Катрин Корр "Николь. Часть 2"

Николь. Часть 2
Катрин Корр

Николь влюбляется. А как иначе, ведь Абрам – мечта любой женщины! Добр, обаятелен и богат, но, к сожалению, возможно ещё и женат… Они улетают в Индию, где проводят чудесные несколько дней вместе, но их ждет работа, а вместе с ней и новые испытания, которым Николь уж точно готова противостоять. А готов ли к этому Абрам, чья жизнь максимально скрыта от посторонних? И даже от Николь.

Катрин Корр

«Николь»

Часть вторая

1

Громкий звонок телефона, который лежал на прикроватной тумбе да ещё и назойливо дребезжал от вибрации, вынудил-таки меня поднять тяжелые веки. Я с трудом перекатилась на бок и потянулась за гаджетом, сожалея, что не поставила его на авиарежим.

– Николь? – раздался в трубке встревоженный с нотками возмущения голос мамы. – Николь, ты слышишь меня?

– Угу.

– Николь, ты что, ещё в постели?

– Ага. – В моих ушах всё ещё гудели двигатели самолета. – Если ничего серьезного, то давай перенесем этот разговор на более удобное время.

– Что происходит, Николь? – Кажется, маме было всё равно на мое предложение. – Ты что, пошла во все тяжкие?

– О чем ты? – потерла я глаза. – Что уже опять случилось?

– Я в курсе, где ты и с кем, Николь! – укоризненным тоном заявила мама. – Что это ещё за новости? Что за поведение?

– Я сейчас что-то не поняла, – насторожилась я, сев на кровати, – о чем конкретно речь?

– О тебе и твоем начальнике, Николь! Я знаю, что вы уехали из города и между вами роман! Как тебе вообще в голову могло прийти связываться с ним?

– А как могло прийти в голову тебе – звонить мне не свет ни заря и требовать объяснений?

– Потому что твое поведение переходит всякие границы! Ты крутишь роман с женатым человеком, а это непозволительно, Николь!

– Я не собираюсь отчитываться перед тобой. Всё, что происходит в моей личной жизни, теперь касается только меня. Поэтому оставь свои нравоучения и займись привычными тебе делами.

– Твой отец в хороших отношениях с Абрамом. Только представь, каково ему будет, когда он узнает о вашей грязной связи? Он ведь знаком с супругой Абрама! Что, если мы пригласим их на ужин, а ты…

– Ты живешь с человеком, который крутит роман за твоей спиной больше двадцати лет, – напомнила я сквозь зубы, не дав ей закончить нести этот бред. – Лучше займись своей личной жизнью, мама. А меня не трогай!

Я отключила телефон и подтянула к груди колени. До этого разговора у меня болели только уши, а теперь и весь череп раскалывался на куски. Я приняла прохладный душ в надежде, что тревоги смоет вода, но ничего не вышло. В очередной раз чужие слова поставили под сомнение слова Абрама. Сначала я думала, что Абрам женат, но он опроверг мои подозрения, и я, разумеется, поверила. Потом я усомнилась в его честности, когда на горизонте мелькнула брюнетка Астрид, которая на деле оказалась его сестрой. А теперь мой отец, оказывается, знаком с его женой, и они с мамой собирались пригласить их с Абрамом на ужин! Какая-то чертовщина!

В дверь постучали. Я потуже завязала махровый халат и поправила полотенце на голове. На пороге стоял Абрам и судя по его свежему и бодрому виду, нельзя было даже мысли допустить, что у него была бессонная ночь в самолете.

– Рад, что не разбудил тебя.

– За тебя это сделала мама. – Мне казалось, что на моей шее висела тяжелая гиря. – Собрался прогуляться?

– Позавтракать, – кивнул Абрам. – Составишь мне компанию? Праздничный ужин будет вечером. Ты хотела пройтись по магазинам, так что можно сделать это после завтрака.

– А ты что, собрался меня сопровождать?

– Если ты против, я найду для себя занятие, – пожал он плечами, будто ему было всё равно.

– Так и быть. Только тебе придется меня подождать. Я ещё не готова.

– Буду на первом этаже. Найдешь меня.

Я плавилась под его настойчивым взглядом. Мне хотелось схватить Абрама за руку и затянуть в свой номер, потому что я отказывалась верить словам мамы и желала всецело доверять ему, но…

– Абрам? – окликнула я, когда он, развернувшись на пятках, направился вдоль по длинному коридору. Вопрос, который я хотела задать, так и застрял в горле, потому что в данную минуту он был совершенно неуместным. – Я не замерзну в пальто?

– Думаю, что нет, – улыбнулся он, будто понимая, что спросить я хотела вовсе не это. – Во всяком случае, я не позволю.

С моих губ сорвался нервный смешок, а взгляд отказывался отпускать сексуальную улыбку.

– Я скоро.

– Жду! – махнул он рукой и направился к лифтам.

* * *

– И что ты думаешь по этому поводу? – спросила меня Мила, пережевывая бутерброд. Мы общались по видеосвязи, пока я спешно собиралась на завтрак. – То есть… Черт возьми, что вообще происходит? Какая жена, если он говорил тебе, что её нет!

– Вот поэтому я тебе и звоню! Абрам… Он мне симпатичен, понимаешь? Но эта гребаная неопределенность в его личной жизни… Она меня с ума сведет!

– Ты ему не веришь?

– В том-то и дело! – развела я руки в стороны. – Верю! Но я так же знаю, что с этим нужно быть очень осторожной… – Я тяжело вздохнула, опустив и голову, и плечи. – Не хочу быть, как сестра. И не хочу снова напороться на предательство.

– Николь, – произнесла Мила тихим голосом, – тогда спроси у него прямо то, что тебя интересует. В этом нет ничего предосудительного. Объясни ему, почему для тебя это важно. И ещё, – хмыкнула Мила с напускным недовольством, – неужели он не мог созвониться с тобой в течение всего дня? Тридцать первого декабря я имею в виду! То есть, это что – нормально, когда, пообещав встретить с тобой Новый год, он начинает названивать тебе уже после полуночи? Кажется, это совсем не по-мужски. Ох, Люрекс, нет! Это моя любимая сумочка…

Мила отключилась, и я не стала перезванивать. Повесив легкое пальто на руку, я вышла из номера. Полная решимости, я спустилась на первый этаж и обнаружила Абрама в компании улыбчивой блондинки. Они сидели на одном из золотистых диванчиков, попивали кофеек из крошечных кружек и мило беседовали друг с другом. Когда я подошла к ним, блондинка как раз лепетала:

– Передай от меня привет Виктории. Я как-то пробовала связаться с ней, но она, наверное, сменила телефон. В общем, передай ей, что я бы с радостью с ней встретилась.

– Хорошо. – Абрам увидел меня и поднялся. – Рад был встрече.

– Это взаимно, – улыбнулась женщина и тоже поднялась. Она посмотрела на меня с любопытством, ожидая, очевидно, что Абрам представит меня, но он этого делать не стал.

Мы молча зашли в ресторан, сели за столик у окна и поблагодарили официанта за меню. Я не была голодна. Меня питали озадаченность и неопределенность, ведь этой Викторией могла вполне оказаться жена Абрама. Сделав небольшой заказ, я вернула официанту меню и оглядела сверкающий зал, полный деловых и очень занятых людей.

– Почему так мало заказала?

– Потому что я не голодна. Но если вдруг мне на глаза попадется забегаловка с бургерами, я туда обязательно загляну. Ты здесь часто бываешь?

– Вовсе нет.

– А кажется, будто да.

– Почему?

– Ты точно знаешь, куда идти. Ты ведешь себя так, словно уже не раз здесь останавливался.

– «Знаю, куда идти»? – усмехнулся он. – Это ведь отель!

– Знаю. Но я, например, в другой стране и в здании, где никогда не была, могу и заплутать.

– Значит, путешествовать в одиночку тебе противопоказано.

Мы сдержанно улыбнулись друг другу. Вопросы, донимающие мой разум, умножались. Им уже точно не хватало места!

– Почему ты согласился поужинать с моей семьей на Новый год?

– Из вежливости. Твои родители сочли бы мой отказ за неуважение.

– А их мнение для тебя так важно? Ты ведь приехал повидаться с сестрой, а тут вдруг меняешь свои планы ради посторонних тебе людей. Не говоря уже о том, что ты вроде как собирался ко мне.

– Не вроде как, Николь, – посмотрел он на меня внимательно. – Я очень ждал нашей встречи. Поездка немного затянулась, а вдобавок к этому задержали мой рейс на пять часов. Я прилетел в город в начале одиннадцатого, поехал к Астрид, а потом собирался к тебе. Знаю, о чем ты думаешь. Я бы мог сообщить тебе о своих планах в течение дня, но… – Абрам усмехнулся, будто дальше меня ждала полная нелепица. Впрочем, его взгляд сделался таким рассеянным и болезненным, что я уже сама пожалела о своих словах. Наверное не стоило начинать эту тему. – Мне было не до этого… А потом у Астрид началась аллергия! Она с детства не переносит паприку, а в одном из блюд была эта приправа. Мы поехали в больницу и встретили Новый год там, – закатил он глаза. – Я звонил тебе, но ты уже отключила телефон и… И я понял, что на этом всё. А твои родители, – поднял он на меня глаза, – скажу честно, я просто хотел увидеть, что не так между вами. Понять, может быть, чтобы получше узнать тебя.

– Ты мог бы просто спросить меня об этом, – пожала я плечами.

– Я уже имел неосторожность сделать неправильные выводы, – напомнил Абрам. – Да и, каким бы сильным не было чувство любопытства, которое, поверь, совершенно мне не свойственно, я не стану лезть в личную жизнь человека, поскольку понимаю, что порой это не должно никого касаться. И мне почему-то кажется, что это именно твой случай.

Нам принесли заказ. Я размешала овощной салат с плоскими ломтиками куриной грудки, обваленной в желто-оранжевых специях.

– А разве Грушевский тебе не рассказывал? – усмехнулась я. – По-моему, он готов говорить обо мне с каждым столбом. – Абрам молчал, нарезая на ровные кусочки свою яичницу. Я знала, что отец уже беседовал с ним и прекрасно понимала, что словами об «охотнице на богатых мужчин» он не ограничился. – Я встречалась с молодым человеком. Он красиво ухаживал за мной, а наши родители, так или иначе, знали друг друга. Их общение стало более интенсивным, когда мы с ним стали жить вместе. Я тогда заканчивала университет и совсем не задумывалась о будущем.

– Что-то вроде галочки?

– Точно, – улыбнулась я, глянув в окно. – Я почему-то была уверена, что моя жизнь уже расписана от и до. И это казалось чудесным, поскольку я любила и была любима, я знала, что очень скоро мне сделают предложение и я надену белое платье. У меня будет своя счастливая семья. Мы с мужем будем любить друг друга, уважать, ценить и оберегать… Всё, как у моих родителей, на идеальные отношения которых я смотрела годами и представить не могла, что бывает как-то иначе. – Я прочистила горло и сделала пару глотков воды. – У меня есть подруга. Мила, – улыбнулась я. – Она работает в крупнейшем глянцевом издании и постоянно пропадает на всяких светских тусовках, закрытых мероприятиях – в общем, она очень активная в этом плане и всегда умудряется находиться в самой гуще событий.

– Позволь предположить? – с кривой улыбкой, сказал Абрам. – Не Мила ли оповестила тебя о том, что я ужинал с твоими родителями тридцать первого декабря?

Я улыбнулась и едва заметно пожала плечами, вынудив Абрама понимающе опустить голову.

– Как-то раз она пригласила меня на открытие клубного ресторана. Прессе и репортерам вход был закрыт, но у Милы очень много друзей и ей удалось достать пригласительные. Она сказала, что работать не будет. Она просто должна знать, что это за место такое. Мы приехали и попали в ресторан, где гостями были мужчины самых разных возрастов в деловых костюмах, с пачками денег в карманах и явным желанием все их там оставить. А ещё там были элегантные женщины, молодые девушки и почти все они пришли заработать. И вот мы сидим ужинаем с подругой, как вдруг я вижу отца в компании рыжеволосой женщины. Они мило беседуют, она опускает свою ладонь на его руку, поглаживает её пальцами, они целуются… Так открыто и откровенно… На маму она похожа не была, – хмыкнула я, – так что мои волосы, разумеется, встали дыбом. Мы с Милой уехали. Я не хотела, чтобы он видел меня, потому что сама не до конца понимала, что вообще произошло. Я вернулась домой, хотя планировала остаться на ночь у Милы. В тот момент я нуждалась в поддержке любимого человека, а не подруги. Такое со мной было в первый и последний раз. Мне просто хотелось поделиться с ним эмоциями, чувствами, которых я прежде никогда не испытывала. Я почему-то была уверена, что он поймет меня… Но дома меня ждала другая картина: моя сестра, скачущая на моем парне. Я вдруг позабыла о предательстве отца. То, чему я стала свидетельницей менее часа назад, просто перестало иметь для меня хоть какое-то значение, потому что теперь предали меня. Мою любовь, мое уважение, мои мечты и планы. Я собрала свои вещи, пока влюбленная парочка приходила в себя, и поехала домой. Потому что дома мне всегда были рады и там намного спокойнее что ли. Во всяком случае, я была в этом уверена. Я плакала, объясняя маме свой поздний визит да ещё и с чемоданом. А она впервые слушала меня с таким пугающим хладнокровным спокойствием… А потом она сказала мне идти спать. Утро вечера мудренее. Принимать решения нужно на свежую голову и бла-бла-бла. Тут приехал отец, – улыбнулась я, с отвращением вспоминая ту бесконечную ночь. – Что такое? Что у вас случилось? Николь, ты обязана успокоиться и поговорить с Ильей. Между вами не может быть никаких разногласий, вы идеальная пара. И я спросила его, как вы с мамой? Значит идеальные пары обязаны изменять друг другу? Илья с моей родной сестрой, а ты с какой-то рыжей мочалкой? И тут вдруг в одно мгновение мой отец снял с себя все маски, какими обманывал меня всю жизнь. Мама ушла в спальню, сделав вид, что не услышала или не поняла, о чем я говорю. А отец начал требовать от меня повиновения. Что я обязана вернуться к Илье, сделать вид, что ничего не заметила и жить дальше. Что он вот-вот сделает мне предложение, мы поженимся и наши семьи, наконец, соединятся. Я сказала нет. В слезах и истериках, я разбила, наверное, всю посуду в доме, потому что не понимала, почему всё так резко изменилось? Где моя мама, которая всегда поддерживала меня? Где отец, чья любовь, как оказалось, всегда была театральной постановкой? Домой приехала София и послушно села за стол, когда этого потребовал отец. Он спросил меня ещё раз, намерена ли я оставить «нелепые проблемы» в прошлом и продолжать жить себе «припеваючи»? В ответ я плюнула на его любимый стол из темного дерева. Тогда он спросил Софию, готова ли она занять мое место и сестра без промедления согласилась. И только тогда до меня дошло, что кроме подруги у меня нет никого. Потому что она приехала ко мне в пижаме и огромных тапочках посреди ночи и помогла собрать мои оставшиеся вещи, для которых я никак не находила времени, чтобы перевести их в нашу с Ильей квартиру. Мила вообще ничего у меня не спрашивала. Просто откликнулась на мою просьбу, позволила пожить у себя, пока я приходила в чувства. Моя бабушка оставила мне в наследство квартиру. В центре города. В старом, но чертовски дорогущем доме. Все мои карты отец заблокировал… Содержать квартиру у меня не было денег и я выставила её на продажу. Купила однокомнатную в новом районе, сделала ремонт, параллельно подыскивая работу. Но без опыта мало куда брали, да и… Да и отец постарался. Я проходила собеседования в небольших фирмах и целых компаниях, с руководителями которых он был хорошо знаком. Никто не хотел связываться со мной…

– И поэтому ты сменила фамилию?

– Я просто не хотела, чтобы нас даже какое-то словечко связывало. Однажды мы с Милой и ещё одной моей подругой решили пройтись по магазинам. И я увидела, как любовница папаши зашла в салон дорогого нижнего белья. Я тогда несколько месяцев безуспешно ходила по собеседованиям и вдруг во мне взыграло какое-то странное чувство… Несправедливости и… Я вспомнила, как била дома посуду, вазы и эти бесконечные фигурки слоников. И мне захотелось сделать что-то такое ещё, чтобы избавиться от этого поганого чувства обиды. В общем мы зашли в этот же салон, и я направилась к примерочным, вслед за рыжеволосой женщиной. Она знала, кто я, потому что, увидев мое отражение в зеркале, нагло ухмыльнулась и спросила: «И чего тебе»? Я разукрасила ей лицо и сказала, что отцу точно понравится. Возможно, это казалось ужасным со стороны, но я тогда получила непревзойденный кайф. Сейчас я этим не горжусь. Это ужасно… А ему «понравилось»! Он позвонил мне и орал так, что я чуть не оглохла. Что я должна быть благодарна ему до конца моих дней, ведь если бы он не он, то меня бы посадили за причинение вреда здоровью и всё такое прочее. И предупредил, чтобы я не смела больше прикасаться к женщине, которую он любил долгие годы. В следующий раз мне точно не повезет, – улыбнулась я. – Поэтому я и сменила фамилию. Во мне нет ничего от Грушевского. И никогда не будет. Впрочем, как только я получила новый паспорт, меня взяли на работу. Поэтому, не быть Грушевской – к удаче.

Абрам молча и задумчиво смотрел на меня, а потом опустил локти на стол и подпер пальцами подбородок.

– Извини, что испортила тебе аппетит. Ты даже не попробовал свою яичницу. Но я не хочу, чтобы ты считал меня той, кем я со слов Грушевского точно не являюсь.

– Он боится тебя. Ведь то, что не поддается контролю, всегда несет в себе опасность.

– Если бы он боялся меня, то давно уже оставил бы в покое. Юля, которую ты уволил, теперь работает у него. И теперь она меня терпеть не может, – закатила я глаза. – Тебе он наговорил обо мне не бог весть какой ерунды. Он не боится меня. А просто хочет подпортить мне жизнь, чтобы я осознала, как была не права.

– То, что ты рассказала, Николь, это очень жестоко. Но теперь я понимаю, почему ты так много раз…

– Что? – произнесла я, когда он вдруг внезапно замолчал.

– Искала кольцо на моем пальце и не согласилась тогда поужинать со мной, хотя мы вроде бы… – ответил Абрам, скрывая улыбку. – Хотя мы оба понимали, что симпатичны друг другу. – Мое сердце подпрыгнуло к самому горлу. – Извини, что я заставил тебя сомневаться в моей честности и, вероятно, сожалеть о том, что между нами было.

Я прочистила засохшее горло и сделала большой глоток воды. Я чувствовала, как подгорало мое лицо под внимательным взглядом серых глаз, и пожалела, что напялила на себя этот теплый свитер. Официант принес мой кофе, и я поблагодарила его молчаливой улыбкой.

– Ты поделилась со мной своим прошлым, потому что считаешь, что я верю каждому слову твоего отца?

– Потому что ты мне нравишься, – посмотрела я на него, поджимая пальцы на ногах. – И, если это взаимно, то разумеется я бы не хотела, чтобы у тебя сложилось обо мне неправильное впечатление.

– Впечатление о тебе сложилось уже в лифте, – улыбнулся Абрам. – Когда мы застряли.