Талия Хибберт "Лови намек, Дани Браун!"

– Уверен, у нее на то была веская причина. Она умная девочка.

Но единственным аккаунтом Зафа в «Инстаграме» была группа «Побеждай». И, если верить уведомлениям, в нем теперь набралось больше лайков и комментариев, чем приложение было в состоянии отследить. Стиснув зубы, Заф вернулся к видео и через несколько секунд нашел Фатиму.

– Заф, – начал было Джамал. – Не надо…

– Мне пора. Я должен пойти и спустить телефон моей племянницы в унитаз.

* * *

– У тебя был хороший день на работе, сынок?

– Нет, – отрезал Заф, сбрасывая ботинки и направляясь в гостиную. – Где Фатима?

Его мама и невестка сидели на старом мягком диване, который остался еще с тех пор, как Заф был ребенком. Крошечное округлое тело мамы было погребено под кусками ткани, с которыми она работала. Ее руки были заняты подшиванием подола, а глаза – устремлены в экран телевизора, где показывали новый выпуск «Званого ужина». Поэтому она как будто бы вовсе и не заметила тон Зафа.

– Фатима? – пробормотала она. – Где-то здесь, думаю. На кухне есть самоса[5 - Самоса – жаренный в масле пирожок с начинкой.].

– Я не хочу самосы. – Заф нахмурился, затем взял себя в руки. – Чуть позже. Я поем самосы чуть позже. Спасибо, мама. Но…

Мамин смех прервал его. Она радостно мотнула головой в сторону телевизора, где белая женщина с перьями в волосах помешивала в кастрюле допиазу[6 - Допиаза – соус с большим количеством лука.] цвета рвоты.

– Боже мой, это выглядит ужасно. Другие гости разнесут ее в пух и прах.

– Фатима здесь или нет?

– Они там ничего другого и не делают, – пробормотала невестка Зафа, Киран, которая хмурилась, глядя на свои собственные швы, и довольно успешно игнорировала слова Зафа.

Киран была выше мамы, бледнее и худее, чем прежде, ее лицо раньше времени покрылось морщинами. Но Заф точно знал, что сказал бы его брат, если бы увидел сейчас свою жену.

«Вот она, чья красота заставляет Луну устыдиться».

Было ли противоестественно придаваться сентиментальным размышлениям о Зейне и Киран, вынашивая план убийства их единственного ребенка? Может быть. Чтобы между ними не осталось недомолвок, Заф проинформировал невестку:

– Я собираюсь убить твою дочь.

Киран едва взглянула вверх.

– Почему? Она тоже таскала у тебя любовные романы?

– Любовные романы?

Мама наконец обратила внимание, хмуро глядя на них из-за своих огромных очков кремового цвета. Очевидно, это было влияние Гока Вана[7 - Гок Ван – британский консультант по моде, писатель, телеведущий, актер, диджей, шеф-повар и менеджер мероприятий.]. Последний писк моды, по-видимому. Заф предпочитал не вникать.

– Вы оба оказываете на нее ужасное влияние. Любовные романы, подумать только.

– Это полезно для нее, мама, – сказала Киран. – Ей нужен пример…

– Это не то, о чем я пришел поговорить, – прорычал Заф, а затем повысил голос и гаркнул: – Пухан! Тащи сюда свою задницу.

Мама неодобрительно фыркнула и снова повернулась к телевизору, где лысеющий мужчина с мрачным выражением лица критиковал допиазу.

– Совершенно ужасно. Честно говоря, я бы не стал кормить этим и собаку. Уверен, что она старалась изо всех сил, но я ставлю два балла из десяти.

Несколько минут спустя дверь гостиной распахнулась, и Фатима ворвалась в комнату с сияющей улыбкой на лице:

– Чача! Ты видел это?

Ее радость немного обезоружила Зафа. Фатима была умным ребенком – действительно умным, таким же, как ее отец. Так почему же она, судя по виду, не понимает, что совершила Очень Плохой Поступок и ее ждут большие неприятности?

– Видео? Да, видел. О чем, черт возьми, ты думала?

– Я думала, – терпеливо растолковала Фатима, – что просмотры – это деньги, которые как раз нужны «Побеждай». Это твое обычно-недовольное лицо или твое сердитое лицо? Не могу понять.

– Сердитое лицо, – подсказала Киран с дивана. – Когда у него становится такой вид, как будто его замучил запор…

– Да какого хера? – взорвался Заф.

– Следи за языком! – мгновенно отреагировала мама.

– …это значит, что он злится. Заф, милый, что зудит в твоем заднем проходе на этот раз?

– Я скажу тебе что. Твоя дочь, – торжественно заявил Заф, в этот момент официально отрекшийся от Фатимы как от племянницы, – отметила меня на позорном видео в «Инстаграме» как основателя «Побеждай».

– Хорошо. – Киран мило улыбнулась, потому что ей, очевидно, страдания ближнего доставляли удовольствие. – Теперь люди обратят на него внимание, и вы наконец сдвинете дело с мертвой точки. Вот это – моя девочка. Умница.

У Зафа отвисла челюсть. Его праведный гнев утих. Почему никто не разделяет его ярость? Что, на фиг, не так с этими людьми?

– Это… она не должна была… ты говоришь, как Джамал!

Зафу показалось, или щеки его невестки слегка порозовели? Прежде чем он успел заострить на этом свое внимание, она возразила:

– Фатима права: просмотры – это деньги, а публичность – это возможности. Ты, предположительно, молодой человек. И должен это знать.

Киран сама была кем-то вроде инстаграм-модели, но при этом все свои наряды шила себе самостоятельно. Она даже вышила свой собственный хиджаб. Ее аккаунт принес большой доход магазину одежды, которым она управляла вместе с мамой, так что Заф предположил, что она знает, о чем говорит. И потом, он ведь все равно планировал добавить свое имя на веб-сайт… Со временем. Как только смог бы достаточно сжиться с этой мыслью, чтобы она не вызывала у него тревоги.

Но это видео…

– Это чересчур. – Его голос прозвучал грубо и хрипло. – Слишком много людей. Внимание не всегда хорошо, Киран, и ты это знаешь.

Когда папа и Зейн умерли, в СМИ наблюдалась… информационная засуха или что-то в этом роде. Заф и так выделялся больше, чем следовало, будучи одним из немногих среди профессиональных спортсменов мусульман. Журналисты слетелись на его трагическую историю как мухи на дерьмо, и его личную жизнь препарировали под микроскопом. Так что нет, внимание – это не всегда хорошо. Он понял это, когда пресса превратила горе его семьи в постоянный заголовок спортивного раздела.

Киран подняла глаза, в ее глазах мелькнуло сочувствие. Ироническая интонация мгновенно ушла из ее голоса:

– Сейчас совсем другое дело, Зафир.

Да, так оно и есть. Но это не означает, что ему хочется, чтобы совершенно незнакомые люди задавали ему вопросы. Его взгляд переместился на стену с семейными фотографиями, на которой преобладали изображения папы и Зейна Бхаи, навсегда застывшие во времени.

Призрак горя свернулся внутри Зафа плотным кольцом. Эта боль – личное. Некоторые вещи не предназначены для общественного просмотра. Существуют границы.

Границы есть всегда. Хорошо это или плохо. Просто нужно четко их очертить и придерживаться до последнего. Держитесь выбранного курса.

– Я сделала это, чтобы помочь тебе, – сказала Фатима, – потому что ты не разбираешься в социальных сетях. Это важно, Чача. Хештег есть в «Твиттере» и везде. Я знала, что ты ни за что не воспользуешься шансом, который дает это вирусное видео.

Заф и не хотел «разбираться в социальных сетях», если это означало произносить такие дурацкие слова, как вирусное видео.

– И это конкретное видео не имеет никакого отношения к папе и дедушке, – продолжала Фатима, и взгляд ее был стальным. – Люди вообще не говорят об этом. Они говорят о твоей сверхромантической истории любви, доказывающей, что противоположности притягиваются.

Это утверждение словно укол булавкой проткнуло шар с беспокойством Зафа, поскольку судя по всему (а он прочитал достаточно комментариев, чтобы судить об этом) оно было справедливым. Хм-м.

– Твое имя теперь ассоциируется с чем-то позитивным. Чем больше люди будут думать о #ДоктореРекбисте, тем меньше они будут помнить о… прошлом, – продолжала гнуть свое Фатима.

– Доктор что? – вмешалась мама. – И что это за чушь про любовную историю? Зафир?

– Это не любовная история, – процедил Заф сквозь зубы. – Моя подруга застряла в лифте.

– И ты был вынужден вынести ее на своих больших сильных руках. – Фатима фыркнула.

– Пожалуй, – медленно произнесла Киран, коварно улыбаясь, – я хотела бы посмотреть это знаменитое видео.

Заф вперил в племянницу тяжелый взгляд:

– Я сожалею о каждом разе, когда кормил тебя в детстве. Надо было позволить тебе умереть с голоду.

– Ты не должен стесняться своей новой девушки. Если судить по количеству просмотров, она станет прекрасной рекламой для «Побеждай».

Это была… интересная точка зрения, если бы не одна важная деталь.

– Отлично, только она не моя девушка.

– Ну и зря. Мне нравится Дани. Она умная, веселая и хороший преподаватель.

Мама издала звук, который наводил на мысль, что она очутилась в опасной близости от сердечного приступа, вызванного гордостью и волнением:

– Зафир женится на преподавательнице? Из университета?

Киран тем временем подозрительно прищурилась:

– Подожди-ка. Это не та женщина, о которой ты мне все время рассказываешь, – с волосами, книгами и всем прочим?

И-и-и-и-и-и-и это сигнал, что Зафиру пора уходить. Ткнув пальцем в Фатиму, он зловеще произнес:

– Я с тобой еще не закончил.

Та снова фыркнула. В наши дни у детей нет здорового страха перед старшими.

– Заф, – сказала Киран, – ты не можешь игнорировать меня вечно. Тебя, как правило, даже на час не хватает.

– Фатима! – Мама теперь практически визжала. – Покажи мне это видео!

– Ладно, – громко сказал Заф, – люблю вас, дамы, мне пора.

– Подожди! Зафир! Куда это ты собрался?

Он уже дошел до входной двери. Возможно, даже добежал.

– Пока!

Только на полпути к своей квартире Заф понял, что провалил миссию по убийству своей племянницы – даже не накричал на нее как следует. Но каждый раз, когда он вспоминал об этом, перед его глазами возникало счастливое личико Пушистика, а в ушах звучали ее рассудительные слова о том, что на самом деле она оказала ему услугу, и он понимал, как было бы неловко отчитывать ее.

Что вовсе не означало, что она права. Безусловно, нет.

Заф покинул район, в котором вырос, район рабочего класса, из которого его семья до сих пор отказывалась переезжать, населенный такими же пакистанцами, как они, и другими выходцами из Южной Азии, Западной Африки, Ямайки. Его собственная квартира находилась в районе, который не отличался таким национальным разнообразием и не был знаком ему с малых лет, зато здесь не имелось соседей, с которыми требуется вести себя мило. Или хотя бы вообще смотреть в их сторону. Где-то теряешь, а где-то находишь.

Двигаясь по улицам города, мимо мигающих вывесок и освещенных витрин лавок с курицей и закусочных, он бормотал себе под нос:

– Это нехорошо. Это очень нехорошо. И что, черт возьми, по этому поводу скажет Дани?

Зафир понятия не имел что, но ему почему-то казалось, что женщинам не нравится, когда они становятся сенсациями в социальных сетях без их на то согласия. Это может повлиять на ее работу или что-то в этом роде. А Заф знал Данику достаточно хорошо, чтобы понимать: если подобное случится, она способна проникнуть в его квартиру и перерезать ему горло во сне.

Но когда Заф вернулся домой и снова проверил свой телефон, результат заставил его… задуматься. Фатима действительно была права насчет резкого увеличения числа подписчиков. Под его фотографиями было больше комментариев и лайков, чем когда-либо. Большинство людей интересовались контентом или задавали вопросы о его организации. Другие писали комментарии насчет #ДокторРекбист и «ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЭТО ЗАФИР АНСАРИ?», что отчасти портило эффект – но никто ничего не публиковал о его «трагическом прошлом». Которое иначе и не называли. Трагическое.

Он отогнал эту мысль вместе со вспышкой старого болезненного гнева, который она вызвала, и переключился на «Твиттер». Набрал этот нелепый хештег. Вздохнул, закинул ноги на диван и начал читать.

Зафир прокручивал комментарии да тех пор, пока глаза не устали, и не увидел ни одного упоминания о брате или отце, ни одного упоминания о смерти и боли. Он вспомнил слова Фатимы, и что-то обнадеживающее, дерзкое и отчасти веселое шевельнулось в его груди. Затем он переключился на личку, нахмурился из-за наплыва сообщений от незнакомцев – и увидел среди хаоса одно из «Ноттингем пост».

Заф уставился на послание. Зажмурился крепко. Поглазел еще немного. Щелкнул по аккаунту, посмотрел на эмблему и поборол приступ паники, прежде чем вскочить с дивана и начать расхаживать по комнате.

– Открой его, – твердил он себе. – Просто открой его. Если это какой-то дерьмовый вопрос, ты сможешь удалить сообщение и заблокировать их. Это социальные сети. Ты можешь контролировать социальные сети.

Конечно, не считая тех случаев, когда кто-то снимает, как ты роняешь слюни на коллегу по работе, выкладывает это в интернет и видео становится вирусным. Но все же. Это послание он мог контролировать. Поэтому он сел и открыл сообщение, и его старые, привычные переживания сменились новыми – легкими, как брызги, и сияющими, как солнечный свет. В сообщении не было назойливых вопросов о темных временах или внутренней борьбе – только назойливые вопросы о его несуществующих отношениях.

Привет, Зафир!