– Наверное, они были. Но вот чем я точно не располагал, так это временем.
– Ха! Временем! Ты мог вернуть прошлое! Сам сказал!
– Но прошлое не остановило бы наступление настоящего. Чем дольше я тянул, тем меньше у тебя оставалось шансов появиться на свет, – Вито, видя мой скептический настрой, устало вздохнул. – Давай так, Лети. Ответь мне, пожалуйста, какой из исходов устроил бы тебя больше? Первый, где лорд Сэкхарт находил жену, но видел, как она убивает себя? Смотрел в ее испуганные глаза и ничего сделать не успевал. Или второй, где их встреча происходила в час волка, но Далия уже не была человеком? Только учти, дорогая, в последнем случае она, перед тем как убить себя, перегрызала горло мужу.
Я зажала рот ладонями, чтобы не закричать.
– И не смей меня упрекать, – Вито поднялся и навис надо мной черной тучей. – Я пережил ад, пока не нашел один единственный вариант, где ты остаешься живой.
– Если так, если ты способен менять прошлое, – меня несло, – то почему бы тебе не выбрать самый простой вариант: не дать оборотням похитить мою маму?
– Ты правильно сказала. Я не настолько могущественен, чтобы менять то, к чему не был причастен. Я слишком поздно узнал, что лорду Сэкхарту требуется помощь. Я мог менять прошлое, начиная с того момента, как впервые увидел его жену. К этой точке отсчета я и возвращался всякий раз. Туда, где Далия стояла с кинжалом в руках в заброшенном доме Заречья, а рядом с ней лежал труп стражника. Она не хотела его смерти, но ей требовалось оружие.
– Она думала сбежать?
– Нет. От проклятия оборотней не убежишь. Я пообещал леди Сэкхарт, что поступлю, так, как она желает. Она не увидит рассвета. Но пусть позволит родиться тебе. Нормальным здоровым ребенком. Не оборотнем, – Вито вздохнул. – У нас почти получилось.
Я с тоской посмотрела вдаль.
– Мама поверила тебе?
– Да. Мы вместе спрятали труп стражника и избавились от кинжала.
– Отец знает о вашем договоре?
– Нет. Только Валис. Он поклялся, что исполнит ее желание. Лорд Сэкхарт находился в такой панике, что почти не соображал, что делает. Он до сих пор казнит себя. В память о маме он изобрел Стража.
Я опустилась на землю и закрыла лицо ладонями.
Аурелио встал на колени рядом.
– Ты сильная. Ты все выдержишь.
– Ты станешь моим учителем? Моим добрым учителем? – я ткнулась лбом в бедро брата.
– Я уже твой учитель, – он погладил меня по голове. – Ты разве не заметила?
– Вито, что со мной будет дальше?
– Скоро твой первый бал, Серебро, – я не видела, но чувствовала, что Аурелио улыбается.
– А потом? Ты не сдашь меня в резервацию?
– Чтобы оттуда разбежались все волки?
– Мы скажем папе, что… ну… Что он тогда не успел?
– И все эти годы воспитывал у себя щенка?
– Недоделанного щенка, – я показала Вито свои почерневшие, сделавшиеся длинными ногти. Я испугалась, что обернусь прямо во время нашего непростого разговора. От злости, от страха, от отчаяния. Но, как оказалось, когти – это все, на что я способна.
– Придется в лавке Бибурта покупать еще и лак для ногтей.
– Вито!
– Теперь ты можешь не пользоваться вилкой, – продолжил глумиться он. – Смотри, какие острые.
Он с улыбкой погладил ногтевую пластинку на моем указательном пальце.
– Не увиливай от ответа, – я отняла руку. – Мы откроемся папе? О тебе, обо мне?
– Прямо сердце зашлось. На минуту подумал, что мы собираемся просить у него благословения.
– А ты был бы против?
– Конечно. Какая из тебя жена?
Я скуксилась.
– А если без шуток?
– А если без шуток, то о моем даре папа узнал сразу же, как только решил меня усыновить, – ушел в сторону от щекотливой темы Аурелио. – Не стоит скрывать то, что рано или поздно вылезет. Теперь я работаю на короля. Очень важно знать все варианты исхода того или иного решения.
– А о моем даре расскажем?
– О даре отращивать ногти, пачкать всех вокруг серебристой пылью и стрелять подведенными глазками?
– Я не специально. Оно само получается.
– И пахнешь ты замечательно, – Вито, наклонившись, понюхал мою макушку. – Я сразу заметил. Несмотря на твои ужасные духи.
– Ты почувствовал ко мне влечение? Как к женщине?
Я затаила дыхание, ожидая ответа. Я упорная. И не люблю, когда мужчина виляет.
– Женщина, тебе надо подрасти, – мой мужчина легко поднялся и протянул мне руку.
– Вито, скажи честно, ты подождешь меня? Вдруг я сделаюсь невероятной красавицей?
Я нарывалась на комплимент.
– Для начала расскажем отцу, что его дочь оборотень.
Я зашипела.
– Недоделанный оборотень, – поправился Вито и, развернув меня, легким пинком под зад отправил на позицию перед мишенью. Сам потянулся за арбалетом. Тайны тайнами, а об учении забывать не следует.
***
– Я ждал, когда Лети откроется, – папа повернул документ обратной стороной, но я успела заметить тревожный донос. На холмах обнаружен труп девушки. Судя по всему, растерзана зверем.
– Как? – я не удержала возгласа. – Я таилась, обливалась духами и все напрасно?
– Милая, – папа поднялся из–за стола, – мы с Вито профессионалы.
– Так почему ты отдал меня в руки Золотца? Чтобы вышибить из меня всю звериную дурь?
– Судя по тому, что ночью ты все–таки сбежала, Аурелио мало преуспел.
– Ты и об этом знаешь?!
Папа махнул рукой.
– Все, идите. У меня полно дел.
– А как же резервация? – я не унималась. Столько страдала, пряталась, а он отмахивается от меня, как от мухи. Я оборотень или кто?
– Будет чем тебя приструнить. Как только переступишь черту, сразу же окажешься там. Совсем распоясалась, – лорд Сэкхарт вновь вернулся к государственным делам. Донос о нападении дрожал в его пальцах. Папа знал, куда я бежала ночью, а потому легко представил, чей труп могли обнаружить утром.
– В городе появился оборотень без сдерживающего браслета? Ты знал? – мы с Вито шагали по гулким коридорам Департамента. Клерки, завидев нас, прятались по кабинетам. Сына шефа Департамента боялись больше, чем лорда Сэкхарта.
– Да.
– Поэтому устроил за мной слежку? Стража и пьяная тетка – все это тоже твоя работа?
– Не обижай Хрою. Она наш лучший тайный агент.
– Фу, нетрезвый информатор, – фыркнула я, помня, как густо несло бражкой от нищенки. – Хороша помощница.
Вито остановился.
– Не смей неуважительно отзываться о тех, кто живет на улице. Помни, что я один из них. И согласись, лучше Хроя с Гонго, чем дикий оборотень.
– Гонго? Кто такой Гонго? Еще один бродяга?
Вито распахнул дверь кабинет и пропустил меня вперед. За столом, заваленном бумагами, сидел здоровяк в очках.
– Познакомься, Гонго Инвар. Мой друг. Инвар, это моя сестра. Ну, с ней ты уже имел удовольствие видеться.
Гонго снял очки и медленно поднялся. Теперь я его узнала и с трепетом вложила руку в протянутую ладонь.
– Красивые кружева, – произнес он, целуя костяшки моих пальцев.
Я покрылась краской смущения. Под платьем у меня вновь были надеты панталоны, сшитые в Извире. Я купила целую дюжину. Но Гонго о них знать не мог. Значит, это намек на те, которыми я светила в грязном переулке.
– Еще слово и вы неделю не сможете улыбаться, – я показала ему свои когти. В лавке Бибурта мне подобрали отличный лак. Правда, туда пришлось отправиться в перчатках.
Гонго сдаваясь, задрал обе руки вверх.
– Я бы за нее больше не переживал, – произнес он, глядя на Вито.
Но Аурелио переживал. Тренировки возобновились.
– Вито, скажи, зачем ты мучаешь меня? – я лежала в зале для фехтования, уткнувшись лицом в пол и зажимая рукой бок, где назавтра обнаружится новый синяк.
– Я не всегда буду рядом. Ты должна уметь постоять за себя.
Очень жаль, мне хотелось, чтобы он был рядом вечно.
– Вито, а откуда у тебя такие способности? Ну, менять прошлое. А будущее, его ты тоже видишь?
– Нет, не вижу. Я сам не знаю, откуда что берется. Не забывай, я вырос на улице, поэтому ничего о себе не знаю.
– А вдруг ты похищенный принц?
– И поэтому меня подбросили нищенке Хрое?
– Так это я познакомилась с твоей мамой? Вот это да! А почему ты ее не возьмешь к нам?
– Она не хочет. Немногие покидают улицу. Свобода подворотен затягивает. И иной жизни уже не видишь.
В заботах по выведению синяков и приобретению новых прошла последняя неделя перед балом. В день торжества я наотрез отказалась выходить на пробежку.
– Серебро, не забывай, главное – система, – бубнил под дверью Аурелио.
Я же занималась рассматриванием своих ногтей, которые со спадом действия луны вновь сделались обыкновенными. Все–таки есть особая прелесть в моей второй недо–ипостаси.
– Один день поленишься, завтра найдется еще какая–нибудь причина, и все пойдет насмарку, – не унимался Вито.
– Я восполню пробел ночными танцами, – отозвалась я, с удовольствием потягиваясь. Я и не подумала выбираться из кровати. Во всем теле чувствовалась приятная истома. – Не хочу предстать перед мэсс Валлери взмыленной лошадью. Она лично явится одеть меня.
– До бала еще добрых двенадцать часов.
– Вито, какой же ты занудный. Не пойду и не буду. У меня в планах сегодня только приятное. Я собираюсь принять освежающую ванну, не торопясь съесть вкусный завтрак…
– Хорошо, договорились.
Я насторожилась. Не может быть такого, чтобы Аурелио так скоро отстал от меня. Иногда я специально препиралась с ним, чтобы довести до белого каления. Ну нравилось мне слышать его голос, видеть, как он пытается удержать лицо, и как загорается, стоит переступить опасную черту.
– Что значит, «хорошо, договорились»? – я приподнялась и прислушалась к шагам за дверью.
– А вот что! – с треском распахнулись створки окна, и с подоконника спрыгнул Вито.
Вот же ж!
Сначала я цеплялась за спинку кровати, потом за столб балдахина, но Аурелио пер вперед, не обращая внимания на мои вопли и потуги схватиться за любую мебель, попавшуюся на его неотвратимом пути. За нами шлейфом волочилось мое покрывало. Самое унизительное, он нес меня подмышкой так же легко, как придворные дамы носят на прогулках своих звонко тявкающих собачек. Сравнение оказалось до того реалистичным, что я закрыла рот и перестала выдираться. Повисла в его руках вареной макарониной. Напрасно. Вито быстро привел меня в чувство.
Я не подозревала, что его покои обустроены гораздо лучше моих. Как–то не доводилось сунуть сюда нос. Вместо ванны в его купальне был оборудован глубокий и просторный бассейн. В него я и полетела. Ледяная вода обожгла. От неожиданности я как следует нахлебалась.
