– Там не убирали? Его вещи пока еще на месте?
– Да, тан Риалон.
Рита поняла, что кушать ее живьем здесь и сейчас не будут, и чуточку расслабилась.
– Иди – и никому ни слова. Поняла?
Рита поняла.
И даже улыбнуться попробовала. А чего ей в некромантские дела лезть? Ей и так весьма неплохо… а если Валерансу… да пусть его хоть на корм для рыб пустят! Слугам он вообще никогда не нравился!
* * *
Эрнесто поднялся на второй этаж, огляделся – и скользнул в незапертую комнату.
М-да…
Именно оно.
Валерансу попытались арестовать внезапно, он ничего не успел взять с собой. Вот и в шкафу… одежда, мундир, а что у нас в ванной комнате?
А вот это куда как интереснее!
Эрнесто спрятал в конверт зубную щетку. Подумал – и прибавил к ней гребень, в зубьях которого запутались несколько золотых волосков. Взял носовой платок.
Жаль, крови нет. Но и так неплохо… постельное белье? Проверим?
Нет, если и было что, так не тут. Видимо, он к Альбе приходил. Не она к нему. Но это и классика. Мужчины по дамским спальням – да, бегают. А вот дамы по мужским – никогда! Не принято это.
Что ж, Эудженио. Того, что у меня есть, не на одно – на три проклятья хватит. Но накладывать я их пока подожду.
Противозаконно? Нет, что вы! Я сейчас не о законе. Просто – зачем? Если никто не оплатит?
А Тони…
Вот поймите правильно! Если бы был шанс, что проклятие вытравит Валерансу из мыслей и памяти девушки… да в тот же миг! Четыре раза!
А если она, как все женщины, пожалеет страдальца? Да еще проклятие снимать возьмется? Тони может, Эрнесто ее уже достаточно изучил. Она девочка благородная.
И зачем тогда проклинать? Цели не достигнешь, еще и девочка обидится, еще и проблемы будут… нет уж! Старый Карраско вон, допроклинался! Риалону такая судьба не нужна.
Пусть материал полежит – а мы подождем. Авось, и долго ждать не придется. Или негодяй сам нарвется, или у Эрнесто терпение закончится – там видно будет.
* * *
Выходя из дома Араконов, Тони чувствовала себя так, словно вагон кирпичей разгрузила. О чем и сказала Эрнесто.
– Жуть жуткая! Эти слезы, эти страдания… хоть ты сама волком завой.
Эрнесто подумал пару минут.
– Тони, а ты не хочешь просто развеяться?
– К-как? – удивилась девушка.
– А вот так. Погулять по парку, съесть мороженое, сидя на лавочке, купить воздушный шарик, покататься на колесе обозрения…
– Это же для детей?
– И поэтому тебе нельзя получить маленький кусочек счастья? Ты в детстве так развлекалась?
Тони криво усмехнулась.
Каталась, ага… Чего спрашиваешь, если знаешь ответ?
– Вот, – подвел итог Эрнесто. – Поехали!
Тони подумала секунду.
А что она теряет? Ехать в магазин – и вспоминать там горестные стенания Альбы? Каким замечательным, умным, тонким, понимающим, каким ласковым и нежным, какие слова говорил…
Разве это может оказаться обманом?
Точно – происки врагов!!!
А все дед… и полиция… ыыыыы….
Сидеть в магазине, гладить кота, ждать призрака, который нагло запропастился невесть куда – и опять размышлять. Нет, неохота.
– Я согласна! Поехали!
* * *
Сарита уселась в кресло сеньоры Агуэда.
– Покажите волосы, ритана… ох, ужас-то какой! Нельзя себя так запускать, совершенно нельзя…
Сеньора Анна Мария Агуэда, симпатичная толстушка лет сорока, по-доброму улыбалась. И Сарита почувствовала, как прочь отступают все невзгоды.
Хорошо, когда о тебе заботятся.
Когда расплетают изрядно поредевшую косу, когда причитают над посекшимися волосами, когда стригут, красят…
И – самое главное, разговаривают!
Рот у сеньоры Агуэда попросту не закрывался. Сарита узнала, где в городе варят лучший кофе и продают лучшие пирожки с малиной, где самые вкусные засахаренные апельсины, где…
А заодно и сама рассказывала.
Что ее прокляли. Вот и результат, сами видите.
А сюда она приехала в Лассара. Она была старой подругой еще Даэлис Лассара, ну и с ее дочкой знакома. Вот Антония и помогла, когда Сариту прокляли. Сняла проклятие, а потом пригласила Сариту пожить у себя, пока та не поправится.
Сеньора Агуэда только ахала.
– Вот ведь… негодяи!
– Не то слово, – поддержала Сарита. И еще раз вспомнила незлым словом супруга.
Негодяи.
И Освальдо, и дед его… ведь можно, можно же развестись! Просто это время, потому как церковь крайне неохотно разрешает разводы. Особенно если в браке есть дети.
Это силы, нервы, это репутация… да и деньги тоже. Проще убить. Нет человека – нет проблемы.
Сволочи!
Сарита почувствовала на своих волосах ласковые пальцы.
– Тихо-тихо, все плохое уже прошло, не нервничаем…
И откинула назад голову. Она жива, а остальное пока неважно. Разберемся по ходу жизни…
И кто бы сомневался, разговор зашел о Лассара.
Монахи? Да, монахи там живут. Антония Лассара очень благочестивая девочка, тесно сотрудничает с Храмом, предоставила им свой замок для проживания… жаль, что сейчас здесь никто не живет. Такие места красивые…
Анна Мария легко поддержала эту тему.
– Да, места у нас замечательные. Жаль, что последняя из Лассара здесь не живет.
– Ей надо как-то судьбу устраивать. Как Даэлис.
– Да уж, устроила судьбу бедная девочка! Это ж надо, так неудачно замуж выйти…
– Что вы! Муж ее любил до безумия! Они с Даэроном были замечательной парой! – Сарита в глаза того мужа не видела, равно, как и Даэлис. Но врать не запретишь!
– Так не в любви ж дело, в защите, – вздохнула Анна Мария. – Что с той любви, если любимого защитить не можешь?
– В защите? – насторожилась Сарита. – Даэлис кто-то угрожал?
Парикмахерша замялась. И Сарита подтолкнула.
– Вы поймите правильно, сеньора. Это не любопытство. Но если это коснется и Антонии? Девочка одна, в столице… это ведь не родственники? Которые Ара-коны?
– Нет, что вы!
Анна Мария Агуэда тоже хотела посплетничать об этом деле. Сколько уж лет, сколько зим… и все равно – не забылось! Только вот тогда сказать было некому. И слушать бы ее никто не стал. И…
– Мы с Даэлис не то чтобы дружили, семья у нее такая, сложная. Но ведь иногда и с девушками надо поболтать! Сами понимаете…
Сарита понимала.
Вот как ни крути – нельзя без подруг. И посплетничать, и пошептаться, и платье обсудить, и мужчин, и косметику…
Хочется!
А если не с кем?
Тогда в роли подруги может выступить и симпатичная девочка-парикмахерша. Как раз тогда молоденькая Анна начинала работать вместе с матерью. То есть работала-то она с детства. Подать, принести, убрать, помыть… потом начала смешивать краску, потом… так и до клиентов ее допустили. А в тот день…
Так получилось.
Мама Анны Марии, которая и работала в парикмахерской, покушала несвежей рыбки и сильно маялась животом. Анна Мария работала самостоятельно. Вот и села к ней в кресло Даэлис Лассара.
– Какая ж она была хорошенькая, – вздыхала Анна Мария. – Волосы что шелк, глаза громадные, сама вся точеная… словно дорогая фарфоровая куколка. И добрая такая, никогда не скажешь, что Лассара.
Не то чтобы девушки сплетничали о мужчинах. Скорее, Даэлис делилась наболевшим, а Анна Мария – своими переживаниями. Так уж получилось, парень, который нравился Анне Марии, ухаживал за другой девушкой. А он ведь нравился…
У Даэлис была своя беда. Ей не нравился никто.
А род-то продолжать надо?
И как тут выбрать достойного? Чтобы и умный, и красивый, и самое главное, чтобы согласился стать Лассара? Чтобы некромантов не боялся? Это ж тоже серьезно…
А если она полюбит того, кто будет женат? Или будет любить другую? Такое тоже реально.
Потом Даэлис уехала в столицу. Вернулась с мужем. Жила, родила детей…
И… умерла.
Казалось бы, что удивительного? А вот то! Некромант, который помер от болезни, это не некромант, а дрянь! Уж что-что, а со смертью эти друзья договариваются очень быстро. И Даэлис тоже могла. Но ничего не сделала. Ни для себя, ни для малыша – почему?
Она в жизни не болела. Ничем и никогда. Антония, кстати, тоже. Не то б не выжила малявка…
Если бы лесная ведьма девочку к себе не взяла, Анна Мария бы точно помогла. Не смогла бы отвернуться. Но дело-то не в том.
Почему умерла Даэлис?
Ответа у Анны Марии не было. Но было…
– Даэлис заходила ко мне, незадолго до болезни. Дней за десять…
– Вот даже как?
