Князю я выдал усеченную историю, основанную на версии Самойлова. Мол, стреляли не в меня, а в моего следователя, кто заказчик – неведомо, но явно по старому делу, за которое паренек в тюрьму сел. Потрошители, дескать, перепугались и сделали ход.
– Еще и потрошители… – Николай Олегович умудрился расстроенно вздохнуть и откусить круассан одновременно. – Где я так Господа прогневал?
Настроение, впрочем, у вседержителя земли Амурской было добродушным. Кушал он с аппетитом, поглощая, на мой взгляд, слишком большой объем продуктов, чтобы оставаться стройным мужчиной средних лет. Может, у магов метаболизм другой? Чем-то же дар питается? Да и семидесятилетним князь не выглядел.
– Что по маньчжурскому послу? Помог тебе Самойлов?
– Немного помог. На триаду вышли, поговорили с посредником. По мелочи, ничего конкретного, но кое-какие зацепки появились.
И я замолчал. Надо было бы говорить, как-то держать князя в курсе расследования и всплывающих фактов (в нужном окрасе), но… Дальше начиналась очень уж зыбкая почва. Если обобщить, я должен был убедить князя, что посла заказали москвичи, которые хотели заполучить акции моста. Что в деле замешаны якуты, желающие иметь свой торговый хаб в пятикилометровой зоне от международной транспортной развязки. Что в княжестве действует банда торговцев детьми и крышует оную его воевода. Наверняка еще и его старый друг. А вот обер-секретарь тут вообще ни при чем! Да только как это сделать?
Князь мое молчание воспринял по-своему. Люди, кстати, всегда так делают. В смысле трактуют любые события не в свете внешних факторов, а прогоняя их через фильтр собственных мыслей, чаяний и переживаний. И получают на выходе выводы, которые совершенно не вяжутся с происходящим предметом. Я вот замолчал, так как не знал, что сказать, и мучительно искал выход из тупика, а Николай Олегович решил, что я на него обижен.
Так и спросил:
– Ты до сих пор обиду на меня носишь?
Это он о чем? А! Он же Игоря в наследники прочил, да потом сына родил. Не мог же он не понимать, как того подобное решение заденет. И сейчас, выходит, спрашивает примерно вот что: «Не решил ли ты, племянничек, слить расследование из-за застарелой обиды на дядьку?»
– С чего вы решили, Николай Олегович?
– Да с того, что раньше ты меня наедине только дядькой звал или Колей! И подшучивал постоянно… И еще… Много еще чего!
Глаза у князя были печальными. К бабке не ходи, его чувство вины перед племянником глубже Марианской впадины. Но губы плотно сжаты, что как бы намекало, что с этим моральным грузом он справится. И поступит так, как следует поступить.
– Так не пятнадцать лет уже! – с намеком на улыбку отозвался я. Чего ж делать? – Как-то несообразно «дядьколить». – А потом, будто получив вдохновение, заговорил по-другому. С напором. Спасибо тебе, двойник! – Но если хотите обсудить не творимые в княжестве преступления, а наш разлад, то извольте. Да! Была обида! И сильная была обида, так я вам скажу! Я ведь успел на себя княжество примерить и другого будущего не знал! А тут – нате здрасте! – наследник. А ты, Игорек, в сторонку отойди и под ногами не мешайся! Нужен будешь – позовем! Ну, мало ли, вдруг у Антона Николаевича царский дар не проснется? Это вы хотели услышать, дядя Коля? Ну вот, слышите. Стало легче?
Он смотрел на меня все теми же глазами сенбернара. А вот линия губ стала мягче. Будто он удар получил и сейчас рот откроет, выдыхая беззвучное «О». Видать, и правда назрел у дядьки с племянником этот разговор. Но Игорь молчал, предпочитая пестовать свою обиду и готовить удар возмездия, а князь не решался начать. Или начинал, но не заканчивал. У родных людей такое сплошь и рядом.
– Но мне, как я уже говорил, не пятнадцать лет! Понимание имею о долге, о пользе и о роде. Не скажу, что обида ушла, это враньем будет! Нет-нет да и высунет голову! Но это эмоция человеческая, понятная. И управляемая вполне. Для потомка княжьего рода – точно! Так что на себя одеяло тянуть я не собираюсь! Антошке княжить – значит, за его плечом встану, как сейчас за вашим стою! И хватит уже эту тему поднимать!
В завершение своего якобы эмоционального выплеска я даже вскочил на ноги, заставив задетый столик с завтраком закачаться, а чашки и плошки на нем – задребезжать. И откуда у меня в голове все эти слова и обороты? Старые, пыльные, явно книжные, но определенно верно примененные к ситуации!
Князь поднялся вслед за мной. Медленно. Долгую секунду смотрел на меня, заставляя усомниться в верности избранной по наитию стратегии. После чего шагнул вперед и стиснул меня в объятиях.
– Мужем мы тебя с сестрой воспитали, – глухо проговорил он, отодвигая меня от себя. – Не стыдно будет брату в глаза глянуть, когда час придет.
Он явно сдерживал слезу, этот пожилой, но все еще крепкий мужчина. Непроницаемый на людях, но болеющий сердцем за разлад с близким родственником. Мои слова стали настоящим бальзамом, боль эту унявшим.
Я тоже кивнул. Сдержанно, как и положено мужчине в неловкой ситуации. Будто бы тоже под горлом стояло что-то хриплое, клокочущее и пацанячье. Сжал в ответ его плечо и, глядя в сторону, сел. Вот где умение лицедействовать пригодилось, кто бы подумать мог! Хотя, если честным с собой быть, не вполне я играл. То есть играл, но не на сто и даже не на пятьдесят процентов. На этот короткий момент семейного разговора я будто сам стал настоящим Игорем. Племянником, обер-секретарем и все такое. Остро жалеющим отчего-то, что князь во мне ошибся. И перед братом (что с ним, кстати, стряслось?) ему все же будет стыдно.
– К нашим баранам. – В голос я добавил немного скованности. Очень уместной после такого разговора. Будто бы не было ничего такого сопливого. Сидели себе мужчины, говорили о важных делах да отвлеклись на шутку. – Я сегодня планирую доработать след триады. Но пока у меня убеждение, что не все там так просто, как сменщик отравленного посла говорит.
– Поясни.
Князь тоже сел и теперь с отсутствующим выражением на лице намазывал тост джемом.
– Не могу пока, просто нечего сказать. Интуиция говорит, что в шкатулке этой не одно дно. И возможно, даже не два.
– И чья эта многоходовка? Минцы?
Как всякий облеченный властью человек, князь был благосклонно настроен на разного рода заговоры и интриги. Готов, то есть, был к тому, что я сказал. А, была не была! Все одно московский след вскрывать придется рано или поздно! Рискнем!
– Я могу ошибаться, но кое-что указывает на Бестужева.
– Москвичи?
Надкусанный тост был аккуратно отложен, и Николай Олегович сделал большой глоток остывшего уже чая.
– Похоже на то. Но – без доказательств.
– На чем основываешь?
– Мост.
– Мост. – Князь кивнул с удовлетворением, будто ждал именно этого ответа. – Конечно, мост. Знаешь, я ведь вчера полдня просидел за документами по объекту. И кое-что мне странным показалось.
– Что?
Внутри разлился холод, будто в ботинках у меня стояла стылая болотная вода.
– Подрядчиков много сменилось. Начали с одного пула, а к завершению строительства уже с третьим подходим. Из первых, считай, никого не осталось. С чего бы такому быть?
Фуф! Не вскрыл пока махинации своего племянника. Хорошо он все запрятал. Ведь полагал вернуться и под княжескую руку не попасть. Но на след князь встал.
– Если за рабочую версию взять, что отравили посла по приказу не минцев, а москвичей, то можно предположить, что тот узнал что-то и от него поспешили избавиться. Например, проявил чрезмерный интерес к ротации подрядчиков на объекте. А затем и на меня напали, побоявшись того же.
И мы с князем подробно обсудили усеченную версию Самойлова, в которой злодеем был не Игорь Сергеевич, а Бестужев. Опуская явные дыры в ней, затыкая их правдоподобными суждениями, я мягко подвел дядюшку к мнению, что во всем виноваты «клятые москали». Ну или, по крайней мере, очень могут быть виноватыми.
– Логично, – покивал тот в завершение. – Очень логично. Но бездоказательно. На основании одних только суждений я москвичам предъявить ничего не смогу.
– Да и не надо ничего предъявлять, спугнем только!
– И то верно. Но нужно сделать что-то. Как бы не стало поздно.
– Аудиторскую проверку запустить по объекту, – выдал я. – Работы приостановить.
– Убытки… – протянул князь с сомнением.
– Да не обеднеем чай! Хуже будет, если проморгаем то, чего не видим пока.
– И то верно. Ну, действуй тогда. Я распоряжусь по аудиту.
Я кивком попрощался и двинул к выходу. И был остановлен у дверей словами:
– Игорь.
Пауза. Я обернулся и вопросительно глянул на дядьку.
– Я тут подумал… – Князь глянул на меня пристально. – Не век тебе вторым ходить, с царским-то даром. Я тебе почтой документы отправлю по Пермскому княжеству. Ты посмотри, как спокойная минутка выдастся. Стол там род Татищевых держит… держал. Но измельчал. Сейчас там княжит Ольга Татищева. На одной только верности боярской и сидит, своего дара, почитай, нет.
– Мне?
А вот теперь я уже не играл смятение.
– Ну а что? Нужно нам влияние расширять, да и родича на хороший стол пристроить не грех. Ты не подумай, Игорь, я тебя не принуждаю. Сам посмотри, почитай. Там и выкладки по княгине Ольге имеются: внешние данные, медицинские показатели, психотип, родственные отношения с уральскими семьями. А Пермь так или иначе кто-нибудь браком заберет. Так почему бы не ты?
– Ты что, уже и переговоры ведешь?
Только произнеся вопрос, я сообразил, что обратился к князю на «ты». Впервые. Но тот, похоже, принял это как должное.
– Ну, отказать-то не поздно. Дальше протокола о намерениях мы не прошли. Но местные роды к тебе благосклонно настроены. Там, правда, еще московский князь им кого-то сватать собрался, но пока без конкретики. Влияние он там большое имеет, однако местная элита хочет из-под его руки убраться – под своим князем ходить.
Накатило едва сдерживаемое желание заорать в полный голос.
– Я… Я посмотрю, – едва выдавил я. – Спасибо!..
– Пустое! Еще не решили ничего. Ну все, ступай уже. После это обсудим.
Глава 12. Княжич
Люди должны друг с другом разговаривать. А родственники – особенно. Поговори в свое время дядька с племянником – ничего такого не было бы: ни заговора москвичей, ни убийства посла, ни моего попадания в чужой мир. И жил бы я себе в своем теле, в своем мире, на своей должности… В скуке, предсказуемости и безопасности.
Дядька, а! Хитрец какой!
По лестнице я спускался медленно, пытаясь уложить новые данные в голове. И едва не уткнулся в неожиданное препятствие. Поднял голову – мальчишка. Тот самый, которого я в первый день видел в княжеской резиденции. Сын Николая Олеговича. Двоюродный брат двойника. Или нет?
– Антон? – на пробу спросил я.
– Драсти, дядь Игорь!
– Я не дядя тебе, а кузен, – поправил я мальчика. – Двоюродный брат, значит.
– Я знаю! – отмахнулся тот. – А ты чего такой грустный, дядь Игорь?
Антон был настоящим пацаном. Такими должны быть все мальчишки в мире, если им от роду восемь-девять лет и у них нет проблем, кроме навязчивой опеки родителей. Худой, загорелый, лохматый, с глазами, которые постоянно ищут, чего бы такого сделать. Веселого, интересного – и обязательно небезопасного. Обычный мальчуган, не скажешь, что княжий отпрыск. Белая футболка измазана на плече пылью, короткие шорты с набитыми чем-то карманами и растоптанные сандалеты на босу ногу. Он постоянно пребывал в движении, хотя и стоял вроде на одном месте: переминался с ноги на ногу, почесывал сбитый где-то локоть, вертел головой по сторонам. Ракета в предстартовой готовности! Сейчас получит «ключ на старт» и рванет в неизвестном направлении.
– Дела…
– А я Вовку ищу! Ты не видел?
Интересовали его мои дела, как же!
– Э-э? Вовку?
– Сын охранника. Рыжий такой. А, ладно! Сам найду. Слушай, а у тебя дар когда проснулся?
Манерой менять направление разговора он очень походил на своего отца. Только делал это в непосредственной детской манере. Я и рта не успел раскрыть, а он уже сообщил:
– А у меня неделю назад! Смотри, как могу!
И малец вытянул в мою сторону руку с пляшущим лепестком огня на ней. Выглядел он при этом донельзя гордым. Впрочем, в его возрасте с таким же лицом демонстрируют дохлого жука, извлеченного из кармана, или приблудившегося щенка.
Мне стало немного не по себе. Что способна натворить магия в неумелых руках, я уже видел. Чуть не дернулся к малому, чтобы сбить пламя. Но опомнился и сказал только:
– Осторожнее. Дар – это сила, а силе контроль нужен!
– Ты как наставник! – Мальчишеская ладонь сжалась в кулак, сминая пламя. – Пошли Вовку искать?
– Антон, я сейчас не могу. Очень много дел. Но когда я с ними разберусь, мы обязательно поиграем.
У меня не было своих детей. И я не очень знал, как себя вести с этим восьмилетним субъектом, для которого княжеская резиденция была местом для игр, дети охранников – соратниками, а призываемый на руку огонь – разновидностью цветных кубиков. Я с обычными-то детьми себя скованно чувствовал, а тут отпрыск царствующего рода.
– Так его ж не будет уже! Его папка сутки через трое работает, – снисходительно пояснил мне кузен. – Завтра Мишка придет, а потом Леха. Но Мишка в прятки играть не любит, зато сильный! Мы с ним боремся и на башню лазаем.
– Лазим, – на автомате исправил я разговорную норму на печатную.
Мальчишка отмахнулся: дескать, без тебя наставников хватает.
– Приходи лучше послезавтра, мы с Лехой будем планер запускать.
– Я постараюсь…
– Лан, я пошел.
Прежде чем ракета обожгла стартовый стол раскаленным выхлопом из дюз, я придержал мальца за локоть. В голове мелькнула идея, которую хотелось проверить. Да и уж очень объект был подходящим – пацан, которому вряд ли покажутся странными вопросы взрослого брата.
– Антон. А царский дар у тебя уже пробудился?
«Я должен наследовать княжество! А не пацан, у которого неизвестно еще, есть ли царский дар!»
Мальчишка сразу погрустнел и с тоской посмотрел в манящую пустоту коридора. Всем своим видом он выражал нежелание продолжать этот разговор, но просто сбежать тоже не мог. Как же! Взрослый родич.
– Антон? Я тебя обидел чем?
– Не. – Пацаненок шмыгнул носом. – Все просто спрашивают, спрашивают… Надоели уже!
– Ну, это же важно, братец. Ты же понимаешь…
– Да все я понимаю! – Звонкий детский голос попытался пародировать интонации кого-то взрослого, скорее всего наставника: – Не у каждого в роду открывается способность к дару заповедному, царским называемому!
Я улыбнулся. Искренне – мальчонка мне нравился. Своей живостью, серьезностью, даже манерой скакать с темы на тему. И чувством юмора тоже.
– Ну а все-таки? Проснулся?
