Лара Дивеева "Прочитай меня"

– На такие сладкие ножки не грех и поставить, – смеется Никита и с неохотой отпускает меня на свободу.

Сладкие ножки. Сладкие. Ножки. Хочется биться головой о стену, но для этого придется найти место без свидетелей.

С появлением Королева-старшего окружающие отвлекаются, теряют интерес к перепалке, и только мужчина в расстегнутом смокинге следит за нами неприязненным взглядом.

– Шли бы вы… за экспонат! – Закатив глаза, он исчезает из поля зрения. Я бы тоже исчезла, но увы, на службе.

Осталось три часа, всего три часа, а потом я вернусь домой с чувством выполненного долга. Или если не долга, то доброго дела. И со связями, знакомствами и гарантией помощи влиятельного человека. Тетя права, для одинокой молодой женщины это не так уж и немаловажно.

Пока я тащу Никиту через толпу, уговариваю себя потерпеть. У меня почти получается.

Облегчение на лице Королева-старшего можно черпать ложками. Он сжимает мой локоть и, оттащив меня от Никиты, шепчет: – Не знаю, как вы это остановили, но спасибо! В прошлом году Ник подрался с официантом и они снесли несколько столов и экспонатов. Постарайтесь найти способ держать его под контролем!

– Мне бы электронный ошейник, – говорю одними губами.

Королев-старший подводит нас к важным для бизнеса людям, и я помогаю поддержать разговор. Общаться с людьми Никита не умеет. Слишком громко смеется, грубит и отворачивается, когда теряет интерес к теме. Сплетничает, не задумываясь о последствиях. Он умеет только одно – заигрывать с женщинами, и именно это пытается сделать, что очень не нравится директору банка и радует его молодую жену. Приходится срочно увести Никиту в другую компанию. Но отдам ему должное: он старается. Сдерживает себя и, подстегиваемый моими комплиментами, участвует в разговоре.

Грустно думать, что он делает это ради моего внимания, а не ради отца и своего бизнеса.

Но это не моя печаль.

Отец Никиты смотрит на меня сияющим взглядом, полным благодарности, и с облегчением выдыхает, когда наступает время аукциона.

Мы оказываемся за одним столом со знакомыми Никиты. Королев-старший сидит неподалеку и выглядит довольным результатами моей работы. Отношения налажены, обошлось без скандала, осталось только потратиться на аукционе – и репутация залатана. Мать Никиты, тихая, бессловесная женщина, сидит, уставившись в тарелку, не глядя ни на сына, ни на мужа.

– Ты самая красивая женщина на этом вечере, – шепчет Никита. – Я бы ни за что не стал развлекать старых козлов, если бы не ты. Но теперь даже рад, что послушался отца. Приятно видеть, как мужики о тебя глаза ломают, и знать, что ты со мной.

Он говорит так громко, что его слышат не только за нашим столом, но и за соседним.

Хочется оттолкнуть Никиту с такой силой, чтобы треснул стул, но… я гипнотизирую огромный букет в центре стола. Ни одного знакомого цветка, надо же.

Никита запускает ладонь в вырез платья на спине, чертит кончиком пальца круги вокруг лопаток. Ничего непристойного, но от каждого прикосновения меня бросает в нехорошую дрожь. Слепая и мучительная влюбленность трансформировалась в отвращение такой же силы.

Непроизвольно выгибаю спину, чтобы избежать нежеланного прикосновения.

– Мы можем пробраться на верхний этаж, там есть укромные места, – шепчет Никита слишком громко. Окружающие слышат его, но никто не удивляется.

Поворачиваюсь, встречаясь с ним взглядом.

– Пожалуйста, веди себя прилично. Хотя бы до конца аукциона, ладно? Ради меня, – добавляю осторожно.

В его глазах светится ирония, слишком горькая, чтобы быть случайной, и меня прошибает холодом с головы до пят. Похоже, Никита знает о происках отца и о моей миссии. Возможно, я не первая девушка, пытающаяся образумить буйного наследника.

– Мне наплевать на этих людей и на все это, – показывает взглядом на зал. – На-пле-вать.

– Тогда зачем было приходить на вечер? Ты сказал, что это событие года, невероятное действо…

– Да, так, но это не значит, что мною можно манипулировать. Эти люди мне не указ, и я не стану ни под кого подстраиваться.

В его голосе абсолютный холод, и я с окончательной ясностью понимаю, что Никита мне не по зубам. И не только он сам, а вся ситуация, их отношения с отцом, их прошлое…

У всех нас есть прошлое, и только время покажет, как крепко оно держит нас за горло.

Зря я вмешалась, зря согласилась. Возможно, от моего участия ситуация станет только хуже, потому что Никита отомстит отцу за вмешательство, и я не смогу это предотвратить.

Я ошиблась. Благие намерения и все такое.

Остается только ждать, что произойдет дальше.

В который раз ловлю на себе придирчивый мужской взгляд. Незнакомец снял смокинг, бабочка исчезла. Он в белой рубашке с закатанными рукавами. Следит за нами, постукивая вилкой по ножке бокала. Вот-вот кинет вилку в нашу сторону, только непонятно в кого, в меня или в Никиту.

Не успеваю в этом разобраться, когда уже знакомая брюнетка подсаживается ближе и начинает допрос.

– Аля, я слышала, что вы визажист?

– Да. – Стараюсь казаться дружелюбной, хотя бы для того, чтобы предотвратить очередную драку.

– Можно записаться к вам на прием?

Брюнетка выглядит прекрасно, над ней поработали профессионалы. Моя помощь ей не нужна, но она хочет выведать секрет наших с Никитой отношений. Я не собираюсь обсуждать мои планы, поэтому обещаю перед отходом оставить ей номер телефона. Другими словами, лгу.

– Теперь понятно, почему вы так хорошо выглядите, – вы профессионалка, – громко говорит она с победной гримасой.

Я не реагирую на неуклюжую попытку меня оскорбить, это бессмысленно и неинтересно.

Однако Никита не упускает возможности вернуться к прошлому спору.

– Приятно быть с женщиной, которая за собой следит, а не разъедается, как свинья, – приподнимает бровь, оглядывая брюнетку.

Та скрипит зубами, на ее скулах расползаются красные пятна. Она вот-вот сорвется. Проводит ладонью по своим широким бедрам и прерывисто дышит. У нее красивая фигура, а Никита дразнит ее, пытаясь задеть и обидеть.

Так, как дразнил меня.

– А что будет, если я располнею? – спрашиваю, щурясь.

– Нет, ты не располнеешь, – уверенно и без заминки отвечает Никита. – Ты уже была толстой и знаешь, как это противно.

На нас смотрят все окружающие. Вернее, на меня. Еще бы! Слова Никиты отвратительны, у него нет никакого речевого фильтра.

Я растягиваю губы в улыбке, они кажутся резиновыми. Если покажу свое истинное отношение к Никите, то уже не смогу остановиться. Слух о том, что Королев нанял сыну спутницу с целью впечатлить элиту, будет слишком разрушительным для всех нас.

Глубокий вдох не добавляет спокойствия. Ярость струится по телу, требуя выхода.

Меня выручает случайность: отец Никиты вступает в торги. Вокруг начинается оживление, его подбадривают, желают удачи.

Над равномерным шумом раздается громогласное заявление Никиты: – Круиз?! Ты серьезно, а, пап? На фиг тебе это?! Будешь блевать от качки и обсуждать пенсию со стариками?

Королев-старший бледнеет до синевы, кажется хрупким и ломким, несмотря на немалый вес.

Я тщательно изучаю люстру, представляю, как ее снимают для чистки, как протирают каждую хрустальную каплю. Заткнуть Никиту я не могу, только если кляпом. И уйти не могу, не сейчас. Если спутница Никиты сбежит во время аукциона на глазах у всех, это добавит проблем его отцу, а я не могу так поступить.

Как будто этого позора мало, один из мужчин за столом обращается ко мне.

– Это правда, что вы были влюблены в Никиту со школьных лет?

– Правда чистой воды, да, Аля? – ухмыляется Никита. – Первая любовь навсегда, – заявляет авторитетно.

Придется сменить имя и место жительства, чтобы гарантированно не встречаться с этими людьми.

За столом ждут моего ответа, и я киваю. Со стороны моя гримаса похожа на смущение, но я испытываю физическую боль. По-прежнему сочувствую отцу Никиты, но ничем не могу ему помочь. И никакие связи и знакомства не стоят этого мучения. Королев-старший сдержал слово, представил меня влиятельным людям в косметическом бизнесе, которые пришли на вечер. Но сейчас мне не до карьеры. Мне бы выжить, не умереть от стыда. Грудь сдавило, не продохнуть. Срочно нужен свежий воздух подальше от Никиты.

– У вас очень стойкие чувства, – смеется кто-то. Если Никита считает этих людей друзьями, то зря. Над ним смеются, так же, как раньше смеялись надо мной.

И я на их стороне.

Ворчливый незнакомец продолжает крутить в руках вилку, его настроение не улучшилось.

– Как была слепой, так и осталась! – заявляет и отворачивается к сцене.

Эти слова цепляют, и я дергаю Никиту за рукав.

– Кто это? Откуда он меня знает?

– Ты что, не узнала? – удивляется. – Хотя… я его часто вижу, поэтому привык. Это Егор!

– Егор? – Жду пояснений от Никиты, но получаю ответ от хозяина имени.

– Воронцов, – бросает через плечо, обжигая меня усмешкой на перекошенном лице.

Его гримасы и раньше показались знакомыми, но даже сейчас, зная, кто он, я его не узнаю. После школы прошло всего пять лет, но… Сидящий передо мной мужик выглядит так, будто съел щуплого лохматого заучку, с которым мы проучились одиннадцать лет.

– Правда, что ли… Егор? – спрашиваю потрясенно. Так же, как одноклассники спрашивали меня на вечере встреч.

Он не спешит оборачиваться, только машет рукой, чтобы я замолчала. Ах да, аукцион.

В торгах остались трое, Королев-старший не сдается, нервно ерзает после каждого повышения цены.

– Идиот! – зло выдает Никита, глядя на отца. – Лучше бы мне деньги отдал.

Егор бросает острый взгляд через плечо. Смотрит он, конечно же, на меня, а не на Никиту, и на его лице осуждение. Вызывающе задираю подбородок, хотя внутри все сжимается от стыда. Я надеялась, что пришла на вечер инкогнито, а оказалось, у моего позора есть свидетель, старый знакомый. Школьный заучка, преобразившийся во взрослого мужчину.

Неудивительно, что я не узнала Егора. Щупленький, невысокий, он увлекался «Звездными войнами» и старался походить на одного из героев, поэтому отказывался стричься. Из-под буйной шевелюры торчал кончик веснушчатого носа. Учителя жаловались, но родители всегда вставали на сторону сына. Хочет растить космы до плеч – пожалуйста, его право. Хочет носить в портфеле световой меч из «Звездных войн» – пусть носит, ведь он никому этим не вредит. После уроков Егор накидывал плащ джедая, доставал меч и гордо шел к родительской машине.

Вспоминаю об этом и улыбаюсь. В старших классах Егор перестал размахивать мечом, но так и не постригся. А теперь он вырос, накачал груду мышц и выглядит так, словно съел трех школьных Егоров. Похоже, не одна я страдала комплексами по поводу внешности, и еще одному однокласснику удалось изменить себя в лучшую сторону. Однако на вечера встречи он не ходит, я не видела его на прошлых фотографиях. Егор всегда знал себе цену. В отличие от меня ему не нужно что-то доказывать одноклассникам.

Почувствовав мой взгляд, Егор дергается, как будто стряхивает его. Пожимаю плечами. Насильно мил не будешь. Егор всегда был острым на язык. Одноклассники считали это завистью – куда уж ему, мелкому и немощному, до парней типа Никиты! Но Егор срывал звезды в других местах – бесконечные олимпиады по математике, не только городские, но и по стране. Умный парень, ничего не скажешь. Его не слишком доставали и не дразнили, было в нем что-то особенное. Незримое превосходство, заставлявшее парней обходить его стороной и не задирать, а порой и обращаться за помощью, в которой он никогда не отказывал. С раннего детства Егор знал, кто он такой и чего стоит, и остальное его не волновало.

Мы не виделись и не общались со школы, и, в принципе, мне все равно, что он обо мне думает. Вернее, я хочу, чтобы мне было все равно. Нам вместе детей не крестить. Пусть считает, что я до сих пор влюблена в Никиту и рада терпеть его выходки.

Никита ерзает, не может усидеть на месте. Аукцион его не интересует. В то время как остальные следят за действом, он перебрасывается взглядами с женщинами за соседними столиками и одновременно что-то ищет в вырезе моего платья.

Если бы во мне осталась хоть капля влюбленности, я бы расстраивалась. Ревновала бы, негодовала из-за его поведения. Надеюсь, что Изабелла тоже переросла чувства к Никите.

Допив вино, он вертит головой в поисках официанта.

– Должно же у них быть что-то покрепче…

– По-моему, тебе уже хватит, – говорю осторожно.

– Да ты что, детка, я только начал. Я большой мальчик, – весело дергает бровями и добавляет: – во всех отношениях!

Я выскальзываю из его рук, силясь скрыть отвращение, но моя гримаса не ускользает от Никиты. Выругавшись и оттолкнув стул, он уходит в направлении бара.

Королев-старший бросает на меня встревоженный взгляд. Пусть уволит меня с почетной должности няни, но я не пойду за Никитой. Если он ввяжется в драку, так тому и быть. У моей ответственности есть пределы, и я только что их достигла.

Под всеобщие аплодисменты Королев-старший выигрывает лот. Он только что потратил сумму, в десяток раз превосходящую мой заработок за год.

Пока готовят новые лоты, ведущий объявляет перерыв.

– Значит, ты визажист.

Я не сразу нахожу источник голоса. В присутствии Никиты Егор вел себя грубо и невежливо, и я не ожидала, что он снова со мной заговорит.

– Да, – отвечаю неохотно.

– Другими словами, ты помогаешь женщинам обманывать мужчин, приукрашивая их внешний вид.

Это типичный для Егора выпад. Он изменился только внешне, а внутри так и остался непроходимым занудой.

– Именно так и написано на моей визитке.

– Внешний глянец – это ложь, – непримиримо говорит он. Остальные заняты разговорами, поэтому не обращают на нас внимания.

– Если так, то зачем ты накачал мышцы? Выглядишь так, будто съел прежнего Егора.

Поджав губы, он комкает салфетку и отбрасывает в сторону.

– Я сделал это ради здоровья.

– Пусть ты сделал это ради здоровья, но все равно мышцы придают тебе внешний глянец. Так что никакая это не ложь, а способ самовыражения. Твоя внешность изменилась, но темперамент остался таким же очаровательным, как раньше, – говорю язвительно.

– Я удивлен, что ты заметила мои мышцы. Неужели тебе наконец удалось оторвать взгляд от Королева? – Егор насмешливо изгибает бровь и, наклонившись вперед, сжимает в руке многострадальную вилку. Я уязвила его, и вот прилетел ответ. – Надеюсь, ты не питаешь пустых надежд. Никиту женят на Изабелле, это без вариантов. Их родителям нужно слияние компаний, они готовятся к этому уже второй год. На рынке новые конкуренты, большие универсамы, и магазинам поменьше не справиться по отдельности. Поверь мне на слово и не питай иллюзий.