Да, топливо кончилось, заряд аккумулятора был близок к нулю, и больше «Гром» никак не мог нам помочь: не скручивать же пулеметы с пилонов?
– Да, согласен, – ожидаемо ответил Миллер, – только надо тут как следует пошарить…
Мы стали шарить по стальным резервным рундукам, после чего стали счастливыми обладателями пары плащ-палаток, нескольких комплектов сухпайков, двух офицерских кольтов 19–11 и нескольких обойм к ним. Еще удачным приобретением стал кожаный планшет с картой Красных гор и тактическими пометками некоторых объектов. Еще мы нашли две армейские зажигалки, пачку сигарет «Магма» с коротким фильтром и пару одеял.
– Давайте-ка сперва покинем машину, а потом решим, как нам быть, – предложил Генрих, и я не мог с ним не согласиться.
Костер потрескивал в выкопанной земляной яме. Над ямой я возвел небольшой бортик из глины и камней.
Миллер прихватил из бронехода пехотную каску, в которую мы набрали воды из найденного в полумраке ручья. В этой каске, как в котелке, мы варили крупу из сухого пайка и пытались согреться.
Место мы нашли максимально правильное, но даже это не давало нам гарантии остаться незамеченными. Мы нашли склон небольшой горы с противоположной стороны от пути нашего бегства. Вечером и ночью остывающий воздух опускается по склону горы и будет сдувать дым от нашего костра вниз, рассеивать его. Костер горел в ямке, сверху был бортик, достаточно высокий, чтоб накрывать его мокрыми ветками. Это нужно для уменьшения света и большего рассеивания дыма. Да и подсушенные ветви над ямкой мы потом подкладывали в огонь, так как сухие они меньше дымят.
Бортик костра мы обложили камнями, вытащенными из ручья, и потом, когда костер оставил только золу и угли, мы поставили вокруг него несколько воткнутых в землю веток и растянули на них плащ-палатки. Получилось что-то вроде шатра с дыркой по центру. И только тогда Миллер достал электрический фонарик и планшет с картой.
Благо ночью дождь прекратился, иначе над «жерлом» нашей конструкции поднимался бы пар. Но мы и так закидали уголья мелким гравием.
– Неужели вы будете есть солдатскую кашу, Моррисон? – полюбопытствовал со скуки Генрих, вскинув редкие брови.
– Голод такой, что я сожрал бы горсть еловых шишек, – признался я, зачерпнув куском коры из каски вареной пшенки.
– А я думал, Моррисон, что вы столичный щеголь, – младший комиссар на полсантиметра приподнял уголок рта, – просто стреляете быстро.
– А я думал, что вы кабинетный интриган. – Я смотрел на красных светящихся «муравьев», мельтешащих по тлеющим угольям.
Стрекотали какие-то насекомые, а может, птицы, которых я не знаю, тихо шумел сырой ветер в ветвях…
– Хорошо, что мы откровенны друг с другом, – с невыразительными интонациями произнес Генрих, – и пока мы союзники, обещаю, что наши дальнейшие отношения будут открытыми для обоих. Даже если наши интересы не будут совпадать, я не стану чинить вам препятствия, Заг. По меньшей мере исподтишка.
– Поживем – увидим, – кивнул я, – могу честно пообещать то же самое…
– Отлично, – кивнул Миллер, – тогда поглядим на карту и обдумаем тактику…
– Спасибо вам, Генрих, что вытащили меня, – поблагодарил я.
– Не за что, дружище Моррисон, – он внимательно посмотрел мне в глаза, – мне выгодно было помочь вам, к тому же пульс у вас я нащупал совершенно случайно, так как с вашими ранениями и кровопотерей…
– Скажите, мистер Миллер, – спросил я, – а я действительно умер? Тогда… ну… когда эта дикая вобла в меня выстрелила?
– Да, Моррисон, вы были мертвее мертвого: вам прошило селезенку с основной артерией, кровь хлестала как на бойне, – кивнул младший комиссар, – почему я потом и переодел вас в форму… И зря вы держите зуб на дока Меркера… именно он подарил вам…
– Извините, Генрих, – я пытался быть мягким, просто сил не было ерепениться, – амулет я получил в подарок отнюдь не от дока, а если бы не Зеро, меня бы препарировали эти ребята из лаборатории, а док Меркер да, возможно, гений, но абсолютно чокнутый и без моральных оков…
– Как и все гении, Моррисон, – парировал Миллер, завернувшись в угол плаща.
– Может быть, – мрачно произнес я, – просто мне никогда не нравились эволюционеры…
– Окончим этот беспредметный спор, Моррисон, – кивнул он бульдожьей головой, – давайте-ка поразмыслим, куда нам двигаться завтра… И, сначала дежурите вы, а потом я – буду на «собачьей вахте»[4 - «Собачья вахта» или просто «собака» – вахта с 00:00 до 04:00. Обычно ее несет второй штурман. Считается самой тяжелой, так как вахтенному приходится бороться со сном в это время суток. Но есть и другое толкование в сухопутных войсках: любой караул, приходящийся на самое раннее утро, когда организм человека максимально вялый и сонный – то есть примерно от трех до шести утра.]…
Мы остановились в пятнадцати километрах от башни Скорпиона, между клубящейся над горизонтом уже не такой уж далекой границей Купола и Медвежьей горой. Хоть и видал я эту границу, и не один раз, но когда смотрю на нее вновь, всегда возникает какое-то благоговение перед Древними и их великой силой тех знаний, которые нам только снятся…
Мы постарались уйти от нашего «дохлого» бронехода как можно дальше, круто петляя по небольшим ручьям, дабы сбить погоню со следа.
Когда наш бронеход удирал от горящего дирижабля и возможного преследования, я особо не разбирал дороги, да и направление мне было безразлично: главное, как можно дальше от этой башни Скорпиона.
В результате я случайно взял на северо-запад, и та небольшая гора, за которой мы притаились, находилась на пути в тупик. Точнее, на пути к границе Купола, в которую справа упиралась Медвежья гора, идти туда никакого смысла нет. На горе можно спрятаться так, что никто не найдет: там редкие хутора и небольшие фермы. Но смысла в этом тоже мало, вряд ли мы найдем там телефонную связь. А уж артефактную – и подавно. Можно было бы, конечно, используя нашу форму частной охранной фирмы (кто догадается в этих местах, что «ДД» это «Дети Древних»), прикинуться жертвами нападения банды, к примеру, на броневик инкассаторов или еще чего придумать. Но кто поручится, что ищейки Оливии не начнут прочесывать местность, а все эти хутора и фермы не так многочисленны здесь. Да, это маловероятно, но в нашем положении лучше гарантированно не попасть в лапы этой психопатке. Идти на юго-восток в сторону шоссе на Палм-хиллс еще более рискованная идея, к тому же в курортной зоне нас отыщут быстрее, даже если мы до нее доберемся.
Перед тем как Миллер свернулся калачиком и засопел, мы просчитали все варианты.
Вариантов было, мягко говоря, немного: идти вдоль горы на северо-восток к северному побережью Верхнего озера, к небольшому рыбацкому городку Рокпорт. Вряд ли преследователи быстро сообразят, что мы направились Хиус знает куда: до точки около семидесяти километров по пересеченной лесистой местности.
Правда, можно было попытаться угнать какой-нибудь транспорт у местных фермеров или как-то договориться с ними, так как денег с собой мы не прихватили. Да только кто убедит меня, что ни один из этих фермеров не свяжется с полицией, а там уж пойдет информация про двух оборванцев. А уж осведомители у мадам Бич в полиции быть обязаны. И чем позднее о нас кто-то узнает, тем лучше.
Сухпайков у нас немного, осталось три комплекта, но если мы поторопимся, то за три дня должны преодолеть это расстояние. А нехватку пищи можно компенсировать охотой, в этих лесах даже осенью можно встретить дичь. Правда, и хищников тоже можно повстречать.
В Рокпорте мы связываемся с нашим общим руководством в лице Зеленского и решаем, как действовать дальше. Хотя у меня были кое-какие мысли… Мне бы, вообще-то, очень пригодилась «команда Зага Моррисона»… Если она, конечно, не распалась. А еще я хотел проверить парочку подозрений.
Этот загадочный и вездесущий Зеро явно устроил какие-то «крысиные бега» между богатейшими и влиятельнейшими силами всего Иропа. Да так ловко это обставил, что никто его не может контролировать или как-то ему противодействовать. Зеро явно очень умен и могуществен, тем страннее, что сильные мира сего проморгали его появление. Они бы заметили давным-давно отток капитала, акций и ресурсов. Значит, Зеро действует не деньгами, он просто в них не нуждается, так как может получить в любой момент и сколько угодно. О чем это говорит? Он появился не так давно. По крайней мере вышел из тени. Скорее всего, первые его сторонники это бывшие эволющионеры, также находящиеся в тени. Возможно, Зеро и сам бывший эволющионер, это многое бы объясняло. Он стравливает между собой элиты общества, не нуждаясь при этом в крупном капитале. Но при этом имеет свою «Зеро-инк». Во что вкладываются так активно наши толстосумы? В то же самое, чем активно интересовались «люци» из «Наследия» – в технологии Древних, о которых мы так мало знаем. А как он смог всколыхнуть верхушку, которая и так втихаря изучала эти технологии? Вот тем самым «бессмертием», которое он посулил властителям. Зеро бабахнул из стартового пистолета, и эти заплывшие жиром всевластия «отцы» Купола рванули за тем последним, чего им не хватало: за вечной жизнью Древних! Вот я бы сразу десять раз подумал: что-то нашим предкам эта вечность не помогла, так, значит, подвох какой-то имеется? Или же человеческой природе такое чуждо (а ведь боги, согласно Писанию, создали нас по своему образу и подобию)?
Но в любом случае жадные воротилы ломанулись по треку, так как власть, передаваемая из поколения в поколение, может внезапно затрещать: дети тупеют на всем готовом, управляющие и замы становятся все умнее и опытнее, да и конкуренты не дремлют. А тут мало того, что страх смерти управляет всеми людьми, и вдруг можно от него отделаться, так еще и власть будет с тобой всегда! Это же мегамагнит! Фантастический сон! Сказочная мечта! И вот могучие, расчетливые, умные и изворотливые потеряли чувство страха и осторожности.
И внезапно выясняется: товар-то с душком! Точнее, товар разного сорта оказался. Тот, что получили самые шустрые и наглые, неожиданно скатился в котировках акций: это бессмертие артефактное, да еще и управляемое. Ну кому такой товар нужен? Либо все, либо ничего!
Но отказаться от вложенных средств, сил и мечтаний, особенно, когда все беговые дорожки распределены, и финиш маячит не так далеко, это НЕВЫГОДНО! Для этих господ – закон рентабельности важнее, чем земное тяготение. А тут оказалось, что дорожки у некоторых короче, более гладкие и удобные. И тогда некоторые из «спортсменов», вспомнили о справедливости! И начали пытаться ее восстанавливать на свой, понятно, лад.
Зеро стравливает меж собою элиты. Зачем?
Власть ему явно не нужна, иначе он давно бы всех, кого надо, обессмертил и управлял бы ими, так зачем ему такое шоу? Он, Зеро, явно имеет какую-то побочную цель: насколько я понял его умственные способности, такое дешевое развлечение, как эти «крысиные скачки», не по его части. Разве что его цель это «скорпионы в банке»: заплывшие жирком «стабильности» воротилы будут жрать друг друга, и когда останется самый сильный, его-то Зеро и подомнет под себя. Такое вполне возможно… Скорее всего, это какой-то эволюционер из «Наследия» с богатейшей коллекцией технологий… Цель его не может быть такой явной и прямолинейной. Не могу в это поверить…
Звук, который я внезапно уловил сквозь тихий шум ветра, услышать ожидал, но все равно вздрогнул, повесив одеяло на ветку дуба. Сразу же горный ветер пробрал холодом до костей.
Дабы не уснуть на вахте, да и по правилам армейской тактики я занял позицию не в теплой импровизированной палатке, а в ветвях ближайшего дерева, откуда было отлично видно саму прогалину, где стоял наш мини-лагерь, да и неплохой вид открывался на проселочную дорогу, огибавшую нашу гору. Меня же прикрывала сосновая роща, сквозь которую вид был почти идеальным. Я достал трофейный бинокль и приник к окулярам.
Звуки в горах разносятся гораздо быстрее, чем обычно, и как только я уловил тихий гул двигателей, мне пришлось еще минут пять подождать, пока из-за горного склона не показались бледные лучи света на фоне темноты ночи. Еще через некоторое время на дорогу выехали черные силуэты с яркими звездами электрических фар и прожекторов. Две покачивающиеся фигуры «пятерок» и три бронированных автомобиля… Вот жалко, что мы с Миллером их не нашли: сейчас бы ехали себе по лесу, управляя по очереди. И топлива хватило бы надолго.
Я кинул критический взгляд на наш бивуак: вроде бы ни дыма, ни света не видать.
Снова приник к биноклю, стало видно, что на броневиках прямо снаружи сидят «лягушки». Бронеходы идут медленнее, им на разгон времени дольше, да и патруль спешить не должен. Я очень надеялся, что они не имеют хитрых артов, которые могут заметить человеческое тепло на больших расстояниях.
Косвенно мою надежду подкрепляло то, что более быстрые и достаточно проходимые броневики вырывались от шагаходов вперед, по дуге разворачивались по краям дороги, а затем снова возвращались в колонну.
Таким вот хитрым способом они прочесывали кромку леса, наверное, в поисках дыма или огонька костра.
Сделано, конечно, грамотно, но вот лично я, как командир колонны, добавил бы короткие остановки по маршруту, отправляя «лягушек» пошарить хотя бы по ближайшим подлескам. Но кто я такой, чтобы советовать наемникам самой Оливии с «фенами» наперевес? Вот нет у них теперь дирижабля – потому и растерялись! А вызвать с аэродрома самолет с артами для разведки то ли ума, то ли времени не хватило.
Крупный силуэт армейского броневика, чиркнув фарами по роще и завывая двигателем, пронесся с противоположной стороны сосновой рощи, и я фактически даже перестал дышать, убеждая сам себя, что форма наших плащ-палаток не ровная, цвет защитный, а угли почти уже стали золой…
Внезапно броневик резко затормозил, и меня обдало холодным потом, а в глазах немного потемнело от недостатка воздуха.
Неожиданно машина резко сдала назад и слегка развернулась…
А затем, снова взревев двигателем, рванула вперед…
Тихонько выдохнув, я только сейчас заметил, что этот маневр был связан с объездом поваленного ствола дерева на краю рощи.
Великий Круг! Фух… Хорошо, что наша полянка очень маленькая, да еще и в небольшой яме, с небольшой выпуклостью в центре…
С чувством глубокого облегчения я провожал взглядом удаляющийся бронеавтомобиль и постепенно исчезающий за следующим оврагом патруль.
Стало понятно, почему этот патруль так сильно задержался в погоне за нами: не обнаружить нашу сдохшую «пятерку» они не могли и наверняка потратили кучу времени, чтобы изучить все возможные пути нашего отхода. Но недавний дождь нам помог – размыл следы.
Вот как мы завтра пойдем вперед? Петлять придется, осторожничать, а значит, потеряем много времени. Но не срываться же сейчас по ночному лесу?
Днем они нас, скорее всего, будут поджидать на дороге, вряд ли вернутся на базу.
Просто надо обо всем рассказать Генриху, вдруг он утром увидит, как они домой торопятся?
Да – Оливия нанесла удар, мы в чем-то проиграли, но наше бегство это удар ответный… И главное, чтобы Оливия не могла ударить снова, по меньшей мере сейчас…
Я снова завернулся в одеяло, и от бешеного пульса, от пережитого волнения довольно быстро согрелся, хотя и дрожь долго не уходила.
По моему хронометру, у меня оставалось буквально полчаса дежурства, во время которого я пару раз аккуратно спускался с дерева и минуты по три слегка грелся у нашего импровизированного очага и грел над ним одеяло, разминая затекшие мышцы.
На дерево забрался, только внимательно оглядевшись и прислушиваясь к каждому шороху.
В какой-то момент я начал клевать носом, но уснуть не мог: на ветке не расслабишься… И вдруг я услышал далекий тихий хруст ветвей со стороны дубравы.
Шаги…
Снова я взбодрился до крайности, пытаясь разглядеть сквозь голые ветви движение в темноте.
Рука тихонько сняла с пояса кольт, но щелкать я им не стал: подожду пока… Левой рукой я нащупал в кармане «адлер» – хоть какая-то, но поддержка: два выстрела лучше, чем один.
Неожиданно мой затылок резко закололо, а по телу пробежала волна мурашек. Ощущение тревоги стало распространяться во мне, охватило некое оцепенение, только в груди чувствовалось тепло.
Я старался успокоиться, когда внезапно, прямо во мраке, меж ветвями показалась слегка подсвеченная тусклым красноватым светом огромная человеческая фигура… или не человеческая?
Мороз по коже снова пробежал, и я с трудом выровнял дыхание, стараясь не издавать ни звука, пока на поляну не вышло это…
Неестественно высокая фигура! Мое зрение было обострено до предела, и я видел многие детали, хотя лучше бы я их не видел…
Из-за стволов деревьев показался человек… точнее, не совсем…
Макушка напоминала формой грушу, хотя головного убора явно не было, голова поросла длинными патлами комковатых волос. Кисти качались ниже колен. Туловище покрыто серебристой шерстью, а пятно лица – темное, с жутко бликовавшими желтыми глазами.
И… оцепенение… никогда ранее я такого не чувствовал… Говорят, они так действуют на сиблингов…
В основном я видел йети только в кино или в мертвом виде. Изловить их живьем считалось нереальным. Не только потому, что это очень сложная задача. По непонятным причинам йети в неволе очень быстро умирали. Без всяких видимых причин. Некоторые ученые говорили, что им необходимо поддерживать некую энергетическую связь меж собою в стае. Еще я знал, что они живут в горных пещерах или строят огромные гнезда на деревьях в лесной чаще. На этом мои знания заканчивались…
Краем глаза я заметил, как две мохнатые лапы, словно ожившие ветки, стали перебирать по стволу моего дерева.
Потому я и выстрелил одновременно из двух стволов!
Свист, шипение и клекот: грубая фигура повалилась, а затем из палатки показалась лысина Миллера, и он открыл огонь.
Но тут я замер: из-под деревьев виднелись десятки подобных силуэтов. Еще йети…
Они уже засекли мое положение на дереве, Генриха в центре нашего лагеря и начали медленно стекаться к поляне…
Даже не знаю, что хуже: вернувшийся на звук выстрела патруль или эти обезьяны…
Я поменял обойму кольта – оставалась последняя. В «адлере» патроны вышли совсем. Всюду раздавался хрип и рычание.
Я понял: все… не справимся…
Мохнатые руки хватали кору дуба и, толкаясь, лезли вверх, а когда во лбу темной морды расцветала красная дыра, падали, но лишь затем, чтобы полезли новые…
И тут сквозь рык послышался хриплый и гортанный голос, словно записанный на пластинку:
– Человек, не стреляй…
И будто по приказу все застыло – я пытался надавить на курок, но мой палец, точно онемел…
– Зачем ты убиваешь? – вновь проскрипел хриплый, не совсем человеческий голос. – Хозяин моей головы просит перестать стрелять…
Я замер на ветке, как зяблик возле совы: я ни разу не слышал о говорящих йети! Да еще этот голос – он вызывал липкий страх.
Лысина Миллера даже в темноте блестела потом, а я вообще обмяк…
– Зачем ты сопротивляешься, котик? – проскрипел голос, и меня покоробила знакомая манера «котик»…
– Пошел прочь! – крикнул я и выстрелил в ближайшего йети, но тут на заднем фоне загудели моторы…
Ну, вот и все – звуки выстрелов привлекли патруль… нам крышка… Отлично! Прощай, старина Заг, снова прощай…
– Спокойно, человек… – вновь проговорил голос под деревом, – я не желаю тебе зла…
Я наконец увидел вожака стаи, он был под три метра ростом и мог бы снять меня рукой с ветки, но просто смотрел, и глаза его блестели.
– Ты испуган? Подавлен? От тебя пахнет страхом. – Да уж, смелостью тут не может пахнуть: я могу понять говорящий кофейник, но говорящего йети…
– Спускайся, и мы сохраним тебе жизнь, человек, – снова завибрировал хриплый голос, – поторопись, времени все меньше, сюда идут чужие…
Моя ладонь так и застыла с зажатым магазином к пистолету, и я, словно зачарованный, хотел слушать этот голос дальше…
Единственное, что я заметил, так это огоньки фар в дубровнике и шевелящиеся на фоне света фигуры, рассыпающиеся по роще…
