Нил Гейман "Американские боги"

– Славный мальчик, – проговорила она. – Пойду, куплю овощей. Я, понимаешь, единственная в этом доме, кто приносит хоть какие-то деньги. Сестры не гадают. Это все оттого, что говорят они только правду, а правду люди слушать не хотят. Правда – штука скверная, от нее у людей душа не на месте, и в другой раз они уже не придут. А я-то вру, как воду лью, и говорю им то, что они хотят услышать. Так что на хлеб в этом доме зарабатываю я одна. Вы что, и на ужин собираетесь остаться?

– Если нам будет дозволено, – тут же встрял Среда.

– Тогда давайте деньги, еды будет больше, – сказала она. – Гонору мне хватает, но на мякине меня не проведешь. У сестер гонору побольше, чем у меня. А больше всех, конечно – у него. Так что давайте деньги, а им об этом не говорите.

Среда расстегнул бумажник, сунул в него руку и вынул двадцатку. Зоря Вечерняя тут же выхватила купюру у него из пальцев, но взгляда не отвела. Он достал еще одну двадцатку и тоже отдал ей.

– Вот и ладно, – сказал она. – Как баре есть будете. А теперь идите по лестнице на самый верх. Зоря Утренняя уже проснулась, но третья наша сестрица спит себе, так что шуму особо не подымайте.

Тень и Среда пошли вверх по темной лестнице. Площадка третьего этажа была сплошь завалена черными пластиковыми мешками с мусором, от которых шел запах гнилых овощей.

– Они что, цыгане? – спросил Тень.

– Зоря и ее семейство? Попал пальцем в небо. Нет, они не Rom. Они русские. Типа, славяне.

– Так ведь она же гадалка.

– Мало ли на свете гадалок! Я и сам балуюсь иногда, под настроение. – К последнему лестничному пролету Среда уже пыхтел как паровоз. – Что-то я начал терять форму.

На самой верхней площадке оказалась одна-единственная дверь, выкрашенная в красный цвет и с глазком посередине.

Среда постучался. Ответа не последовало. Он постучал еще раз, уже сильнее.

– Иду! Иду! Слышу я вас! Слышу! – защелкали замки, задвигались по полозьям засовы, лязгнула цепочка. Красная дверь со скрипом отворилась.

– Кто здесь? – мужской голос, старческий и прокуренный насквозь.

– Старый друг, Чернобог. С компаньоном.

Дверь открылась ровно настолько, насколько позволяла цепочка. В темноте Тень разглядел седую голову: человек внимательно их разглядывал.

– Что ты здесь забыл, Вотан?

– Во-первых, удовольствие видеть тебя и говорить с тобой. Ну, а еще есть у меня кое-какая информация. Как там говорится?.. Ах да, было наше, станет ваше.

Дверь распахнулась. За ней стоял плотно сбитый коротышка, одетый в несвежий купальный халат: волосы – перец с солью, морщинистое лицо. Светло-серые потертые штаны в полоску – и тапочки. В толстых мощных пальцах была зажата сигарета без фильтра, которую он курил, пряча огонек в кулак. Как зэк, подумал Тень. Или как профессиональный солдат. Хозяин квартиры протянул Среде левую руку.

– Ну тогда добро пожаловать, Вотан.

– Теперь меня зовут Среда, – ответил тот, рукопожатием на рукопожатие.

Короткая улыбка, сверкнули желтые прокуренные зубы.

– Да уж, – сказал хозяин квартиры. – Обхохочешься. А это кто?

– Мой партнер. Тень, познакомься, это мистер Чернобог.

– Ну, здорово! – сказал Чернобог и пожал Тени левую руку. Руки у него были шершавые и загрубелые, а кончики пальцев – настолько густого желтого цвета, будто он вымачивал их в растворе йода.

– Как поживаете, мистер Чернобог?

– Хреново поживаю. Нутро болит, спину ломит, а по утрам от кашля наружу выворачивает.

– Ну что вы стоите в дверях? – раздался женский голос. Тень заглянул через плечо Чернобога и увидел еще одну старушку, еще более субтильную и хрупкую, чем сестра, – вот только волосы у нее до сих пор были длинными и золотистыми. – Я Зоря Утренняя, – сказала она. – Нечего стоять в прихожей. Проходите, присаживайтесь. Я принесу вам кофе.

За дверью была квартира, в которой пахло вареной капустой, кошачьим туалетом и сигаретами без фильтра; их провели через крошечную прихожую мимо нескольких закрытых дверей в гостиную на том конце коридора и усадили на огромный древний диван, набитый конским волосом, потревожив по дороге престарелого серого кота, который вытянулся, встал и проследовал, нога за ногу, на дальний конец дивана, где и улегся, смерив каждого по очереди взглядом, – после чего закрыл глаза и вновь отошел ко сну. Чернобог уселся в кресло напротив.

Зоря Утренняя отыскала пустую пепельницу и поставила ее перед Чернобогом.

– Какой кофе вы предпочитаете? – спросила она у гостей. – У нас его пьют черным, как ночь, и сладким, как грех.

– Звучит превосходно, мэм, – сказал Тень и посмотрел в окно, на стоящие напротив здания.

Зоря Утренняя вышла. Чернобог посмотрел ей вслед.

– Вот это женщина, я понимаю, – сказал он. – Не то что ее сестры. Одна – просто гарпия, а другая только и знает, что спать целыми днями.

Ногу в тапочке он водрузил на длинный приземистый кофейный столик, в центре которого красовалась инкрустированная шахматная доска, сплошь в подпалинах от сигарет и отпечатках кофейных чашек.

– Ваша жена? – спросил Тень.

– Никому она не жена, – старик посидел с минуту молча, разглядывая мозолистые руки. – Да нет. Мы все тут родственники. И приехали сюда все вместе, в старые-стародавние времена.

Чернобог вынул из кармана халата пачку сигарет без фильтра. Среда тут же достал узкую золотую зажигалку и дал ему прикурить.

– Сперва мы приехали в Нью-Йорк, – начал Чернобог. – Наши соотечественники всегда едут только в Нью-Йорк. А потом перебрались сюда, в Чикаго. И дела пошли из рук вон. Даже там, на родине, люди про меня почти совсем забыли. А здесь я и вовсе – дурное воспоминание. Знаешь, чем я занялся, когда приехал в Чикаго?

– Нет, – честно ответил Тень.

– Нашел работу в мясной промышленности. На бойне. Когда бычок оказывается на пандусе, там его ждет забойщик. То есть я. А знаешь, почему нас называют забойщиками? Потому что в руках у меня кувалда, и ею я шарашу скотину по лбу. Бац! В этом деле главное – сильные руки. Понял? Потом тушу цепляют, поднимают и перерезают горло. Прежде чем отрезать голову, надо спустить кровь. Самые сильные люди на всех бойнях – это мы, забойщики. – Он откинул рукав халата и согнул в локте руку, так что под старческой кожей заиграл и впрямь довольно приличный бицепс. – Хотя, конечно, одной силой не обойдешься. Тут нужен поставленный удар. Иначе ты скотину разве что оглушишь, а то, чего доброго, она может еще и разбуяниться. А потом, в пятидесятые, нам выдали пневмопистолеты. Приставляешь его быку к башке и – бац! бац! Тут, казалось бы, кто угодно может скотину забить. Ан нет! – Он всадил воображаемый штырь в голову воображаемой корове. – Тут тоже нужна техника.

Он улыбнулся, вспомнив былое, и во рту у него блеснул стальной зуб.

– Опять досаждаешь людям своими россказнями про то, как убивал коров? – Зоря Утренняя внесла на красном деревянном подносе кофе в маленьких расписных эмалированных чашечках. Она раздала каждому по чашке и села рядом с Чернобогом.

– Зоря Вечерняя ушла в магазин, – сказала она. – Скоро вернется.

– Мы встретились внизу, – подхватил Среда. – Говорит, в гадалки подалась.

– Да-да, – кивнула Зоря Утренняя, – сумерки – самое время для лжи. А из меня какая лгунья, так что и в гадалки я не гожусь. А сестричка наша, Зоря Полуночная, та вообще врать не умеет.

Кофе оказался еще крепче и слаще, чем Тень ожидал.

Он извинился и вышел в туалет – крохотную, похожую на чулан комнатку, в которой висело несколько пожелтевших фотографий мужчин и женщин, застывших в неестественных викторианских позах. Казалось, едва успел наступить полдень, но дневной свет уже пошел на убыль. В гостиной беседа тем временем перешла на повышенные тона. Он вымыл руки в ледяной воде дурно пахнущим обмылком.

Когда Тень вернулся в гостиную, Чернобог стоял на ногах.

– От тебя одни неприятности! – кричал он. – И ничего, кроме неприятностей! И слушать тебя не желаю! И вообще, проваливай из моего дома!

Среда по-прежнему сидел на диване, потягивал кофе и гладил серого кота. Зоря Утренняя стояла на вытертом ковре, нервически перебирая пряди своих длинных светлых волос.

– Какие-то проблемы? – поинтересовался Тень.

– Главная проблема – это он! – закричал Чернобог. – Он главная проблема! Скажи ему, что ничто на свете не заставит меня ввязываться в его делишки! И вообще пусть убирается отсюда! Убирайтесь оба!

– Прошу тебя, – мягко сказала Зоря Утренняя. – Прошу тебя, потише, ты же разбудишь Зорю Полуночную.

– Ты не лучше его, тоже спишь и видишь, чтобы я ввязался во все это безумие! – продолжал кричать Чернобог. Вид у него был такой, будто он вот-вот разрыдается. Столбик пепла сорвался с его сигареты и упал на ветхий ковер.

Среда встал, подошел к Чернобогу и положил ему руку на плечо.

– Послушай меня, – миролюбиво сказал он. – Во-первых, никакое это не безумие. Другого выхода у нас нет. Во-вторых, там будут все. Ты же не хочешь остаться в одиночестве, а, что скажешь?

– Ты меня знаешь, – сказал Чернобог. – Ты знаешь, что творили эти руки. Тебе нужен не я, тебе нужен мой брат. А его нет.

Дверь открылась, и сонный женский голос спросил:

– Случилось что-нибудь?

– Нет-нет, сестренка, ничего не случилось, – засуетилась Зоря Утренняя. – Спи спокойно, – и тут же обернулась к Чернобогу. – Вот видишь? Видишь, что ты натворил? А ну-ка иди и сядь на место. Садись, я говорю!

На секунду показалось, что Чернобог сейчас ввяжется с ней чуть ли не в драку; но тут весь его пыл вдруг улетучился. Вид у него сделался больной и несчастный – и очень одинокий.

Все трое вернулись в неряшливую гостиную. По стенам, сантиметрах в тридцати от потолка, шло ровное никотиновое кольцо, похожее на венчик ржавчины в старой ванне.

– Ты или не ты, какая разница, – невозмутимо продолжил, обращаясь к Чернобогу, Среда. – Если это имеет отношение к твоему брату, значит, и к тебе это тоже имеет отношение. Уж в этом с вами, дуалистическими существами, никому из нас не равняться, правильно я говорю?

Чернобог ничего ему на это не ответил.

– Кстати, о Белобоге, о нем ничего не слышно?

Чернобог покачал головой и перевел взгляд на Тень:

– У тебя есть брат?

– Нет, – ответил Тень. – По крайней мере, мне об этом ничего не известно.

– А вот у меня есть. Говорят, как две капли воды. Понимаешь? Когда мы были молоды, волосы у него, ну, они белые, понимаешь, очень светлые, и глаза голубые, вот люди и говорили, что он – хороший брат. А у меня волосы темные, темнее даже, чем у тебя, и я, значит, нехороший, понимаешь? Я плохой брат. А теперь вот сколько времени прошло, волосы у меня поседели. У него, кстати, тоже – тоже наверняка поседели. И если сейчас поставить нас рядом – как понять, кто был светлый, кто темный?

– Вы с ним дружили? – спросил Тень.

– Дружили? – переспросил Чернобог. – Да нет. Это как ты себе представляешь? У нас и интересы были совершенно разные.

В конце коридора раздался какой-то шум. Вошла Зоря Утренняя.

– Ужин будет через час, – сказала она и вышла.

Чернобог вздохнул.

– Она уверена, что прекрасно готовит, – сказал он. – Где она выросла, там кухарки готовили. А теперь – нету кухарок. И ничего нету.

– Так не бывает, – вмешался Среда. – Всегда остается хоть что-то.

– Опять ты, – обернулся на него Чернобог. – Не желаю тебя слушать.

Он повернулся к Тени:

– Ты в шашки играешь? – спросил он.

– Да, – ответил Тень.

– Вот и славно. Значит, сыграешь со мной в шашки. – Он снял с каминной полки деревянную коробку с шашками и вытряхнул их на столик. – Я буду играть черными.

Среда дотронулся до руки Тени:

– Не стоит, знаешь, лучше не делай этого, – сказал он.

– А что такого-то? Я и сам не прочь, – сказал Тень. Среда пожал плечами и вынул из небольшой стопки пожелтевших журналов старый номер «Ридерз дайджест».

Коричневые пальцы Чернобога закончили расставлять шашки, и игра началась.

Потом Тень много раз будет ловить себя на том, что вспоминает эту игру. А по ночам она ему даже снилась. Плоские круглые кусочки дерева, которыми он играл, были грязно-желтого цвета, номинально – белого. Те, что у Чернобога – тусклого, выцветшего черного. Первый ход должен был сделать Тень. Ему снилось, что во время игры никто вообще ничего не говорил, и слышны были только громкие щелчки, когда шашки опускались на доску, или шорох дерева о дерево, когда их передвигали с одного поля на другое.

Первые пять-шесть ходов оба игрока передвигали передние шашки в центр доски, оставив задние ряды нетронутыми. Между ходами случались паузы, долгие, как в шахматах: оба сидели, смотрели на доску и думали.

Тень играл в шашки и в тюрьме: так проще было убить время. В шахматы ему тоже доводилось играть, но он был не из тех, кто любит все рассчитывать на несколько ходов вперед, просто по складу характера. Ему больше нравилось, когда получается в нужный момент найти единственно правильное решение. А в шашки можно выиграть и так – иногда.

Раздался щелчок: Чернобог поднял одну из черных фишек и перепрыгнул ею фишку белую. Старик снял с доски шашку Тени и положил ее на столик, рядом.

– Первая кровь. Ты проиграл, – сказал Чернобог. – Партия.

– Да нет, – не согласился Тень. – До конца еще далеко.

– Тогда, может, поставишь что-нибудь на кон? Мелочь какую-нибудь, просто для интереса.

– Нет, – Среда поднял голову, оторвавшись от колонки «Юмор в мундире». – Никаких ставок.

– Я не с тобой играю, слышишь, ты, дед. Я с ним играю. Так как же, мистер Тень, замажем игру?

– А о чем вы здесь спорили, когда я пришел? – спросил Тень.

Чернобог поднял кустистую бровь.

– Твой хозяин хочет, чтобы я к нему присоединился. И помогал в этой его дурацкой затее. А я скорее сдохну, чем соглашусь.

– Хотите ставку? Пожалуйста. Если я выиграю, вы работаете с нами.