– Нет, – ответил Льюис. – Так не получится. Рост происходит, потому что повышается скорость действия нейронных цепей и интенсивность сигналов, которые передают эти цепи. Физическая структура клетки выдержит лишь до определенного предела. Если раздражение будет постоянно нарастать, это вызовет помешательство, слабоумие и смерть.
– И где предел? – деловито справился Мандельбаум.
– Трудно сказать. Механизм работы нервной клетки еще недостаточно изучен. Да и принцип ай-кью действует в строго очерченных границах. Рассуждать об ай-кью величиной за четыреста баллов нет никакого смысла. На этом уровне человеческий интеллект, каким мы его знали, станет уже чем-то другим.
Коринф слишком увлекся своей собственной работой и физическими измерениями и не подозревал, как много узнал и сколько теорий выдвинул отдел Льюиса. Потрясающие выводы только начинали представать во всей полноте.
– К черту конечный результат, – резко заявила Хельга. – Мы не в силах остановить процесс. Главное сейчас – как предотвратить развал цивилизации. Что мы будем есть?
Коринф, стараясь погасить всплеск паники, кивнул.
– До сих пор нас просто несло на волне всеобщей инертности. Большинство людей продолжают заниматься прежним делом, потому что у них нет выбора. Но когда положение действительно начнет меняться…
– Дворник и лифтер института вчера уволились, – заметила Хельга. – Работа слишком монотонная, говорят. Что, если все дворники, сборщики мусора, землекопы и рабочие конвейеров решат уволиться одним разом?
– Все не уволятся, – сказал Мандельбаум. Он выколотил трубку и пошел налить себе кофе. – Одни испугаются, другие проникнутся чувством необходимости поддержать жизнь общества, третьи… Короче, на этот вопрос нет простого ответа. Я согласен, что нас по меньшей мере ожидает тяжелый переходный период – люди будут бросать работу, пугаться, всячески сходить с ума. Нам нужна временная организация, которая позволила бы пережить несколько следующих месяцев. Ее ядром могли бы стать профсоюзы. Я уже готовлю план, а когда мы уговорим и уломаем своих ребят, я предложу помощь администрации города.
Повисла пауза. Хельга остановила взгляд на Льюисе.
– И у тебя по-прежнему нет догадки, чем все это вызвано?
– О, догадка есть, – ответил биолог. – Даже несколько догадок, вот только непонятно, на какой остановиться. Надо продолжать исследования и думать, думать.
– Феномен действует в масштабах всей Солнечной системы, – объяснил Коринф. – Обсерватории установили этот факт с помощью спектроскопического анализа. Возможно, Солнце, вращаясь вокруг центра галактики, вошло в какое-то силовое поле. Но в принципе – черт, я не собираюсь сразу же отказываться от всеобщей теории относительности – в принципе я склоняюсь к мысли о том, что мы скорее всего покинули силовое поле, замедлявшее свет и по-своему влиявшее на электромагнитные и электрохимические процессы.
– Другими словами, – с расстановкой произнес Мандельбаум, – мы, по сути, приходим в нормальное состояние? А все наше прошлое проходило в аномальных условиях?
– Пожалуй. Только для нас эти условия не были аномальными, мы при них эволюционировали. Мы – как глубоководные рыбы, которые взрываются, если их вытащить на поверхность с нормальным давлением.
– Хех! Славная мысль!
– Мне кажется, смерти я не боюсь, – слабым голосом отозвалась Шейла. – Но изменений такого рода…
– Держи себя в руках, – оборвал ее Льюис. – Подозреваю, что этот дисбаланс приведет к помешательству многих людей. Хоть ты не поддавайся. – Он стряхнул пепел с сигары. – Мы кое-что обнаружили в лаборатории. Как и сказал Пит, на электронные взаимодействия оказывает влияние либо силовое поле, либо его отсутствие. В количественном выражении эффект невелик. Обычные химические реакции не претерпели изменений. Я не слышал каких-либо сообщений об изменении скорости неорганических реакций. Однако, чем сложнее и тоньше структура, тем больше она чувствует этот слабый эффект.
Вы, должно быть, заметили, что в последнее время у вас прибавилось энергии. Мы измерили скорость основных обменных процессов – она увеличилась, хотя и незначительно. Двигательные реакции тоже ускорились, однако вы этого не чувствуете, потому как ваше субъективное время течет быстрее. Другими словами, изменения мышечных, эндокринных, сосудистых и прочих чисто соматических функций невелики. Если ничего больше не случится, вы к ним быстро приспособитесь.
С другой стороны, наиболее высокоорганизованные клетки, нейроны, и прежде всего нейроны коры головного мозга, подвергаются сильному воздействию. Скорость восприятия резко возросла, это определили психологи. Я уверен, что вы сами заметили, насколько быстрее вы стали читать. Время реагирования на любые раздражители сократилось.
– Мне об этом Джонс говорил, – невозмутимо кивнула Хельга. – И я сама проверяла статистику ДТП за прошлую неделю. Аварий стало определенно меньше. Люди быстрее реагируют. Естественно, это помогает лучше водить машину.
– Угу, – сказал Льюис. – Пока им не надоест ползать со скоростью шестьдесят миль в час и они не начнут носиться под сотню. Столкновений может и не станет больше, зато каждое – в лепешку!
– Но если люди действительно поумнеют, – начала Шейла, – то они будут знать, что…
– Ни фига! – Мандельбаум тряхнул головой. – Основная структура личности не меняется, так? Умные люди, как и все остальные, время от времени совершали глупые и предосудительные поступки. Скажем, человек может быть выдающимся ученым, но это не мешает ему гробить свое здоровье, ездить как безумец, увлекаться спиритуализмом или…
– …Голосовать за демократов, – с ухмылкой закончил Льюис. – Все правильно, Феликс. Со временем улучшенный интеллект, несомненно, повлияет на личность в целом, но сейчас слабости, невежество, предрассудки, пробелы в знаниях или амбиции никуда не денутся. Человеку просто дают больше силы, энергии и ума, чтобы он мог потакать своим наклонностям, и это одна из причин, из-за которых цивилизация трещит по швам.
Тон Льюиса сделался сухим и нравоучительным.
– Возвращаясь к тому, с чего начали: самой высокоорганизованной тканью в мире является головной мозг человека, серое вещество, центр сознания, если угодно. Он лучше всего на свете чувствует раздражители или, если теория Пита верна, нехватку торможения. Его функциональность усиливается диспропорционально ко всем остальным органам. Вы, возможно, не подозреваете, насколько сложна структура человеческого мозга. По сравнению с ним звездная вселенная выглядит как детский конструктор. Потенциальных межнейронных связей больше, чем атомов во всей вселенной, соотношение что-то около десяти в седьмой степени. Поэтому неудивительно, что небольшое изменение в электрохимии, слишком слабое, чтобы вызвать существенные отличия в организме, в корне меняет природу разума. Вспомните, какие эффекты вызывают небольшие дозы наркотиков и алкоголя, и сравните это с новым фактором, влияющим на основы жизнедеятельности клеток. Самый интересный вопрос: сможет ли тонко отлаженная система пережить подобные перемены вообще.
В словах Льюиса не было страха, глаза сверкали за толстыми стеклами очков беспристрастным восхищением. Он столкнулся с настоящим чудом. Коринф представил себе друга умирающим и ведущим при этом клинические наблюдения за процессом угасания собственной жизни.
– Что ж, – сумрачно сказал физик, – ждать осталось недолго.
– Как вам удается спокойно сидеть и говорить об этом в таком тоне? – заплакала Шейла. Ее голос дрожал от ужаса.
– Моя милая девочка, – сказала Хельга, – ты можешь предложить что-то другое?
Глава 5
Выборка из «Нью-Йорк Таймс» от 30 июня:
«ПЕРЕМЕНЫ ЗАМЕДЛЯЮТСЯ»
«Зафиксировано угасание; эффект, очевидно, необратим»
«Объяснение, возможно, содержится в теории Рейадера»
«ОБНАРОДОВАНА ЕДИНАЯ ТЕОРИЯ ПОЛЯ»
«Рейадер объявил об усовершенствовании теории Эйнштейна – новая теория открывает возможность межзвездных путешествий»
«ФЕДЕРАЛЬНОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО НАМЕРЕНО СЛОЖИТЬ С СЕБЯ ПОЛНОМОЧИЯ»
«Президент просит местные власти действовать по своему усмотрению»
«Трудовая администрация Нью-Йорка под управлением Мандельбаума призывает к сотрудничеству»
«ИЗ СТРАН ПОД СОВЕТСКИМ КОНТРОЛЕМ СООБЩАЮТ О РЕВОЛЮЦИЯХ»
«Новости замалчиваются – рост организованного сопротивления»
«Революционеры разработали новые виды оружия и тактику боевых действий»
«УГЛУБЛЕНИЕ МИРОВОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА»
«Голодные бунты в Париже, Дублине, Риме, Гонконге»
«Судоходство практически остановилось: работники увольняются тысячами»
«КУЛЬТ ТРЕТЬЕГО БААЛА ПОДНЯЛ МЯТЕЖ В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ»
«Национальная гвардия деморализована»
«Фанатики захватывают ключевые позиции, продолжаются уличные бои»
«Городская администрация Нью-Йорка предупреждает об угрозе культа»
«ТИГР УБИЛ РАБОТНИКА ЗООПАРКА В БРОНКСЕ И ВЫРВАЛСЯ НА СВОБОДУ»
«Полиция подняла тревогу, объявлена охота»
«Власти рассматривают вопрос об отстреле всех крупных животных»
«В ГАРЛЕМЕ НАЗРЕВАЕТ НОВЫЙ БУНТ»
«Начальник полиции: вчерашние события – только начало, рост паники невозможно сдержать»
«ПСИХИАТР ГОВОРИТ: ЧЕЛОВЕК ИЗМЕНИЛСЯ ДО НЕУЗНАВАЕМОСТИ»
«Кирнс из Белвью: непредсказуемые результаты нейронного ускорения отменяют старые данные и методы контроля – итог невозможно даже вообразить»
На следующий день номер не вышел – не завезли газетную бумагу.
* * *
Брок находил странным, что на него оставили всю усадьбу. Последнее время вообще происходило много странных вещей.
Во-первых, уехал мистер Россман. Во-вторых, на следующий день, когда Стан Уилмер пошел кормить свиней, те на него напали. Свиньи с визгом и хрюканьем бросились на работника, сбили его с ног своими тяжелыми тушами, и нескольких пришлось пристрелить – только тогда от него отстали. Большинство свиней сообща навалились на забор, проломили в нем дыру и убежали в лес. Уилмеру здорово досталось, он угодил в больницу и поклялся, что ноги его больше не будет на ферме. Еще двое работников уволились в тот же день.
Брок впал в оцепенение и был слишком занят переменами внутри себя, чтобы обращать внимание на эти события. После отмены почти всех работ дел у него в любом случае было мало. Он ухаживал за животными, старался относиться к ним по-доброму, не снимал с пояса пистолет и обходился без неприятностей. Джо не отступал от него ни на шаг. В свободное время Брок или читал, или сидел, подперев руками подбородок, и думал. Через пару дней после истории со свиньями его вызвал Билл Берген. Внешне управляющий не сильно изменился; по-прежнему высокий, светловолосый и неторопливый, он все так же постоянно жевал зубочистку и щурил светлые глаза. Вот только разговаривать с Броком стал еще медленнее и осторожнее, чем прежде.
– Привет, Арчи. Смит только что уволился.
Брок, переминаясь с ноги на ноги, смотрел в пол.
– Сказал, что решил поступать в колледж. Я не смог его отговорить. – В голосе Бергена звучало изумление, смешанное с брезгливостью. – Вот дурак. Через месяц не останется никаких колледжей. На ферме теперь только ты, моя жена, Восс и я.
– Маловато рабочих рук, – пробормотал Брок, почувствовав, что от него ждут какого-то ответа.
– Если на то пошло, с основными работами может справиться и один человек. Хорошо еще, что сейчас лето. Лошадей и коров можно выпустить на волю – сараи не надо будет чистить.
– А как же посевы?
– Они пока не требуют заботы. Да и черт с ними.
Брок поднял глаза. За все время, проведенное на ферме, он не видел работника надежнее и трудолюбивее Бергена.
– Ты ведь тоже поумнел, Арчи? Как и все мы? Я полагаю, что ты стал нормальным – какими были мы до изменений, я хотел сказать. И это еще не предел. Ты еще больше поумнеешь.
Брок покраснел.
– Извини, я не хотел тебя обидеть. Ты хороший парень. – Берген некоторое время бесцельно перебирал бумаги на столе. – Арчи, ты здесь теперь за главного.
– Что?
– Я тоже уезжаю.
– Но как же, Билл… Вы не можете…
– Могу и уеду, Арчи. – Берген поднялся. – Моя жена всегда мечтала путешествовать, мне тоже есть, о чем подумать. Не спрашивай – я много лет ломал голову над одной проблемой и теперь, кажется, нашел ответ. Возьмем машину и двинем на запад.
– Но мистер Россман… он полагается на вас…
– Сдается мне, что у человека в жизни есть дела поважнее присмотра за сельской резиденцией мистера Россмана, – ровным голосом ответил Берген. – Ты один справишься с хозяйством, даже если Восс тоже уволится.
Испуг и замешательство уступили место насмешке.
– Животных испугались, да?
– Нет, что ты, Арчи. Никогда не забывай, что ты все равно их умнее, и главное – у тебя есть руки. Пистолет кого угодно остановит.
Берген подошел к окну и выглянул из него. День был ясный и ветреный, солнечный свет кромсали мельтешащие ветки.
– По правде говоря, – продолжал управляющий все тем же спокойным, отстраненным тоном, – надежнее места, чем ферма, сейчас не сыскать. Если системы производства и подвоза развалятся, а такое не исключено, ты по крайней мере не будешь голодать. Что касается меня и жены, мы не становимся моложе. Я всю жизнь старался быть положительным, непьющим и сознательным, а теперь сам удивляюсь: зачем я потратил столько лет своей жизни впустую?
Берген отвернулся.
– До свидания, Арчи.
Как приказ.
Брок вышел во двор, качая головой и что-то бормоча себе под нос. Джо беспокойно скулил и тыкался носом в его ладонь. Брок взъерошил золотистую шерсть на загривке собаки, присел на крыльцо и закрыл лицо руками.
Дело в том, думал он, что поумнели не только я и животные, но и все остальные. Боже праведный, что сейчас творится в голове Билла Бергена?
Страшно даже себе представить. Быстрота, охват и острота собственного разума вдруг показались ему беспощадными. Он не решался даже подумать, каково сейчас нормальному чело-веку.
Но не думать было трудно. Берген не превратился в бога. У него не сверкали огнем глаза, он не говорил сурово и зычно, не строил огромные машины, изрыгающие грохот и пламя. Билл оставался сутулым человеком с усталым лицом и медлительной речью, лишенным каких-либо причуд. Деревья по-прежнему зеленели, в розовом кусте чирикала птица, на подлокотнике скамьи сидела зеленая муха.
Брок смутно припомнил проповедь, которую слышал в одно из редких посещений церкви. Когда наступит конец света, небо разверзнется, ангелы прольют на дрожащую землю чаши гнева, и Господь явится, чтобы судить сынов человеческих. Брок прислушался, не стучат ли копыта коней адских всадников. Нет – только ветер шумел в кронах деревьев.
Самое скверное, что небу наплевать. Земля вращалась посреди бесконечной тьмы и безмолвия, и то, что происходило с тонкой накипью на ее поверхности, не имело никакого значения.
Никому нет дела. Ничто не имеет значения.
Брок посмотрел на свои обшарпанные ботинки и сильные волосатые руки, зажатые между колен. Они были невероятно чужими, словно принадлежали кому-то другому. Боже мой, неужели это действительно со мной происходит?
Он схватил Джо за лохматую шею и притянул к себе. Ему внезапно остро захотелось женщину, чтобы она обняла его, поговорила с ним, закрыла собой пустоту неба.
Брок поднялся, чувствуя на теле холодный пот, и направился к коттеджу Бергена. Теперь дом был полностью в его распоряжении.
