Талия Хибберт "Лови намек, Дани Браун!"

– Да. Люди любят друг друга, говорят о своих чувствах и живут долго и счастливо.

Внимание, ваш поезд прибывает на станцию «Какого хрена?!»

– Ты добровольно читаешь о людях, обсуждающих свои чувства?

– Ага.

– Позволь мне перефразировать. Почему ты читаешь о людях, обсуждающих свои чувства?

– Если бы я стоял здесь с триллером, ты спросила бы меня, почему я читаю о людях, убивающих друг друга?

– Конечно, нет. У тебя же лицо убийцы, а не романтика.

Настала его очередь смеяться – звук был низким, густым и невероятно сексуальным.

– Разумное замечание.

– Просто я бы никогда не подумала, что ты романтик. – Это Дани произнесла вслух, но имела в виду она: «Вот черт. Ты романтик».

Она вовсе не собиралась подвергать сомнению решение Ошун, особенно после того, как она сама попросила у богини помощи, – не хотелось быть неблагодарной, грубой и так далее, – но серьезно? Возлюбленный, тайно читающий любовные романы, который не задумываясь отдает свою куртку девушке, которая забыла зонтик? Это и есть ее якобы идеальный приятель для сексуальных утех? Вообще-то она предпочитает несентиментальных и незаботливых.

– Так ты за «долго и счастливо», получается? – весело спросила Даника.

Заф провел рукой по бороде, внезапно став странно задумчивым:

– Я видел альтернативу. Героем такой истории я не хотел бы быть.

Слова застали Дани врасплох, тяжелые как камень, торжественные, как тихая вода. Странная боль возникла у нее в грудной клетке.

– О.

– М-м-м. – Он отмахнулся с едва заметной улыбкой. – Я имею в виду, кто же не хочет «долго и счастливо»?

Секунду она изучала его, ища новые следы этой глубокой, скрытой печали. Но не смогла найти, а это означало, что он не собирался делиться ею – а Дани была не из тех, кто давит. Ее определенно раздражало, когда люди давили на нее.

Поэтому она заставила себя улыбнуться в ответ и сказать:

– Я вообще-то очень люблю, когда все кончают хорошо. – Когда Заф молча уставился на нее, она добавила: – Это была шутка. Ну, ты понял. Об оргазмах.

– Я уловил, – сказал он, и в уголках его рта заиграла улыбка. – Просто подумал, что тебе требуется время понять, насколько это пошло звучит.

– О, ну ничего себе. Вау. Кто-то сегодня ведет себя нахально?

– Возможно, ты пробуждаешь во мне эту сторону личности, – сухо сказал он и откусил еще кусок от бутерброда. – Итак…

– Итак?

– Мы, э-э… собираемся поговорить о слоне в комнате?

На мгновение Дани показалось, что он имеет в виду ее теоретическое неистовое сексуальное влечение к нему. Возможно, он заметил, что ее соски торчат сквозь лифчик, или, может, ее сомнительные вопросы о его отношении к романтике его насторожили. Ив почитывала любовные романы, поэтому Дани знала, что этот жанр создает у читателя завышенные ожидания по части отношений. Возможно, Заф собирается мягко сообщить ей, что ожидает большей отдачи от своих межличностных связей, нежели частые сеансы сарказма и редкий доступ к восхитительной груди Дани. В ее биографии уже встречались подобные заявления.

Тут он поднял брови и намекнул:

– Видео?

Дани поняла, что в своих размышлениях она свернула куда-то не туда.

– Да. Да. – Она кивнула как болванчик, поспешно запихивая эти пугающие мысли под воображаемую кровать. – Видео – и твое сокрытие личности – не будем об этом забывать.

Заф фыркнул:

– Сокрытие личности? Серьезно? Ты об этом хочешь поговорить?

Дани предпочла проигнорировать сарказм:

– Знаешь, я бы с большим интересом слушала твои истории про регби, если бы знала, что ты настоящий профессионал.

– Неужели?

Она на мгновение призадумалась:

– Вообще-то, нет. Забудь.

На ее вкус его смех стих слишком быстро.

– Послушай… насчет видео. Я просто хотел сказать, что мне действительно жаль. Мне, наверное, не нужно было нести тебя вот так.

Он что, просит прощения? Серьезно?

– Заф, ты же понимаешь, что это не твоя вина, что нескольким студентам нечем было заняться, кроме как снимать и строить теории по поводу двух незнакомцев, которых они видели выходящими из здания, не так ли?

– Ну, да. Но я не знаю, может ли такое внимание навлечь на тебя неприятности, или…

– Нет. Я уже поговорила со своей начальницей, и ее нисколько не беспокоит то, что она назвала «интернет-сплетнями». По-видимому, все это не имеет отношения к ее жизни и к отделу в целом. Так что, пожалуйста, не беспокойся об этом.

– Хорошо, – сказал Заф. – Хорошо.

Но почему-то не расслабился. Во всяком случае, Дани почти видела, как вокруг него нарастает и раздувается воздушным шариком напряженность.

– Тебе такое не нравится, не так ли? – спросила она, не в силах сдержать вопрос.

Заф запнулся:

– Какое?

– Что люди говорят о тебе.

Их глаза встретились, в его взгляде промелькнул намек на удивление:

– Нет. Не… не совсем. Кое-что неплохо, а что-то выходит за рамки, и народ порой не видит границ. Ну, и плюс к тому, я…

Он замолчал, плотно сжав губы, как будто не хотел дать второй части предложения выйти наружу.

– Ты… что?

Дани хотела знать, потому что всегда была ужасно любопытной по натуре, а не потому, что горечь в его голосе впилась когтями беспокойства в ее сердце или что-то в этом роде. Боже, да нет же. Разве что считать «когти беспокойства» обычной составляющей дружеских отношений – тогда, конечно, да.

– Я переживаю, – договорил Заф, и его челюсть напряглась. – Мне нравится думать, что у меня есть некоторый контроль над своей жизнью. От этого на душе становится спокойно. Но ты не можешь контролировать то, что говорят люди.

– Нет, – тихо сказала она. – Не можешь. Единственное, что ты можешь контролировать, – это то, что ты делаешь, и то, что ты делаешь, обычно… – «Чудесно». Но произнести это вслух было выше ее сил. – Хорошо, – закончила Дани довольно жалко. – Все, что ты делаешь, хорошо. Вот. По крайней мере, эта вещь. Понимаю, от этого немного толку, когда ты… думаешь… о чем-то тревожном… но… по крайней мере, эта вещь была хорошей.

Зафир наблюдал за ней со спокойной улыбкой, в уголках его глаз появились морщинки, и теплое выражение его лица пролилось на нее как солнечный свет:

– Значит, все, что я делаю, хорошо?

О боже. Иисусе Христе. Неужто какой-нибудь проходящий мимо добросердечный горожанин не может просто забить ее дубинкой до смерти?

Затем взгляд Зафа смягчился, и он сказал:

– Спасибо.

Страстное желание Дани провалиться сквозь землю немного уменьшилось.

Пора двигаться дальше, пока она не ляпнула еще что-нибудь нелепое:

– Раз уж мы затронули эту тему…

– Сгораю от нетерпения услышать, что станет следующим предметом нашего разговора, совершенно не связанным с предыдущими, – пробормотал Заф, потому что был тем еще мерзавцем.

– Не хочешь рассказать мне о благотворительном проекте, который ты ведешь?

И вот так-то Дани удалось обнаружить, что существует-таки одна тема, которую сварливый, осторожный Зафир вполне готов обсуждать подробно и без сарказма. Он загорелся, когда заговорил об этом, как будто внутри него трепетал крошечный огонек, и то, что дети сталкивались со своими чувствами на поле для регби, раздувало это пламя. Заф описывал свою еженедельную программу, и Дани понимала, что никогда раньше не видела его таким страстным. Он признался, что вернулся в колледж, чтобы получить квалификацию в области психологии спорта, и она поняла, что никогда не видела его таким сосредоточенным.

Зафир пробормотал:

– Проект, конечно, пока нельзя однозначно назвать успешным… Пока.

И тут Дани осознала, что готова в буквальном смысле слова убить всякого, кто посмеет угрожать надеждам Зафа, его робким амбициям и неспешному развитию его предприятия.

– Пока, – повторила она. – Но скоро успех придет. Помимо всего прочего, я уверена, должно помочь твое прошлое.

Он резко взглянул на нее:

– Что?

– Твои э-э… контакты в мире регби… Такие вещи должны помогать.

Заф выглядел напряженным:

– Не хочу этим пользоваться. В моем прошлом есть вещи, которые я не стал переносить в настоящее. Подвел черту.

Копаться в темах, из-за которых собеседники выглядели непривычно тихими и застывшими, не входило в круг интересов Дани, поскольку было чревато тем, что люди, производившие впечатление вполне адекватных, вдруг начнут рыдать у нее на плече. Так что она не имела ни малейшего понятия, почему какая-то нелогичная часть ее требовала, чтобы она засыпала Зафа вопросами, пока он в подробностях не объяснит, что он имел в виду и почему на его лицо внезапно набежала тень.

К счастью, он заговорил о другом, прежде чем желание взяло верх над разумом:

– Однако после того видео дела пошли на лад.

Брови Дани взлетели:

– Неужели?

– Да. Всеобщее внимание обращено к «Побеждай». Дело в том…

Он бросил на нее взгляд, который Дани не смогла до конца расшифровать, и засунул руки в карманы. Но изгиб его мускулистых предплечий сказал ей, что эти руки сжаты в невидимые кулаки. И твердая линия челюсти подтверждала, что Заф нервничает.

Почему он нервничает?

– Дело в том, – повторил он, – что все вокруг думают, что мы с тобой вместе. Этот хештег, сладкая парочка… – Он так смутился, произнося «сладкая парочка», что Дани не смогла удержаться от смеха.

– Это глупо, – согласилась она, – но если идет на пользу делу, то и хорошо. Так ведь?

Он поднял глаза:

– Так ты не возражаешь? Тебя это не беспокоит?

– Не знаю… – медленно произнесла Дани, в то же время прощупывая собственные мысли.

Она знала, что должна быть в ужасе или, по крайней мере, чувствовать себя неловко – особенно учитывая ее взгляд на отношения. Но ведь они с Зафом на самом деле не были вместе, так что обычное удушающее давление, которое сопровождает привязанность между людьми, отсутствовало.

– Нет, – сказала она наконец. – Нет, меня это не беспокоит.

Он сделал шаг к ней, затем еще один, пока его кофейно-цитрусовый аромат не заполнил все вокруг, и Дани могла встретиться с ним взглядом, лишь откинув голову назад. Она привыкла разговаривать с Зафом, когда он сидел за стойкой охраны. Это было… не то же самое. Или, может быть, дело в огне, горящем в его глазах, из-за которого он смотрел совершенно иначе.

В любом случае, было жарко. У Дани все еще имелись опасения по поводу любовных романов, сентиментальности, завышенных ожиданий и бла-бла-бла, но в данный момент ее вагина выдвигала интригующую идею: как насчет того, чтобы довериться Вселенной, перестать сомневаться и понять гребаный намек?

– Дело в том, – говорил Заф своим низким, словно пропитанным дымом и виски голосом, – что у меня появилась одна идея. Идея нелепая, но тем не менее… И это… это очень мне помогло бы. Очень помогло бы с «Побеждай».

Она качнулась ближе к нему словно загипнотизированная. Идея, которая помогла бы ему с благотворительностью? Помогла его благотворительной работе с детьми? Да. Прекрасно. Восхитительно. Почти так же восхитительно, как наблюдать за движением его потрясающего рта.

– Я слушаю.

– Что, если… – Он заколебался, затем продолжил, быстро и твердо. – Что, если позволить людям думать, что мы встречаемся?

* * *

Как только эти слова слетели с его губ, Заф пожалел, что спросил. Словно выпустить их на свет божий из головы означало продемонстрировать самому себе в болезненных подробностях, насколько он жалок. Или, может, все дело было в реакции Даники, которая заставила его поморщиться – в том, как она молча таращилась на него на протяжении долгого-долгого времени.

Вот дерьмо.