Настя вздохнула и констатировала:
– Значит, пойду в конных штанах.
Платья с юбками Настя не то чтобы не любила – просто не видела смысла в них на данном этапе. Платья штука красивая, они облегают, развеваются и летят по ветру под восхищёнными взорами. Но если нет восхищённых взоров и ветра нет, то и с платьями можно погодить. Тем более что в них ни побегать, ни прыгнуть, ни сесть нормально. То есть с секцией платье не сочетается вообще никак, с улицей – слабо, со школой – при огромных ограничениях. А школа сама по себе набор огромных ограничений, зачем собственных-то добавлять. Директриса, конечно, ворчала насчёт «ученицы должны быть скромными и элегантными», но лично утвердила два варианта формы для девочек – с юбкой и с брюками. Пусть ворчит дальше.
А против того, что девочка, Настя и не думала возражать. Никогда – в отличие, кажется, от многих подружек. Они бурчали, что пацанам, конечно, легче во всём: работать по дому особенно не заставляют, убираться тем более, учиться можно еле-еле, а уж про одежду и так называемую опрятность и говорить нечего. Было бы что опрятывать ещё.
Доводы обоснованные, Настя не возражала. Но подозревала, что столько же доводов не в свою пользу мог привести любой мальчишка. Да и маме с сыном было бы, наверное, сложнее, чем с дочкой.
Мужчины в их семью вписывались с трудом. Мама и Настя с этим смирились, бабушка, кажется, тоже, хоть и не признавалась. Только дед всё пытался всунуть мужскую руку, которой, он говорил, здесь очень не хватало. Дедовой руки хватало с избытком, но обычно на полдня, не больше. Потом она обречённо махала и вместе с дедом отбывала куда подальше. Обычно на дачу. Ну и ладно. Без дедушки было спокойней. Да и без бабушки, которая всё время пыталась устроить чью-то судьбу или хотя бы организовать движуху, потому что так интересней. Мама и Настя не спорили, но и не соглашались. Они вообще предпочитали не спорить и не соглашаться, особенно друг с другом. И в остальном были довольно похожими. Теперь даже размеры одинаковые. Ну, большинство размеров. «А через годик я твои вещи буду носить», – предупредила как-то Настя. «А я твои», – хладнокровно ответила мама. Настя сказала «ну-ну», но малость напряглась и решила ответственней подходить к комплектованию гардероба – так, чтобы мама на него не претендовала.
Вообще Настя не жаловалась ни на гардероб, ни на судьбу. За редкими исключениями вроде сегодняшнего. Впрочем, сегодня удалось отделаться отступлением на заранее подготовленные позиции в виде чёрных юбкобрюк, которые Настя холодно ценила за удобство и чудовищную оригинальность. Ещё бы оборки оборвать – но тут мама стояла насмерть. Видимо, юбкобрюки входили в тайный список Настиных вещей, на которые мама готова претендовать, – и дикие кружевные оборки шли в этом списке отдельным подпунктом. Жалко маму: ждёт её огорчение. На днях рождения в отрыв уходят порой и куда более прочные объекты. Может, Полинкина днюха окажется такой вот отрывной.
Не оказалась.
День рождения вышел жутко застольным: народ перемещался от стола к столу, и всё. Не худший вариант на самом деле: у Варьки две недели назад все просто расползлись по углам и два часа водили пальцами по экранам телефонов. Адски интересно. Особенно Насте, у которой телефон – простая звонилка без всякого интернета и почты. Зато батарейки на две недели хватает, не то что девчонкам, живущим в поисках зарядки. А игры, если что, дома есть, в компьютере.
У Полинки игры внезапно обнаружились не только в компьютере. Почти все надарили почему-то настольные игры или наборы «Юный химик», «Юный астроном» и прочих «Кружевниц». Хотя понятно почему. Это раньше с подарками была легкота – узнаёшь, какого диска с игрой не хватает у именинника, его и вручаешь. Теперь все игры, фильмы и книги находятся на расстоянии щелчка. Их дарить бессмысленно. А деньги как-то некрасиво, всякий раз говорила мама и принималась таскать Настю по магазинам умных игрушек и познавательных досугов, пока Настя, озверев, не тыкала в первую попавшуюся коробку посолиднее. Главное – поавторитетнее сказать, что Юля, Варя или Полинка как раз такое любят и как раз такого у них не хватает.
Полинке такого точно не хватало. А теперь было с избытком. Стопа коробок из подарочных пакетиков высилась над столом, как мексиканская пирамида. Добив праздничный обед, народ воссел вокруг пирамиды, будто жрецы на главный праздник, и начал ритуал. Полинка деловито вскрывала очередную коробку, зычно созывала потихоньку расползающихся девчонок, раскидывала карточки или фишки по полю – чтобы через пять минут заявить: «Круто, потом поиграем. А тут чего?»
Девчонки ржали и предлагали замутить из «Юного химика» бомбочку. Рецепта бомбочки в коробке почему-то не нашлось. Народ переместился за третий стол, компьютерный – там, понятно, и залип. Полинка давеча зарегистрировалась в какой-то мегаактуальной онлайн-игре и теперь авторитетно вещала про её – и свои, понятно, – крутизну и величие.
– Нестеров инвайт подогнал, поняли? Он же весь влюблённый в меня, ты что. А инвайт вообще ценный, потому что игра… Это такая крутая игра, короче. Там даже адреса нет, цифирки только, и вход, прикинь, только по инвайтам.
– Да ты шооо, – иронично протянули Дашка с Юлькой.
– Молчать ваще. Там, короче, можно самому персонажей создавать с любой внешностью, хоть свою копию по фотке, поняли? Хоть это самое, трёхглавого дракона.
– С тремя твоими бошками? Ужас.
– Не, я твои поставлю, чтобы ужас был.
Девчонки загалдели на привычную тему «Кто тут самая страшная», повытаскивали телефоны и принялись фоткать друг друга ради доказательств. Но Полинка, багровея, переорала всех и умудрилась почти без повторов объяснить, что у дебила Нестерова был только пацановский инвайт, поэтому никакого персонажа они делать не будут, женских просто нет, а мужских – на всю школу хватит и ещё сто раз останется. Вопрос в выборе.
Настя к компьютерным играм относилась… Можно сказать, не относилась совсем. В телефоне иногда змейку или шарики гоняла, чтобы время убить в дороге или очереди. А специально что-то скачивать, где-то регистрироваться, а потом откусывать от собственной жизни по нескольку часов в день ради спасения несуществующего короля, сжигания нарисованных танков или выращивания тыквы, которую всё равно никто не попробует, – спасибо, как-нибудь без нас.
Девчонки, сшибая стулья, рванули к монитору, а Настя осталась за настольно-игровым столом. Она даже оглянулась на стол обеденный и подумала, не вынести ли от нечего делать грязные тарелки на кухню, но обереглась – мама Полинки на радостях могла припахать Настю мыть посуду. И Полинке потом досталось бы – типа матери не помогаешь, не то что Настенька, ну и так далее, со всеми вытекающими.
Настя потихоньку стала собирать по коробкам разбросанные настольные игры, попутно читая правила. Все интереснее, чем у компа толкаться. И в подхалимаже никто не заподозрит.
Полинка гаркнула:
– Вау, какие кони! Настьк, гля скорей!
Задолбали, подумала Настя, но всё-таки пошла. Я люблю лошадей, я их рисую и леплю, я занимаюсь выездкой и завтра у меня первые соревнования по конкуру, но это не значит, что мне надо тыкать в нос каждую криво нарисованную…
На экране ходила пара незапряжённых арабов, тракен и голландская чистокровная – все чётко и грамотно прорисованные. И вели они себя правильно, как настоящие кони в леваде, – друг к другу не подходили, но и не разбегались далеко. Если, конечно, считать правильным и настоящим, что несколько очень разных и очень дорогих элитных лошадей могут бродить вместе, и не в леваде даже, а по густой траве на опушке дремучего леса. Игра, одно слово, подумала Настя и вздрогнула вместе с остальными девчонками, а Полинка вскрикнула «Ай!» и, кажется, чуть не раздавила мышку.
По экрану чиркнули чёткие бурые полосы, ещё раз, экран стал красным, динамики сочно хрустнули, и вскинувшихся лошадей сменила заставка с готической надписью «This Is Just The Game».
Девчонки заспорили, дракон это был или подкравшийся гоблин, Полинка, поочередно хватая всех за руки, упирала на каких-то файргардов, потом вскричала, что теперь надо правильного перса выбрать, а не дурачка деревенского, и все углубились в выборы правильного перса, перебивая друг другу и выкрикивая:
– Кирасира надо, он ездит чётко!
– Какого кирасира, он до лошади не доживёт!
– Эльфа, эльфа! Вон, с ушами!
– Не, гнома давайте, он прикольный!
– Лучше тётеньку!
– Нельзя нам тётеньку, это нужен рейтинг, чтобы не ниже тридцати тыщ, и тогда, короче, сразу дворец и герцогини, поняли?
– Ага, мы ж королевишны все!
Почти все зачем-то громко захохотали. Мама Полинки позвала:
– Королевишны, ну-ка чай пить.
Полинка заворчала про самое интересное место и про то, что «о, о, мне тут тоже инвайт дали, девки, гляньте». Но мама напомнила: «С тортиком! И свечами!» – и Полинка чуть не снесла Настю. Настя пропустила галдящий табун, а сама на десять секунд задержалась перед монитором. Десяти секунд вполне хватает, чтобы переслать ссылку с инвайтом себе на почту.
Настя не знала, зачем ей эта игра. Не хотела она ни играть, ни лошадок рассматривать. Кругом полно роликов и снимков поинтересней и покачественней. Но дома Настя села за компьютер. Не сразу, конечно. Сразу полагалось отчитаться перед мамой о том, как прошло торжество, во что играли, что ели, поклясться, что сыта, довольна, урокоподготовлена и на-завтрашние-соревнования-настроена. А потом – в комнату, дверь поплотнее, динамики потише – и в игру.
Тут тоже получилось не сразу. Да и получилось совсем не то и не так.
Десять минут отняла регистрация, почти столько же – выбор персонажа. Нужен был наездник, лёгкий и быстрый. А наездников начинающим игрокам, похоже, не полагалось – ну или этим наездникам полагались фризы да владимирские тяжеловозы. Настя забраковала нескольких амбалов, у которых не то что плечи – щёки в экран еле вмещались. Подумав, отбросила пару сладких красавчиков – слишком рослые потому что. И, вздохнув, выбрала самого невзрачного бота с элегантным именем MadMaxMara, который добавился в последний момент, – просто одетого мальчика без раздутых мышц. Прямо скажем, не красавца – и вообще без явных достоинств. Зато Мара лёгкий, не хлипкий, к тому же прорисован хорошо. Отлично даже. Остальные персонажи тоже не выглядели халтурой, но мальчика будто залили в игру из профессиональной видеосъёмки – даже негустые ресницы видны. И лицо у него такое… Усталое. Человеческое. Настоящее, в общем. Как у соседа, с которым не знакома, но иногда встречаешься в лифте.
Он и оказался почти соседом. И настоящим.
Гадом.
Глава 2. Гад настоящий
Макс не считал себя гадом. Он просто любил играть. И умел, между прочим.
Макс играл всегда, везде и во что угодно. В игры на приставках, даже антикварных, с оранжевыми картриджами, в брелоке, в телевизоре через пульт, в телефоне. И в компе, конечно. Здорово играл: квест, на который отводился день, Макс проходил за час-полтора, стрелялки пролетал, почти не целясь. Гонки шли хуже, настоящие машины были интересней. А стратегии Макс вовсе не любил, скучные они, но, ввязавшись, добивался многого.
И это не то чтобы зависимость какая-то. Чокнутым Макс не был, хотя мама и ругалась, а папа где-то раз в месяц угрожал всё на свете запаролить, разбить и выкинуть. Или наоборот, в разной последовательности. Но не запароливал и не выкидывал. Потому что Макс, как говорится, видел берега, учился нормально, почти без троек и даже с пятёрками иногда. А потом начал заниматься этим, как его…
За спиной полыхнуло, и по небу, шипя, прокатилась волна жёлтого огня. Она опалила верхушки деревьев и пролилась глухими взрывами где-то за горами. Чтобы не вспыхнули волосы, Макс накинул капюшон из мешковины, а на взрывы вовсе не обратил внимания, хотя с деревьев сыпались скрученные листья и земля тряслась так, что даже усидеть было непросто. Он пытался вспомнить.
– Этим вот, когда буквы и цифры пишешь, и от этого игра идёт…
Он с надеждой посмотрел в небо над деревьями, где по его расчётам был экран, а за ним – лицо собеседницы, девочки Насти. Но девочка Настя была бестолковой. Или просто не понимала, что Макс ждёт подсказки. Откуда ей понять – она же не знала, что Макс умер уже трижды и поэтому забыл больше половины того, что было важным, основным и просто очевидным в настоящей жизни. Объяснять было долго, да Макс и сам запутался бы. Он ведь был своим личным персонажем и не должен был доставаться никакому нанимателю – но доставался, и сражался за него, и погибал. И терял память, а понимания, почему это случается, не находил.
Подсказки Макс так и не дождался, с досадой вспомнил сам:
– Программированием, вот. Программированием я стал немножко заниматься: языки там, среды, всё такое. Папа и обрадовался такой весь. А куда программисту без компьютера. Значит, нельзя запароливать и отбирать, это же будущая профессия и вообще круто.
Макс грустно усмехнулся.
– Правда, что ли, программы писал? – спросил небесный голос с недоверчивым уважением.
Девчонка как есть.
– Ну как, немножко.
– А ты уже проходишь в школе, да? Тебе сколько лет?
– Пят… Четырнадцать, – буркнул Макс и заторопился: – Проходишь, не проходишь, неважно, надо чуть-чуть уметь, да можно и без этого – просто окошки открываешь, компилятор там, дебагер, и набиваешь коды потихоньку. А можешь не набивать, пусть окошки висят себе внизу, пока игра идёт. Мама или папа к комнате подходят, я окошко раз – открываю, и всё, никаких претензий. Они заглянули – я перед экраном, экран синий, во весь экран строчки непонятные. Программирую типа. А за окошком игра вовсю, танки там ревут и так далее. Мама не слышит, я же в наушниках – подумаешь, может, просто музыку слушаю, чтобы программировать веселее было.
Макс ухмыльнулся и тут же помрачнел.
– Вот это окошко меня…
И замолчал.
– Что? – спросила девочка Настя с нетерпением.
– Не помню, – соврал Макс.
А может, не соврал, понял он сам с удивлением и испугом. Он в самом деле забыл, кажется, как очутился здесь, – забыл тот миг, который сперва казался прикольным, счастливым и вообще главным поворотом жизни, а потом оказался концом жизни. Жизней. Всех.
– Я вообще всё меньше помню, – объяснил он неохотно. – Помню, что я Макс, ну, Максим, Максим Андреевич.
– А фамилия? – спросил голос с неба.
Макс зажмурился и сказал:
– Андрей Викторович, мама Наташа, Наталья Геннадьевна. Блин, так не бывает.
Небо молчало. Память тоже.
– Блин… Ну Гаврилов же! – с досадой обрадовался Макс, распахивая глаза, и тут же сник: – Не, Гаврилов – это Дениска… Или он Клишенцев? Или Клишенс? Такие фамилии вообще бывают? Нет, точно…
Макс замолчал, стукнул кулаком выше колена. Хорошо стукнул, был бы настоящим – до синяка. Только здесь синяков не было и боли тоже. Здесь сразу кровь брызгала, а посильнее ударишь – нога отлетала. А вот так, потихоньку, надо было стукнуть раз двести – и тогда повалишься замертво. Мёртвым, в смысле. А мёртвым Максу нельзя было становиться. Больше ни разу. Трёх раз более чем достаточно.
И хотя желание ударить посильней – не себя, так дерево или скалу, а особенно тех, кто его сюда засунул, кем бы они ни были, – просто душило Макса, он не стал ударять, а пробормотал сквозь перехваченное горло:
– Дур-рдом.
– Ты свою фамилию забыл? – спросила девочка Настя с ужасом.
Макс хотел ответить язвительно, но просто кивнул. Сил не было.
– А город, откуда ты?
Город. Москва, Припять, Вайссити, Рио, Дамаск, Масиаф, Гарданика, Бифуан, Кингхиллз. Нет, Гарданика, Бифуан и Кингхиллз – это здесь, а остальные, может, и не города. Кроме Москвы и, кажется, Припяти. В Москве я был… Кажется, был, да. А жил. Живу то есть.
Хотелось заплакать, хотя тут никто не плакал. Только женщины вроде бы, иногда, над павшим мужем, но женщины были во дворцах, а туда Макс так и не попал ни разу.
Он вздохнул и объяснил:
– Тут все всё забывают.
Ужас в голосе девочки Насти стал звонким:
– Так вас… нас… тут много?
Макс даже удивился:
– Ну… Наверное.
На самом деле он не знал, много их – нас – тут или мало. Большинство воинов, лазутчиков, торговцев, оружейников и кузнецов, не говоря уж о нелюдях типа эльфов и файргардов, были явными ботами, плоскими и бледными, хотя и выглядели вполне яркими и твёрдыми, некоторые – смертельно. А слухи про загадочных асатов, которые жили в игре, слишком невнятны.
Тут девочка Настя и вернулась к теме, которую Макс обходил, сам толком не зная почему:
– А как они сюда попали? Как ты сам сюда попал?
Макс закрыл лицо руками и глухо сказал из-под ладоней:
– Я. Не. Помню.
Кое-что он помнил, странный такой набор. Макс не помнил, например, как узнал про игру и где взял инвайт, но помнил, что такое инвайт. Не помнил, когда и где сел играть впервые – скорее всего, в своей комнате, прибежав из школы, но уверенным в этом не был, тем более что школу и комнату почти позабыл, – зато помнил, как регистрировался, обходил возрастные и географические ограничения, подгружал свою фотку и делал внешность солидней и значительней. Дурак.
Волосы встали дыбом, тело будто распухло и поплыло вниз, за подогнувшимися коленями, и тут же стало твёрдым и звенящим. Звон наполнял мир, распирал горло и грудь, делал глаза горячими, а всё оружие округи – видимым сквозь деревья и горы. Запахло дымом зажжённой спички – единственным на весь этот мир ароматом. Впереди собирался отряд лучников, в деревеньке кузнецы сгружали на подводы последние охапки сегодняшних пик и алебард, из крепости выходила, разворачиваясь, фаланга в тяжёлом вооружении. Драконов вокруг не было, во всяком случае, при всадниках или в железе. Труба всё пела.
– Что это? – спросила девочка Настя с некоторым испугом.
Её, наверное, слегка оглушили наушники. Или она через динамики слушает?
– Ты в наушниках? – крикнул Макс и снова повторил, нетерпеливо переминаясь.
Повторил, потому что Настя, кажется, не разбирала его голос даже сквозь затихающий боевой рёв, а переминаясь, потому что тело рвалось в бой. Макс ведь только внешность нарисовал и чуть приукрасил, верхнюю оболочку. А всё нутро и вся суть тела и персонажа были местными, созданными для того, чтобы рваться в сражение по сигналу.
– Битва начинается, – сказал Макс, сдерживая страшное желание вскочить и бежать.
Нельзя ему бежать, пока всё не объяснит и не договорится. Пережить первый бой не очень сложно, но две смерти из трёх Макс нашёл именно в стартовом сражении, хотя игроки были не совсем уж чайники. А девочка Настя даже не чайник, ситечко в лучшем случае: сама призналась, что ни во что сложнее шариков и викторин не играла. Поведёт Макса в бой – и всё кончится.
