На протяжении всей истории римские императоры прибегали к насилию. Они редко тянули с тем, чтобы разделаться с несогласными и бунтовщиками. Они зависели от армии, которая завоевала империю, защищала ее и жестоко подавляла мятежи. Даже Марк Аврелий, император-философ, пришедший к власти мирным путем и предпочитавший всему остальному литературу и искусство, посвятил большую часть своего правления военным действиям на границе.
Кроме того, армия могла привести к власти или свергнуть императора. Ни один из них не мог править без поддержки солдат. Со временем армия и отдельные солдаты стали значить даже больше, чем сенат – римская элита, считавшая себя правившим классом. Всё больше и больше императоры опирались не на сенаторов, а на верных им людей, даже на бывших рабов. Во все века правителю нужна поддержка народа, и ее, как правило, легко получить, обеспечив людей хлебом и развлечениями. Бедняки составляли основную массу населения империи, и их жизнь нельзя было назвать сытой и веселой.
Наконец, всегда важно поддерживать хорошие отношения с богами. Каждый император устанавливал с ними мир, некоторые провозглашали новых богов, не отрицая прежних. Константин отличился тем, что не просто поклонился новому богу, а отринул богов своих предков.
Религия – часть культуры, и характер римской культуры мало изменился с установлением монархии. Впрочем, Август и его наследник Тиберий сделали громадное дело, равнозначное подвигу Геракла. Они от лица Римской империи отказались от завоевания новых территорий в пользу эффективного управления существующими. Они отобрали власть у гордой, воинственной и вздорной аристократии и начали передавать ее чиновникам, выходцам из более низких социальных классов. Рим лишился центрального места в государстве – сперва к выгоде Италии, а затем и провинций.
Строго говоря, наследники Августа всё же присоединили к империи две новые провинции путем вооруженных вторжений. Однако это расширение границ ничтожно по сравнению с динамикой двух предыдущих столетий, когда Рим захватил всё Средиземноморье и Северо-Западную Европу. Даже военная элита рано или поздно устает от битв и начинает интересоваться деньгами и удовольствиями, а не захватом земель. Медленно уходят империи – и здесь не бывает исключений. И всё же римляне проделали огромную – и успешную – работу, чтобы удержать свои позиции.
За пафосной и утонченной риторикой всегда скрывалось прагматичное сердце. В этом – настоящий Рим. Настоящий Рим – не в речах Цицерона и не в блестящей прозе Публия Корнелия Тацита. Настоящий Рим – в том, как Тиберий без сожалений отказался от Германии, в реплике Веспасиана «Деньги не пахнут!»[8 - …«Деньги не пахнут!»… – Suet. Vesp. 23.3; Cass. Dio. LXVI.14.5.], относящейся к налогу на общественные туалеты Рима. Новая кровь и новые боги; жесткие решения и стратегические отступления. Римляне были готовы на всё и делали всё, чтобы сохранить империю.
В какой-то момент Рим фактически теряет свой статус столицы. Западный император правит из Северной Италии или Германии – и какое-то время наряду с западным императором существует и восточный. Предшественник Константина Диоклетиан понимает, что империя слишком велика, чтобы с ней мог справиться один человек. Константин, напротив, решил принять на себя всю возможную ответственность. Рим перерос самое себя, но в этом когда-то и состоял его успех.
Наступила пора перемен – и кровавой борьбы. Новые люди восходили к вершинам. Два императора (из середины нашей книги) – Траян и Адриан – родились в провинции Испания. Император Септимий Север, правивший еще через два поколения, происходил из Северной Африки. Он был потомком италийского иммигранта, и, возможно, в его жилах текла также африканская и ближневосточная кровь. Диоклетиан и Константин вели свой род с Балкан и не имели ни капли италийской крови. У власти оказывались и женщины другого происхождения. Жена Севера была родом из Сирии, мать Константина – из Малой Азии, современной Турции.
Владыками и владычицами Палатина, таким образом, оказывались люди, которых никогда бы не представил здесь основатель империи. Голоса их давно затихли, многие ныне забыты. Порой даже мы не знаем об их внешнем облике: статуи были уничтожены в ходе успешных переворотов. Их лица соскоблены с фресок и барельефов. Их духи взывают к нам со страниц рукописей, о них можно узнать благодаря памятникам искусства и археологии, научным исследованиям любых находок – от обломков кораблей до кусков ткани.
Римляне живут, и не только в фантазиях ночного посетителя Палатинского холма.
Глава 1
Август. Основатель
Статуя Августа из Прима-Порта. Фрагмент
АВГУСТ СЧИТАЕТСЯ ОБРАЗЦОМ РИМСКОГО ИМПЕРАТОРА, и это закономерно и заслуженно. В истории не так уж много людей, которые могли бы столь же наглядно показать своим примером, что значит достичь пределов возможного. Август завершил век революций, низверг республиканский строй, основал империю и стал первым императором. Но Август – еще и человек-загадка. В четыре года оставшись без отца, в возрасте девятнадцати лет он стал одной из видных фигур на римской политической арене. Как удалось ему это – и многое другое?
Как удалось ему разгромить оппозицию, которую возглавляла самая, возможно, блестящая влюбленная пара в истории – Антоний и Клеопатра? Как мальчик-сирота стал успешным военным лидером, а затем – самым известным в истории поборником мира? Как посчастливилось ему найти верного товарища, служившего ему генералом и администратором и не покушавшегося на власть начальника? Как ему удался один из самых эффективных и смелых супружеских союзов в истории – с блестящей, талантливой и хитроумной Ливией? Как получилось у него основать династию, продержавшуюся у власти целое столетие, и империю, существовавшую гораздо дольше?[9 - Понятие imperium populi Romani (держава римского народа) возникло еще до Августа и не было связано с формой правления. В первые два столетия, последовавшие за правлением Августа, власть принцепса сосуществовала с политическими институтами, унаследованными от Республики. С формальной точки зрения Август восстановил республиканский строй.]
Ближе к концу своей долгой жизни Август ответил на некоторые из этих вопросов. На бронзовых колоннах своего мавзолея в Риме он оставил длинное послание, включавшее и такие строки: «После того как гражданские войны я погасил, с общего согласия став верховным властелином, государство из своей власти я на усмотрение сената и римского народа передал. За эту мою заслугу постановлением сената я был назван Августом…»[10 - «После того как гражданские войны я погасил…» – RGDA. 34.1. [Здесь и далее цит. по: Октавиан Август. Деяния Божественного Августа / перевод И. Шифмана // Шифман И. Цезарь Август. Л.: Наука, 1990.]].
Таков официальный ответ на наши вопросы. Но что происходило на самом деле? Мы начнем историю с юных лет Августа и проследим за его карьерой.
СЫН АТИИ
Он родился 23 сентября 63 г. до н. э. Мы знаем его как Августа, однако первые тридцать пять лет жизни он звался Октавианом[11 - С рождения он носил личное (praenomen) и родовое имя (nomen) своего отца и именовался Гай Октавий. С семнадцати лет, после усыновления Цезарем, его полное имя звучало как Гай Юлий Цезарь Октавиан, причем в источниках он именуется «Цезарь» или «молодой Цезарь». После принятия им титула «август» его официальное имя звучало как Император Цезарь Август. Имя Октавиан Август – современная конструкция и в источниках не встречается.]. И только затем получил имя, прославившее его в истории.
Отец его, Гай Октавий, происходил из семьи, принадлежащей к элите маленького городка к югу от Рима. Октавий был человеком состоятельным и честолюбивым; он стремился к власти, но не мог похвастаться знатным происхождением, а именно это римляне – и богатые, и бедные – считали главной чертой лидера. «Знатными» людьми называли представителей очень маленькой группы[12 - «Знатными» людьми называли представителей очень маленькой группы… – См.: Syme R. The Augustan Aristocracy. Oxford: Clarendon Press, 1986. P. 1–14 (глава «The Nobilitas»).] – потомков консулов, высших должностных лиц Рима, избираемых ежегодно. Октавий вошел в круг знати, вступив в брак с племянницей (дочерью сестры) Юлия Цезаря, будущего диктатора. Положение девушки открывало дорогу к власти ее мужу и их маленькому сыну. Ее звали Атия[13 - Ее звали Атия. – Об Атии см.: Becher I. Atia, die Mutter des Augustus – Legende und Politik // Schmidt E. G. (Hrg.). Griechenland und Rom, Vergleichende Untersuchungen zu Entwicklungs- tendenzen und-h?hepunkten der antiken Geschichte, Kunst und Literatur. Tbilissi: Universit?tsverlag; Erlangen, Jena: Palm, Enke, 1996. S. 95–116.].
Их союз начинался хорошо, с переезда в Рим и первых политических успехов ее мужа. Гай Октавий, как кажется, нацеливался на консульство, но внезапно умер в 58 г. до н. э. по дороге домой после успешных мероприятий в должности наместника провинции. Теперь Атия была вдовой с двумя детьми: Октавианом и его старшей сестрой Октавией.
Октавиан остался без отца в четыре года. Затем один (как минимум) из его опекунов плохо распорядился наследством его отца или даже разграбил его. Однако это не помешало Октавиану впоследствии добиться успеха; очень многим он был обязан своей матери, ее семье и собственной стойкости.
Атия – одна из тех героинь истории, что не получили должного внимания. У нас нет даже ее подробного портрета. Мы не знаем, как она выглядела: не осталось ни ее скульптур, ни изображений на монетах. Возможно, утраченные «Мемуары» Августа рисовали ее образ, который сохранился в более поздних римских текстах: образ строгой, старомодной матери[14 - …строгой, старомодной матери… – Так описывает ее один из персонажей «Диалога об ораторах» Тацита (28, особенно 28.6) (ок. 102 г.); эта характеристика, возможно, восходит к биографии Августа.], ратовавшей за строгую дисциплину и пристально следящей за воспитанием сына. В источниках изображена женщина практичная, прагматичная и расчетливая: она непрестанно радеет за сына и озабочена его карьерой.
Римские матери часто становились своим детям такими помощниками. Мужья, бывало, умирали раньше жен, и забота о будущих наследниках целиком ложилась на женщин. Римская история знает много влиятельных матерей, которые руководили карьерой детей. В латинской литературе они объединены образом богини Венеры, которая привела своего сына Энея к священному предназначению[15 - …богиня Венера, которая привела своего сына Энея к его священному предназначению… – Verg. En. Всестороннее обсуждение вопроса см.: Dixon S. The Roman Mother. Norman: University of Oklahoma Press, 1988. P. 74.] – основанию Рима[16 - Эней должен был обрести новую родину в Италии и стать родоначальником династии царей Альба Лонги, отпрысками которой являлись Ромул и Рем.]. Неудивительно, что римские мужчины почитали своих матерей.
Вскоре Атия вышла замуж повторно, на сей раз за другого видного общественного деятеля[17 - Вскоре Атия вышла замуж повторно, на этот раз за другого видного общественного деятеля… – Это был Луций Марций Филипп, римский консул 56 г. до н. э.]: скользкого типа, который ухитрился не примкнуть ни к одной из сторон во время гражданской войны (49–45 гг. до н. э.) и всё же поднялся к вершинам власти. Юный Октавиан мог бы немало узнать от отчима об искусстве обмана. Но Атия доверила сына бабушке Юлии, своей матери, и характер отрока сформировался под ее влиянием. Брат Юлии, Юлий Цезарь, в то время завоевывал Галлию и был в шаге от того, чтобы стать первым человеком Рима. Конечно же, Юлия писала ему о блестящем и амбициозном юноше, находящемся под ее опекой, и о том, как гордится им семья.
Когда Юлия умерла в 51 г. до н. э., Октавиан переехал в дом матери и отчима, но продолжал думать о знаменитом двоюродном деде. Говорят, что Октавиан собирался присоединиться к Цезарю на театре военных действий в 46 г. до н. э.[18 - Октавиан собирался присоединиться к Цезарю… в 46 г. до н. э. … – Nic. Dam. Vita Caes. Fr. 114.VI.14.], но Атия не позволила, беспокоясь о здоровье сына.
Пока взрослел Октавиан, Цезарь проводил Рим через революционные преобразования. Прежде Рим развивался как гордая самоуправляющаяся Республика. Народ и элита делили власть путем выборных должностей в народных собраниях, судах и сенате. Но вскоре Республика не выдержала соперничества с Цезарем, тем более что за ним следовали десятки тысяч преданных солдат.
Когда Цезарь пересек Рубикон и пошел маршем из Галлии в Италию в 49 г. до н. э., он вызвал полномасштабную гражданскую войну в стране, уже полвека страдавшей от внутренних конфликтов, которые уходили корнями в еще более ранний кризис. На фоне политических, военных, социальных, экономических, культурных и административных неурядиц внутриполитическое положение в Риме невозможно было однозначно охарактеризовать: общество оказалось в тупике, выйти из которого не представлялось возможным.
Только тот, кто смог бы приручить и столицу, и остальные земли империи, принес бы мир, порядок и стабильность. Цезарь показал, что он не такой человек. Он был завоевателем, а не созидателем. Вопрос был в том, кто теперь попробует – и сможет – это сделать.
У Цезаря не было собственного законнорожденного сына, хотя, возможно, он являлся отцом рожденного вне брака царевича Цезариона, сына Клеопатры[19 - Сына Клеопатры официально звали Птолемей XV Филопатор Филометор Цезарь. Цезарион («Цезаренок») – прозвище, которое дали ему александрийцы. Независимо от того, был Цезарь его отцом или нет, Цезарион не мог рассматриваться в качестве наследника, поскольку его мать не имела римского гражданства.]. Цезарю предстояло решить, кого из родственников назначить своим наследником. У него было несколько племянников и внучатых племянников, и Октавиан стоял во главе этого списка.
Пламенный и амбициозный Октавиан был политиком от природы[20 - Пламенный и амбициозный Октавиан был политиком от природы… – Юрген Малиц весьма интересно анализирует карьеру молодого Октавиана: Malitz J. «O puer qui omnia nomini debes». Zur Biographie Octavius bis zum Antritt seines Erbes // Gymnasium. 2004. Bd. 111. S. 381–409.]: умным, обаятельным, симпатичным и общительным молодым человеком с железным характером. Он не был воином, но обладал всеми нужными качествами: упорством, изворотливостью и храбростью. И у него была Атия, которая, разумеется, при каждом удобном случае не забывала напомнить Цезарю о своем замечательном сыне. Она даже рассказывала Цезарю историю о том, что отцом Октавиана был вовсе не Гай Октавий, а сам Аполлон,[21 - …отцом Октавиана был вовсе не Гай Октавий, а сам Аполлон… – Возможно, эта история относится к более позднему периоду, когда Август был официально обожествлен, хотя есть вероятность, что она возникла и раньше. Suet. Aug. 94.4; Wardle D. Suetonius: Life of Augustus = Vita Divi Augusti. Oxford: Univ. Pr., 2014. P. 512–515; Cass. Dio. XLV.1.2; Домиций Марс: Hollis A. S. Fragments of Roman Poetry, ca. 60 BC – AD 20. Oxford: Univ. Pr., 2007. P. 313. No. 181.] навещавший ее в храме в образе змеи и оставивший знак на ее теле. Только простак поверил бы в это, но Цезарь понимал, что народ по преимуществу состоит из простаков, и снисходительно слушал женские выдумки.
Цезарь продвигал по службе своего внучатого племянника. Около 51 г. до н. э., в возрасте одиннадцати лет, Октавиан читал речь на похоронах своей бабушки Юлии с ораторской трибуны на Римском Форуме. В четырнадцать по просьбе Цезаря Октавиан участвовал в важной религиозной церемонии. В семнадцать он стоял рядом с Цезарем во время триумфа в честь завоевания Галлии и победы в гражданской войне[22 - Знаменитый четверной триумф Цезаря в 46 г. до н. э. был посвящен победе в Галлии, Египте, Азии и Африке. Прежде всего борьба велась с остатками сторонников Помпея, но формально Цезарь праздновал победы над чужеземными царями.]. Это было в 46 г. до н. э.; молодой человек занимал место, которое подобало только сыну полководца, праздновавшего победу.
У видного юноши Октавиана было много друзей, и один из них – Марк Випсаний Агриппа – впоследствии стал его правой рукой и находился рядом с ним всю жизнь. Как и Октавиан, он происходил из процветающей италийской семьи, однако у него не имелось родственников из римской знати. Зато практичности у него было с избытком. Он был смелым, напористым человеком и, помимо этого, верным товарищем. Октавиан имел талант располагать к себе людей. Здесь случилось так: Октавиан попросил у Цезаря свободу для брата Агриппы, хотя тот и сражался против него. Из благодарности Агриппа последовал за Октавианом.
В 45 г. до н. э. Октавиан заболел, и Цезарь, предположительно, даже навестил его у постели[23 - …и Цезарь, предположительно, даже навестил его у постели… – Nic. Dam. Vita Caes. Fr. 114.IX.20.], прежде чем уехать из Рима усмирять восстание в Испании. Октавиан страдал хроническими заболеваниями и перенес несколько серьезных приступов, однако сохранял бодрость духа до конца жизни. Вскоре молодой человек выздоровел и отправился вслед за Цезарем. Возможно, в его небольшом окружении был и Агриппа. Однако там совершенно точно не было Атии. Она хотела присоединиться, но Октавиан этого не допустил.
Октавиан прибыл в Испанию довольно поздно – воевать было уже не с кем, но он добрался до Цезаря после полной опасностей поездки через враждебные края, и это вызвало восхищение государя. За несколько месяцев, которые Цезарь провел рядом с талантливым молодым карьеристом, мнение диктатора о нем только повысилось. То был шанс для Октавиана, и он им умело воспользовался. Когда Цезарь вскорости вернулся в Италию, он сделал Октавиана своим главным наследником и предложил усыновить его.
Безусловно, Цезарь видел в Октавиане мощный потенциал, раз уж выбрал его своим наследником. Когда решение диктатора стало достоянием общественности, кое-кто посчитал невероятным, что семнадцатилетний юноша убедил самого влиятельного человека в мире выбрать его своим преемником, не используя ухищрений сексуального характера. Противник Октавиана Марк Антоний позднее обвинял[24 - …Марк Антоний позднее обвинял… – Suet. Aug. 68.] юношу в интимной связи с Цезарем (что якобы имело место в Испании). С одной стороны, это пример классической клеветы, которую так любили в римских политических кругах. С другой стороны, Октавиан был столь же амбициозен, сколь и обаятелен, да и про самого Цезаря поговаривали, что в юности тот часто проводил время в постели одного влиятельного старика[25 - …про самого Цезаря поговаривали, что в юности тот часто проводил время в постели одного влиятельного старика. – Suet. Caes. 2.1; 22.2; 49.1–4.]. Впрочем, и Цезарь и Август были большими ценителями женской красоты, так что, возможно, всё это только слухи.
Вернувшись в Рим, Октавиан начал жить в своем доме, по соседству с матерью и отчимом, – вероятно, проводя с ними бо?льшую часть времени. Он также продолжил обучение ораторскому искусству, философии и литературе на латинском и греческом языках, – любимый набор предметов римской элиты. Хотя война и революция прервали обучение Октавиана, он по-прежнему читал и ежедневно практиковался в ораторском искусстве. В возрасте восемнадцати лет он, предположительно, на год отказался от половой жизни,[26 - …он предположительно на год отказался от половой жизни… – Nic. Dam. Vita Caes. Fr. 116.XVb.36.] ибо считалось, что воздержание укрепляет голос. Возможно, это сработало, потому что и много лет спустя у него был красивый и чистый голос, в отличие от Цезаря, обладавшего голосом резким и пронзительным.
Теперь на ближайшие три года Цезарь планировал поход на Восток. Октавиану отводилась в военной кампании важная роль, поскольку Цезарь планировал сделать его, восемнадцатилетнего юношу, своим начальником конницы, то есть помощником диктатора. И хотя то была, скорее, церемониальная должность, она давала определенные возможности. Октавиан оставался на виду и вместе с тем мог налаживать контакты с нужными людьми. Экспедицию назначили на вторую половину марта 44 г. до н. э. Примерно в декабре 45 г. до н. э. Октавиан уехал из Рима по приказу Цезаря и вместе с Агриппой пересек Адриатику, прибыв в ставку Цезаря на территории сегодняшней Албании. Там Октавиан завязал чрезвычайно важные знакомства с командирами легионов.
Но всё изменилось в мартовские иды. В тот день, 15 марта 44 г. до н. э., группа более чем из шестидесяти заговорщиков – знатных римлян, которую возглавляли Марк Брут, Гай Кассий Лонгин и Децим Брут, расправилась с Цезарем на заседании сената. Внезапно близость Октавиана к Цезарю сделала его возможной мишенью. Атия как раз находилась в Риме и, согласно завещанию Цезаря, стала организатором его похорон[27 - Об этом сообщает только Николай Дамасский, автор панегирического жизнеописания Августа, но не упоминает ни один другой источник.]. Но, как всегда, более всего она думала об Октавиане, а потому немедленно послала к нему вестника через Адриатику. Октавиан рассматривал возможность поднять вооруженное восстание в пункте главного командования. Но Атия отговаривала его. Она считала Рим центром вселенной и убеждала Октавиана вернуться туда. Она писала, что «ему пора действовать уже как мужчине[28 - …«ему пора действовать уже как мужчине…» – Ibid. XVI.38. [Цит. по: Николай Дамасский. О своей жизни и своем воспитании. О жизни Цезаря Августа и его воспитании / перевод Е. Веселаго // Вестник древней истории. 1960. № 3–4.]], своим умом решать и поступать соответственно своему положению и обстоятельствам». Посоветовавшись с друзьями и советниками, Октавиан согласился и вернулся в Италию.
Какой громадной потерей для Октавиана была смерть Цезаря! Человек, который стал ему всё равно что отцом, дал дорогу в жизнь и отошел в сторону, когда его подопечный почувствовал начало подлинной славы… теперь был убит. Октавиан выразил свою скорбь традиционным для римлян способом – отпустил бороду. Но не только скорбь завладела им. Он одновременно испытывал страх, ярость и жажду мести. Но смерть Цезаря, этот удар судьбы, открывала новые, неожиданные возможности. Октавиан был теперь главой семьи и преемником римского диктатора. Теперь ему предстояла борьба за наследство.
МОЕ ИМЯ – ЦЕЗАРЬ
Римский Форум, площадь, которая была гражданским центром Рима, ноябрь 44 г. до н. э.
Это был переломный момент. Октавиан произносил речь, которую впоследствии с гордостью сам же и цитировал[29 - Октавиан произносил речь, которую впоследствии с гордостью сам же и цитировал… – Cic. Att. XVI.15.3.]. Вот он протягивает правую руку к статуе Юлия Цезаря и одновременно клянется оказаться достойным славы отца[30 - …клянется быть достойным славы отца. – Cic. Att. XVI.15.3.]. Ему только что исполнилось девятнадцать, но он уже заявил право на всю власть и славу предыдущего римского диктатора. Многих помещали в исправительные заведения и за меньшее.
Возможно, здесь и имела место мания величия, однако спустя шесть месяцев упорной борьбы можно было сказать, что Октавиан делает успехи. По совету Атии он поспешил назад в Италию. Он был осторожен и обходителен с людьми, а потому спросил совета Атии и ее мужа. Но он был и весьма амбициозен, а потому не последовал рекомендациям – действовать постепенно или даже, как рекомендовал его отчим, отказаться от наследия Цезаря и совсем удалиться от общественной жизни, пусть и едва вступив в нее. Рим кишел его врагами. Во главе города стоял консул Марк Антоний, а убийцы Цезаря собирались с силами после временного отступления. Что им было до Октавиана? Антоний также не воспринимал его всерьез. Замечательный военачальник, осторожный политик и превосходный оратор, Антоний был полон сил в свои тридцать девять лет. Он тоже происходил из знатной римской семьи. Этот сильный и красивый мужчина считал своим покровителем Геркулеса, бога справедливости, правосудия и воинской доблести. Антоний смотрел на Октавиана свысока. Родственник и давний помощник Цезаря, Антоний считал себя законным наследником убитого диктатора.
Но Октавиан действовал настырно. Он жаждал чести и славы и не стоял за ценой. Он был готов бороться. Он не собирался оплакивать Цезаря, он хотел отомстить за него. Более того, он намеревался стать им. Октавиан начал процесс посмертного усыновления, обещанного ему согласно последней воле Цезаря. Мы продолжим звать его Октавианом, однако он с того времени звал себя Цезарем. Он принял это имя с такой легкостью, словно был так наречен с рождения. Октавиан считал имя символом власти, на котором будто лежит тяжесть прошедших веков. Его мать стала первым человеком, назвавшим его Цезарем,[31 - Его мать стала первым человеком, назвавшим его Цезарем, и отнюдь не последним. – Nic. Dam. Vita Caes. Fr. 117. XVIII.54. Аппиан (BC. III.11) говорит, что армия в Брундизии сделала это раньше. Тоэр считает, что Атия назвала сына Цезарем даже позже остальных. См.: Toher M. Nicolaus of Damascus: The Life of Augustus and the Autobiography: Edited with Introduction, Translations and Historical Commentary. Cambridge: Cambridge University Press, 2016. P. 258.).] – и отнюдь не последним.
Октавиан был дерзким, но не слишком импульсивным; стремительным, но не буйным молодым человеком. Атия советовала ему быть хитрым и терпеливым[32 - Атия советовала ему быть хитрым и терпеливым… – App. BC. III.14.], и Октавиан слушался ее. Он двигался к своей цели расчетливо и показывал людям только то, что им следовало видеть. В Октавиане заключалась некая тайна; до какого-то момента он даже скреплял документы печатью в виде сфинкса[33 - …он даже скреплял документы печатью в виде сфинкса. – Cass. Dio. LI.3.6.]. Позднее он поместил на нее собственный портрет (следующий император назовет Октавиана «хамелеоном»[34 - …«хамелеоном». – Jul. Apost. Caes. 309A.]). Источники сообщают, что Октавиан получил печать со сфинксом от Атии,[35 - Октавиан получил печать со сфинксом от Атии… – Plin. NH. XXXVII.4.10.] и здесь вспоминается история с богом Аполлоном: римляне считали фигуру сфинкса связанной именно с этим божеством.
«Сфинкс» знал, как привлечь людей, – и собирать союзников он начал с соседа своего отчима по вилле у Неаполитанского залива. То был один из величайших государственных деятелей того времени, блестящий оратор Марк Туллий Цицерон. Ни один из политиков Древнего мира не говорит с нами так горячо, как Цицерон со страниц своих речей. Его язык выразителен и красноречив; его руки писали без устали, а сердце билось ради Республики; его политическая деятельность приходится на ее последние десятилетия. Его речи и сегодня считаются образцовыми, письма – важнейшие свидетельства политических интриг его века, а философские работы легли в основу римской политической мысли.
Цицерон был успешным политиком, однако успех его был палкой о двух концах. Он подавил восстание во время своего консульства, но также казнил пятерых римских граждан, лишив их права на защиту в ходе судебного разбирательства, из-за чего впоследствии даже претерпел временное изгнание. Он не мог определиться в своих пристрастиях во время гражданской войны; позже, впрочем, получил прощение Цезаря и похвалы за литературные работы, но обнаружил, что двери к власти громко захлопнулись перед ним. После событий мартовских ид Цицерон поддержал убийц Цезаря. Теперь Октавиан убедил Цицерона в том, что только он, Октавиан, сможет восстановить те свободы, которые урезал Цезарь. Юноша казался наивным. Прежде Цицерон хотел спасти Республику от военного диктатора вроде Цезаря. Теперь перед ним был Октавиан, который мог бы стать таким же диктатором, однако молодой человек был симпатичен великому оратору. Так что же, старик утратил чутье? Конечно, нет. Он знал, что ставить на Октавиана рискованно, однако полагал, что игра стоит свеч. Цицерон понимал, что Антоний старше и опытнее, а потому опаснее, чем Октавиан, в то время как этот последний по своей молодости не боялся никого и ничего. Так что Цицерон и Октавиан заключили взаимовыгодный союз, и вопрос состоял только в том, кто первый избавится от другого и ступит на вершину.
Возраст Октавиана оказался его преимуществом. Поскольку он ничего не ожидал от прежней политической системы, его не смущала необходимость ее коренных преобразований. Октавиан жаждал как можно скорее решить вопрос с Антонием. Скрывая свои намерения от матери, он поехал в Южную Италию и получил там поддержку среди бывших солдат Цезаря. Он убедил три тысячи ветеранов Цезаря отказаться от отставки и поддержать его. Создание такой личной армии было попранием всех существовавших законов, но годы спустя он хвалился своими действиями, объясняя, что таким образом спас Республику: «Девятнадцати лет отроду по своему собственному решению и на собственные средства я подготовил войско, которым государство, угнетенное господством партии, освободил»[36 - «Девятнадцати лет отроду по своему собственному решению и на собственные средства я подготовил войско…» – RGDA. 1.1.]. Самую важную часть этой армии составляли два легиона, которые агенты Октавиана переманили у Антония, предложив больший оклад и менее строгую дисциплину. Эти легионы и позволили Октавиану победить в кровавой политической игре. А еще они привлекли внимание сената.
Военное столкновение с Антонием становилось неизбежным, и сенат обратился за помощью к Октавиану и его легионам. Его уверения в верности Республике были, конечно, пустым звуком, но сенаторы считали молодого Октавиана менее опасным, нежели Антоний. В апреле 43 г. до н. э. два войска сошлись в битве в Северной Италии. Ранее Антоний, закаленный воин, обвинял в трусости Октавиана[37 - …Антоний… обвинял в трусости Октавиана… – Suet. Aug. 10.4.], прежде никогда не бывавшего в битве. Юноша и впрямь не был прирожденным солдатом, но он оказался способен на мужественные поступки. Так, во время второй битвы в 43 г. до н. э. он героически подхватил легионного орла, когда знаменосец его легиона был серьезно ранен. Самоконтроль Октавиана выручал его и во время войны. Например, даже в окружении солдат Октавиан пил за ужином не более трех бокалов вина,[38 - Октавиан пил за ужином не более трех бокалов вина… – Suet. Aug. 77; см. комментарии: Wardle D. Suetonius… P. 468.] что составляло около девяти унций.
Победоносные армии сената вынудили Антония отступить. Он пересек Альпы и отступил в сторону галльских земель, но Октавиан не стал преследовать его, как того желал сенат. Октавиан не доверял сенату. Он слышал, как отзывался о нем Цицерон: «Юношу следует восхвалить, украсить, поднять»[39 - «Юношу следует восхвалить, украсить, поднять». – Cic. Fam. XI.20.1. [Цит. по: Цицерон Марк Туллий. Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту: в 3 т. / перевод В. Горенштейна. М.: Ладомир, 1994.]]. Возможно, Октавиана рассердили эти слова, но не удивили[40 - Фраза Цицерона содержит игру слов. Кроме прямого смысла, она намекает на то, что покойника во время погребальной церемонии сперва украшали, а потом поднимали на носилках. Кроме того, глагол tollere, употребленный Цицероном в этой фразе, означал и «поднять», и «уничтожить».]. Приходили известия: Антоний одерживает победы над галлами. Октавиан решил сменить курс и поддержать Антония. Сенат был для него лишь временным союзником, необходимым для того, чтобы признать законными притязания молодого человека. Однако и с помощью сената Октавиану не удалось бы добиться статуса Цезаря. Антония не интересовали республиканские идеи, а потому он был лучшим союзником, чем сенат. Да и армии, которые собрал Антоний, делали его слишком сильным противником. Октавиан понял, что лучший вариант – предложить Антонию объединить силы.
Летом 43 г. до н. э. Октавиан послал центуриона (капитана) в сенат с требованием избрать его консулом. Эта высшая должность традиционно была недоступна до сорока лет, но Октавиана не беспокоили традиции. Сенаторы неохотно согласились, но затем пошли на попятный, тщетно надеясь на помощь иностранных войск. Атия и Октавия тогда находились в Риме, и их попытались взять в заложницы, но женщин укрыли весталки[41 - Девы-весталки, хранительницы священного огня, были одной из важнейших римских жреческих коллегий. Храм Весты, в котором они служили, не только имел обычное для храмов право убежища, но и был вообще недоступен для мужчин, за исключением великого понтифика, верховного жреца римской религии.]. Семья много значила для Октавиана, и он поспешил в Рим со своими легионами. Он занял Рим 19 августа 43 г. до н. э. Освобожденные Атия и Октавия присоединились к нему. Воссоединение семьи в таком составе было недолгим – Атия умерла той же осенью.
Ее муж, вероятно, ушел из жизни примерно в то же время. Октавиан убедил сенат устроить Атии публичное погребение, если, конечно, глаголом «убеждать» можно описывать действия человека, который только что завоевал консульство с применением военной силы. Публичные похороны являлись редкой честью. Насколько нам известно, Атия стала первой женщиной в истории Рима, в отношении которой было проведено это мероприятие. Поэт написал эпитафию Атии. Там говорилось: «Здесь, о странник, лежит прах Атии, здесь покоится мать Цезаря. Таково было желание римского сената»[42 - «Здесь, о странник, лежит прах Атии…» – Hic Atiae cinis est, genetrix hic Caesaris, hospes, condita; Romani sic voluere patres (Epigrammata Bobiensia. 40; Hollis A. S. Fragments of Roman Poetry… P. 313. No. 182).].
Итак, Атия сходит со сцены. Мать, советник и защитник, она была ключевой фигурой в жизни Октавиана в нелегкую пору его становления. Даже после смерти Атии к ее образу обращались в литературе и, вероятно, в живописи. Атия служила напоминанием о происхождении ее сына.
Отмщение считалось в Риме делом благородным, даже добродетелью; римляне порой справедливо опасались последствий мести, но ее осуществление считали хорошим тоном. Вскоре после мартовских ид сенат принял решение об амнистии для убийц Цезаря. Теперь Октавиан отменил ее. Он принял закон, создавший специальный суд, приговоривший их к смерти. Как подобает сыну, Октавиан принял убийство Цезаря близко к сердцу.
Октавиан пригласил Антония назад в Италию и заключил с ним мир. В октябре они встретились со старым союзником Юлия Цезаря, Марком Эмилием Лепидом, и образовали триумвират – соглашение между тремя людьми об обладании ими диктаторскими полномочиями сроком на пять лет; затем триумвират был продлен. Они разделили между собой западную часть империи; восточную часть контролировали Брут и Кассий, бежавшие после убийства Юлия Цезаря. Таким образом, произошел государственный переворот.
Не прошло и двух лет после возвращения Октавиана в Италию, как путем военных и политических маневров он перехитрил своих противников и стал одним из трех самых влиятельных людей в Римской империи. В то время ему было двадцать лет.
Когда Юлий Цезарь овладел Римом, в отношении своих врагов он избрал тактику милосердия: он прощал их. Его убийство показало, что за милосердие не платят той же монетой. Вместо этого триумвиры начали осуществлять проскрипции, то есть чистку. Они приговорили около двух тысяч знатных и богатых римлян к смерти и конфисковали их земли. Большинство из приговоренных бежали; убиты были, вероятно, около трехсот человек[43 - …убиты были, вероятно, около трехсот человек. – Об этих цифрах см.: Osgood J. Caesar’s Legacy: Civil War and the Emergence of the Roman Empire. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 63. No. 6.]. Наиболее известным из них является Цицерон. Октавиан позднее утверждал, что пытался спасти великого мыслителя, но даже если и так, то он не слишком усердствовал.
Приятным последствием союза с Антонием стал для Октавиана брак с его юной падчерицей, Клавдией. Фульвия, ее мать и жена Антония, была грозной женщиной, пережившей двух предыдущих мужей, политиков, умерших насильственной смертью.
Первого января 42 г. до н. э. Октавиан утвердил почитание своего отца, убедив сенат объявить Цезаря богом. Это позволило Октавиану называться сыном бога. Был принят закон о постройке храма и начале служб Божественному Юлию Цезарю. Четыре года спустя, в 38 г. до н. э., войска чествовали Октавиана как императора или победоносного генерала. Теперь он был известен как «Император Цезарь, сын бога»[44 - «Император Цезарь, сын бога». – IMPERATOR CAESAR DIVI FILIUS. См.: Vervaet F. J. The Secret History: The Official Position of Imperator Caesar Divi filius from 31 to 27 BCE // Ancient Society. 2010. Vol. 40. P. 79–152 (особенно 139–131).], [45 - Провозглашение воинами полководца-победителя императором (императорская аккламация) было древней республиканской традицией, дававшей ему право на триумф. У Октавиана этот старинный титул занял место личного имени.].
В возрасте двадцати четырех лет Октавиан достиг величия. Его амбиции были грандиозными, способности – исключительными, суждения – уверенными, трудолюбие – поразительным; убедительность его речей обезоруживала собеседников. Как и в любом молодом человеке, в нем бушевали эмоции, и самой сильной из них была ярость. Она появилась после убийства его приемного отца, но он умел обращать энергию своей боли в энергию разумных действий. А способность к разумным действиям, как уже ясно, составляла его сильную сторону. Он всегда продумывал несколько ходов вперед. Теперь Октавиана поджидали новые испытания, и они требовали от него задействовать все свои блестящие способности.
АНТОНИЙ И КЛЕОПАТРА
Решающая схватка с Брутом и Кассием произошла у греческого города Филиппы в 42 г. до н. э. Октавиан наладил отношения с Антонием, и последний одержал блестящую победу в двух битвах. Впрочем, Октавиану снова пришлось столкнуться с обвинением в трусости, когда, во время первой битвы, враг захватил лагерь, из которого тот успел бежать. Позднее Октавиан рассказывал, что был сражен внезапной болезнью; также ему пришло видение, предупреждавшее об опасности. Это, возможно, было правдой: Октавиан страдал хроническими недомоганиями. Когда же он оправился, то сразу отдал жестокий приказ – отрезать голову Бруту и послать ее в Рим, чтобы положить к ногам статуи Цезаря. Победа у Филипп была очень важна для Антония и Октавиана, однако еще далеко не весь Римский мир оказался в их власти. После отстранения Лепида Октавиан и Антоний поделили империю между собой. Антонию досталась восточная часть, столицей которой он сделал Афины; в Риме остался владыка Запада Октавиан.
Таким образом, неприятное дело конфискации земель римских граждан в Италии и передачи их ветеранам ложилось на плечи Октавиана. Жена Антония Фульвия и его брат Луций возглавили восстание против него. Чтобы добиться лояльности солдат, Фульвия показывалась перед ними с детьми Антония и в компании с его матерью. Недавно Октавиан развелся с Клавдией, дочерью Фульвии, поклявшись, что их брак никогда не был завершен (Клавдию возвращали в родительский дом невинной). Разумеется, это рассердило его бывшую тещу. Теперь Октавиану предстояло подавить сопротивление Фульвии. Он окружил армию Фульвии и Луция в Перузии (совр. Перуджа), городе в Центральной Италии. В ходе битв солдаты Октавиана развлекались тем, что высекали на метательных снарядах имя Фульвии, грубо намекая на некоторые части ее тела. Фульвия написала военачальникам Антония в Галлию с просьбой о том, чтобы они перешли Альпы и помогли ей, но было уже поздно. Войско Октавиана одержало победу. Возможно, то была пропаганда своего времени, но источники сообщают, что Октавиан принес в жертву многих лидеров восстания на алтаре Божественного Цезаря в мартовские иды. Каждую просьбу о милосердии Октавиан предположительно встречал холодно и объявлял: «Ты должен умереть»[46 - «Ты должен умереть!» – Suet. Aug. 15. [Здесь и далее цит. по: Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей / перевод и примечания М. Гаспарова. М.: Наука, 1993.]Позднее Октавиан рассказывал, что был сражен внезапной болезнью… – Suet. Aug. 91.1; ср.: App. BC. IV. 110; Cass. Dio. XLVII.41.3.]. И тем не менее он отпустил Фульвию и Луция.
Между тем Антоний восстановил контроль Рима над восточной частью империи: Брут и Кассий оставили за собой хаос. Однако самым известным фактом его биографии остается связь с Клеопатрой, имевшая место там же, на Востоке, и в то же самое время. Это был мощный союз – союз любящих сердец, армий и капиталов.
Клеопатра была самой могущественной, богатой и желанной женщиной своей эпохи. Царица Египта занимала уникальное место в мужском мире жесткой политики. Как и все ее предки в трехсотлетней династии Птолемеев, она считалась гречанкой, точнее – македонянкой. Она была умной, искусной, образованной, обольстительной и весьма энергичной женщиной; ее отличали невысокий рост и удивительный магнетизм. Клеопатра прекрасно ездила верхом и увлекалась охотой. Разумеется, она уделяла огромное внимание своей внешности. Античные скульптуры изображают ее элегантной, а портреты на монетах – величественной и даже мужественной.
Итак, Клеопатра была желанной женщиной, а столица Египта, Александрия, – жемчужиной архитектуры и культурной меккой. Тот, кто обладал Клеопатрой, получал доступ к сказочному богатству Египта и к наслаждениям в спальне царицы. У Октавиана было имя Цезаря, но у Антония – любовница Цезаря. В 41 г. до н. э. начался роман Антония и Клеопатры, плодом которого стали прекрасные близнецы. Невзирая на этот роман, будучи на родине, Антоний снова женился: Фульвия умерла от внезапной болезни. Новой женой Антония стала Октавия, сестра Октавиана. Она и сама недавно овдовела и хорошо понимала правила игры: этот брак имел политический характер. Впрочем, вполне вероятно, что Октавия была очарована Антонием. Она родила ему двух дочерей, которых воспитывала в их совместном доме в Афинах вместе с тремя детьми – от своего предыдущего брака и от первого брака Антония. Казалось, связь Антония и Клеопатры никого не беспокоила.
ЛЮБОВЬ И ВОЙНА ОКТАВИАНА
В двадцать пять лет для Октавиана наступил величайший переломный момент в его биографии.
Он всё еще вел крайне опасную военную кампанию и в то же время встретил любовь всей своей жизни – женщину, которой удалось изменить его в лучшую сторону.
Октавиан еще не утвердил свою власть на Западе. Ему предстояло победить Секста Помпея, последнего оставшегося в живых сына Помпея Великого, противника Цезаря. Секст Помпей контролировал моря вокруг Италии, его флот базировался на Сицилии. Секст был ловким и харизматичным человеком; он защищал Республику и предлагал убежище жертвам проскрипций. Хотя он и не давал кораблям с зерном подойти к Италии, пытаясь вызвать здесь голод, но в Риме он сохранял популярность ввиду частых конфискаций денег и имущества. Октавиану и Антонию пришлось заключить с ним мир и признать независимость его маленького государства. Чтобы упрочить этот союз, Октавиан даже женился на тетке Секста, Скрибонии. Она была сильной и суровой женщиной, старше своего мужа на десять лет.
Затем, в 39 г. до н. э., Октавиан встретил Ливию. Трудно было найти более неподходящий момент. Двадцатичетырехлетний Октавиан только что сбрил бороду, которую носил пять лет, скорбя по Цезарю. Ливии Друзилле (таково ее полное имя), яркой и красивой девушке благородного происхождения, только что исполнилось девятнадцать. Октавиан – богат и хорош собой. Правда, тремя годами ранее Октавиан заставил Ливию бежать после того, как она поддержала Фульвию и Луция во время Перузинской войны. Но теперь она благополучно вернулась домой. Как и Октавиан, Ливия состояла в браке. И она ждала ребенка – как и Скрибония, жена Октавиана. Влюбленность нарушила все ее планы и сделала совершенно неотразимой.
Для девятнадцатилетней Ливии завоевать сердце Октавиана было такой же блестящей победой, какой для семнадцатилетнего Октавиана – заручиться поддержкой Цезаря. Как показали последующие события, Ливия и Октавиан оказались родственными душами: одинаковый склад ума, похожие ожидания от жизни… Но всё же Октавиан в первую очередь оставался политиком. В жилах Ливии текла самая благородная кровь своего времени, и брак с ней мог сильно повысить статус Октавиана. Кроме того, Скрибония надоела Октавиану, в частности из-за постоянных жалоб на его измены. А с тех пор, как отношения с Секстом Помпеем начали портиться, она стала бесполезной и с политической точки зрения.
Вскоре – 14 января 38 г. до н. э. – Скрибония родила дочь Юлию. Октавиан развелся с ней в тот же день. Примерно в это же время произошел развод Ливии. Семнадцатого января Октавиан и Ливия вступили в брак.
Ливия была на шестом месяце беременности. Спустя три месяца, живя теперь в доме Октавиана, Ливия родила сына, Друза, который затем рос со старшим братом, Тиберием. Люди сплетничали об этом, и так появилось известное присловье: «У счастливчиков дети рождаются через три месяца»[47 - «У счастливчиков дети рождаются через три месяца». – Cass. Dio. XLVIII.44.5. [Книга XLVIII произведения цит. по: Кассий Дион Кокцеян. Римская история. Книга XLVIII / перевод В. Рязанова под ред. О. Любимовой. URL: http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1340546952 (дата обращения 10.01.2021)].]. Но сказанное в народе обернулось злой шуткой, ибо ребенка Октавиана Ливия выносить не смогла – их единственное дитя появилось на свет мертвым. Всё же они состояли в браке пятьдесят два года, но правителю нужно было основать династию, а Ливия не смогла этого обеспечить.
Октавиан почти готов развестись с Ливией, но развод чреват опасностью: она снова выйдет замуж и создаст конкурирующий центр власти. С другой стороны, он может организовать ее гибель, но это запятнает его репутацию. Возможно, Октавиан остался с Ливией просто потому, что любил жену и восхищался ею. Возможно, с самого начала она была для него поддержкой и мудрым советчиком. Чуть позже она обретет славу одного из самых проницательных политиков Рима. «Ее он, как никого, любил и почитал до самой смерти»,[48 - «Ее он, как никого, любил и почитал до самой смерти»… – Suet. Aug. 62.2.] – сообщает нам историк Светоний.
Мирные соглашения с Секстом Помпеем долго не продлились. Октавиан считал своего своенравного и агрессивного противника слишком опасным, так что они снова начали войну. Это вызвало колоссальное напряжение в италийской экономике и серьезное недовольство в обществе, но Октавиан добился своего – построил новый внушительный флот. Он вступил в битву и не единожды рисковал жизнью. Но на помощь Октавиану пришел его старый товарищ Агриппа: он стал адмиралом. Умнейший стратег и отважный воин, Агриппа был также великолепным организатором. Благодаря Агриппе флот Октавиана сумел наконец нанести Сексту сокрушительное поражение в 36 г. до н. э. Секст спасся, но вскоре был захвачен и убит.
РЕШАЮЩАЯ СХВАТКА С АНТОНИЕМ И КЛЕОПАТРОЙ
Тем временем Антоний планировал вторжение в Парфию, соперничавшую с Римом империю на территории современных Ирака и Ирана. Ему были нужны люди и деньги Октавиана, но этот последний всё еще выяснял отношения с Секстом. Так что в 37 г. до н. э. Антоний обратился к Клеопатре, и та снабдила возлюбленного всем необходимым – а также родила ему третьего ребенка. В течение краткого, но до предела насыщенного событиями отрезка времени Римская империя словно была ареной любви, управляемой двумя парами любовников: Антонием и Клеопатрой с одной стороны Средиземного моря и Октавианом и Ливией – с другой.
По странному стечению обстоятельств (впрочем, весьма типичному для тепличного мира римской элиты), Антоний всё еще состоял в браке с сестрой Октавиана – Октавией. Но и другое обстоятельство можно было считать насмешкой богов: обе пары могли претендовать (и претендовали) на наследие Цезаря. Октавиан был приемным сыном Цезаря, его наследником согласно римскому закону. Он носил имя Цезаря и жил в Риме. Антоний был ближайшим из оставшихся в живых сподвижников Юлия Цезаря. Полководец состоял в связи с бывшей возлюбленной Цезаря, Клеопатрой, и проживал в Александрии, завоеванной Цезарем. Клеопатра приходилась родной матерью детям Антония и мальчику, которого, вероятно, родила от Цезаря. Теперь ее сын правил Египтом под именем Птолемея XV, а римляне подарили ему прозвище Цезарион. Рим или Александрия, Цезарь или Цезарион? Какой стороне предстояло победить в борьбе за власть?
Но на этот вопрос ответила не любовь, а война. В период 36–32 гг. до н. э. обстановка накалялась. Вначале вторжение Антония на территорию Парфии окончилось полным провалом. В результате второй кампании он получил только утешительный приз – сохранил Армению. Власть Октавиана над Италией и западной частью Римской империи оставалась единоличной; Антоний, напротив, передал Клеопатре и ее детям часть римских территорий на Востоке. Также он признал Цезариона сыном Юлия Цезаря, и это было пощечиной для Октавиана. В 32 г. до н. э. Антоний пошел на решительный разрыв отношений с Октавианом, разведясь с его сестрой. Вступил ли он в официальный брак с Клеопатрой, остается неизвестным.
В чем Октавиан превосходил своих соперников, так это в искусстве пропаганды. Получив от римских весталок завещание Антония, в котором тот просит похоронить его в Александрии рядом с Клеопатрой, Октавиан обвиняет бывшего зятя в государственной измене: ведь сей последний собирался перенести столицу Римской империи.
Но мог ли Антоний всерьез строить такие планы? На Востоке было больше денег, людей и городов, чем на Западе; кроме того, к восточным землям относилось всё завоеванное некогда Александром Великим на пути в Индию. Так, перед смертью Юлия Цезаря ходили упорные слухи, согласно которым он планировал перенести столицу из Рима в Трою (в совр. Турции).
Однако такие доводы не убедили многих из действующих сенаторов. Несмотря на все недостатки, Антоний был одним из них; он происходил из римской знати, чего нельзя было сказать об Октавиане. Многие бежали к Антонию, оставшиеся объявили войну, но не Антонию, а Клеопатре. Октавиан был мудр и не высказывался о предстоящем конфликте как о гражданской войне. «Бедняга Антоний, – говорил он, – чужеземная царица лишила его мужества»[49 - «Бедняга Антоний, – говорил он, – чужеземная царица лишила его мужества». – См., напр.: Plut. Ant. 60.1; App. BC. V.1; 8; 9; Cass. Dio. L.4.3–4.].
Итак, центр действия новой войны оказался в Греции. С одной стороны, у Антония были огромные ресурсы и богатый военный опыт, с другой стороны – Октавиана закалила борьба с Секстом и воодушевляла поддержка Ливии. Флот Октавиана под командованием верного и талантливого Агриппы постепенно отрезал врагу поставки продовольствия. Флот Антония и Клеопатры испытывал сильное давление, пока наконец не столкнулся с силами Октавиана у мыса Акций в Западной Греции. Сражение при Акции 2 сентября 31 г. до н. э. стало поворотной точкой истории. Согласно вероятной реконструкции сражения, Антоний и Клеопатра делали ставку на ловкий маневр, но просчитались. В конечном счете они покинули театр военных действий, оставив большую часть флота на произвол судьбы[50 - Ход битвы при Акции во многом остается загадкой. Версия событий, которую в настоящее время разделяет большинство исследователей, такова. Запертые флотом Октавиана у берегов Греции и лишенные свободы действий, Антоний и Клеопатра решились на прорыв в сторону Египта. В целом их «ловкий маневр» удался, но потери оказались слишком велики.].
Октавиан (точнее сказать, Агриппа) одержал невероятную победу, которую он закрепил вторжением в Египет в следующем году, жестоко подавив здешнее сопротивление. Антоний и Клеопатра покончили с собой.
Огонь войны погас. В мире стало немножко скучнее, но значительно спокойнее. Аполлон, бог-интеллектуал, покровитель Октавиана, одержал победу над Геркулесом, богом-богатырем, покровителем Антония. Теперь Октавиан был единовластным хозяином Римской империи. И воистину – Рим стал центром тяжести всего государства, чему способствовала победа у мыса Акций. Таким положение дел оставалось и в последующие три столетия. Клеопатра была гениальным стратегом, но она двигала миром с помощью любви. Она соблазнила двух наиболее влиятельных мужчин Рима и родила им детей. Она почти получила Римскую империю. Но в Октавиане она встретила достойного противника.
Теперь Октавиан вошел в Александрию. Он был победителем, но вел себя как мудрый правитель, а не завоеватель, предпочитая договариваться с местным населением, а не подавлять его. Победитель въехал в город на колеснице, и сопровождал его не охранник-легионер, а наставник родом из Александрии. Октавиан вошел в самое красивое здание города, гимнасий, являвшийся символом греческой культуры. Там он поднялся на помост и обратился к людям – и не на латыни, а на греческом. Это было типично для Октавиана, который равно ценил достоинство правителя, культуру и дружбу. Он оказался на высоте, проявив снисходительность по отношению к городу с населением более полумиллиона человек[51 - Он оказался на высоте, проявив снисходительность по отношению к городу с населением более полумиллиона человек. – Plut. Ant. 80.1–3; Moralia. 207A – B; ср.: Cass. Dio. LI.16.3–4.]. Впрочем, он пощадил город, но не его царя. Цезарион был казнен согласно завету одного из наставников Октавиана: «Нет в многоцезарстве блага»[52 - …«Нет в многоцезарстве блага». – Plut. Ant. 81.2. [Цит. по: Плутарх. Сравнительные жизнеописания: в 2 т. / перевод С. Маркиша, С. Соболевского, С. Ошерова и др.; изд. подгот. С. Аверинцев, М. Гаспаров, С. Маркиш. М.: Наука, 1994.]], [53 - Эти слова, которые приводит Плутарх, являются слегка измененной строкой Гомера: «Нет в многоцарствии блага».].
Октавиан достойно проявил себя и впоследствии. Посмотрев на мумифицированное тело Александра Великого, он повернулся к местным чиновникам, горевшим желанием показать ему мумии династии Птолемеев, и сказал: «Я хотел видеть царя, а не мертвецов»[54 - «Я хотел видеть царя, а не мертвецов». – Cass. Dio. LI.16.5. [Здесь и далее книги LI–LXXX произведения цит. по: Кассий Дион Коккейан. Римская история. Книги LI–LXIII / перевод под ред. А. Махлаюка. СПб.: Нестор-История, 2014; Кассий Дион Коккейан. Римская история. Книги LXIV–LXXX / перевод под ред. А. Махлаюка. СПб.: Нестор-История, 2011.]]. И в этой фразе – весь Октавиан, заносчивый и саркастичный.
Теперь Египет был римской провинцией, а Октавиан – его фараоном[55 - Египет, в отличие от других провинций, имел особый статус. Он рассматривался как личное владение Августа, им управлял не наместник из числа сенаторов, а префект, назначаемый лично Августом из числа всадников.]. Весь престиж города Александра и Цезаря – а также Клеопатры – теперь принадлежал ему. Силой оружия и даром убеждения Октавиан доказал, что достоин называться сыном Цезаря.
Оставалось свести еще кое-какие счеты. По приказу Октавиана некий Кассий Пармский[56 - …некий Кассий Пармский… – Не следует путать его с Кассием – одним из руководителей заговора против Цезаря (Vell. II.87.3; Val. Max. I.7.7).], поэт и последний из оставшихся в живых убийц Юлия Цезаря, был казнен в Афинах. Приемный сын Цезаря наконец воздал его убийцам сторицей. Чтобы это свершилось, всему Римскому миру пришлось содрогнуться.
