занимается ваш попечитель?
Не знала я, чем он занимается… Точнее, не до конца была уверена – рада была бы ошибиться. Я знала только, что он не служит в полиции, как предположила Лизавета Тихоновна, – это было бы слишком мелко для человека такого ума. Может быть, политический сыск, разведка или что?то в этом роде… Иначе как он оказался в тот страшный день возле гостиницы близ Парижа? Почему говорил со всеми начальственным тоном, и… все эти его приемчики, которым он с детства учил меня?
Вроде того, что нельзя позволять кому?то идти позади себя на пустынной улице, особенно если есть основания не доверять этому человеку. Всегда разумнее пропустить его вперед, делая вид, что замешкались или что поправляете одежду.
Или что, входя в помещение, всегда следует занимать такое место, с которого хорошо просматривается вход. И ни в коем случае не садиться спиной к дверям, ибо войти может кто угодно, а вы даже не заметите опасности. Лучше всего, когда позади только глухая стенка. Задерживаться в оконном проеме слишком долго тоже небезопасно: можно стать очень легкой мишенью для стрелка, притаившегося в доме напротив.
А еще, когда по мостовой мчится лошадиная упряжка, никогда не следует стоять на самом краю тротуара – лучше отойти шага на два, а то и вовсе находиться за чьей?то спиной. Просто в такой момент недоброжелателям очень легко устроить «несчастный случай», толкнув вас под копыта лошадям.
Все эти знания придуманы как будто для шпионских романов – обыкновенные люди ими не владеют! Они им не понадобятся и сто лет! Вывод о деятельности Платона Алексеевича напрашивался сам собою…
– Что вы молчите, Лидия? – с улыбкой спросил Эйвазов, потому что я долго не отвечала, а делала вид, что сосредоточена на шахматах.
Я подняла на него взгляд, в который попыталась вложить гораздо больше, чем в слова:
– Максим Петрович, вы сами должны понимать, что деятельность графа Шувалова такова, что о ней не стоит распространяться. Это может быть опасно как для вашей семьи, так и для меня. Прошу вас, не будем больше об этом: ведь мы оба знаем, на какой службе он состоит.
Тот перестал улыбаться. Взгляд его снова стал настороженным, и он торопливо ответил:
– Да?да, не будем, не нужно…
Хотя, разумеется, прекращать этот разговор я не собиралась – я его только начала.
– Максим Петрович, а вы давно знакомы с Платоном Алексеевичем? – спросила я еще через полминуты.
– Я? – Эйвазов хмыкнул и широко перекрестился. – Нет уж, слава Господу, что уберег он меня от такого рода знакомств. О Шувалове я лишь слышал – от Ольги Александровны, начальницы Смольного. Они, видите ли, с Платоном Алексеевичем старые друзья, да и мне она кое?чем обязана… Она, к слову, по старой памяти и помогла устроить Наташеньку в ваш институт. Добрейшая женщина, спасибо ей.
Я молчала и совершенно не выказывала своего внимания к разговору. Боялась сбить Эйвазова сейчас, когда он так разговорился.
– Попечитель ваш страшный человек, Лидушка… – продолжал Максим Петрович, понижая голос. – Большую власть имеющий. У самого Бенкендорфа, говорят, в любимых учениках ходил. Представляете, что это значит? Сотни людей отправил на каторгу, а многих и вовсе… – Он указал глазами на потолок и еще раз перекрестился. – Уж не знаю, какой у него к вам интерес, но опасайтесь этого человека, Лидия. Для нас с вами, простых смертных, такие знакомства благом никогда не обернутся.
Эйвазов говорил все тише, а последние его слова и вовсе были произнесены едва слышным шепотом. Замолчав, Максим Петрович дождался, когда я подниму на него совершенно потерянный взгляд, и заговорил вдруг с прежней звучной бодростью – от неожиданности я даже вздрогнула:
– Вижу, вы совсем соскучились в моем обществе, Лидия. Кстати, вам шах и мат.
Я вовсе не думала уже об игре, а Эйвазов, оказывается, сделал несколько удачных ходов и срубил две моих пешки и ферзя – последнюю защиту белого короля.
– Но, должен признать, вы весьма достойный соперник. – Он потирал ладони, довольный собою, глаза его горели. – Надеюсь, нам удастся поиграть еще.
– Да, я тоже надеюсь… извините, Максим Петрович, позвольте, я пойду к себе.
Он не стал меня более задерживать, и я сумела, кажется, не выдать своего волнения, пока не покинула комнату. Заперев же на ключ дверь собственной спальни, я уже едва могла совладать с собой, чтобы не разрыдаться, как истеричная институтка.
Я представляла примерно, что означает состоять на службе у Бенкендорфа. Да, ни самого Бенкендорфа, ни Третьего отделения Его Императорского Величества Канцелярии уже не существовало, но я была уверена, что сменилась лишь вывеска заведения, где служил Платон Алексеевич, а суть осталась прежней. И суть эта заключалась в том, чтобы искать «врагов империи», к коим, очевидно, относились и мои родители. Искать методично и тщательно, как умеют эти люди, не давая и шанса на спасение.
Я на что угодно готова была спорить, что, именно спасаясь от Платона Алексеевича, графа Шувалова, отец и мама сорвались тогда среди ночи бежать из дома. И допускала даже, что мама действительно была русской и оказалась замешана в чем?то… антиправительственном, возможно, даже в помощи террористам – но об этом и думать было страшно. Я не верила в это, не желала верить! Мама не могла причинить никому зла… скорее, она была случайной жертвой, случайным свидетелем. Вынуждена была уехать из Российской империи, спасаясь от Шувалова… и так и не спаслась.
А здесь, в чужой стране, в чужом доме, лежала на кровати я и сухим бездумным взглядом глядела в потолок. Мне предстояло решить, как относиться к Платону Алексеевичу впредь. И ведь не только к нему… мне пришлось глубоко и судорожно вздохнуть, чтобы комок из слез и обиды, раздирающий горло, не вырвался наружу – ведь и Ольга Александровна, его «старинная подруга», которая всегда выделяла меня чуточку больше, чем других смолянок, должно быть, делала это не из привязанности ко мне, а лишь для того, что проще было меня, французскую дрянь, контролировать.
Глава седьмая
Остаток этого дня и начало следующего я старалась избегать встреч с Эйвазовыми и Ильицкими и все выбирала момент, чтобы сказать Натали об отъезде. Но когда сказала, наткнулась на полное непонимание.
– Это все из?за моей семьи? Они тебе не нравятся, да? – со слезами на глазах спросила она. – И со мной ты больше дружить не хочешь, да?
Я, разумеется, начала ее переубеждать – не сдержалась и расплакалась сама. Кончилось все тем, что мы сидели, крепко обнявшись, на скамье в парке и заверяли друг дружку, что никто и ничто никогда не встанет между нами.
Разговоров об отъезде я больше не заводила, но и находиться в усадьбе мне было настолько тяжело, что я считала дни до отъезда… Хотя появление гостей к вечеру второго дня заставило меня несколько пересмотреть отношение к своему здесь пребыванию.
Князь Михаил Александрович оказался ровно таким, каким я его себе представляла по рассказам Натали, – молодой человек лет двадцати пяти с несколько смуглой кожей, темными волосами и темными же глазами, которыми он внимательно и тепло глядел на собеседника. Манеры его оказались выше всяких похвал, а французская речь была настолько правильной, с характерным парижским выговором, что он понравился мне сразу и безоговорочно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/anastasiya-loginova-22307416/zagadka-dlya-blagorodnoy-devicy-51935348/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
